Песнь лунного света

А Солла

Песнь лунного света

Глава 1

Сознание вернулось к ней с оглушительной болью в висках. Не резкой, а тугой, навязчивой, как воспоминание о бессонной ночи перед дедлайном.

«Где я? В больнице?»

Но вместо стерильного запаха хлорки в нос ударил густой, сладковатый аромат сандала и чего-то цветочного. Тяжелые веки с трудом поднялись.

Над ней был не белый потолок, а полог из темного дерева, украшенный причудливой резьбой с драконами и фениксами. Под спиной чувствовалась не жесткая больничная койка, а что-то мягкое и прохладное – шелк.

Она попыталась сесть, и мир поплыл. Длинные, черные как смоль волосы упали ей на плечи и грудь. Не ее каре до подбородка, окрашенное в каштановый, а роскошные, почти метровые волны густых черных волос.

Паника, острая и холодная, сжала горло. Она взглянула на свои руки. Изящные, бледные, с тонкими пальцами и ухоженными ногтями. Ни ее родинки на запястье, ни следов от ручки на среднем пальце.

«Чьи это руки?»

Дверь в комнату с скрипом открылась, и вошла девушка в простом сером ханбоке. Увидев сидящую на кровати хозяйку, она вздрогнула, а на ее лице мелькнул неподдельный… страх.

– Ваше высочество! Вы… вы пришли в себя? – голос служанки дрожал.

«Высочество? Что за розыгрыш?» – Ми-Чжин хотела это сказать, но из ее горла вырвался лишь хриплый, незнакомый ей самой шепот.

– Где я? Что происходит?

Служанка отшатнулась, как от ужасной гадины.

– В… в ваших покоях, ваше высочество. Во дворце. Пожалуйста, не губите меня! Я всего лишь принесла воду! – Девушка поставила на низкий столик медный кувшин и, не поднимая глаз, выбежала прочь, словно за ней гнался демон.

Ми-Чжин осталась одна в огромной, роскошной и оттого еще более жуткой комнате. Ее взгляд упал на большую бронзовую зеркальную пластину в дальнем углу. Опираясь на дрожащие ноги, она подошла к ней.

В тусклом отражении на нее смотрела незнакомка. Ослепительно бледное лицо, огромные испуганные глаза, обрамленные длинными ресницами, и губы, припухшие, как будто от недавнего плача. Красота этой женщины была хрупкой и болезненной, но абсолютно чуждой.

Это было не ее лицо.

В ушах зазвенело, и в голову ударил обрывок чужих воспоминатий: темнота, чей-то торжествующий шепот, вкус горького миндаля на языке, и всепоглощающее чувство несправедливости и горя.

«Отравили… Меня отравили» – прошептало чужое сознание внутри нее.

И тогда Ми-Чжин поняла. Она мертва. А та, чье тело она теперь занимала… похоже, тоже.

Следующие несколько дней прошли в тумане. Служанка, которую звали Эuн-хи, приходила лишь для того, чтобы принести скудную еду и сменить воду, избегая…

– Что ты сказала? – его вопрос прозвучал тише шепота, но был страшнее любого крика.

Внутри все сжалось в комок страха. Но Ми-Чжин помнила свое правило: лучшая защита – нападение. Даже если ты дрожишь как осиновый лист.

– Я спросила, научило ли вас мое заключение чему-то, кроме ненависти, – повторила она, делая упор на каждом слове. – Вы осудили меня, не выслушав. Лишили всего по слову умирающей. Разве мудрый правитель поступает так? Или любящий муж?

Она знала, что играет с огнем. Но быть съеденной заживо было лучше, чем тихо сгнить в заточении.

Его рука молнией взметнулась вверх. Она зажмурилась, ожидая пощечины. Но удар не последовал. Он лишь сжал ее подбородок своими длинными, холодными пальцами, заставив смотреть на себя. Прикосновение обожгло, как лед.

– Не смей произносить ее имя, – прошипел он. Его глаза горели совсем близко. В них, помимо гнева, она вдруг увидела что-то еще. Боль. Невыносимую, всепоглощающую боль. – Ты не имеешь права. Ты, отнявшая у меня самый светлый лучик в этом дворце.

Он говорил с убежденностью человека, не сомневающегося в своей правде. И в этот миг Ми-Чжин поняла: он искренне верил в виновность Со-Хён. Слепо и фанатично.

– А если я невиновна? – выдохнула она, его пальцы все еще сжимали ее челюсть.

Он фыркнул, и в его смехе не было ни капли веселья.

– Все доказательства против тебя. Ее последние слова были против тебя. Твоя ревность и злоба были известны всем. Не пытайся выкрутиться сейчас, когда тебе нечего терять. Это лишь делает тебя еще более жалкой.

Он отпустил ее, с отвращением, словно коснулся чего-то грязного.

– Ваше заключение продлится. До конца ваших дней. И если ты посмеешь еще раз поднять на кого-то голос или посмотреть неподобающим образом, я заменю шелк этой комнаты на влажную солому в подземелье. Понятно?

Не дожидаясь ответа, он развернулся и вышел, хлопнув дверью.

Ми-Чжин стояла, потирая занемевший подбородок. Страх отступал, уступая место новому, странному чувству. Она почти физически ощущала стену его предубеждений. Сломать ее было невозможно.

Но она могла начать по кирпичику разбирать ее основу.

Она подошла к зеркалу. В ее глазах горел уже не страх, а решимость.

«Хорошо, ваше величество. Вы хотите видеть монстра? Я покажу вам монстра. Но не ревнивую истеричку, а умную, расчетливую женщину, которую вы сами в себе воспитали. Вы лишили меня всего? Отлично. Значит, мне нечего больше бояться».

Она улыбнулась своему отражению. Улыбкой Ким Ми-Чжин, менеджера, которая только что получила самый сложный проект в своей жизни.