Не от мира сего

22 Creator 22

Не от мира сего

Глава 1

Вступление

Как-то раз, кажется, в Ставрополе… Почему кажется? Потому что я уже не помню, где именно и когда это произошло. Во всяком случае, тот город явно походил на Ставрополь. А может, и нет. Но, вспоминая квартиру Эдуарда Васильевича, мне отчётливо видится Ставрополь. Впрочем, в этих городах есть необычайное сходство. Правда, сейчас я не могу его найти, но это не столь важно.

Глава 1. Гость

В квартире Эдуарда Васильевича не бывает гостей. Вернее, не так – их никогда не было. С того самого дня, как Эдуард получил квартиру, в ней не появлялся никто, кроме самого хозяина. Сам же Эдуард Васильевич никогда не покидал свою обитель, разве что изредка выходил за покупками в ближайший магазин. Хотя для таких случаев у него есть соседский мальчишка Митя Лякин, который очень любит помогать старику. Сам же Эдуард Васильевич не любит, когда ему помогают, но и прогулка до магазинчика не доставляет ему радости.

В тот день запасы провизии ещё не были истощены, однако Эдуард Васильевич куда-то собирался. Впервые за долгое время улыбка появилась на его мраморном, почти белом лице. Наконец зверь решил выбраться из своего логова, но не для того, чтобы набить брюхо и поскорее вернуться обратно, опасаясь за сохранность своего бесценного убежища. Им движет инстинкт, но инстинкт совершенно иного рода, нежели прежде. Впрочем, быть может, это всего лишь случайность… В конце концов, вся человеческая жизнь – это всего лишь цепочка случайностей, которые просто случаются.

На выходе из квартиры Эдуарда поджидал соседский мальчишка Митя.

– Здравствуйте, Эдуард Васильевич! – промолвил Митя.

– И ты здравствуй, – с непривычной доброжелательностью произнёс Эдуард Васильевич.

Митя несколько смутился: ещё никогда Эдуард не вёл себя так тепло по отношению к нему, а тем более по понедельникам – Эдуард Васильевич терпеть не может понедельники.

– А куда это вы собираетесь? – снова промолвил Митя с ещё большим смущением. – Продукты я вам только вчера принёс. Если нужно чего, вы только скажите, я сейчас, я мигом…

– Спасибо, конечно, Митечка, но мне ничего не нужно, – произнёс Эдуард, на этот раз стоя спиной к Мите и делая прощальный взмах рукой.

Митя притих, совсем притих. Ещё не бывало такого, чтобы Эдуард Васильевич, да ещё и в понедельник, куда-то так сильно спешил. Сам же Митя возмущённо думал: как же это так? Если человеку ничего не нужно, то зачем же ему куда-то идти?

Пока Митя думал, Эдуард Васильевич уже покинул злосчастную пятиэтажку. Почему злосчастную? Да потому что в ней творятся всякие странности. Вот только на прошлой неделе собирали пожертвования на лечение Вячеславу Фёдоровичу. Вы наверняка думаете: ну и что же тут такого? Ну заболел человек, бывает, надо помочь. А странное в этом деле то, что Вячеслав Фёдорович уж год как умер.

Эх, славный был человек, правда, пил много и сквернословил, но в целом очень даже порядочный. Эдуард его недолюбливал. Говорят, раньше они дружили крепко-крепко, настоящей мужской дружбой. А потом что-то случилось, что-то серьёзное, а что именно – никто не знает. Слухи, конечно, разные ходят: кто-то говорит, что это всё из-за водки – так сказать, алкоголь сблизил, алкоголь и развёл. Кто-то верит, что Вячеслав Фёдорович вовсе никакой не Вячеслав, а американский шпион, присланный для сбора данных. Ну а кто-то убеждён, что всему виной женщина.

Была у них одна общая знакомая – Вера Стёклышкина. В то время она ещё не определилась с жизнью и определялась как могла. Где она сейчас… Уже и неважно. Впрочем, Эдуард направился вовсе не к ней и уж точно не к нему. Вероятно, Эдуард даже не вспоминал об их тогдашнем существовании, ровно так же, как не вспоминает о рваном носке, завалявшемся под диваном, или о мусоре, который когда-то выносил на свалку.

Наконец Эдуард Васильевич пришёл на заветную автобусную остановку номер 8. Конечно, вряд ли он так спешил именно сюда. Скорее всего, он собирается на вокзал или аэропорт, ведь маршрут №8 как раз туда отправляется. С другой стороны, Эдуарду незачем ехать – он никуда не собирался, да и встречать попросту некого.

Увы, время не щадит никого: ни близких, ни родных. Вот и Эдуарда эта дрянь не обошла стороной – всех забрала подчистую, никого не осталось. Только Эдуард Васильевич ещё тлеет, а те, кто хоть немного были ему дороги, уже давно сгорели дотла.

Вот и подошёл автобус №8.«Пора», – промолвил Эдуард на мёртвой, абсолютно пустой автобусной остановке. Конечно, он не ждал, что кто-нибудь ответит. Это скорее было обращением к самому себе – то ли подбадривающим, толкающим вперёд, то ли сдерживающим, тянущим назад.

Автобус оказался таким же пустым, как и остановка, хотя местные жители считали иначе. Впрочем, именно в тот день они почему-то решили забиться в свои норы поглубже и не вылезать до самого конца. Кто знает, может, это была дань уважения Эдуарду, а может, просто очередная случайность.

Всю оставшуюся дорогу Эдуард Васильевич ехал молча, откровенно пялясь в окно и любуясь мелькающими за стеклом видами. Когда-то давно он самолично прошагивал каждую тропку в этом городке с лёгкостью и грациозностью гепарда. Сейчас же он больше походил на одинокого шакала, высматривающего что-то в серой городской суете.

Что стало с этим человеком? Что заставило потушить пламя жизни в его удивительно глубоких глазах и что снова зажгло его изнутри? Маршрут №8 наконец прибыл на конечную остановку. Эдуард Васильевич расплатился за проезд и со всё той же загадочной улыбкой направился к вокзалу.

Что он надеялся найти? Кого встретить? Что им движет – интерес, азарт или, быть может, страх? Страх от безысходности и собственной слабости? В конце концов, если человек всегда один, надолго его не хватит, каким бы сильным он ни был.

Войдя на вокзал, Эдуард направился в комнату ожидания – туда, где тикают часы и такие же тикающие, живущие в ожидании люди. Многие из них отправляются в отпуск, подальше от вечной суеты и вездесущей работы. Вероятно, поэтому они такие нервные, не могут дождаться, предвкушают наслаждение от отдыха, тают на глазах.

Теперь сомнений быть не может: Эдуард Васильевич ждёт поезд с важным пассажиром на борту. Но кто этот таинственный гость и почему он объявился именно сейчас? Ещё одна случайность? Или хорошо спланированный план? Но для чего? Зачем Эдуарду кто-то?

А может, всё намного проще? Может, дальний друг решил навестить старого приятеля, а раньше не мог – время было неподходящее или обстоятельства не те? А может, он только сейчас вспомнил про Эдуарда Васильевича?

***

Секунды ожидания превращались в минуты, минуты – в часы, а часы тянулись, словно дни. Эдуард, сохраняя живую улыбку, с раздражением поглядывал на часы, которые, казалось, намеренно замедляли свой ход.

– Ждёте кого-то? – раздался незнакомый женский голос.

– Да, я жду кое-кого, – сухо ответил Эдуард Васильевич, не оборачиваясь к девушке.

– Кого же? – подойдя ближе, продолжила она.

– Да так, неважно, – суетливо отмахнулся Эдуард, заметив, что девушка приближается.

– Неужели? Тогда зачем вы ждёте? – не унималась незнакомка.

– Вам какое дело? Что вы ко мне пристали? Что я вам сделал? Отстаньте от меня, – начал Эдуард, по-прежнему не поворачиваясь.

– Ой, простите, я, кажется, ошиблась, – почти захлебнувшись в слезах, всхлипнула девушка и поспешила уйти.

Заметив это, Эдуард Васильевич хотел было сделать вид, что ничего не произошло, и продолжить ждать своего таинственного гостя. Но он не мог оставить незнакомку в слезах, не узнав, что именно она хотела.

– Постойте, постойте! – Эдуард поднялся со своего места и поспешил за девушкой, которая не успела далеко уйти. – Извините, я не хотел. Просто у меня сегодня важная встреча, а тут вы со своими вопросами, вот и попали под горячую руку.

Видя смущение незнакомки, Эдуард перешёл на снисходительный тон:

– Меня, кстати, Эдуардом зовут, а вас?

– Я Женя, – произнесла незнакомка. Теперь её глаза сверкали, но не от слёз, вызванных Эдуардом, а от нового знакомства.

– Стало быть, Евгения – красивое имя. Что ж, Евгения, мне пора. Ещё раз извините за недоразумение.

Убедившись, что с Евгенией всё в порядке, Эдуард хотел вернуться в зал ожидания. Однако через мгновение он понял, что ожидание может затянуться, а время коротать вдвоём куда лучше, чем одному. К тому же ему всё ещё было интересно, с кем же она его спутала.

– Ну что же вы стоите, Евгения? Идём, – ласково поманил её Эдуард Васильевич.

– Я не… Да, я иду, – робко, доверчиво, почти по-детски произнесла Евгения. На вид ей было всего пятнадцать. Впрочем, для Эдуарда Евгения не выглядела ребёнком – он видел в ней человека, прошедшего через многое. В какой-то момент ему стало жаль её, именно поэтому он позволил ей приблизиться, чтобы понять, не показалось ли ему.

– Евгения, скажите, пожалуйста, а с кем вы меня спутали? – Эдуард решил проверить свои предположения.

– С отцом. Вы на него похожи. Он обещал забрать меня, но, видимо, у него трудности на работе, – нехотя отвечала Евгения, стараясь не сболтнуть лишнего.

– Ах вот оно что… И кем же работает ваш отец? – Эдуард, заметив ложь, замаскированную под смущение, решил задать прямой вопрос.

– Мой папа… папа… А впрочем, вам не нужно знать, ведь это мой папа, а не ваш, – в её глазах читались искренние эмоции радости, грусти и тяжести воспоминаний. Евгения была прирождённой актрисой – жизнь заставила её притворяться. Жаль, что она столкнулась с таким проницательным человеком, как Эдуард.

– Ясно, я понимаю. Всяким дядям и тётям не нужно знать подобное, – если бы Эдуард умел плакать, он бы разрыдался, стоя на коленях перед Евгенией, за то, что вскрывает старые раны, которые так долго заживали. В душе он плакал, но внешне оставался невозмутимым.

– И давно? – допытывал Эдуард.

– Его не стало, – Эдуард не ошибся, но правильно ли он поступает? Какое он имеет право разламывать детское сознание, вытаскивая из него самое сокровенное?

– Как вы? – Евгения была в ужасе. Эдуард Васильевич читал её как открытую книгу: её жесты, тон, даже запах – всё это были лишь страницы для него. Кто он, этот Эдуард, и что он хочет? Страх окутал Евгению.

– Знаешь, Евгения, я дам тебе один совет, – Эдуард Васильевич уставился в потолок, думая о своём. – Уезжай из города. Таким, как ты, здесь делать нечего.

– Но почему? Я ведь только приехала.

– Неужели ты сама не понимаешь? – Эдуард Васильевич подошёл к Жене вплотную и вытащил из её кармана свой кошелёк, который она украла в тот момент, когда казалось, что он не заметит.

Весь мир Жени рухнул. Долгие годы она воровала, чтобы выжить, безупречно играла роли и никогда не проигрывала. Каждый раз ей удавалось жить как ни в чём не бывало… Но этот человек смог заглянуть за кулисы её шоу. Как, как он мог? Кто этот чертов Эдуард Васильевич? Почему именно сейчас? Почему?

– И что теперь? – трепетала Женя. – Вы меня сдадите? На этом всё… Неужели вот так? Я… я не хочу.

– Я сделаю вид, что ничего не видел, но ты должна исчезнуть. Уезжай из города. У тебя не получится воровать вечно, рано или поздно тебя поймают. А пока… на, держи, – Эдуард протянул ей деньги. – Но пообещай, слышишь, обещай, что бросишь. Ради него. Разве твой отец этого хотел? Разве для этого ты родилась? Разве это жизнь?

Эдуард не винил девочку. В конце концов, она не виновата. Не она плохая, и не он добрый. Это мир нейтральный – тут уж приходится выбирать: либо тебя, либо ты. Она не смогла по-другому тогда, но, быть может, сможет сейчас…

Эдуард увидел в ней что-то особенное, что-то по-настоящему важное, чего у него самого никогда не было и уже не будет.

– Спасибо вам… – прошептала Женя, сжимая в руке деньги. – Правда спасибо. Я уеду. Обещаю.

– Смотри не обмани, – мягко сказал Эдуард. – Жизнь одна, не трать её впустую.

Они разошлись: одинокий вор и ещё более одинокий человек. Кто знает, быть может, они ещё встретятся. Всё может быть.

Эдуард Васильевич вернулся в комнату ожидания, теперь уже один и без значительной части своих денег. Благо он носил с собой лишь мелкие купюры. Впрочем, он был рад, что помог кому-то. Ведь когда ему нужна была помощь, никого рядом не оказалось.

С тех пор Эдуард Васильевич остался сам по себе. Именно с тех пор он не любит понедельники и когда ему кто-то помогает. В комнате ожидания народу стало ещё меньше. Остались только вахтовики и бездомные, которым уже некуда идти.

***

Эдуард Васильевич не ненавидел людей, но и любить их было не за что. Поэтому отношение было сугубо нейтральное, пока одна из сторон не переходила границы дозволенного. Впрочем, такое случалось довольно редко, ведь Эдуард Васильевич обычно редко видел людей. На самом деле удивительно, как он ещё не разучился говорить и вообще понимать человеческую речь.

Если человеку не нужны люди, разве его можно считать человеком? Само собой, Эдуарда Васильевича человеческое мнение мало волновало – его вообще в этой жизни мало что волнует. Или нет? Может, есть одна вещь, от которой Эдуард Васильевич без ума?

«Эдуард Васильевич обожает музыку. Раньше он превосходно, весьма превосходно играл на скрипке, рояле, пианино. В общем, музыкальный гений во плоти. Он и сейчас играет в своей квартире – так называемые блаженные симфонии собственного и комбинированного сочинения. Признаться честно, не было ни дня без музыки, доносящейся из его квартиры».

Сейчас же Эдуарда волновал лишь один вопрос, вернее, обстоятельство, по которому поезд задерживается. Чтобы выяснить причину задержки, нужно обратиться к первоисточнику. Хотя администрация вокзала тоже подойдёт – именно туда и отправился Эдуард Васильевич.

Каково же было его удивление, когда выяснилось отсутствие администрации. Нет, это не эпидемия, не срочная эвакуация и даже не халатность работников вокзала. Это просто случайность. Да, ведь каждый день, казалось бы, полный вокзал вмиг становится пустым, абсолютно пустым. Таким же магическим образом исчезли все бездомные и вахтовики.

А на улице вдруг воцарилась тишина, лишь часы в комнате ожидания нарушали её, ускоряясь с каждой секундой, как будто предвещали нечто ужасное. Свет призрачно мерцал и предательски быстро гас. Тени нарастали шаг за шагом, пожирая всё на своём пути.

Эдуард Васильевич восседал на всё той же лавочке, на последнем островке света, который всё ещё не угас. Но тьма, словно болото, затягивала его в самую глубь мрака. Эдуард прикрыл лицо ладонями и смотрел через них на луч света.

«Абсолютный мрак – разве это не прекрасно?» – подумал он, убирает ладони со своего лица, его глаза заполнены тьмой, и делает щелчок пальцами. Звуки разбивающихся лампочек, словно предсмертный хрип вокзала, ознаменовали падение света и восстание тьмы.

– Что это за чертовщина-то такая? Я кому говорю, вставай! Развелось тут всякого, у-у-у, паразит…

Удивительно, как быстро меняется мир: ещё секунду назад Эдуард Васильевич спокойно дремал в своих кошмарах, а уже сейчас его будит какая-то старушка.

– Это я у вас должен спрашивать. Что это такое и почему так, а не иначе? – спросонья Эдуард Васильевич ещё не до конца понимал, что происходит, но, к счастью, Эдуард умеет отличать реальность от выдумки.

– Ой, Эдуард Васильевич, вы ли это? – сказала удивительно подобревшая бабка.

– Марфа Игнатьевна, – с удивлением произнёс Эдуард. Однако его физиономия оставалась невозмутимой – ни один мускул не дрогнул перед новой, старой знакомой. Годы изоляции берут своё, хотя сонливость имеет тоже свойство.

– Эдуард Васильевич! – лицо Марфы выражало смущение и лёгкое негодование. Ещё бы, встретить поистине удивительного человека – что может быть лучше? Только знать, что это действительно так.

Марфа Игнатьевна лично видела успехи Эдуарда Васильевича. Да, она помнила его ещё совсем юнцом. Эх, давно это было – Эдуард Васильевич тогда ещё не был изгнан из академического сообщества единой коммунистической партии СССР, которой, в свою очередь, была поручена разработка аппарата «совершенного контроля».

Эдуард Васильевич руководил разработкой прототипа, Марфа же была чуть менее гениальна, тем не менее даже она смогла попасть в секретный комплекс – документации А4Д3Е7890. Причём задолго до Эдуарда, правда, ей это не особо помогло.

Несмотря на все усилия команды разработчиков, проект был закрыт, а комплекс расформирован. Персонал рассредоточен под соглашением о тишине. Ведущие разработчики были посланы в Ставрополь по личному приказу Сталина.

– И что же, такой замечательный человек забыл здесь? – Марфа Игнатьевна окинула взглядом вокзал, придавая величественному архитектурному достоянию ещё больший статус. Затем перевела взгляд на Эдуарда, тем самым возвысив его над всем материальным, а может, и духовным.

– Жду Каширского, вот только, кажется, он уже не появится, – Эдуард явно хотел встретить этого Каширского. Вот только таинственный Каширский всё никак не хотел встречаться.

– Каширский?! Да вы что? Он в самом деле намеревается приехать? Разве он не знает о… Впрочем, думаю, он найдёт выход, в конце концов – это же Каширский.

– Марфа, конечно, не знала, почему именно Каширского ждал Эдуард. Ей оставалось только догадываться об их истинных намерениях. Впрочем, она была рада услышанному. Наверняка ей хотелось помочь Эдуарду, но единственная помощь, которую она способна оказать – это поддержка словом.

– Да, если кто и сможет, то только он, – Эдуард покачал головой.

– Ладно, пожалуй, пора. Хватит с меня этого ожидания, – Эдуард окончательно проснулся и потому больше не видел смысла оставаться в этом чудном месте в столь странной компании. Он встал с лавочки и пошёл к выходу, кинув Марфе прощальный взгляд и прошептав «до свидания», окончательно покинув её.

– Уже уходите, Эдуард? Значит, игра, начатая небесным богом, завершится земным дьяволом, – донеслось ему вслед.

Снаружи наступил рассвет. Стоило Эдуарду только выйти наружу, как свет тут же окутал своими тёплыми лучами его бледное, морщинистое от старости, но такое тёплое и светлое, словно маленькое солнце, лицо.

– Жаль, – произнёс Эдуард почти с отчаянием.

Но нет нужды страдать по пустякам. Да, конечно, поезд не пришёл, но это не значит, что Каширский не прибыл в Ставрополь. Да, Сталин лично распорядился о переводе высших сотрудников в Ставрополь, однако правая рука комплекса Каширский смог избежать этой участи. Значит ли это, что Каширский мог в тайне продолжить разработку? Ведь проект был не бесплоден. К тому же его перевели в центр, а там, как известно, материала для тестирования более чем достаточно.

Эдуард Васильевич ещё немного походил из стороны в сторону, ловя ослепительные солнечные лучи.

«Вороны не едят крыс», – промелькнула в его голове странная мысль.

Он взял такси и всё так же неспешно поехал домой. В такси Эдуард молчал, но не так, как обычно – это было не задумчивое молчание, скорее это удовлетворительное очищение сознания, то самое контролируемое забвение, которое может длиться часами. Благо от Ставропольского вокзала до дома Эдуарда ехать чуть меньше получаса.