Николас Кейдж. Биография. Культовый неудачник или гениальный актер?

Иван Афанасьев

Николас Кейдж. Биография. Культовый неудачник или гениальный актер?

Серия «Легенда! Актеры, изменившие кинематограф»

Фото на обложке: © Mary Evans / DIOMEDIA

Во внутреннем оформлении использованы фотографии:

© DR, Walt Disney Pictures, Atlas Entertainment / Photos 12 Cinema / DIOMEDIA;

© Ronald Grant, DISNEY ENTERPRISES / Mary Evans / DIOMEDIA;

© Mary Evans / DIOMEDIA;

© Erik Pendzich, MediaPunch Inc, Fausto Marci / Legion-media Афанасьев, Иван Константинович.

© Иван Афанасьев, текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог

Кейджептация

«Начать… Начать… С чего начать? Я голоден. Мне нужно выпить кофе. Кофе помог бы мне думать. Может, мне стоит сначала что-нибудь написать, а потом вознаградить себя кофе? Кофе и булочка. Отлично, осталось определиться с темами. Да, булочка… Возможно, с бананом и орехом».

Это примерная цитата (зависит от перевода) из фильма «Адаптация» Спайка Джонза. Чарли Кауфман – заколебленный обстоятельствами сценарист, и ему нужно просто написать сценарий, который будет не хуже, чем у его успешного брата Дональда. Он сидит перед печатной машинкой и размышляет о том, как бы подступиться к этому непростому делу, найти в себе вдохновение и силы, чтобы начать писать (и желательно не написать при этом фигню). Чарли Кауфмана играет грустный и кучерявый Николас Кейдж.

Я и сам в каком-то смысле грустный и кучерявый, только не кучерявый, а бородатый, как персонаж другого произведения Чарли Кауфмана – романа «Муравечество». Кинокритик, который полстраницы грустно смотрит на свою бороду в зеркале. В книге главный герой, дерганый историк кино Б. Розенбергер Розенберг, совершенно случайно натыкается на труды некоего Инго Катберда, гениального режиссера-затворника, снявшего на десятки и сотни километров пленки фильм, который надо смотреть три месяца с перерывами на еду и сон.

Когда меня, невротичного бородатого кинокритика с синдромом самозванца, спросили, не хочу ли я написать книгу, – я поначалу даже опешил. А зачем? Ведь есть люди умнее, да и кому, кроме вот таких, как я, нужно читать все эти напыщенные и страшно субъективные труды о жизни великих от мира кино… Но потом я, как и Чарли Кауфман в «Адаптации», решил, что мне нужно превзойти своего внутреннего Дональда. И написать. Чтобы потом вознаградить себя булочкой с кофе. Что ж, осталось только найти нужную тему…

Так я и пришел к идее писать книгу о Николасе Кейдже. Это кажется максимально неочевидным, ведь, если подумать, кто сейчас толком помнит об этой удивительной голливудской звезде, упавшей с небосклона, а затем вновь взлетевшей выше головы, кроме самых прожженных фанатов кино? Буквально недавно в кинотеатрах прошел «Собиратель душ», в котором Кейдж сыграл маньяка-сатаниста Длинноногого, и в этом образе он был больше похож на своего ближайшего кореша Мэрилина Мэнсона. Если так подумать, мало кто и догадался бы, кто перед ними, посетив сеанс в кинотеатре, но пропустив вступительные титры, если бы увидел перед собой похожего на радиоактивное облако бледнощекого мужика с длинными волосами.

И вот это, пожалуй, самая лучшая характеристика Кейджа как актера. Мне никогда не было особенно интересно читать и писать про режиссеров; ну да, они снимают кино, мы его смотрим, потом разбираем на киноцитаты, аллюзии, тайные смыслы и приемы… Равно как и никогда не было интересно читать, допустим, про Леонардо ДиКаприо и Алена Делона, про которых писала моя коллега Зинаида Пронченко; да, они замечательные, совершенно потрясающие актеры, настоящие титаны в пантеоне богов кино. У них все прекрасно: «Оскары», Каннские фестивали, престиж и богатство, любовь толпы и обожание… Но мне они зачем? Я обожаю смотреть фильмы с их участием, но мне искренне неинтересно читать о тех, кто купается в лучах славы.

Гораздо больше меня всегда интересовали аутсайдеры и затворники. Творцы любых профессий, которые когда-то оступились или даже никогда толком и не взлетали, оставаясь почитаемыми фигурами в крайне узких кругах. Когда-то на сайте Rap.ru (мог бы я себе представить, что буду поминать сайт про хип-хоп в книге про кино?) в одной из статей автор употребил гениальное словосочетание: хасл постигается через страгл. Проще говоря, чтобы добиться успеха и признания, нужно пройти через некоторое дерьмо и (не)много пострадать.

В жизни Николаса Кейджа некоторого дерьма было с избытком. Это даже не актер, а нечто большее – настоящий артист, персонаж собственного фильма под названием «жизнь», который почти всегда шел против любых модных веяний, ломал привычные маршруты, искал себя, не находил, бросался в огонь и пекло, падал, вставал и снова шел. Он уже удостоился чести получить фильм о себе при жизни, сыграв в нем самого себя, – такое достижение есть в копилке отнюдь не у многих. С ходу можно вспомнить разве что Джона Малковича (символично и иронично, что «Быть Джоном Малковичем» тоже снял Спайк Джонз по сценарию Чарли Кауфмана) да, возможно, Говарда Стерна в «Частях тела». Были наверняка и еще примеры, можно попытаться вспомнить, но Кейдж и тут идет особняком: он играл самого себя в «Невероятной тяжести огромного таланта», подойдя к этому фильму с таким багажом, что однажды о нем обязательно снимут полноценный фильм-биографию (помяните мое слово!). А конкретно эта картина – так, шутка для своих.

Тем не менее эта шутка, простите за этот парадокс, более чем серьезная. За свою отнюдь не маленькую карьеру (через шесть лет Кейдж мог бы отмечать круглый юбилей в полвека со времен своей первой роли!) самый талантливый лузер Голливуда прошел путь, вполне достойный героя боевика.

Родиться в семье, уже успевшей сделать себе нешуточное имя в искусстве, и отказаться от любых преференций, чтобы пойти своим путем. Сделать себе в 1980-х имя одного из самых по-хорошему странных и эксцентричных актеров Голливуда; единственная ассоциация, которая приходит на ум, – это Клаус Кински, благо, и легендарный немец успел сделать немало странного и великого одновременно. Неожиданно ворваться в 1990‑х в фавориты экшен-кино, не будучи таким же огромным и накачанным, как предыдущие звезды жанра вроде Шварценеггера, Сталлоне и Ван Дамма, – просто за счет своей невероятной харизматичности и крутости. Стать звездой № 1 в 2000-х, превратившись (к сожалению или к счастью, ненадолго) в гарант высоких кассовых сборов, настоящее олицетворение массового развлекательного сегмента кино.

Влипнуть в ряд громких скандалов, оставаясь при этом и в авангарде авторского кинематографа, и творя невероятную дичь, просто потому, что можешь себе позволить. Растерять практически всё в 2010-е, став персоной нон грата и, напротив, гарантом низких кассовых сборов и лицом дешевого кино категории B. Все это время не вылезать из скандалов, связанных с личной жизнью, баснословными тратами, еще более баснословными долгами и странным поведением. Сделать так, чтобы о тебе забыли, ведь публика, пожирающая поп-культуру, беспощадна: вчера ты принимаешь «Оскар» и купаешься в лучах славы, а завтра про тебя все забыли и не пускают даже в твой любимый ресторан. Воспользоваться этой возможностью, чтобы переизобрести себя – выжать все грани актерского безумия, явить миру нового Николаса Кейджа, которого все те же потребители попкорна не могли себе и представить… И которого, на самом деле, хорошо знали те, кто никогда о нем не забывал. Рассчитаться с прошлым, закрыть все гештальты и вновь стать модным, но теперь в качестве забавного фрика, от которого вечно ждут чего-то необычного, странного и попросту выбивающегося из привычных рамок. И шагнуть в 2020-е в новом статусе: икона андеграунда, большой артист, сумевший восстать из пепла и пускай и не занять свое старое место, но найти новое, возможно, даже более почетное, хоть в него и до сих пор недоверчиво тычут пальцем, мол, помните этого чудака, когда-то съевшего таракана?..

Больше всего всегда привлекают те неудачники, которые не сдаются и находят в себе силы превозмочь, выдержать удары не всегда справедливой судьбы и приручить ее. От людей, светящихся от собственной исключительности, толку мало: они часто надменны, вечно заняты, высокопарны и попросту не очень-то интересны. Золото всегда блестит и высоко ценится, но куда интереснее откопать какой-нибудь редкий сплав, отполировать и выковать из него нечто не столь блестящее, но куда более прочное и надежное. Николас Кейдж – ядренейшая смесь: человек, не выдержавший испытание славой, который получил по башке за то, что попытался ухватить бога за бороду (опять она!), был спущен в самый низ, прозябал там какое-то время, чтобы в итоге понять про себя что-то важное и показать это через свои роли, явив на потеху публике. Такие жизненные перипетии всегда волновали лично меня куда больше, чем истории самого успешного успеха.

Кейдж – актер совершенно особой формации: даже деньги и слава нужны были ему не для того, чтобы вкуснее всех есть и быстрее всех ездить на спортивных автомобилях. Каждую свою ошибку, каждую странность и бесполезную покупку, каждую выходку и глупость он как будто накапливал, чтобы воплотить впоследствии на экране образы самых необычных и оттого привлекательных персонажей. Не пройди он через все то, что прошел, не смог бы с той же долей самоотдачи сыграть в «Мэнди», став проводником в мир инфернального безумия. Он не смог бы изобразить загадочного отшельника в «Свинье», став антонимом Джона Уика, персонажа, сыгранного еще одним гениальным аутсайдером Голливуда – Киану Ривзом (вот про кого можно было бы написать вторую книгу!). Не смог бы сыграть профессора из «Героя наших снов» – по сути, самого себя, доброго человека, на которого все смотрят как на какого-то диковинного монстра.

Но это вовсе не значит, что для того, чтобы сыграть все эти роли, нужно всенепременно потерять значительную часть денег, пройти через ад съемок в микробюджетных боевиках категории C, развестись с полдесятком жен и выкинуть несколько не самых красивых пьяных выходок. Нет, просто Кейдж с самого начала своей карьеры не был похож на других и не хотел быть похожим. С первых своих крупных ролей, от ветерана войны из «Птахи», ради образа которого он по-настоящему вырвал себе несколько зубов, до «Без лица», где он сознательно изучал и копировал актерские манеры Джона Траволты, он стремился в каждой новой роли найти что-то особенное. Возможно, именно поэтому, попав в массовое кино с середины 1990-х, он в нем так толком и не прижился – ему было откровенно скучно в усредненном поп-кинематографе, где он почти всегда играл образы обаятельных «своих парней» с легкой долькой дурашливости. Именно эта дурашливость вроде любви к пластинкам «Битлз» в «Скале» и была той, пускай и едва осязаемой, изюминкой, за которую Кейджа приняли и полюбили. И для того, чтобы это понять в полной мере, Кейджу пришлось на время превратиться в витрину голливудского лоска. Не каждый может позволить себе сделать такие ошибки ценой в десятки и сотни миллионов долларов, множество потерянных ролей, связей, наград и просто нервов, фактически посеянной карьеры, которую нужно восстанавливать заново, и клейма, возможно, на всю оставшуюся жизнь.

Кейдж позволил и закрепил за собой звание паровозика, который смог. Смог воскресить репутацию выдающегося актера, вернуть бенефиты и отчасти благополучную жизнь, наладить личную и просто избавиться от почетного звания «актера, снимающегося в плохом кино». Теперь уже не в моде говорить, что Кейдж – это сбитый летчик, что он посредственный артист и что раз он снялся в фильме, значит, его точно не стоит смотреть. Разумеется, по сей день у него бывают (и будут) неудачи – вроде глуповатого комедийного боевика «Папа из спецназа», например. Найдутся и те, кто при его имени отвернется и скажет: а, это тот самый чувак из «Призрачного гонщика», который давно перестал сниматься в хорошем кино… Возможно даже, таких будет много. Но конкретно сейчас вы приобрели эту книгу и читаете явно не для того, чтобы почитать что-нибудь в духе «Николас Кейдж – лох».

Кто угодно лох, но только не Николас Кейдж.

Актер-трансформер, вся жизнь которого – увлекательнейшая трагикомедия, пускай и, кажется, со счастливым концом. Следить за его успехами и неудачами куда интереснее, чем за ровной и красивой карьерой все того же ДиКаприо или Брэда Питта, время от времени отвлекаясь на фото с неспортивным телосложением Лео или на новости о бракоразводном процессе Питта с Анджелиной Джоли. Более того, следить за жизнью Кейджа куда интереснее, когда ты знаешь, насколько он потрясающий, невероятно талантливый и разноплановый артист, ведь каждый раз трудно предугадать, какой фортель он выкинет в следующий раз, кого сыграет и чем удивит. И радоваться его успехам вместе с ним.

Впереди нас ждет увлекательный разговор о человеке, который каждый раз находил себя заново, и мне хочется верить, что вам он понравится так же сильно, как мне. Для Кейджа вся жизнь – это кино, которое он сам и снимает. Что ж, я попытался сохранить киношность его жизни, не ударяясь в скучный, сухой и попросту никому особо не нужный текст. Итак, тема найдена, булочка пока что еще не съедена, кофе не выпит. Время оказаться в клетке один на один со стариной Николасом!

От автора

Очень нелегко быть биографом Кейджа, учитывая, что он крайне продуктивен и временами выпускал по 2–4, а то и 5 и даже 8 (!) проектов в год, но при этом далеко не каждый достоин хоть какого-то обсуждения. По сути, его карьеру можно условно поделить на четыре этапа.

Первый – с начала карьеры до 1995 года, т. е. до «Оскара» за «Покидая Лас-Вегас». Мы условно назовем этот период «Кейдж экспериментальный». В это время в карьере Кейджа коммерческих проектов (и особенно коммерчески успешных) было минимум, но именно тогда начала формироваться его индивидуальность.

Второй – «Кейдж коммерческий», который стартует в 1996 году, начиная со «Скалы», и заканчивается в 2010 году с провалом амбициозного «Ученика чародея». В это время Кейдж наслаждался заслуженными славой и богатством, позволяя себе больше, чем многие другие звезды Голливуда.

Третий – «Кейдж неудачливый», который можно отсчитывать с 2011 года, с фильма «Мерзлая земля», и который в некотором смысле продолжался чуть ли не до сегодняшнего времени, по нашим же оценкам – примерно до 2020 года, когда вышел феноменально плохой фильм «Джиу-джитсу: Битва за Землю», своего рода апофеоз «плохого» творчества актера. Тогда Кейдж из-за многочисленных долгов и подпорченной репутации был вынужден сниматься в огромном количестве совершенно проходных фильмов, чтобы просто не угодить в тюрьму за неуплату налогов.

Наконец, четвертый этап, который начал понемногу формироваться еще во время предыдущего, – «Кейдж ужасающий». Не в плохом смысле, разумеется, а в том, что он нашел себя заново в жанре экстремального хоррора – или ролей, в которых он выглядит, если хотите, ужасно (и хорошо для него как для актера). Можно было бы отсчитывать его с премьеры фильма «Мэнди» в 2017 году, но мы возьмем за крайнюю точку 2021 год и фильм «Свинья» (который не совсем хоррор, но под описание вполне подходит). Этот период, который длится и по сей день, – и, честно говоря, именно он побудил автора этих строк писать книгу о Кейдже.

Об актере, который умудрился не стать, как сейчас сказали бы, «непо-бэйби», создать себя с нуля, стать блестящей на небосводе звездой Голливуда, прожить жизнь настоящей рок-звезды, все потерять, превратиться в посмешище для всего мира, но заставить переживать за его судьбу самых преданных поклонников. А затем вновь восстать всем назло – возможно, без шанса когда-либо вернуть себе любовь всего мира, но заслужить при этом статус настоящего эпического героя от мира кино, эдакого феникса, открывшего в себе новую ипостась.

Такое бывает только в кино, скажет кто-то. Кейдж доказал, что не только. Кто угодно мог бы играть супермена, но мы-то знаем, кто тут настоящий Кларк Кент. И далее я постараюсь доказать, что мистер Николас заслуживает того, чтобы фильмы в его честь и дальше снимались еще при жизни актера.

Глава 1

Лил Ник

«В детстве, со слов папы, я думал, что я инопланетянин с другой планеты, и не мог поверить, оказавшись в кабинете врача, что у меня нормальный скелет и органы, как у всех людей», – признался Кейдж в декабре 2022 года в интервью изданию Ramp Space[1]. Это, пожалуй, идеальный старт для нашего разговора о том, с чего начался Николас Кейдж. А начался Кейдж с… Николаса Копполы. О происхождении псевдонима мы расскажем в последующих главах, пока же стоит сказать хотя бы пару слов о родне знаменитого в будущем актера – ведь она была тоже весьма примечательной.

Агостино Коппола (родился в 1882 году), выходец из деревни Бернальда в регионе Базиликата на юге Италии, стал одним из многочисленных беженцев, эмигрировавших в конце XIX – начале XX века из-за плохой экономической обстановки в стране (последствия тяжелого объединения государств на территории Италии, т. н. рисорджименто). В то время более 90 % населения региона было безграмотным, но Агостино был образованным, начитанным и с детства тяготел к музыке, а также, как говорят, был прирожденным механиком и мог починить что угодно. В 1904 году он переехал в Нью-Йорк вместе с женой Мэри.

Впоследствии у них родились двое сыновей: Кармине (1910) и Энтон (1917). Кармине Коппола унаследовал от отца талант к музыке: он был флейтистом и поступил в Манхэттенскую музыкальную школу, престижное заведение, где в разные годы учились такие легенды, как Анджело Бадаламенти и Херби Хэнкок. Вслед за ним по музыкальному пути пошел и Энтон, к тому моменту успевший поработать в хоре. Оба впоследствии оставили свой след в кино: Кармине Коппола был композитором третьего «Крестного отца» (а также дирижером оркестра, исполнявшего музыку ко всей легендарной трилогии) и «Апокалипсиса сегодня», фильмов, снятых его сыном Фрэнсисом Фордом. Энтон Коппола сыграл небольшую роль во втором сезоне сериала «Моцарт в джунглях». У обоих сложилась успешная музыкальная карьера: Кармине заправлял бродвейским оркестром, а Энтон писал и ставил оперы, даже удостоившись прижизненной награды от фонда имени Джакомо Пуччини.

Помимо успехов творческих, Энтон и Кармине оставили деду Агостино целых шесть внуков и внучек. Про трех детей Энтона мы особо ничего не знаем, хотя двоюродная сестра Фрэнсиса Форда, Луиза, тоже была связана с кино и телевидением и даже сняла один фильм (непримечательный), а ее дочь Кристин работала над визуальными эффектами к фильму «Судья Дредд». Зато куда более «звездными» получились трое отпрысков Кармине (кстати, у его супруги было очень колоритное имя – Италия!). Помимо не нуждающегося в представлениях Фрэнсиса Форда, это актриса Талия Коппола, впоследствии сменившая фамилию на Шайр и сыгравшая роль Конни Корлеоне во второй части «Крестного отца» (и номинированная на «Оскар» за эту роль). И главное, Огюст Коппола – отец нашей титульной звезды, Николаса Ке… простите, Копполы.

Огюст Флойд Коппола (родился в 1934 году) был назван в честь своего деда; в переводе с латинского Огюст (он же Август) означает «величественный» или «божественный». Поэтому и помыслы его были возвышенными: он поступил в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе на отделение литературы, потом – в университет Хофстра в Нью-Йорке, защитил диссертацию об Эрнесте Хемингуэе. После чего вернулся в Лос-Анджелес, чтобы получить докторскую степень в Оксидентал-колледже, где впоследствии учились Бен Аффлек и Терри Гиллиам.

Будучи профессором литературы и искусствоведом, он много преподавал, написал роман «Интимность», а в 1984 году переехал с семьей в Сан-Франциско, чтобы работать в местном университете. Как и значительную часть родни Фрэнсиса Форда Копполы, его не миновала и работа в кино. Некоторое время он работал исполнительным продюсером на студии брата, American Zoetrope, и, будучи человеком с искусствоведческим образованием и киноманом, смотревшим много немого кино в университете, принял участие в реставрации легендарного эпика «Наполеон» французского классика раннего кино Абеля Ганса. Премьера фильма состоялась в знаменитом киноконцертном зале «Радио-сити» в Нью-Йорке (музыку к фильму исполнял живой оркестр, которым дирижировал дядя Огюста, Кармине Коппола). В финале фильма стоячие овации при помощи радиосвязи транслировались 92-летнему Абелю Гансу, который скончался спустя несколько месяцев после премьеры. Можно сказать, что Огюст напрямую прикоснулся к истории кино, связав себя с нею.

Он также создал комиссию по содействию и развитию кино- и телеискусства в Сан-Франциско, организовал программу по поиску финансирования образовательным проектам в сфере кино и был членом жюри на Берлинском кинофестивале в 1996 году. Безусловно, с таким бэкграундом судьба детей Огюста Копполы (и его супруги Джой Фогельсанг, танцовщицы и хореографа) была предопределена: все трое детей связали свою жизнь с творчеством.

Помимо Николаса, в семье были двое его старших братьев. Марк Коппола, как и все, успел поработать в кино – заведовал кастингом на дядином «Апокалипсисе сегодня», сыграл небольшую роль в его же «Клубе “Коттон”» и появился в нескольких фильмах с младшим, от «Поцелуя вампира» до «Героя наших снов», однако большую часть времени работал (и работает) радиоведущим. Также снялся в дебютном фильме среднего (к сожалению, во всех смыслах слова) Копполы, Кристофера, – «Вдова Дракулы»; у Кристофера еще вышел фильм «Смертельное падение» с Николасом, но выдающимся режиссером он, увы, не стал, сосредоточившись в основном на преподавании в Калифорнийском университете, где работал отец.

Наконец, чтобы закончить разговор о родственниках Николаса Копполы, нельзя не сказать два слова о его двоюродных братьях и сестрах (широкому зрителю гораздо более известных).

Первая ветвь – от дяди, Фрэнсиса Форда, и его супруги Элинор Копполы (документалистки; скончалась в апреле 2024 года). Режиссер, сценарист и актриса София Коппола, возможно, наиболее успешно реализовавшая себя на режиссерском поприще, – ее фильмы «Девственницы-самоубийцы» и «Трудности перевода» стали современной классикой. Средний брат, Роман Коппола, – в прошлом, как водится, немного актер (сыграл роль Сантино Корлеоне в детстве в «Крестном отце 2»). Делал клипы для Beastie Boys, Arctic Monkeys, Моби и Кайли Миноуг, а также работал как сценарист и продюсер с Уэсом Андерсоном (и получил номинацию на «Оскар» как один из авторов сценария «Королевства полной луны»). Третий, старший сын Фрэнсиса Форда Копполы, Джан-Карло, снимался на втором плане в фильмах отца и работал в кинопроизводстве со Стивеном Спилбергом и Пенни Маршалл, но в возрасте двадцати двух лет был застрелен в результате несчастного случая (его памяти в некотором смысле посвящен один из фильмов Фрэнсиса Форда – «Между»). Нельзя не упомянуть, что дочь Джан-Карло, Джиа Коппола, тоже стала режиссером (см. «Шоугерл» с Памелой Андерсон).

Вторая ветвь – от тети Николаса, Талии Шайр, которая дважды была замужем. Первый раз – за композитором, лауреатом премии «Оскар» Дэвидом Шайром (он, в частности, был композитором «Разговора» Фрэнсиса Форда Копполы). От этого брака (супруги развелись в 1980 году) остался сын Мэтт Шайр, который стал продюсером и сценаристом, например, он был одним из авторов уже упоминавшегося «Моцарта в джунглях», над которым работали его двоюродный брат Роман и двоюродный дед Энтон. От второго брака с продюсером Джеком Шварцманом у Талии Шайр родились двое детей, Роберт и Джейсон. Первый стал продюсером (в том числе работал над «Мейнстримом» и «Шоугерл» Джии Копполы) и композитором (написал музыку к дебюту Джии «Пало-Альто»), а также режиссером инди-кино и солистом рок-группы Rooney. Джейсон Шварцман тоже был певцом, а также барабанщиком (девять лет играл в группе Phantom Planet, с которой записал саундтрек к популярной мыльной опере «Одинокие сердца»). Но более всего известен, конечно, как актер, в частности постоянный участник и соавтор фильмов Уэса Андерсона; родню тоже вниманием не обделил – играл в «Агенте “Стрекоза”» Романа Копполы, «Марии-Антуанетте» Софии, «Мейнстриме» Джии и «Мегалополисе» дяди.

К чему все это подробное перечисление заслуг родственников Николаса Копполы? Все просто: чтобы было ясно, от чего впоследствии откажется Николас Кейдж, заменив фамилию на псевдоним. Куда ни копни – чуть ли не все родственники связаны если не непосредственно с кино, на крайний случай с музыкой, то хотя бы с искусством как таковым. Звездное прошлое и не менее звездное настоящее обширного семейства, чьи семена были заложены эмигрировавшим в Америку Агостино Копполой, располагали к тому, чтобы с детства маленький Николас ощущал себя частью огромного древа, раскинувшего свои ветви по всей голливудской киноиндустрии. Он и ощущал, но именно это чувство впоследствии заставит его гордо отринуть наследие знаменитых родственников и пойти своим путем.