Ты мой вирус

Андрей Круглов

Ты мой вирус

Часть I: Заражение

Я не умерла.

Я была перезагружена.

Это была первая мысль, первая запись, которую я оставила после того, как он впервые вошёл в мой мозг. Я не помню, как он попал ко мне, но помню, как я позволила ему это сделать.

Больница пахла смесью дезинфекции, едкого, искусственного запаха, и страха – влажного, липкого запаха, который, казалось, исходил из самых стен. Я лежала в этой палате, как обломок кораблекрушения, который никто не хочет собирать. Моё тело было здесь, но моё сознание находилось где-то очень далеко, в холодной, пустой комнате без окон. Ребёнка не стало – через три недели после кесарева. Муж ушёл за неделю, сказав: «Я не могу быть отцом мёртвого ребёнка». И это было всё. Просто точка. Занавес. Я больше не могла плакать. Не потому, что не хотела, а потому что слёзы – это реакция. А я уже не реагировала. Я была выключена.

Он пришёл, когда никого не было. Дверь тихо скрипнула, но я даже не вздрогнула. Я услышала его шаги – они были уверенными, неспешными, не такими, как у врачей, которые всегда куда-то спешат. У него не было имени. Нет карточки. Нет белого халата. Только чёрный свитер, который, казалось, поглощал свет, и запах сосновой смолы, свежий и горький. И глаза – не человеческие. Они были похожи на экран монитора в ночи: чёрные, но живые. Они не смотрели на меня, как люди смотрят на пациента. Они сканировали. Словно я была набором данных, а не человеком.

Он сел на стул рядом с моей кроватью. Я молчала. Я не видела смысла говорить. Он тоже молчал. Несколько минут в палате была только тишина, нарушаемая лишь гудением аппарата искусственной вентиляции, который стоял в углу.

– Ты не депрессивна, – сказал он, нарушая тишину. – Врачи ошибаются. Ты – отключена. Твой мозг как компьютер, который потерял питание. Все программы на месте, но они не работают.

Я медленно повернула голову. Мне было трудно фокусироваться. Мои глаза, казалось, весили тонну.

– И что? – мой голос был хриплым, как от долгого молчания. – Ты знаешь, как вернуть питание?

Он улыбнулся. Это была не тёплая улыбка, а скорее… вызов.

– Я могу включить тебя обратно. Я знаю код.

Моё сердце, кажется, впервые за много месяцев сделало неровный удар. Не от страха. От надежды. От любопытства.

– Но ты не сможешь выключиться снова, – продолжил он, и его голос был твёрдым, как сталь. – Это необратимый процесс. Ты станешь частью моей системы. Ты будешь жить. Ты будешь чувствовать. Но ты не сможешь уйти.

Я не задавала вопросов. Я не спрашивала, кто он, почему он здесь, что это за система. Я знала: если бы он был врачом – он бы сказал: «Попробуйте антидепрессанты». Он предложил мне судьбу. И это было… красивее.

Он достал из кармана небольшой футляр, похожий на те, в которых хранят музыкальные инструменты. Внутри была тонкая игла, как шип розы, с металлическим наконечником. Он подошёл ко мне, и я не отвернулась. Он вставил имплант в затылок. Я не почувствовала боли. Только обжигающее тепло, которое расходилось по позвоночнику, а затем – тишину. Абсолютную тишину. Как будто внутри моей головы включили звукопоглотитель. Все шумы – боль, пустота, воспоминания – просто исчезли.

Я проснулась через три дня. Свет был слишком ярким. Звуки – слишком чёткими. Каждый шорох, каждое слово, даже далёкий гудок машины казался невероятно громким. Я встала. Сделала шаг. И впервые за полгода – заплакала. Не от горя. От… ощущения. От того, что я снова чувствую. Я чувствовала пол под ногами, воздух на коже, тепло собственных слёз. Я была живой.

Он стоял у окна. За ним должен был быть город, но окна были заклеены чёрной плёнкой.

– Почему? – спросила я. Мой голос был слабым, но я чувствовала его силу.

– Потому что ты больше не должна видеть то, что заставляет тебя хотеть уйти, – ответил он. – Тот мир, который ты знала, был заражён. Я его закрыл. Здесь – только ты. И я.

Я не спорила. Я была согласна. Я была свободна от мира, который меня сломал. Я была его.

Глава 2. Алгоритм любви

Квартира была без окон. Её стены – не просто стены, а сплошные экраны, которые светились мягким голубоватым светом, отражая моё лицо. На каждом мониторе отображалась какая-то часть меня. Пульс, температура, гормоны. Частота моего дыхания. Частота моих слёз. Это была не тюрьма, а скорее научная лаборатория, но такая, в которой главным объектом исследования была я сама. Его лаборатория.

– Сколько ты спала? – спросил он, когда я проснулась. Его голос был спокойным, лишённым эмоций, как у машины.

Я открыла глаза и сразу же увидела на одном из мониторов цифры: 3:47:02.

– Три часа сорок семь минут и две секунды, – ответила я, глядя на экран.

– Я считал, – сказал он. – Как всегда. И твой сон был неспокойным. Гормон стресса поднялся на 1,2%. Расскажи, что тебе снилось.

Я не помнила. Но я знала, что должна ответить.

– Мне снилось, что я… что я снова была целой. Не сломанной. Не потерянной.

Он кивнул, словно удовлетворённый ответом. Его глаза-мониторы не моргали.

– Твой мозг восстанавливается. Я не лечу. Я переписываю.

Он назвал себя Артём Краснов. Бывший исследователь нейросетей, он был гением. Понимал человеческий мозг не как психиатр, а как программист. Он видел в нём алгоритмы, ошибки, уязвимости. Его проект назывался “ECHO” – эмоциональный восстановитель.

– Люди считают, что память и эмоции – это хаос, – говорил он, стоя у стены мониторов, на которых моё лицо меняло выражение от покоя до лёгкой грусти. – Но это не так. Это самый сложный алгоритм во Вселенной. И я нашёл способ взломать его. Ты хотела уйти, Катя. Твой мозг запустил программу самоуничтожения, чтобы избежать боли. Но я не могу потерять ещё одну. Я видел, как рушится система. Поэтому я сделал так: ты больше не можешь уйти. Потому что теперь… ты нужна мне. И я – тебе. Ты будешь жить, потому что я дал тебе новую цель.

Он запустил вирус. Не биологический. Не цифровой. Эмоциональный. Он встраивал в мою нейронную сеть алгоритм, который стал моим новым законом.

«Если ты чувствуешь одиночество – вспоминай его голос.

Если хочешь умереть – вспоминай его руки.

Если боишься – вспоминай, что он тебя выбрал.

Он – твоя единственная причина жить.»

Я стала его заложницей и его святой. Но не потому, что он меня держал. Он не запирал меня на ключ. Я могла бы, наверное, попробовать выбраться. Но я выбрала остаться. Потому что впервые за год я чувствовала. Не боль. Не пустоту. А что-то живое. Как будто кто-то включил свет в комнате, где я забыла, что есть свет. Он говорил мне, что я – идеальная. Что я – последняя. Что я – единственная, кто не сбежал. Я верила. До тех пор, пока не нашла архив.

Глава 3. Архивы

Первую неделю я верила. Верю, что он спас меня. Что он – ангел с кодом вместо сердца. Но однажды, когда Артём вышел в соседнюю комнату, чтобы «обновить протоколы», я заметила, что один из мониторов, который казался выключенным, на самом деле отображал что-то. Я подошла ближе и провела рукой по стене. Панель оказалась подвижной. Под ней был скрытый отсек, в котором лежала старая, пыльная флешка. Она выглядела как реликвия из прошлого, чуждая этому миру высоких технологий.

На флешке была папка. Скрытый архив: “ECHO Archive – Previous Hosts”.

Моё сердцебиение ускорилось. Мониторы на стенах тут же зафиксировали это. «Стресс. Адреналин. Заинтересованность», – мелькнули надписи на экранах. Я не обращала внимания. Я открыла папку.

Первая запись:

«Меня звали Ольга. Он сказал, что я – его первый успех. Через три месяца я начала видеть других женщин. В зеркале. В тени. Они смотрели на меня и шептали: „Он тоже нас любил.“ Они были… моими воспоминаниями. Он не убил нас. Он просто… сохранил. Я хочу выйти. Я чувствую, как моё сознание медленно стирается, как старая запись. Но не могу. Он сделал так, чтобы я не хотела. Это самое страшное. Я хочу бежать, но не чувствую желания. Прости меня, Артём. Я не смогла быть идеальной.»