Гуси-лебеди

Оливия Кросс

Гуси-лебеди

ФАНФИК

Глава 1. Тень за печью

Вечер в деревне всегда приходил медленно, как туман на болоте. Сначала в окна закрадывался сумрак, словно прислушиваясь, позволят ли ему войти, потом густел, становился осязаемым, и вот уже изба дышала им, скрипела, хранила запахи дня: сена, хлеба, немного дыма от печи. Девочка сидела на лавке, опершись подбородком о ладони, и слушала, как бабка рассказывает сказку.

– Жили-были братец с сестрицей… – говорила старуха, и слова её текли размеренно, как река весной.

Но девочка знала: сказка – не просто слова. Они умели оживать. Иногда ночью, когда ветер налетал с полей, в щели врывался свист, похожий на крылья. Иногда тени за печью сдвигались, принимали странные формы. И вот сегодня, когда бабка кашлянула и замолкла, тень вытянулась, расправила несуществующие крылья и глянула на девочку лицом, похожим на человеческое.

Она сжала ладони, но не вскрикнула.

– Ты слышишь? – прошептала тень.

Девочка кивнула.

– Слышишь, как зовут?

И только тогда она поняла: крик, который скользил сквозь щели, был вовсе не ветром. Это был крик гусей-лебедей. Он не радовал, не обещал сказочного приключения, а рвал воздух, как железо рвёт плоть.

Братец, маленький мальчик, дремал у печки. Он улыбался во сне, и улыбка была беспомощной, как у младенца. Девочка смотрела на него и знала: крик зовёт не её, а его.

Ночь в деревне была черна и тиха, но под этой тишиной клубилась тревога. Девочка не могла уснуть. Она слышала, как за стенами избы ходят невидимые шаги. Иногда казалось, что прямо у самого окна взмахивает чьё-то огромное крыло. Братец посапывал, бабка тихо стонала во сне, а тень за печью всё не исчезала.

– Они придут, – сказала тень. – Они всегда приходят, когда кто-то засыпает слишком глубоко.

– Кто? – прошептала девочка.

– Те, что забирают. Те, что несут в иные места.

И девочка вдруг вспомнила сказку – всю, до конца. Как сестрица бросилась за братцем, как просила помощи у печки, у яблоньки, у реки… Словно память была не её, а самой земли, и через неё земля напоминала о том, что случается всегда.

Утром всё было обычно. Солнце ударило в стекло, петух закричал, бабка развела огонь. Но внутри девочки что-то изменилось: мир стал неуютен, зыбок. Она шла по двору, и каждый предмет смотрел на неё – ведро, колодезный журавль, даже кривая жердь забора.

Она подумала: если все вещи глядят, значит, они тоже знают. Значит, и печь, и дорога, и сама река понимают больше, чем люди.

Братец смеялся, гонял кур. Его смех был прозрачный, как колокольчик, но за этим смехом слышался шорох крыльев. Девочка чувствовала: стоит ей отвернуться, и гуси-лебеди унесут его прочь.

Днём к ним в избу пришёл странный гость. Старик, худой, в поношенной сермяге. Никто его не знал в деревне, а он сел у печи и сказал:

– Сказка, что в вас живёт, начнётся вновь. Не держите её в узде.

Бабка нахмурилась, а девочка замерла.

– Какая сказка? – спросила бабка.

– Та, где сестра идёт за братом. Всегда есть сестра, всегда есть брат, всегда есть птицы. Это круг, – ответил старик и ушёл, будто его и не было.

И в тот миг девочка поняла: всё предрешено.

Солнце клонится к закату, тени тянутся длиннее, и братец вдруг исчезает. Не шумно, не резко – просто его смех стих, и из-за ограды раздался шелест крыльев. Девочка выбежала во двор и увидела: над полем летят гуси-лебеди, и в когтях у одной птицы извивается её брат.

Мир вокруг сразу потемнел. Воздух стал вязким, небо низким. Девочка закричала, но голос утонул в шелесте перьев.

Она побежала. Сначала по двору, потом дальше, за деревню, по дороге, что уходила в поле. Ей казалось, что земля сама толкает её вперёд, что каждая травинка тянется, указывая путь.

Тень за печью теперь бежала рядом, не отставая.

– Ты вступила в сказку, – сказала она. – Но сказка – это не утешение. Это зеркало, где ты увидишь своё лицо.

– Я должна вернуть брата! – крикнула девочка.

– Да, – ответила тень. – Но помни: возвращение – лишь начало.

Поле шумело. Казалось, сама земля говорила. Девочка не понимала слов, но чувствовала: её знают здесь. Трава склонялась перед ней, дорога становилась мягкой.

Она шла и знала: впереди ждут лес, река, яблоня, печь… но всё это будет иным. Это будет не детская сказка, а иной мир, где каждое существо потребует ответа.

И всё же она не остановилась.

Сумерки снова легли на землю. В небе мерцали белые тени птиц. Девочка подняла голову и впервые не испугалась их крика. Она почувствовала: за этим криком скрыта истина, такая великая, что даже взрослые её боятся.

И тогда она шагнула в ночь, где начиналась её история.

Глава 2. Поле, где трава разговаривает

Поле начиналось сразу за последними огородами. Деревня осталась позади – как будто растворилась в вечерней дымке, словно и не существовала никогда. Девочка шагнула в траву и почувствовала, что ноги её тянет вниз, будто сама земля хочет удержать. Но шаг за шагом она шла вперёд, и трава склонялась, открывая узкую тропинку.

Сначала она думала, что это ветер играет. Но очень скоро различила: шорохи складываются в слова.

– Поздно, – прошептал один колос.

– Рано, – возразил другой.

– Всё равно придёт туда, куда должен, – подхватили остальные.

Девочка замерла. Ветер стих, но голоса продолжали звучать, будто трава говорила сама собой, без всякого движения.

– Вы знаете моего брата? – спросила она.

Тишина длилась миг, а потом тысячи голосов зашептали:

– Он лёгок… Он светел… Его унесли, но он ещё не забыт…

Слова были мягкими и страшными одновременно. Девочка пошла быстрее, стараясь не слушать, но шепот не отставал.

Вскоре поле стало меняться. Оно вытянулось в бесконечность. Казалось, что идти можно вечность, а край всё отдаляется. Трава становилась выше, тяжелее. Иногда она почти закрывала небо.

И тогда голоса стали громче: