Хочу тебя в мужья

Нет, так нельзя!

– Ева, иди к нам. Хватит с посудой возиться, – зовёт она.

– Ба, мы сейчас, – Денис приносит новую партию чашек. – Ну, пришла в себя?

– Немного, – я передаю ему вымытую посуду и медленно вытираю руки. В голове копошится мысль и вдруг выскакивает на кончик языка словами: – А знаешь, Арсеньев, я передумала.

– Мыть посуду?

– Нет. Выходить за тебя замуж.

– Ха‑ха! Интересный поворот, – жених берет меня за плечи и встряхивает. – И кто же тебя так напугал?

– Не важно! Просто не хочу и все. Отпусти.

Но избавиться от Дениса не так‑то просто.

– И что будешь делать с договором?

– Порву.

– А Гошка и мой долг?

– Твоего друга трогать не буду, проценты по ссуде остановлю, пока полиция не разберётся в ситуации и не найдёт мошенников.

Денис опускает руки, прислоняет голову к плечу и озадаченно смотрит на меня. Кажется, не верит в своё счастье. И тут он тихо спрашивает:

– А как же моя бабушка? Я уже назвал тебя своей невестой.

– Выкрутишься как‑нибудь.

– Нет, дорогая, не получится! Я не такой флюгер, как ты. Если принимаю решение, от него не отказываюсь.

Он жестко хватает меня за запястье и тянет из комнаты гигиены.

– Пусти, мне больно, – шиплю сквозь зубы.

Но этот тушканчик не слушается. Он выскакивает на середину палаты и вдруг плюхается на одно колено. Я от удивления раскрываю рот. Что ещё задумал?

– Ева, дорогая, ты выйдешь за меня замуж? – брякает женишок, а сам давит и давит на руку.

Я пытаюсь ее выкрутить, но делаю только хуже. Больные женщины таращат на нас глаза. Одна вытаскивает телефон и делает фото. Только этого не хватало! Но бабушка Дениса молчит. Лишь ей не нравится эта ситуация.

– Точно, беременная, – шепчет соседка в кудряшках.

– Ага. Ещё и капризничает. Где ещё такого ладного парня найдёт?

– Ева, я знаю, ты на меня обижена, – не сдаётся Денис. У меня кожа запястья горит огнём, на глазах опять появляются слёзы. – Прости меня! – он наконец‑то перестаёт давить, берет мои пальцы и щекотно целует. – Я козел, чмо, тушканчик, сурикат. Называй, как хочешь, но прости.

– Дети, хватит этого представления! – резко говорит бабушка, подъезжает к нам в кресле и дергает Дениса вверх. – Неужели так сложно разборки оставить за стенами больницы? Марш отсюда! И пока не помиритесь, видеть вас не хочу!

Я облегченно вздыхаю. Господи, едва сдержалась, чтобы не выпалить все, что думаю об этом тиране!

– Простите. Выздоравливайте! – хватаю сумочку и выскакиваю в коридор.

Денис догоняет меня у лифта и толкает в подъехавшую кабину. Я молча отодвигаюсь.

– Что это сейчас было? – шипит он.

На соседнем этаже в лифт входит много людей. Они прижимают нас к стене. Теперь мы стоим совсем рядом. Я чувствую запах его тела, запах мужской злости и завожусь сама.

– Я передумала. Мне не нужен геморрой в виде капризного жениха.

– Как хочешь, – кабина останавливается на первом этаже, люди выходят, мы следом за ними. – Сразу говорил, что идея паршивая.

Денис размашисто шагает к выходу. Я смотрю ему вслед, а в груди все же растёт обида. Мог бы и поуговаривать немного. Черт! Веду себя, как подросток в пубертатный период, даже вибрацию телефона в сумочке замечаю не сразу. Смотрю на дисплей и морщусь: отец. В последнее время его звонки приносят одни неприятности.