Шакс. Начало

– Я просто соскучился, – теперь моему здоровью не угрожали, и я приблизился к невесте. – Прости, ладно? Я разберусь с записью.

– Только попробуй не разобраться, – пробурчала она, всё ещё дуя губы.

Эта лёгкая перепалка позволила немного расслабиться, отпустить ситуацию, пусть и ненадолго. Мои проблемы никуда не делись, как и груз вины не стал легче, просто я получил несколько мгновений счастливого забытья с любимой.

Вскоре с Оливией пришлось попрощаться до следующей встречи. Впрочем, мои дела шли на поправку, меня должны были выписать. Если, конечно, вскоре не пропишут в камеру. Но время шло, за мной не явились вооружённые «синие». А это означало, что Картер либо ещё не дал показания, либо решил молчать. Но об этом можно спросить его лично. Достаточно лишь зайти в гости.

Ночью коридоры госпиталя пустеют, их не патрулирует ни охрана, ни медики. Всё же стражи – народ дисциплинированный, и чаще всего соблюдают правила. Потому я спокойно добрался до палаты Картера. Здесь было темно. Лишь слабо горел ночник, и мелькал свет на экране прибора регистрации сердечной деятельности. Картер спал, и я пока не спешил его тревожить. Первым делом запер дверь на замок, отключил камеру и проверил палату на прослушку. Ничего подобного не нашлось, и я пришёл к выводу, что стражи действительно ничего не подозревают.

Потом же наступил самый сложный момент. Картер спал крепко, пришлось поднести к его носу нашатырь. Он вздрогнул, сонно заозирался в непонимании, пока туманный взгляд не сосредоточился на мне. Зелёные глаза расширились от удивления. Прибор снова принялся шкалить. Картер начал задыхаться. Бледный, напуганный, истощённый. Было физически больно видеть вечно неунывающего друга таким.

– Тихо, я хочу просто поговорить и всё объяснить, – положил ладонь на его плечо в успокаивающем жесте. – Всё хорошо, – повторил, присаживаясь на стул возле его кровати.

И принялся ждать, когда он немного успокоится

– Прости, что среди ночи. И так… Но вокруг тебя такой аншлаг.

– Что тебе нужно? – прохрипел он.

– Не знаю. Хочу объясниться, наверное. Если в этом есть смысл.

– Объясниться? – задохнулся он.

– Давай ты просто выслушаешь? – предложил я, пронзительно заглянув в его глаза.

– Я могу уйти? – ядовито уточнил он.

– Нет, ты прав, придётся меня выслушать, – мрачно усмехнулся я. – Не думал, что мы однажды придём к такому. А только недавно переживали, что нас раскидает по отделам, да?

Он вздрогнул, посмотрев на меня растерянно, воспалённо. Сердце сжало спазмом. Как же изменились наши жизни.

Я начал свой рассказ, сначала сбивчиво, сам не понимая, что именно говорить. Но постепенно мысли унеслись в прошлое, в те сложные моменты принятия решения. Фразы вырывались оборванно, жёстко, иногда размыто. Потому что сложно описать словами полный крах ориентиров, когда друзья вдруг становятся врагами, а враги – союзниками.

– Шакс… это ещё сложнее объяснить. Я его слышу, его сознание во мне, наши человеческие сущности соединены. И от него не избавиться.

Очень мило, – проворчал демон.

– Но он, знаешь, просто сущность, просто голос, принимаю решения только я. Ему было бы проще, он бы просто тебя убил, да? – я взглянул с горькой усмешкой на Картера.

Он качнул головой, приоткрыл рот, словно собираясь что-то сказать, но так и не произнёс ни слова, лишь прикрыл глаза. И по его щеке скользнула одинокая слеза. Я отвернулся, с нажимом провёл ладонью по груди, где болезненно ныло сердце. Было так тяжело возвращаться вновь в тот день, делиться опасным и сокровенным, но ещё больнее было видеть Картера таким, изломанным по моей вине.

– Эй, Эш, – прохрипел он, слабо толкнув меня ладонью в плечо. – Помнишь, мы… шутили о том… как умрём? – спросил внезапно задорно.

– Да, – придушенно усмехнулся я. – И ты должен умереть в окружении внуков, разве нет? Это мне вы пророчили героическую смерть.

Переглянувшись, мы рассмеялись, тихо, надрывно, пока вдруг не замолкли, замерев в этом звенящем моменте развеивающегося беспечного прошлого и полной неопределённости будущего.

– Я сказал Шаксу, что не смогу убить лучшего друга, – сообщил, поднимаясь со стула. – Выбор за тобой, Картер.

– Это жестоко, Эш, – бросил он мне в спину.

– Прости. Отдыхай. Тебе надо набираться сил.

Больше не глядя на него, я подошёл к камере, вновь включил её и покинул палату.

Ты можешь пожалеть о своём решении.

Могу. Но мы знакомы почти всю жизнь. Это же Картер…

Да… – отозвался он тоскливо. – Я помню, – вздохнул, а я сбился с шага, но не стал продолжать этот странный разговор.

***

Ночью не удалось заснуть, я задремал только под утро, но меня разбудил визит лечащего врача. Пришлось вставать, чтобы он мог провести осмотр и внести записи в карту.

– Сегодня подготовлю выписку, Эшфорд, – Антонов выглядел подавленным, всё поглядывал на меня в нерешительности и задумчивости.

– Что опять случилось? – уточнил я, помассировав переносицу.

– Подняли записи камер наблюдения. Вы сегодня посещали…

– Да, я общался с лучшим другом, без записи. Разве это запрещено? – раздражённо отозвался я.

– Мне жаль, Эшфорд, – произнёс он приглушённо, а сердце в этот момент застыло. – Картер погиб ночью.

– Что?! – задохнулся я, подорвавшись с кровати. – Как…

– Самоубийство. Мне жаль, – вновь повторил он зачем-то.

– Самоубийство? – повторил я опустошённо и опустился на кровать, потому что не чувствовал силы в ногах.

«Помнишь, мы шутили о том как умрём?» – раздались в мыслях его слова, и мне предстал Картер.

Не изломанный в больничной койке, а живой, с широкой улыбкой на губах. Таким он всегда был, никогда не унывал… Но жизнь обошлась с ним жестоко, я обошёлся с ним жестоко.

Он сделал свой выбор. Не кори себя, – попытался подбодрить меня Шакс, но был привычно проигнорирован.

На фоне новости дальнейший разговор с Антоновым и выписка прошли мимо меня. По пути со мной пытались заговорить знакомые, но я не помню, что отвечал. Просто шёл к главному зданию, понимая, что мир стражей отпускает меня. А за порталом ждёт неизвестность. И единственным проблеском надежды являлась Оливия, но и с ней предстояло увидеться только вечером. Она брала отгулы на работе и теперь отрабатывала пропуски.

Зато у меня была возможность спокойно проверить квартиру на прослушку и вещи на жучки. К счастью, моя подозрительность не оправдалась, за мной не следили. Либо понимали, что я быстро отыщу любое оборудование.

– Ты рано, – отметил я, когда Оливия показалась в гостиной.

Лицо девушки выдавало тревогу, глаза покраснели, словно она снова плакала, и я мысленно подготовился к новым шокирующим новостям.

– Что случилось? – отойдя от плиты, где пытался воскресить свои погибшие в зачатке кулинарные способности, я направился к невесте.

– О, Крис, – она пробежала вперёд, протягивая ко мне руки. – Мне рассказали про Картера.

– Кто? – голос охрип, когда волнение чуть отступило.

Наверное, это защитная реакция организма. Невозможно постоянно находиться на стрессе.

– Мистер Лэнг позвонил, сказал, тебе понадобится моя поддержка.

– Не отказался бы, – подтвердил я, крепко обнимая Оливию, и закопался лицом в её волосах.

Пусть и на секунду, но стало спокойно. Жаль, нельзя остаться в этом мгновении. Не самом счастливом, но хоть немного стабильном. Прошлого не изменить. Можно корить себя всю жизнь или найти в себе силы двигаться дальше, существовать в изменившейся реальности. Я лишился друзей, привычной работы, но зато жив, у меня есть Оливия и шанс на счастье. И пусть пока эти стремления кажутся бредом, чем-то невозможным, но боль притупится, вскоре станет легче дышать, а потом однажды мне удастся набрать полные лёгкие воздуха. После смерти родителей тоже было тяжело. Несравнимые вещи, конечно. Только и тогда тоже казалось, что впереди нет ничего, за что можно зацепиться. Но нашлось.

– Даже не знаю, что сказать, – прошептала Оливия.

– Ничего не говори, – попросил я. – Давай просто помолчим, вот так.

У меня осталась только она, и потому особенно страшно поделиться с ней своей тайной. Оливия человек, ей незнакома ненависть к демонам и архангелам, но как она примет то, что произошло тогда при открытии?

Просто не проверяй, – фыркнул Шакс. – Тогда не разочаруешься.

Хорошая политика.

Ещё бы, идеальная. Чем меньше она знает, тем крепче спит. А печать объясни желанием сделать татуировку. Вот и всё.

Если не примет, тогда какая эта любовь?

Самая лучшая. Слепая, – со знанием дела выдал он.

Больше не давай мне советов в любви. Лучше вообще молчи.

Я старше тебя, мудрее. Без моих советов ты сдохнешь.

Хочешь поспорить?

На нашу жизнь?

– Крис? – позвала Оливия, кажется, я пропустил её вопрос.

– Да?

– Мне заняться едой?

– Лучше закажем. А то на плите временный погром.

– Ты хотел приготовить ужин? – скептически уточнила она, ведь знала, что мне не доверяют даже походную еду.

– Хотел отвлечься. Получилось неважно.

– Давай вместе приберёмся, пока идёт доставка еды. Потом душ, постелька? – она мне подмигнула, но для неё эти дни выдались слишком сложными, чтобы выдавить из себя искреннюю улыбку.

– Хороший план, – рука невольно потянулась к печати, но я одёрнул себя.

Глава 6

– Там шрам? – предположила Оливия утром, когда мы просто лежали в постели в ожидании сигнала её будильника.

Я отговорился от общего душа и лёг спать в футболке. Решил, что с меня хватит сложных разговоров. Просто дал себе отсрочку. Но кто меня осудит? Шакс вообще только поддержал. Он не верил в Оливию, а я банально боялся.

– Да, можно и так сказать, – голос охрип, когда она провела ладонью по моей груди.

– Я не испугаюсь, поверь, – произнесла она осторожно.

– Боюсь я. Мне нужно время.

– Хорошо, я подожду, – она прижалась ко мне, положив голову на моё плечо. – Я рядом, – шепнула мне на ухо.

И притом что она была абсолютно обнажена, я испытывал не возбуждение, а невероятную нежность. Нужно ей рассказать, признаться, иначе так и буду бояться.

– Оливия…

Меня прервал сигнал её будильника.

– Ну вот, так всегда, – расстроенно надула она губы и перевернулась, выскальзывая из-под одеяла.

Рука потянулась её удержать, но я не стал. Это тяжёлый разговор, длинный. Лучше отложить его на вечер.

Я наблюдал за сборами Оливии, лёжа в кровати. У неё была привычная жизнь, знакомые, друзья, родные. У меня не было ничего. Никакой настоящей связи с миром, кроме неё. Я впервые позавидовал обычности другого человека. Потому что с её уходом оказался в растерянности. В иной день тоже собрался бы на работу, она занимала львиную долю времени, требовала серьёзных усилий, из-за чего я не мог похвастаться интересным хобби. Мне нечем было наполнить свой день. Только сложными думами и воспоминаниями. Можно было даже не вставать, да и не хотелось. Но пришлось сделать над собой усилие. Выход не найдётся, если я буду лежать и жалеть себя.

В ванной я впервые с того злополучного дня свободно снял футболку и присмотрелся к печати. Буквы демонического алфавита были заключены в круг, вокруг которого треугольником формировались косые линии. На первый взгляд незначительный рисунок, но как же он изменил мою жизнь. И Шакс не прав, такое сложно выдать за обычную татуировку. Интересно, Антонов написал о ней в отчёте? Хотя, если бы отметил, меня бы уже попросили её показать. Впрочем, и странно, что со мной не общались по поводу ночного разговора с Картером.