Кэтанф Лаватейн
Гостинг
Перед падением Лиза смотрела в широко раскрытые глаза Багза Банни, напечатанного на линялой футболке. Человек, который вынудил её долго бежать, а потом шагнуть с крыши, стоял на краю и смотрел вниз, Лиза падала спиной назад и смотрела вверх. Мультяшный кролик сменился нечётким, подзабытым лицом Дёмы, лицо – графитово-серым небом. Она летела к земле, нелепо раскинув руки, ощущая, как слезятся на ветру глаза, воздух выбивает из груди, а в желудке скручивается колючая спираль предсмертного холода. Смутно помнилось, что в другое время, над другими крышами других городов, вымышленных и настоящих, у неё был контроль над полётами. Здесь и сейчас власть над лизиным телом принадлежала кому-то ещё.
Асфальт.
Безвольное тело ударилось о бордюр и рассыпалось с остатками сна. В горле саднило, во рту пересохло, Лиза успела услышать свой оборвавшийся крик. Отдышалась и с отвращением оттянула майку, пропотевшую насквозь, столько воды за ночь проливал разве что кондиционер соседей сверху.
Лиза кое-как села, опершись на локти, свесила ноги с постели – сначала правую, потом левую, не перепутать. Самочувствие: мокрая мышь, глаза вытаращены, как у той же мыши из любимого папиного анекдота. «Мышка-мышка, почему у тебя такие большие глаза?» Да вот сна испугалась. Глупости… Стук капель за окном напоминал барабанную дробь, там подтекал соседский внешний блок, только вода билась об лизин и рикошетила в её же подоконник. В сочетании с аномально душным летом это бесило.
Бесило всё, и утро это дурацкое, начавшееся так рано. Пришлось плестись в ванную, умываться, причёсываться, что угодно делать, не класть же щёку обратно на влажную подушку, проблем с кожей ей и так хватает. Лиза с раздражением посмотрела на часы – четыре с хвостиком, ну класс! – и вышла в коридор.
– Пап, ты, что ли? – вяло спросила она, заметив фигуру возле шкафа. Дверь в родительскую спальню была открыта. – Почему так ра…
Отбой, они же в отпуск уехали. На то, чтобы разглядеть в полусвете небрежно вывешенное пальто, ушло не больше секунды, но сердце успело болезненно сжаться, а воздух застрял на полпути в лёгкие.
Лиза остервенело чистила зубы, пока из десён не пошла кровь, и лишь тогда немного остыла. Дурацкая привычка причинять себе вред, вместо того чтобы успокоить, раньше этого не было и мемы про агрессивный уход за собой казались смешными. Дальнейшую утреннюю рутину Лиза проделала на автопилоте, стараясь забыть сон и в то же время не желая его отпускать. Забыть – это ведь спрятаться от правды, верно? Лиза была не в настроении щадить себя, поэтому позволила воспоминаниям о кошмаре завладеть ею полностью, проникнуть в каждую клеточку тела, чтобы осмыслить всё и больше такого не допускать. На плите варится кофе; она зашла в чужой подъезд и не смогла выйти, как банально. Фильтр очистил воду, можно переливать в чайник; лестницы были традиционные «кошмарные», уходящие в тупик или ведущие в окно. Микроволновка пищит; Дёма нашёл её на крыше или гнал туда с самого начала? Мысли споткнулись одна об другую, Лиза выронила старую мамину турку и обожглась кофе.
– Ну спасибо, что над раковиной, – съязвила она вслух. Никто не слышит, можно и поворчать. Нет, он всё-таки ждал, но рядом не был, Лиза чувствовала это. Провожал, не провожая, надзирал, как ангел-хранитель, только вряд ли ангелы улыбаются, когда ты умираешь. Или наоборот, радуются, что вы скоро увидитесь? Милая развиртуализация, да здравствует двадцать первый век!
Приводить себя в порядок не имело смысла, и Лиза долго сидела на кухне, сутулилась над полупустой чашкой и думала о всякой ерунде. То, что из кухни не слышно, как барабанят по кондиционеру соседские капли, обрадовало и тут же забылось, мозг отринул единственную маленькую радость и принялся копаться в плохом с остервенением спятившего хирурга. Дёма, Дёма… В третий раз не называть, Битлджус научил… Воображение у Лизы было богатое, в детстве именно оно подсказало взять в руки кисть, снилось годами всякое разное, хватало и кошмаров, особенно в так называемой взрослой жизни. Чаще всего – фэнтези в формате сериала с продолжением или абсурдной игры, иногда – смешные приключения с родными и друзьями, по болезни или под таблетками – просто бред. Бывало и такое, что во сне всплывает человек, с которым Лиза тысячу лет не встречалась, вот как прошлой весной: увидела в ленте, что одноклассница вышла замуж, и всю следующую ночь спасала мир от зомби вместе с ней, одноклассницей. Вроде спасли, но это неточно.
О Дёме забыла сразу после выпуска, вот он и напомнил о себе сам.
Лиза поспешила допить кофе, пока совсем не остыл, заставила себя рывком встать из-за стола и заняться делами, застирать несчастную пижаму, проветрить в комнатах, набросать список покупок. Всё это отвлекало от Дёмы, и кто бы мог подумать, что от Дёмы однажды придётся отвлекаться. Одноклассник, парень со двора, какое-то время друг, совсем чуть-чуть – неудавшийся ухажёр. Мама принимала его в гостях и за глаза называла женихом, но ей ничего не стоило прекратить, когда Лиза попросила. Это потом, на первом курсе, попав в незнакомый новый мир, Лиза задумалась, не было ли в дёмином поведении тех самых намёков. Если и были, поезд ушёл ещё до выпускного.
Две вещи беспокоили прямо сейчас. Первая – почему он стал так часто сниться. Вторая – почему она не узнаёт его лица.
Третью вещь, то есть мощную угрозу, исходящую от Дёмы в этих снах, Лиза малодушно не посчитала.
***Непреодолимую тягу копаться в прошлом Лиза объясняла просто: бездельем. Нормальной работы после вуза она так и не нашла, а репетиторство не принимала всерьёз, шаг за шагом строгий принцип перешёл в самобичевание. Лиза понимала, что так с собой нельзя, и палку старалась не перегибать, но с утра всё пошло не так. Теперь она плелась в магазин в ногу с пенсионерами, надеясь урвать по скидке лук. Когда всё так изменилось? В старшей школе и на первом курсе универа Лиза была счастлива, всё казалось ей волшебным и манящим, популярность среди друзей-подруг перевешивала хиленькую группу поклонников, и специальность была интересной, и хобби приносило радость и подписчиков, и с родителями за границу ездила каждое лето. Так хорошо, мрачно вспоминала Лиза, что аж тошно.
– Ну и цены, – проскрипело у неё над ухом. Лиза вздрогнула и поняла, что давно торчит над лотком с овощами, а в овощах роются бабки. Одна из них определённо вырвалась вперёд. – Помидоры, что ли, из золота? А почему тогда гнилые?
Лиза посторонилась, и её место тут же заняла другая.
– И не говорите! – возопила она с таким чувством, будто пришла не в супермаркет, а на сцену театра. – И ценники, ценники-то видели? Вчера было двести тридцать за килограмм, а сегодня двести тридцать три!
Первая бабка подняла голову от лотка и уставилась на вторую. Лиза апатично наблюдала за развитием событий через ящик с огурцами.
– Да вы что!.. – вскинулась первая, она вовсе не собиралась поддерживать собеседницу. Два-ноль, победа всухую, все помидоры будут наши. – Куда руками-то своими лезете, старая вы калоша! Вот кто все ягоды помял!
Вторая бабка, отлично видевшая, кто перерыл все томаты до неё, в сердцах швырнула на пол клюку, и Лиза поспешила убраться из зоны конфликта. Забавная сценка, можно Шейле рассказать или в блог закинуть. Ничего не радовало, скорее злило. Вот она, звезда балета, любимица одноклассников и одноклассниц, душа компании, ходит в магазин за овощами в бабкин час. Лиза давно не чувствовала себя такой жалкой.
Шейла, кстати, думает, что нет у неё просто выгорание. Может, она права, в целом-то всё нормально. Крыша над головой есть, родители не прогоняют, от голода никто не умирает – можно не сдаваться и не идти пока на кассу, есть подписчики, Шейла и Рита с Ладой, последние две онлайн… Недостаточно плохо, заключила Лиза. Недостаточно плохо, чтобы ты разнылась, посмотри вон, как другие живут. У всех свои проблемы, успешный успех – сказочка для лохов в интернете, жизнь – качели, и так далее, и так далее.
Интересно, как сложилось у Дёмы. И спросить-то не у кого, одноклассники с ним общались мало, а других контактов не осталось: через пару лет после того, как их общение прервалось, Дёма перестал заходить в сеть. Лиза знала, что он в порядке, скорее всего сменил аккаунт – мама зимой видела его на остановке. Опять «недостаточно». Недостаточно страшно, чтобы беспокоиться всерьёз.
– «Шелл, доброе утро», – пробубнила Лиза в телефон. – «Если не занята, можем встретиться сегодня, я сама к тебе приеду, давай…»
Голосовое грузилось мучительно долго, она успела пробить половину корзины. На выходе, разумеется, врезалась в бабку, какая же это из них? Обе помидорные, но первая или вторая? У первой были розовые волосы, а у второй – оранжевые. Дожили, бабки-неформалки, а сама скучно-русая.
– Извините, – сказала Лиза. Первую бабку, розовую, она помнила со школы: мама показывала на неё украдкой и говорила, мол, смотри, какая зожница-долгожительница, сколько лет здесь прожили – она всё та же, кушай, доча, овощи, дотянешь до ста.
– А всё в свои телефоны смотрят! – бабка была новая, неизведанная, и волосы у неё оказались неприятного блёкло-фиолетового оттенка. – Уже без телефона шагу сделать не можем!
Лиза выдохнула сквозь зубы и ушла, не став продолжать бесполезный спор. Злость выкипела, осталось только желание приехать к Шелли, напиться и забыться.
Разумеется, Шейлу звали обычным русским именем, но псевдоним из соцсетей прилип намертво, не отодрать. Оттуда пошли и Шелл, и Шелли, родичи из Татарстана упорно величали её Лэйлой, так и осталась Мария Сергеевна лишь в паспорте да на корочке школьного аттестата. В отличие от Лизы, сдуру решившей жить нормальную жизнь, Шелли два раза бросала вуз, успела поработать бариста и флористом, а последний месяц давала платные консультации жаждущим узнать свою судьбу, параллельно изучая тонкое искусство бровистики. У них с Лизой не было ни одного конфликта – слишком разные для зависти и ссор, вот общение с Ладой, успешной юристкой и блогершей, всё больше походило на бомбу замедленного действия. Шелли с молодым человеком жила в Москве, тоже на окраине, и всегда была под рукой, правда, выходить из дома она никогда не любила: Лиза ездила в гости на автобусе, пока не дотянули ветку метро. Ничего, как раз время уйдёт, хотя в метро полно этих деловых и успешных… Лиза пришла домой и как следует отчитала себя перед зеркалом. Хватит. Ныть.
– «Конечно, приезжай», – ответное голосовое застало её за меланхоличным разглядыванием внутренностей холодильника. – «Можем вместе погулять с Мишелем, а то ты знаешь, как мне лень. Это самое… ай…» – Далее последовали увлекательные звуки чавканья, скулежа и слюней. – «Мишель, уйди! Ну вот, я сказала кодовое слово, и у него сорвало башню».
Лиза обожала голосовые подруги: они содержали что угодно, кроме информации по делу. Шейла так и не удосужилась назвать время встречи и сказать, купить ли чего к чаю, зато пересказала последний просмотренный сериал, озвучила все выходки своего мопса и громко звенела ложкой в чашке пять минут. На фоне она ела йогурт и периодически обращалась к пауку, который поселился на подоконнике месяц назад. Паука звали Василий Петрович. Мария «Шейла» Клюквина была прекрасна.
Когда Лиза написала ей за две остановки, выяснилось, что Шейла до сих пор не одета, покупать ей ничего не надо, но сидр захвати, и Мишель нагадил на ковёр.
– «Мы будем пить с утра»? – отправила Лиза. Конечно, подсознательно ей этого и хотелось, ну и что, что дел нет, безработные должны страдать. Сегодня ни одного ученика, значит, сегодня она безработная.
– «Карты на столе», – безмятежно ответила Шейла. – «У тебя всё по голосу слышно, хотя я вообще-то ясновидящая… И очень ясно вижу, куда ты нацелил свой шланг, псина сутулая! Не-е-е-ет!» – Пока грузилось продолжение, Лиза успела выйти из метро и вдохнуть душного уличного воздуха вместо спёртого подземного. Обычное московское лето. – «Ну вот, он тапки обоссал. Мне два сидра».
С того момента, как она решила пройти длинной дорогой через парк, счётчик плохих решений закрутился с бешеной скоростью. Шейла жила не так уж далеко, лизин класс возили сюда за хорошее поведение. Парк аттракционов – идеальное место для прогулки, праздника или свидания! Кто из них не целовался под тем страшным медведем, не скупал в ларьке кислючих мармеладок и не изображал фальшивый обморок после карусели, крутившейся во все стороны? Лиза разве что на самую высокую не полезла – боялась, но стыдно ей не было, Дёма поддержал. Они ходили сюда и компаниями, и вдвоём, не считая надзора лизиной мамы или дёминой бабушки.
Лиза шла по знакомым аллеям, сжимая лямку шоппера и постепенно ускоряя шаг. Жар вагона оставил на память очередную порцию пота, а здесь, под деревьями и облаками, было прохладно. Липкую кожу процарапал ветер, никакой кофты в сумке не нашлось, вот и собирайся невыспавшейся. Фиг с ним, лучше в магазин и сразу к Шелли, наискосок… Умная мысль, жаль, что запоздалая. Повинуясь какому-то оцепенению, смешанному с невнятным чувством долга, Лиза пересекла аллейку и бросила шоппер на скамью, где они с Дёмой ждали друг друга. Опустилась рядом. Сон навалился так внезапно, что больше походил на обморок.
Очнувшись, она вспомнит, что перед сном думала о дёминой бабушке – Лидия Ивановна красила волосы в розовый а-ля фламинго. Может, поэтому видение началось неплохо, в нём Лиза снова была маленькой, дружила с Дёмой, они гуляли, держались за руки и выпрашивали у Лидии Ивановны сто рублей, чтобы прокатиться на драконах. Лидия Ивановна строго качала головой, но сто рублей давала, и они катались по очереди – Лиза и Дёма, чтобы один всегда махал рукой снизу, а второй – сверху. Под шелест ветвей на ветру, скрип детских качелей и знакомое гудение аттракционов за спиной сон походил на затянувшееся воспоминание, одно из тех, с которыми пора кончать, но Лиза догадалась слишком поздно.
Все её друзья были мелюзгой, подростками, лет по тринадцать. Сама Лиза ощущала себя взрослой, и ей приходилось сгибаться пополам, чтобы залезать на сиденья, а в одну карусель она просто не поместилась. Кто-то засмеялся, что-то вжикнуло, сиденье расширилось само собой. Ведь нужно, чтобы Лиза поднялась в воздух, иначе ничего не получится.
Детьми они обожали карусель-цепочку. Приделанные к цепям сиденья плавно описывали круги вокруг столба, поднимаясь выше и выше, ветер свистел в ушах, больше звука не было – ни детского смеха, хотя у приятелей были разинуты рты, ни парковой музыки, хотя Лиза дважды за круг проносилась мимо колонки. Уши забило тошнотворной пробкой тишины. Мелькали верхушки деревьев, фонарные столбы. Дёма стоял внизу, задрав голову, и неотрывно смотрел на неё.
Лиза не столько видела, сколько знала, что он там. Лица не разглядеть, не понять, каков он. Подросток по памяти или воображаемый взрослый, которого Лиза никогда не встречала? Он стоял и ничего не делал, но приближаться нельзя, нельзя сходить с карусели ни в коем случае. Карусель неизбежно остановится, вернёт Лизу на землю, прямо к Дёме. В реальности они не ссорились, просто разошлись, однако здесь и сейчас единственной возможностью выжить был побег.
Звуки возвращались постепенно, и Лиза почувствовала, как замедляется карусель. Сиденья на цепочках с каждым новым кругом приближались к столбу, механизм опускался, земля приближалась, приближался и страшно неподвижный Дёма. Тогда Лиза сделала то, что умела лишь во сне – усилием воли оторвалась от сиденья, подтянула ноги и взлетела. Тело знало, что делать. Наяву она летать не может, ну и что? Ни в коем случае нельзя ступать на землю, ведь он там, он ждёт и хочет сделать что-то плохое. Лиза не смотрела вниз, когда оторвалась от карусели, она поймала воздушную волну и небыстро, как будто не сбегая, потянулась над деревьями прочь из парка, это ведь так естественно, правда, он не должен думать, что она сбегает, его несложно обмануть…
В живот вцепился крюк, невидимый и ледяной, и потащил её обратно. Лиза обернулась и увидела Дёму, взмывшего над каруселью точно так же, как она.
– Кукуруза! – оглушительный крик уличной торговки удачно заглушил лизин задушенный вопль. – Горячая кукуруза!..
– Мне, мне, хочу, хочу! – заверещал малыш лет пяти, пробежал мимо скамейки и мимоходом отдавил Лизе ногу. Его мама суетливо извинилась, Лиза только махнула рукой, она чувствовала себя хуже, чем дома. – Кукуюза, ма-а-а-ам! Ку-ку-ю-за!
Лиза сорвалась со скамейки, будто внезапно узнала, что она окрашена, и сбивчивым шагом устремилась прочь. Ни один прохожий не спросил, что у неё с лицом, никто не появился рядом, чтобы успокоить перепуганную девушку, никто не пристал, чтобы допечь её окончательно. Сердце колотилось так сильно, что им впору подавиться, и Лиза попыталась успокоиться глубокими вдохами, заодно прогоняя приступ дурноты.
Глупости какие, лавка же не намагничена памятью о Дёме! Лиза обернулась и с неприкрытым вызовом посмотрела на карусель. Та оказалась закрыта, судя по виду, давно.
***– Ну и вид, – воскликнула Шейла, открывая ей дверь. – Что случилось? Мишель! Прибери свою вермишелину, это же тётя Эльза!
– В парке задремала, а там сыро. Держи сидр, – Лиза пихнула ей в руки шоппер, в котором оказалось бутылки четыре и какие-то чипсы. – Мишель, фу… Поставь в холодильник… Можно умыться?
– Полотенца в шкафчике, – Шейла отпихнула мопса ногой. На её лице было больше удивления, чем тревоги, и Лиза сочла это хорошим знаком. – Странный день? Да Мишель!
– Не то слово…
Путь до дома подруги немного успокоил, да и в магазине пришлось сосредоточиться, чтобы выбрать еду всем по вкусу и в последний момент перед кассой выкопать паспорт со дна сумки. Лиза пришла к выводу, что она окончательно вынесла себе мозги, вот и спит плохо, но главный вопрос с повестки дня никто не снимал – почему именно Дёма. Сейчас он почти исчез с периферии сознания, и не без причин: Шейла с Дёмой не знакома, у них вообще мало общих знакомых, спасибо онлайн-дружбе. Единственным мужчиной, который их с Шелли объединял, был Северус Снегг: восемь лет назад они с восторгом читали и писали фанфики по «Гарри Поттеру». Писать обе бросили, а дружба осталась, дружба и татуировка на лизином плече. «После стольких лет? – Всегда».
– Ты где? – наугад крикнула Лиза, выйдя из ванной. Она управилась быстро, не хотела пялиться на скучное лицо в зеркале.
– Иди на голос, – томно пропели в ответ.
Комната Шелли полностью соответствовала её образу. Если остальную квартиру парень всё-таки сделал цивильной, то в своих владениях подруга развлекалась на славу. Дверной проём закрывала декоративная штора из металлических цепей под серебро. Свечи кое-где подменяли электрические лампочки а-ля старинный канделябр: Олег боялся, что его спутница жизни сожжёт квартиру к чертям, и был прав. Драпировка выдержана в лиловых тонах, вместо мебели по большей части пуфики и ковры, на подоконнике – растения живые и мёртвые, то есть искусственные, на шкафу – плакаты с «Гарри Поттером», «Властелином колец» и «Ведьмаком» (разумеется, третьим). Зеркальную раму украшают полароидные фотки, выцветшие записки и всякие открытки, которые ей дарила Лиза, нарисованные сначала на бумаге, а потом на графическом планшете. На большинстве картинок был безнадёжно далёкий от книжного канона, излишне ухоженный и сексапильный профессор Снегг.
Лиза проскользнула в уютный полумрак знакомой комнаты и почувствовала, как её отпускает. Шейла сидела на одной из своих цветастых подушек, скрестив ноги, и открывала вторую бутылку. Выглядела подруга так, что её не всегда удавалось выделить из других пёстрых предметов в помещении: длинные фиолетовые волосы, огромные очки, блёстки на щеках, витое тату на ключицах – слизеринская змея, десяток гремящих браслетов и узорчатая рубаха. Надеть штаны Шелли не успела и сидела в трусах, тоже, впрочем, узорчатых.
– Накрасилась, как на шабаш, а задницу не прикрыла, – нежным шелестящим голосом сообщила она. – Не то чтобы ты там чего-то не видела. Осторожно! Я вчера где-то обронила фигурку Арагорна.
– Ну ты даёшь, свергла короля. Это значит, к несчастьям? – усмехнулась Лиза, проверяя местность руками и лишь затем садясь. На глаза попался плюшевый Багз Банни, и Лиза суеверно прикрыла его пледом.
– Это значит, что я идиотка неуклюжая, – ответила Шелли. – Но, наверное, к несчастьям тоже. Нет ничего сложного в несчастьях. Ты расскажешь мне, что с тобой?
– Нет, – Лиза взяла свою бутылку, и они чокнулись. Ягодный сидр не был её любимым напитком, но как же хотелось с самого утра! – Ах, хорошо… Вредно, но хорошо. Нет, Шелл, если я тебе расскажу, ты будешь знать, что я хочу услышать. Давай объективно.
– Скептик мой и циник мой, – протянула Шейла. – Ну и фиг с тобой, и прочие неземные силы помимо фига. Готова?
Пальцы Шелли были унизаны кольцами, на ногтях облупился лак. Карты лежали рубашкой кверху, её любимая колода – страшный лес или что-то такое, кости оленей, птичьи черепа, лешие и водяные, не суть. Лиза выпила ещё, чтобы убавить скептицизм и прибавить удачи, и они сделали расклад. Шейла долго смотрела на карты, размышляя о чём-то и для виду сверяясь со своими записками, потом заговорила:
– В целом ничего необычного и, по-моему, тебе подходит. Ты на перепутье, период может затянуться, но может неожиданно подойти к концу – обращай внимание на знаки. Внутреннее беспокойство сильнее внешнего, и ты в силах урегулировать это, если захочешь. По финансам, отношениям и здоровью всё в порядке, а творчество… – Шелли снова пригляделась к кубкам и пентаклям и цокнула языком. – Хрен знает, но я думаю, во всём виноваты алгоритмы соцсетей.
Лиза пожала плечами. Как всегда, двоякие формулировки, трактуй как хочешь, применимо к любому человеку. Как бы да, но как бы нет… Шейла прекрасно знала её отношение к видениям, предсказаниям и прочей ненаучной чепухе, знала и то, что раз Лиза пришла, ей очень надо.
– Можем попробовать снова, – предложила Шейла. – А то некрасиво, мне тоже не нравится.
– Да в общем-то… – Лиза поёрзала в нерешительности и наехала бедром на что-то твёрдое. – О, твой Арагорн нашёлся.
– Что, на меч наткнулась? С мужчинами такое случается.
– Боже, прекрати, – Лиза вытащила фигурку из-под подушки, давясь от смеха. – Бедняга, он такого не заслужил!
– Действительно. Вот бы все мужики были, как Арагорн, – сказала Шейла и, спохватившись через два глотка, добавила: – И Олежик, конечно. Что, второй заход?
Второй заход тоже не дал ничего конкретного. Лизе захотелось извиниться, предложить посмотреть кино, но Шелли резко поднялась во всей красе и заявила:
– Таро – отстой! Идём гадать на гуще.
– Как не стыдно?! Ты же таролог, – обвиняюще воскликнула Лиза. Встав на ноги со второй попытки, она последовала на кухню за хозяйкой, как только продралась через наддверные цепочки. – Ты за это деньги берёшь!
– Ну да, я таролог. Я знаю, о чём говорю, – пробормотала Шейла, зависая в холодильнике. В рубахе, вышитой глазами и птицами, с фиолетовыми прядями и без штанов она смотрелась поистине волшебно, атмосферы додавал старенький гудящий холодильник, откуда несло колбасой. – Олежик опять не закрыл колбасу, на ужин будет Олежик…
– Ты кофе в холодильнике ищешь?
– Сливки, дорогая, это ты у нас любишь страдать. Мишель, будешь курочку?
Вечноголодный мопс затаился под столом и курочку хотел с доставкой. Лиза втиснулась на край углового дивана, поджав ноги, и стала ждать. Она любила помогать на кухне, но у Шелли это было попросту невозможно – чтобы найти какой-либо предмет, надо обладать даром медиума. Плита газовая, кофемашина незнакомая, не говоря уж о том, что бардак они с Олегом развели страшный, зато в полном согласии друг с другом. На подоконнике, скрестив лапки в ожидании мушек, скучал Василий Петрович.
– Значит, тарологи уважают кофейную гущу, – сказала Лиза, чтобы не молчать. Они с Шейлой не нуждались в памятке «Тридцать тем для разговора», но сегодняшняя пауза вышла неловкой и неуютной, Лизу опять клонило в сон, потому что спать урывками, бегать по улице и закидываться дешёвым сидром – идея так себе. Шелли выразительно поглядела на неё поверх очков. – Извини. Будет кофе, я проснусь.
– Если проблемы с пробуждением, кофе – лучший инструмент, – заявила Шейла. – Моя методика, никому не говори, запатентую.
– Шелл, удивительное действие кофейных зёрен открыли не один век назад.
– Эльзи, не прекратишь душнить – нашлю на тебя фирменную порчу «Прыщи на заднице».
Лиза произнесла шуточный тост за трогательную женскую дружбу, и они чокнулись печеньем и колбасой.
После кофе чашка была основательно встряхнута и подвергнута излучению шеллиных глаз. Лиза послушно покрутила чашку туда-сюда, отпила последний микроскопический глоточек, так что на зубах заскрипел осадок, отдала Шейле. Под столом чавкал курочкой мопс, над плитой громко тикали засаленные часы, магнитов на холодильнике прибавилось – Олег привёз из очередной командировки. Нормальные люди работают в приличных фирмах и ездят в командировки, подумала Лиза и незаметно ущипнула себя под столом. Куда делась общительная девчонка, которую подстёгивал чужой успех? Умерла и не заметила?