Иск

Игорь Рейф

Иск

Если бы кто-нибудь сказал мне, что подобная история была возможна в сталинские времена, я бы не поверил. И ни за что не рискнул бы предложить её на суд читателей, если бы сам не оказался невольным её свидетелем и отчасти действующим лицом.

А всё началось с того, что в феврале 1951 года за участие в нелегальной студенческой организации была арестована моя старшая сестра. Мне было тогда 12 лет, и я, конечно, весьма наивно воспринимал всё происходящее. Но то, что произошла какая-то роковая ошибка или даже вопиющая несправедливость, это я по-своему понял. Другая же несправедливость в отношении к оставшимся членам семьи состояла в том, что все мы в одночасье оказались сселены в одну заваленную вещами комнату, превратившуюся сразу как бы в мебельный склад. Две другие комнаты нашей квартиры были вытряхнуты и опечатаны теми же оперативниками, что увели сестру. Никакого права на это они, конечно, не имели, потому что сестра жила в семье и какой-либо отдельной площади за ней не числилось. Но жаловаться на произвол "органов" было в те годы некуда да и небезопасно.

И так прошёл почти год. Мало кто из москвичей роскошествовал в ту пору в трёхкомнатной квартире, и на фоне ареста сестры потеря комнат казалась моим родителям событием уж во всяком случае не первостепенным. Главная забота была о другом: чем кончится следствие? какой дадут срок? (о том, что могут выпустить, в те годы и не помышляли). А дело, между тем, принимало серьёзный оборот, и даже по прошествии десяти месяцев следствию всё ещё не видно было конца.

Поэтому появление в нашей квартире в один невзрачный ноябрьский денёк двух человек в штатском в сопровождении коменданта дома явилось для нас полной неожиданностью. Подойдя хозяйским шагом к дверям опечатанных комнат, посетители подёргали ручки и, убедившись, что всё в порядке, сорвали сургучные печати. Раскрыв на мгновение двери и заглянув внутрь комнат, они заперли их снова и, вручив ключи управдому и ничего не объясняя, удалились.

Моя мама, которая, ввиду ответственной министерской должности отца, взвалила на свои плечи все хлопоты по казённым домам, попробовала было ткнуться в приёмную МГБ на Кузнецком мосту, но никаких вразумительных объяснений не получила. Очевидным было одно: до суда и приговора ещё далеко. Тогда отчего же сорваны печати? И лишь постепенно, по крохам, по скупо оброненным управдомом фразам, стала вырисовываться подоплёка этой таинственной акции.