Черная корь

uma sad

Черная корь

I. «И обратился я, и видел под солнцем…»

Ульрих с первых же секунд невзлюбил гимназию. Он никогда не видел такого столпотворения людей в одном месте. На большой площади у ворот мельтешило не меньше двух сотен живых лиц. Жуткая суета учителей, учеников и их родителей не на шутку напугала его. Ульрих ощущал себя невероятно маленьким и ненужным посреди этого людского потока. Будто рыбка, по воле случая оказавшаяся в неродном пруду. Но несмотря на «маленькость», ему казалось, что все смотрят и обсуждают именно его. Потому что он не местный, родился не на Лорении, а на захудалой фермерской планете. Потому что на нем дурацкий костюм, который пойдет по швам, стоит лишний раз дернуться. Потому что у него нет ни мамы, ни папы, а лишь старый седой дедушка. Он стоял рядом и поправлял Ульриху бабочку.

– Не переживай, – бархатным голосом шептал дед. – Через пару часов занятия кончатся, я встречу тебя у ворот, и мы пойдем с тобой кушать мороженое, договорились?

Но Ульриху было так непривычно и страшно, что он не хотел соглашаться идти в это большое белое здание даже за все мороженое мира.

– А можно ты пойдешь со мной?

Дедушка усмехнулся и принялся зализывать волосы Ульриха расческой.

– Я бы сам с удовольствием пошел с тобой, но не могу. Я ведь нигде не учился. Ничего, кроме того, что выращивать белковых червей в пробирках не умею. Знаешь, я бы сейчас прыгал до неба, если у меня была возможность вернуться в твой возраст и пойти учиться.

Старик ждал, что Ульрих воодушевится, но его слова лишь нагнали тоску. Он уже собирался что-то сказать, как вдруг раздался громкий звон на всю округу. Ульрих заткнул уши руками и уставился на дедушку.

– Все, тебе пора на занятия. Я буду гулять здесь рядом, пока ты будешь учиться. Как только занятия закончатся, я встречу тебя у ворот.

– Ты никуда не уйдешь? – взволнованно лепетал Ульрих. – Честно-честно?

Дедушка тепло обнял и потискал внука за щеку.

– Честно-честно. Все, беги, а то опоздаешь.

Ульрих неуверенно пошел к воротам, глядя через плечо каждые пару шагов. Проверял, не ушел ли дедушка. Но дедушка стоял все там же, лениво доставая из кармана сигареты. Вклинившись в гигантскую очередь из ребят, Ульрих ждал, пока его пустят внутрь. Солнце жутко пекло голову. Когда его наконец пустили внутрь, он уже насквозь пропотел.

Сама территория гимназии казалась чем-то невероятно большим, неизвестным и жутким. Кампус выглядел как старый замок с привидениями. Ульрих стоял как вкопанный, пока сзади его не начали толкать другие ребята. Внутри дела обстояли еще хуже. Если снаружи казалось, что на него все смотрят и тайно смеются, то сейчас создавалось впечатление, что его никто не видит. Учителя, дети его возраста, ребята постарше – все суетились и спешили куда-то. Они даже не замечали маленького Ульриха, который изо всех сил пытался достучаться до них, чтобы узнать, куда ему идти. Людей в коридорах становилось все меньше, но даже они словно не видели его. Он уже был готов расплакаться, но в один миг решил, что раз уж никому нет до него дела, то и ему тоже все равно на всех и вся.

Пообещав, что обязательно расскажет об этом дедушке, когда все закончится, Ульрих вышел на улицу и пошел, куда глаза глядят. Он петлял непонятными тропинками меж толстых деревьев и зеленых кустов. Где-то вдалеке на пригорке раскинулись спортивные площадки, турники, беговые дорожки и какие-то белые помещения, похожие на больших черепах. Ульрих уже собрался пойти туда, но вдруг увидел там других ребят, развернулся и пошел в другую сторону. Ему не хотелось никого видеть. Он направился туда, где меньше всего народу.

Ноги привели его к какому-то саду. Вокруг молчаливо стояли статуи людей в костюмах и дурацких шляпах. При других обстоятельствах он бы даже счел их жуткими, но ему было все равно. Найдя скамейку, он сел на нее и важно сложил руки на груди. Очень скоро ему стало скучно и одиноко, но вокруг хотя бы не было людей, которые его не замечают или не хотят замечать. По крайней мере, Ульрих так думал.

Из кустов впереди послышался какой-то смешок, а через мгновение – радостный выкрик.

– Нашла! Нашла!

Ульрих не на шутку перепугался. Из кустов выскочили две девочки и умчались как пули в сторону здания. Спустя мгновение из тех же кустов выскочила еще одна девочка. Ее улыбка была ярче солнца. Она уже собиралась догнать своих подруг, как вдруг увидела Ульриха, застывшим на скамейке, как перепуганный ежик.

Ульрих разглядел лицо девочки. Ее пышные блондинистые волосы, сложенные в одну большую косичку, напомнили ему золотые плащи аббатских кавалеристов, которых он видел здесь, на Лорении. Широкие голубые глаза, как две блестящие монеты, пристально изучали его. Ульриху хотелось рассмотреть их повнимательнее, но он застеснялся. Растрепанная одежда и порванные колготки еще сильнее сконфузили его. Девочка будто только что вышла из джунглей; раскрасневшая и запыханная, но очень красивая. Ульрих на мгновение потерял дар речи.

– Как тебя зовут? – поинтересовалась девочка, садясь рядом.

Ульрих засмущался и тоже стал красным. Ему казалось, что рядом с ним села маленькая звездочка. Прямо как из книг, которые ему показывал дедушка.

– Меня з-зовут Ульрих, – заикаясь, пробормотал он. – А т-тебя?

Девочка улыбнулась.

– Меня зовут Сара Корфиш. Какие конфеты ты любишь?

Ульрих на секунду потерялся.

– Я их редко ем. Дедушка говорит, что из-за них зубы портятся. Он разрешает их кушать, только если я сделаю что-то полезное.

Сара выудила из рюкзака шоколадные конфеты в пестрой багровой обертке с высокопарным названием – «Золотая эпитафия». На упаковке были еще какие-то странные надписи на непонятном языке. Ульрих знал, что это очень дорогие конфеты. Он глядел на них как на сокровище.

– Это мне? – спросил он, не решаясь взять ее.

Сара быстро-быстро закивала, расплываясь в улыбке. Потом достала еще одну конфету и в мгновение ока запустила ее в рот. Ульрих принял угощение и поблагодарил ее, но есть не стал.

– Ульрих, у тебя есть мечта? Вернее, не так… У тебя есть секреты? Я люблю секреты!

Ульрих снова пожал плечами. Ему показалось, что он невероятно скучный по сравнению с такой красивой и интересной девочкой, как Сара.

– Не любишь секреты? – спросила она.

– Не знаю. У меня, вроде как, нет никаких секретов.

Сара удивленно выкатила глаза и прыснула.

– Так не бывает! У всех есть секреты, у всех-всех-всех! И мечты тоже есть. У тебя даже мечты нет?

Своими вопросами Сара продолжала забивать гвозди в крышку гроба «интересности» Ульриха.

– Ну, есть, наверное…

– Расскажи! – Сара подвинулась ближе.

Ульрих неуверенно забормотал:

– Дедушка говорит, что мой папа был врачом. Но папа умер еще до того, как я родился. Он рассказывал, что папа был очень умный, сильный и добрый. Поэтому я хочу стать врачом. Самым умным на свете врачом, чтобы мы с дедушкой жили в большом-большом доме у моря, как по «Гражданскому потоку» показывают.

По мере рассказа, глаза Сары все тускнели и тускнели. Она сложила руки в замочек на коленях и вздохнула.

– У тебя скучная мечта, Ульрих. Я думала, что ты хочешь стать космическим пиратом, или супергероем, или борцом с пришельцами.

В тот момент Ульрих раз и навсегда решил, что никому и никогда больше не расскажет про свою мечту.

– А я хочу стать принцессой! – продолжала Сара. – Вот у вас в Аббатстве есть принцесса. Я видела ее один раз по «Гражданскому потоку», когда мы с папой и мамой ехали на море. Она очень красивая. Я хочу быть красивой как она. И чтобы у меня был такой же красивый принц как у нее.

Амбиции Сары не на шутку впечатлили Ульриха. Он понял, что ему никогда не стать таким же красивым, как аббатский принц, чтобы такая принцесса как Сара была с ним. Это непонятное чувство страшно тяготило что-то в груди. В тот момент Ульриху больше всего хотелось, чтобы его кто-то пожалел.

– Твоя мечта скучная, но она более… простая, чем моя. В хорошем смысле. Я никогда не стану аббатской принцессой, потому что мои родители – послы. А у принцессы родители не могут быть послами.

Вдруг лицо Сары сделалось очень печальным. Она отрешенно уставилась куда-то в небо влажными глазками. Словно маленький ангелочек на картинах древности. Ульрих не до конца понял, почему она не может стать принцессой, да и кто такие эти «послы» он тоже не знал. Но он решил не мучать девочку расспросами, чтобы сильнее ее не расстроить.

– Давай дружить, – прошептал он, в надежде подбодрить ее. – Ты очень красивая и добрая. И мечты у тебя интереснее моих.

Щеки Сары налились краской, она вмиг перестала выглядеть как серая тучка. Хихикнув в ладошку, она вскочила с места и протянула руку Ульриху.

– Я тоже хочу с тобой дружить. Ты грустный, но я хочу, чтобы ты улыбался!

Ульрих аккуратно пожал ее руку, и каменная тяжесть в груди вмиг пропала. Вместо нее появилась ласковая теплота, а в животе странно защекотало. Он не до конца понял, почему так, но это было очень приятно. Из раздумий его вырвал протяжный звонок, оповещающий о конце урока.

– Пока, Ульрих! Еще увидимся!

Не успел Ульрих и ахнуть, как уже Сара закинула рюкзак на плечо и быстро побежала в сторону здания. Она долго махала ему вслед, пока не пропала меж деревьев и кустов.

Спустя пару минут Ульрих переборол в себе страх и тоже направился к зданию. Доставая расспросами взрослых, он все-таки нашел нужный кабинет и отсидел свои первые уроки. Он изо всех сил старался слушать, что говорила учительница, но у него не получалась сосредоточиться. Ульрих думал о Саре и о конфете, которую он покажет дедушке. Тот, скорее всего, отнял бы ее, но ему было все равно. Ульрих был уверен, что Сара непременно даст ему еще конфет.

Отсидев два урока, учительница объявила, что на сегодня занятия закончены. Его одноклассники радостно вскочили с мест и понеслись по коридору как ракеты. Ульрих поспешил за ними.

Время клонилось к обеду. Солнце уже не пекло голову, а воздух стал легче. Дедушка стоял за воротами на том же самом месте. Ульрих с трудом протиснулся сквозь толпу ребят и кинулся в его объятия.

– Как прошел первый день? – спросил дедушка, потушив сигарету.

Ульрих достал из кармана конфету и улыбнулся во все тридцать два зуба.

– Ого, «Золотая эпитафия» – дедушка пощурился, – «альянсовские» конфеты из Цинделии. Дорогие. Кто это с тобой поделился?

Конфета спряталась в кармане Ульриха. Он радовался, что дедушка не стал ее забирать.

– Одна очень красивая девочка. Ее зовут Сара Корфиш. У нее родители – послы. Правда я так и не понял, что это значит.

Дедушка помедлил с ответом.

– Послы, значит… – он глубоко задумался на пару секунд. – Ну, послы —это очень важные люди, которые представляют свою планету или планетарный союз. Родители Сары, получается, послы Коалиции Трех Альянсов?

Ульрих повел плечами.

– Не знаю. Какая разница, кто ее родители? Главное то, что она очень добрая, красивая и что у нее есть конфеты.

II. «…что не проворным достается успешный бег…»

Зима на Лорении сухая и морозная, а весна наоборот – душная и засушливая. Ульриха это особенно радовало, потому что весной на планете расцветает всякая дрянь, и Сара из-за этого по-настоящему страдала. У нее был целый букет аллергий. Прожив с безобразно жирным котом Рафаилом всю свою юность, Сара только к двадцати двум годам поняла, что именно из-за него она так заливалась соплями по ночам. Словно осознав свою вину, Рафаил умер двенадцатого декабря – прямо в канун ее дня рождения. Сара долго плакала.

Ее день рождения прошел, до конца декабря оставалось всего ничего. На носу был Всеаббатский Хорал, полурелигиозный праздник, который особенно любила детвора из-за подарков и угощений. За ним шло Белое Причастие, а там уже всех ждал новый 4500-ый год. Красивое число с не очень красивым началом.

Ульрих сидел в светлом подвале дома своего закадычного друга Лилиана Дьюдо. На столе лежала вредная пища в картонных коробках и пара темно-красных бутылок. В дальнем углу висели турники и перекладины, послушно стоял манекен для борьбы и штанга. Но самое главное происходило в противоположном углу. Там расположились два гладиатора. Их залитые сталью кулаки крепко сжимали орудия для убийства. Красные глаза бегали туда-сюда. Шел бой не на жизнь, а насмерть. На кону каждая секунда, каждое мгновение. Нервы на пределе. Один пропущенный удар – и это конец… На мультимедийном проигрывателе во весь экран растеклась кровью надпись «ВЫ ПОГИБЛИ». Ульрих устало выдохнул и отбросил геймпад в сторону.

– Ты сегодня сам не свой, – с ноткой радости победы в голосе сказал Лилиан. – Ты же всю жизнь играешь этим персонажем.

Ульрих никак не ответил и взглянул на часы. Восемнадцать тридцать два по местному времени. Уже через два часа он должен быть на космодроме. Межгалактический корабль, похожий на большую свечу, должен доставить его прямиком на Илинирр-2, – противную научно-исследовательскую станцию на спутнике газового гиганта Илинирр-Апоплекс. Противную, потому что она стоит посреди вечной мерзлоты в нулевой атмосфере с таким давлением, что приходится постоянно ходить в защитных скафандрах, которые держат позвоночник в вертикальном положении. Одним словом – концлагерь для людей, которые по дурости решили стать учеными. Ульрих был уверен, что даже тюрьма приятнее как место, чем Илинирр-2. В тюрьме, хотя бы, никто не заставляет тебя работать с реагентами и химикатами, способными уничтожить целые экосистемы в мгновение ока.

– Че ты киснешь, будто лимонов объелся? – спросил Лилиан, пихая Ульриха в плечо. – Не раскисай, в следующий раз выиграешь!

– Да не в дурацкой игре дело! – Ульрих замахнулся на того в ответ. – Просто мне не по себе. Не хочу я на этот Илинирр-2.

Лилиан отпил алкоголя из красной бутылки и поводил пальцем у виска.

– Ты совсем больной что ли? Ты же сам из кожи вон лез, чтобы попасть туда на аспирантуру. Теперь уже все? Наша принцесса расхотела? За пару часов до отъезда?

Ульрих пропустил мимо ушей ядовитый сарказм Лилиана. Тот выключил приставку и клацнул по пульту. На черном экране появилось лицо женщины в строгом костюме и с не менее строгим выражением лица. Справа от нее бежала строка с графиками и цифрами. Все стрелочки горели красным и устремлялись вверх.

«…К другим новостям. Доселе неизвестное вирусное заболевание, которое ученые окрестили «черной корью», продолжает распространяться с пугающей скоростью. Пока что инфекция затронула лишь жителей отдельных секторов в созвездиях Черного Ворона и Копейщика. Все планеты данных созвездий встали на карантин. Объявлен второй уровень тревоги. Все полеты в ближайших секторах приостановлены. Несмотря на то, что очаги вируса вспыхивают в непосредственной близости к границе с Коалицией Трех Альянсов, на которой ведутся активные военные действия, свою причастность к распространению черной кори Коалиция брать отказывается. По данным РВИБ, очаги вируса начали вспыхивать и на территории Коалиции соответственно, но пока никаких официальных данных по этому поводу не предоставлено. Мы следим за развитием событий. К другим новостям. Состояние здоровья принца-аббата Магнуса Двенадцатого заметно ухудшается…»

Лилиан злобно клацнул по кнопке выключения и громко положил пульт на стеклянный стол.

– Кругом все только об этой хренотени и говорят, – раздраженно пробормотал он. – Уже сил никаких нет.

Ульрих нехорошо усмехнулся.

– Как думаешь, как скоро мы все умрем из-за этой черной кори?

На удивление, Лилиан довольно прямолинейно воспринял его вопрос.

– Даже не знаю. Если она действительно такая страшная и распространяется с такой скоростью, как о ней говорят, то очень скоро.

Нависла гнетущая тишина. Друзья молча пялились в черный экран телевизора. Откуда-то из-под пола задул прохладный ветерок. Словно опомнившись, Лилиан поднялся на ноги и протянул руку Ульриху. Тот, приняв ее, тут же оказался пленен объятиями приятеля.

– Может как раз таки ты и сможешь побороть эту заразу, а? – спросил Лилиан, хлопая его по спине. – У всех есть свое предназначение. Давай пакуйся, а то опоздаешь.

Друзья принялись собирать вещи в дорогу. На это понадобилось совсем немного времени – Ульрих довольно практичный человек. В то время как у Лилиана по углам валялась грязная одежда, шкафы и полки захлебывались в пыли, а в раковине томились горы посуды, Ульрих всегда «помещался» в средний чемоданчик.

Собравшись, Ульрих надел на себя толстую черную куртку с капюшоном из синтетического меха и нелепую, – со слов Лилиана, – шапку-ушанку. Друзья долго смотрели друг другу в глаза, пока Лилиан снова не заключил Ульриха в объятия.

– Твою мать, так и знал, что надо было учиться, а не хренью страдать в гимназии, – слегка поникшим голосом сказал он. – Такой шанс выпадает раз в жизни. Сейчас бы с тобой поехал, а не просиживал задницу тут…

– Я обязательно буду писать тебе и остальным, если разрешат.

– Правильно. Как только прилетишь – обязательно дай знать. Расскажешь первые впечатления, что там да как… Ну давай, брат. Я буду скучать. Удачной дороги.

На последних словах его голос дрогнул, и Лилиан тут же отвернулся, якобы рыская в шкафу. Ульрих улыбнулся, взял чемодан и вышел из квартиры.

Стоило ему переступить через порог, как его тут же ударил холод. Безмятежный, но колючий и похрустывающий воздух убаюкивал планету. Оба небесных светила давным-давно пропали за горизонтом. Сумрак ночи разрезали гигантские шпили делового района вдалеке. Синевато-зеленое свечение фонарей навевало легкую тоску. И ни души на улице. Лишь звуки летательных аппаратов гуляли призраками меж сонных домиков.

Ульрих дошел до остановки и принялся ждать на лютом морозе свою карету. Секунда в секунду точно по расписанию рядом с ним сел воздушный аппарат, похожий на большое белое блюдце. Ульрих приложил к стеклу руку. Послышался радостный звон. В стеклянном куполе появилось отверстие, приглашавшее его внутрь. Помимо него в транспортнике никого не оказалось.

Летел он долго. Сорок минут до другого конца планеты. Там, вдали от цивилизации, посреди стылого океана на небольшом острове располагался космодром «Алые паруса». Через час оттуда должен был стартовать мультигалактический шаттл. Маршрут «Лорения – Илинирр-2».

Ульрих не заметил, как задремал. А когда продрал глаза под звуки надоедливой сирены, увидел, как уже подлетает к острову посреди черного неспокойного океана. На лысом каменном острове стояли ракеты, похожие на восковые свечи. Туда-сюда летали корабли поменьше, совсем как мухи. Прямо на его глазах от земли оторвался большой шаттл, извергая пламя.