Где распускается алоцвет

Айти фыркнул и в темноте как будто случайно задел её бедром. На хорошее поведение это не тянуло совсем, даже наоборот, но Алька как-то расслабилась: парни, которые заигрывают, устраивали её гораздо больше, чем парни, которые интересуются ведовством.

Длинная-длинная улица кончилась слишком быстро. Показался впереди бабушкин дом. На сей раз свет горел и у калитки – большой фонарь, направленный и на ворота тоже, и у гаража. Бабушка, похоже, возилась со своим внедорожником, потому что капот был откинут, а сбоку стояла канистра.

Велька – огромный даже издали – сидел в кресле-качалке на крыльце, под лампой, и что-то читал.

Алька неловко развернулась:

– Вот и пришли.

– Ага, – эхом откликнулся Айти, глядя на родовое гнездо Васильков, обнесённое забором и обсаженное васильками, где только можно. Профиль у него был чёткий; ресницы изумительно длинные. – Красиво… А я, если что, живу у Сенцовой. Твоя бабушка должна знать, тут все друг с другом знакомы.

– Ну да… – вздохнула Алька. – Прощаемся?

– Ага…

В толстовке она пригрелась, и вылезать не хотелось, но пришлось. В процессе рубашка задралась, и Айти деликатно её одёрнул; мог бы задеть пальцами голую кожу, но не стал, и этого было как-то даже жалко. Алька отдала ему толстовку, махнула рукой и пошла к калитке.

«Опять мы не обменялись телефонами», – накатило запоздалое озарение.

Но когда Алька оглянулась, улица была пуста.

Глава 3

Ведовство и наследство

Альку бабушка заметила даже раньше, чем брат: высунулась из-за машины – чумазая, в джинсовом комбезе, с волосами, убранными под косынку, – и махнула рукой:

– Цветочек мой аленький, спаси старуху – сбацай лимонаду, а?

– Только лимонад? – уточнила Алька подозрительно, прикрывая калитку и задвигая массивную щеколду. На щеколде болтался обережный знак – узелок на красной нитке. – Или чего-то приготовить?

Баб Яся явно проголодалась, но Алькины кулинарные способности она знала слишком хорошо, потому с ответом медлила. Ситуацию спас Велька – захлопнул книгу, подскочил, складывая очки и вешая их за дужку на ворот футболки:

– Баб Ясь, а давай я приготовлю?

– Ты ж мой спаситель!

Велька зарделся; Алька тоже, но по другой причине.

Лимонад пришлось делать из слив – ничего другого, отдалённо подходящего, ни в холодильнике, ни в саду не отыскалось, а Краснолесье ещё не настолько далеко шагнуло в цивилизацию, чтобы в нём завелась круглосуточная доставка продуктов. Велька откуда-то извлёк остатки копчёной утятины – баб Яся накануне наготовила на целый полк – и с подозрением принюхался; результат его удовлетворил, и он быстро организовал пасту по какому-то обалденному рецепту.

– Тебе фартук идёт, – хмыкнула Алька. Она прохлаждалась за столом со стаканом лимонада и лениво наблюдала за тем, как кузен хлопочет по хозяйству. – Не надоедает готовить?

– А как оно надоест, если делать разное? – спросил он озадаченно, мелко нарезая сливу для соуса. – Дома ты не готовишь, что ли?

– У меня там кулинария рядом, – откликнулась Алька. – Ну или что-то можно заказать.

– А не боишься, что кто-то в еду плюнет, пока везёт?

– Курьер? Да ладно, у него времени нет.

– Ну это да…

Вскоре по коридору – не иначе, на запах приманилась – прокралась на цыпочках баб Яся и скрылась в ванной, а потом явилась снова, уже чистая. Пожаловалась на барахлящий движок, похвалила Велькину пасту, опрокинула в себя стакан лимонада-без-лимонов – и плюхнулась за стол, выдыхая:

– Ну и денёк…

Алька с ней была полностью согласна.

Некоторое время на кухне царило молчание: все сосредоточенно жевали. Потом бабушка, бормоча, что в тишине неуютно, щёлкнула пультом и включила телевизор. Там шла реклама: улыбчивый парень – с виду сущий ведьмак – забрасывал в машинку грязные носки оптом, засыпал порошок, а потом вынимал всё чистое, сверкающее, благоуханное… У парня были светлые волосы, короткие и чуть вьющиеся.

«Не похож», – подумала Алька, почему-то чувствуя себя разочарованной.

– Эх, ну как так можно, – вслух произнесла баб Яся, точно откликаясь на её мысли. – Вот так и появляются нереалистичные ожидания у молодёжи. Что думаешь, молодёжь?

– Думаю в магазе посмотреть, – ответил Велька. – А вдруг правда отстирается?

– Ну тебя, – хмыкнула она. И повернулась к Альке: – Кстати, я до Чибисов-то дошла. Да, постояльцы у них новые, но твоего среди них нет. В две комнаты набилась семья из шести человек, сорвались из столицы три недели назад, когда Костяной полсотни человек разом положил. Хотели вернуться, как всё успокоится, а оно, вишь, не успокоилось. Комендантский час этот…

В какой-то момент очень захотелось спросить, что баб Яся думает про Костяного, с её-то опытом, но язык прилип к гортани. Стало жутковато, по-глупому, суеверно – мол, не называй беду, а то накликаешь.

– Я сама нашла своего красавчика, – сказала Алька вместо этого. – Он сказал, что снимает комнату у Сенцовой. Это кто?

Баб Яся пошебуршила вилкой в тарелке, словно пытаясь свить из пасты гнездо, и вздохнула:

– Да Злата Сенцова, наверное. Ну оно и понятно: как Радик помер, денег стало не хватать, а у неё целых трое мальцов на шее… Наверное, сдала половину дома. Хочешь, загляну к ней завтра? Всё равно собралась кому-нибудь слив сбагрить, у нас их каждый день по ведру.

– Если для меня, то не надо, – быстро ответила Алька. Ей хотелось, конечно, похвастаться перед всеми красавчиком, но она-то понимала, что красавчик по большому счёту не её – скорее всего, просто скучает в глуши. В Краснолесье летом и в начале осени многие приезжали по старой памяти; раньше тут был санаторий, но, как и многое другое, он потихоньку загнулся, когда лет тридцать назад, после кризиса, народ ломанулся на заработки в крупные города. – Интересно, правда, чего ему тут у нас понадобилось. Не похоже, чтобы у него тут родственники были.