«ДОРОГА НА ЮГ»

СОНИК, МАРИНА АРДОВА

«ДОРОГА НА ЮГ»

Глава 1: Чистый лист

УАЗ «Патриот» рычал и чихал, но нам было плевать. Мы мчались по М-4 от Ростова к Москве почти без остановок. Позади остался первый контракт и вся та грязь, что была до него. За год службы камуфляжная форма уже стала моей второй кожей. Я готовился её снять и начать новую жизнь. Жизнь с Леной. Но простит ли она меня?

Димасик – водитель нашего батальона, выкрутил на максимум какой-то ремикс на Цоя и орал, перекрывая хрип колонок: – Всё, Паш, забудь! Прошлое в прошлом! Новый лист, братан, чистый, как слеза младенца!

– Ты бы сделал потише, – сказал я, не поворачивая головы. – А то у ветерана боевых действий может случиться флешбэк, и он инстинктивно свернёт тебе шею.

Димасик заржал, но музыку убавил. Он хороший парень, просто одноклеточный. Для него главное – это пиво, «Спартак» и тачка не в кредит. Такие, как он, не попадают в передряги, потому что их мозг не способен на сложную мысль, ведущую к катастрофе. Почти суперспособность. Лёха – медик нашего разведбата, дремал на заднем сиденье. Парни ехали в отпуск, а я – к Лене. Что я ей скажу? Не знаю. Но как учили в бате: экспромт – оружие разведки.

Я смотрел в окно на пролетающие мимо унылые коробки Бирюлёво. Все говорят – «чистый лист». Легко сказать. Моё прошлое – это не страница, которую можно вырвать, а партак, набитый на лице по пьяни. Свести его, может, и получится, но шрамы – они, сука, навсегда.

Наконец-то приехали в Москву. Мы припарковались у серого, безликого здания районного отдела полиции. Место, от которого сводило зубы. Когда-то я приходил сюда ждать Лену после дежурства… Потом меня самого приводили сюда… Сутки допросов в ожидании ареста… Теперь я официально перестал существовать как зека в точковках системы и вновь пришёл, чтобы увидеть её.

Лёха и Димасик вывалились из машины. Мы крепко обнялись.

– Ну всё, удачи, братан! Мы помчались! На связи!

У самого входа я заметил бабку. Типичный божий одуванчик, сгорбленный под тяжестью двух неподъёмных сумок. Она пыталась толкнуть тяжёлую дверь, но та, как и вся система за ней, поддавалась с трудом. Я молча подошёл, одним движением открыл дверь и придержал.

Бабка прошамкала благодарность, глядя на меня выцветшими глазами.

– Да не за что, мать, – бросил я и вошёл следом.

Внутри пахло казенщиной и дешёвым кофе – стандартный набор любой конторы, созданной, чтобы перемалывать человеческие судьбы.

Бабка тут же направилась к дежурке, с порога изливая жалобы на соседей-мигрантов.

В дежурке за стеклом сидел худощавый незнакомый мне молодой лейтенант. Несмотря на возраст, он смотрел на нас «из аквариума» дежурной части усталым, потухшим взглядом.

– Мне к начальнику надо, буду жаловаться, – сказала бабка, – почему участковый ничего не делает. Их там двадцать человек, мигрантов, живут, а он мне – ничего не могу сделать! Дай бумагу, – требовательно сказала бабка, – буду заявление писать!

– Вам сначала к участковому надо, – устало сказал дежурный.

– Нет, дай бумагу, заявление писать буду, опять меня обманешь. К участковому пошлёшь, а тот ничего не сделает.

– А может, помочь бумагу найти? У меня вот и ручка есть, – встрял я в разговор.

Дежурный, скользнув взглядом по моей форме, молча протянул бабке бланк заявления.

В это время меня окликнул знакомый голос. Это был начальник розыска, майор полиции, который, кажется, работал здесь ещё, когда я в школу ходил.

– Пашка Петров? Хорош! Так тебе же девять лет дали… – Он удивлённо смотрел на мою форму, разглядывая патчи на ней и рюкзаке, потом его взгляд зацепился за орден Мужества на груди. После чего крепко, по-свойски, пожал мне руку и, хлопнув по плечу, по-отечески проговорил: – Служить, значит, пошёл… В фанатский? – спросил он. – Ну, хорош. Хорош. Молодец!

Он пригласил меня в свой кабинет. Предложил выпить. Я отказался.

– Товарищ майор… А Лена Романова здесь ещё?

Он нахмурился, вспоминая. Потом его лицо прояснилось, и на нём появилась кривая ухмылка.

– А, Романова. Нет её. Сразу как тебя закрыли, уволилась и уехала.

– Куда?

– Да к себе вроде. Она же с Краснодарского края откуда-то.

В ушах зазвенело. Я знал только название станицы, где жили её родители, но в Краснодарском крае побывать ещё не пришлось.

– А телефон её, может, есть? – с неожиданной хрипотцой в голосе спросил я.

– Нет у меня ничего. Зачем она тебе? Забудь. Помним мы вашу историю. Думаешь, простит? – он усмехнулся. – Такое не прощают, парень. Три года почти прошло. Наверняка уже и замуж вышла.

Сердце ухнуло куда-то в район армейских ботинок.

– Ну что ж, Павел, поздравляю! Герой! Ты это… главное, больше не чуди. Начинаешь всё с чистого листа. Так сказать, от прошлого свободен, – сказал майор.

Свободен. Слово-то какое…

Я попрощался, развернулся и вышел на улицу. На что я надеялся? Я шёл вдоль дороги, не разбирая пути. Небо затянуло серой, безнадёжной хмарью. Точно как у меня внутри.

Я сел на лавку. Свисток судьи отменил последний, победный гол. Единственная надежда, которой я жил последние три года, – увидеть Лену, – превратилась в пыль.

Похоже, «чистый лист», о котором все твердили, был просто пустым.

Глава 2: Круговорот

Не знаю, сколько я просидел на этой лавке. Я совсем потерял счёт времени. Моя Москва, хрущёвка у Борисовских прудов, друзья – всё вокруг казалось ненастоящим, словно декорации, которые вот-вот уберут. Я был в растерянности.

И тут меня пронзило. Это была не мысль, а инстинкт загнанного в угол зверя, который не думает, а просто бросается вперёд. И я – так же. Несмотря ни на что, мне нужно было найти её. Неважно, что сказал майор. Неважно, что прошло почти три года. Неважно, что она, возможно, замужем. Я должен найти Лену и попросить прощения. Даже если она не простит.

Мимо проехал маршрутный автобус. Мои глаза, привыкшие выискивать противника для упреждения удара, сразу зацепились за вывеску: «АВТОВОКЗАЛ». Я рванул с места и запрыгнул в автобус. Началась моя дорога на юг…

…Район автовокзала, несмотря на современные постройки, выглядел так, будто его вырвали из фильма 90-х и бросили у обочины МКАД. Вокруг сновали торгаши: один тащил сумки с пирожками, другой впаривал «сотовые телефоны», а третий пытался вручить мне брошюру букмекерского клуба. То тут, то там виднелись силуэты в хиджабах. Вот где ирония. Обстановка казалась опаснее, чем на отвоёванных территориях. Я усмехнулся.

Билеты на междугородние автобусы были раскуплены, но невдалеке стояла фура с краснодарскими номерами: регион 23. У машины курил водитель – загорелый, худой, даже тощий, угрюмого вида. Когда я подошёл, он опустил голову.

– На юг? – спросил я.

Он кивнул, не говоря ни слова.

– Довезёшь?

– Залазь. Через пять минут поедем.

Я забрался в кабину и захлопнул дверь. Похоже, матч ещё не окончен, просто правила игры изменились…

…Грузовик мерно гудел, как огромный шмель, летящий на юг. Пробка тянулась на несколько километров вперёд. Москва медленно выплёвывала нас из себя. Опять трасса М-4. Забавно: я ехал обратно, туда, откуда недавно с таким трудом вырвался. Это круговорот. Вот так. Иногда кажется, что ты бежишь вперёд, а на самом деле просто крутишься на одном месте.

Водитель, мужик с усами, похожими на щётки для обуви, курил. Мы молчали. Я смотрел на дорогу, которая исчезала где-то впереди, в свете фар.

– Как там вообще, на СВО? – спросил он, нарушив тишину. – Тяжело?

– Тяжело.

Мы опять надолго замолчали.

– Меня Володей звать, – ответил он, не поворачивая головы.

– Павел.

– Ты не похож на простого попутчика, – сказал Володя. – Обычно попутчики болтливые, они едут куда-то. А ты… Уже час молчишь. Значит, едешь от чего-то.

Я усмехнулся.

– От чего-то? Я еду к ней, еду к своей судьбе!

Володя посмотрел на меня, и в его глазах была такая тоска, что я замолчал.

– К своей судьбе? Судьбы нет, Паш. Судьба, любовь – это сказки для детей. Есть только дорога, и ты на ней. И я, и ты, и вот тот мотоциклист – мы просто едем. И мы никогда не приедем туда, куда хотим. Потому что там ничего нет.

– Если бы ты побывал, где я, то и в судьбу поверил, – возразил я.

Володя засмеялся.

– Мне вот уже за полтинник, – продолжал он. – Всю жизнь в Красноярске прожил. А тут в Краснодарский край отправили. Жара и ничего хорошего. Хотя мне-то что: ни семьи, ни детей. Только работа и есть. Да ещё сестрёнка с племянниками.

Он достал из кармана потрёпанный телефон и показал фотографию взрослой женщины с двумя детьми.

– Они сейчас в деревню под Красноярск, на лето поехали. Дом у меня там, материнский. Эх… судьба, – тяжко вздохнул Володя и спустя какое-то время продолжил.

– Приехал как-то в материнский дом, когда мать жива была, огород ей вскопал. Прошло пару дней, скукота. Мать говорит: «Пошли к Ваське за самогоном». Я, дурак, обрадовался: думаю, хоть с мужиком посидим, выпьем, порыбачим. Пришли в дом. А там девчонка заходит, стол накрыла, самогон налила. Я ей: «А Васька-то когда придёт?» Мать с девчонкой ржут. И тут та говорит, что она и есть Васька. Василисой её зовут. Так и познакомились. Жить стали. Всё для неё. Я тогда устроился водителем к золотникам, директора по приискам возил. Зарплата хорошая, всё ей отдавал. Конечно, рейсы были разные. Иногда на месяц уезжать приходилось в такую глушь. Медведей белых, вот как тебя, видел.