Звёздная Кровь Архераил. Книга 3. Теория невероятности

Выполнив родительские обязанности по кормлению малышей, отправился осмотреть и попробовать напоить болезного. С медузой оказалось и хорошо, и не очень. Она отлично лечила все внешние повреждения, зализывала раны на коже, стягивала ошмётки плоти, вправляла вывернутые ногти и всё, что касалось внешних повреждений. Зато чудо биотехники и рунной мысли внутренние повреждения не лечило категорически. Надежд на то, что ситуация как-то поправится, совершенно не было.

Вернулся к очагу. Все-таки за это время я уже привык к еде не из пищевого синтезатора. У меня ещё оставалась корзинка удовольствий, и теперь я ей мог воспользоваться, но решил приберечь звёздную кровь для экстренных ситуаций. Непонятно, как дело обернётся дальше. Нужно вначале осмотреться. Может быть, за нами прилетят через несколько часов и нас просто заберут, а если выбираться самим, то тогда что делать? Проблема была в раненом тавре. Судя по тому, что кресло специальным образом подогнано, выдвинуты дополнительные упоры, а ноги и грудь стянуты страховочными ремнями с нестандартной фиксацией, то внутренние повреждения были наверняка. Вначале надо понять, что с ним и как его тащить. Прекрасно знаю, что если кто-то получил перелом позвоночника или бедра, то поднять его на ноги и сказать, что всё будет хорошо, – это не лучшая идея. Гораздо правильнее зафиксировать тело, даже если нужно немного в грязи полежать, и дождаться тех, кто реально умеет помощь оказывать.

Уже вторые сутки раненый провёл в отключке. Накачал я его очень здорово. За это время удалось пару раз попоить его по несколько глотков, по крайней мере, его жизни ничего не угрожало. Была идея использовать автодок из моего комплекта военмеда, но пока Тархан не придёт в себя, делать это нельзя. Повреждения внутренние, и вначале нужно адаптировать пауков. Анатомия разумного тавра почти такая же, как у людей. Практическое отличие только в копытах и слегка коровоподобной морде. Рогов у Тархана не имелось, и он носил нормальный сферический лётный шлем. Поэтому я даже и не думал, что он бык, а не человек. На ноги не обратил внимания. У многих скафандров ботинки больше напоминают копыта. Внизу размещают магнитные подошвы, дополнительные системы подвижности или просто тяжёлые элементы экипировки, смещая центр тяжести вниз. Опуская критические элементы как можно ниже, можно убрать с линии огня энергоблоки, резервный БК, и ещё масса причин.

Пока решил не суетиться. Куда бежать, я просто не знал. Корвет точно всё, но ещё мог послужить в качестве трупа. Многие бронеплиты расслоились и образовали множество мелких дырок, через которые пробирались небольшие теневые животные, зато крупных не было. Большую часть времени здесь ночь, и если сюда придут черви, то лучше обороняться изнутри, чем бегать по тёмным расщелинам с бесчувственным телом на руках.

За это время, помимо костра посреди пульта управления, удалось организовать некое подобие обороны. Под чутким руководством импланта я смог отколупать, перетащить, укрепить, а потом, выпустив ремонтную медузу, ещё и активировать непонятно каким чудом оставшийся последний боевой модуль. Это был гибрид энергетики и гаусс-орудия на основе рунных технологий. Что это конкретно и чем стреляло, понять было невозможно, но мощь этих штук я видел. Просто внутри корпуса остался ещё один неиспользованный контейнер, который я и переволок, установив за вывороченной створкой грузового отсека и подключив с помощью медузы. Теперь у нас была закрыта задняя полусфера, а просто так прыгнуть на орудие не получится. Проход к нему перегораживало целое сплетение покорёженного металла. Часть сектора обстрела перекрывалась железяками, зато и в один самоубийственный прыжок снести огневую точку не удастся.

Всё время думал о происходящем. По традиции в первые секунды пребывания в новом круге я получал теневого хищника, а после женщину из рыбообразных с великой идеей. В этот раз теневые хищники дружить со мной хотели только издали, в стаю не брали, хотя в округе подобного зверья бродило немало. Взамен мне выдали драный корвет и потрёпанного тавра. Может, где-то в душе даже и рад тому, что в этот раз началось не с теневого хищника.

– Раджеп Мадарасп, – было первым, что я услышал от раненого.

Тархан внимательно смотрел на меня, грязного, в потрёпанном, но вполне современном синтетическом комбинезоне, колдующего у огня, разведённого прямо посреди управляющего пульта. На обломанных железках, которые я использовал как шампуры, жарилась рыба. Я их срезал мультиключом из набора космо и получил отличные приспособления для кухни. Видя, что тавр приходит в себя, кивнул:

– Точно. Раджеп Мадарасп. Скажи, тавры только солому едят или рыбу тоже будут? Если что, у меня есть овощные сублиматы и галеты.

Он, слегка приподняв голову, осматривал обстановку. После литров химии, которую я щедро влил в болезного, приходил в себя тавр медленно. Знаю, что перебор со снотворным, но ментальное давление червяка было таким, что девяносто девять и шесть девяток после запятой давал симбионт на вероятность, что ему мозги выжгут, и остальные доли процентов оставил на случайность. Предположение, что у него есть дерево ментальности вроде моего, располагалось дальше ещё на шесть знаков после запятой, обозначаясь в триллиардных долях процента. Я мог догадаться, что раненый будет тавром, но если бы под пеной скрывали людей Леса, Воды и даже кел, то воспринял бы это с меньшим удивлением.

В моём понимании тавры всегда были полуразумными дикарями с дубинами и никогда не летали на многоцелевых корветах, сделанных по гибридным технологиям. Я никогда не слышал о том, чтобы человекобыки были разумны, хотя логика подсказывала, что ничего в этом такого и нет. Были разумны, а потом одичали. Мало ли таких ситуаций в жизни происходит? Был я на одном орбитале по добыче не очень нужного астероидного пояса. Там народ жил столетиями, занимаясь межродственными браками, тупея и злоупотребляя спиртным такого качества, что порой примесей в нём больше, чем самого спирта. Сюда никто не хотел ехать, а если и удавалось как-то кровь разбавить, то только когда на разработки привозили преступников на вечное поселение, заменив смертную казнь на пожизненное. Вот там народ реально дичал и зверел, а то, что носили штаны, никакой разницы. Дикие тавры со своими мордами выглядели более интеллигентно, чем пьяные и обдолбанные химией рожи населения орбитала.

– Кто ты? – немного собравшись с силами, спросил раненый.

– Давай я расскажу тебе, что здесь произошло, и было бы интересно услышать твое мнение, – ответил Тархану, улыбнувшись во всю рожу.

Я, конечно, не стал мучить угадайками ещё не до конца пришедшего в себя человекобыка, поэтому вкратце рассказал Тархану, кто мы, чего мы и где мы. Без подробностей и пока без рассказа о прошлых кругах. Просто капитан космического тральщика с гвоздём в голове, а потом передал слово:

– А теперь, уважаемый парнокопытный, готов выслушать ваши предложения, что нам делать?

К моему удивлению, бычара улыбнулся во всю рожу и воскликнул:

– Раджеп Мадарасп! Моя теория верна! Теперь я могу спокойно умереть. То, что мы с тобой встретились, – это всего две миллиардные процента.

– Умереть просто так не дам. По крайней мере, пару стейков срезать обязан, а самое главное, почему именно две миллиардных? И что это за две миллиардных? – уточнил я.

– Я посчитал площадь Единства и ещё более сотни тысяч параметров. Мы следили за той стороной почти тридцать лет и собирали информацию. Я рассчитал, что в закрытой зоне летает гигантский корабль на недоступных высотах, а потом до нас начали доходить слухи, что с неба падает целый народ. Вероятность того, что ты будешь в нашем круге, – это две миллиардные, но это по классической теории, однако есть и другая. Я разрабатывал теорию нестабильных вероятностей. К математике надо добавить звёздную кровь, желания высших сил и незримые приметы. Есть несбыточные события с точки зрения расчётов. Сможет ли под твоим окном пройти сама Творящая? Вероятность пятьдесят на пятьдесят. Либо сможет, либо нет. По факту вероятность события ноль, но если ты начнёшь убивать мир, договорившись с червями, или спасёшь всё Единство от жуткой угрозы, или придумаешь, как создавать новых животных лучше прежних, то, возможно, под твоим окном и промелькнёт силуэт Творящей.

– А какова вероятность пройти тот же путь и совершить те же дела, оказавшись случайно в другом круге? – уточнил я.

Разговор прямо в интересную сторону свернул.

– Если сам этого хочешь, то почти нулевая, если кто-то хочет, то пополам, а если круг выбран неслучайно, то почти сто процентов. Мало данных, но в том и смысл, чтобы звёздную кровь смешать с математикой.

Слова тавра заставляли задуматься. Я всеми ногами и руками брыкался, скакал в стороны не хуже Куся, но меня протащили, словно вагон монорельса, по предначертанной судьбе и заставили замкнуть цепь событий. Симбионт, получив столь заманчивую информацию, жаждал узнать больше и посчитать всё это. По его прикидкам, с учётом движения Хельги по заданному маршруту, площади сбросов и количества капсул, оказывающихся на поверхности, поделенных на площадь Единства и коэффициент удалённости, вероятность выходила намного меньше. Но Тархан рассчитал моё появление и реально ждал, почти угадав с местом и временем. Теперь симбионт жаждал всех подробностей и желал непременно ознакомиться со всеми тонкостями этой теории.

Сам Тархан был очень неслабым начальником в должности младшего служителя. Слово младший не означало «мальчик на побегушках». Тавры не болели тщеславием, и скромное название не принижало возможностей моего быка. Он был учёным, воином и командиром.

– Ошибся на один круг и полгода, – сокрушался он.

Хотя, как по мне, угадать, что Хельга прыгает через порталы на другую сторону Единства, ещё и меня выпасти – это очень неслабо. В голову пришёл вопрос. Хорошо, тавр просчитал вероятности появления обычного колониста, а какова вероятность появления именно меня? Тархан выражал свои пламенные чувства, что он теперь знает, что прав. Да, он сейчас скорее мёртв, чем жив, будучи привязанным к креслу, и отдаёт себе отчёт, что без серьёзной помощи он долго не протянет, но как восторженно знать, что ты ткнул мордой в навоз целую кучу недоумков, которые вместо науки занимаются собиранием рун и занудными проповедями о ценности рогов.

Про рога я тоже уточнил. Оказалось, тавры были разделены по роговому принципу.

– Староверы, ортодоксы – как угодно. У прародителя рогов не было, потому что он носил лётный шлем. А эти оставляют рога. Для чего? А от ветра голову не поворачивает? Придурки. Всю боевую экипировку для них приходится переделывать. Шлемы как кастрюли. С другого края круга видно, – возмущался Тархан.

– А я думал, рога только военные удаляют.

– Да нет, многие удаляют. Есть, конечно, те, кто не хочет, но это гражданские. Им не надо, а эти принципиально. Даже историю придумали о том, что прародитель по кругам летал и искал способ обратно себе рога вернуть. Придурки. Он знания искал.

Тархану становилось всё лучше. Я уколол ему палец ножом и притронулся локтем к капле крови. Симбионт сообщил, что химия и генетика у людей и тавров отличается минимально, по крайней мере, все лекарства в моей аптечке будут работать правильно и я могу спокойно добавить антидот и кормить не только сеном. Чем я и занялся. После пары препаратов из моей расширенной аптечки раненый совсем пришёл в себя и много пил, а потом не отказался и от еды. Давал ему пока понемногу. Всё-таки несколько суток совсем без еды, и надо пока поберечься.

Когда я сидел около разведённого костерка, к нам выполз тенехват размером с пару ладоней. Я отрезал кусочек рыбы и протянул зверьку. Очень быстрым движением схватил угощение, отскочил метра на три и начал быстро жрать. Это было хорошо. Пока спокойно бегает мелочь, нет постоянных крупных хищников. По крайней мере, прямо сейчас. У теневых зверей совершенно другие чувства и принципы взаимодействия, и если сюда направится кто-то покрупнее, то мелочь сразу разбежится.

Я прекрасно чувствовал червей, по сути, первородных тварей Грани, которыми, собственно, они и являлись, просто это был один из миллиардов вариантов, что водились за разрывом пространства. Как говорила Гадюка, теневые животные прихватили часть генокода червей, но были обычными животными, и я их почти не чувствовал. В любом случае моих ощущений точно недостаточно, чтобы гарантированно ощутить приближение подобного зверюги, а не тогда, когда на спину прыгнут. Я, конечно, тоже не был чужим. Просто знаю, что на меня эти не нападут, и тоже благодаря чувствам, а вот на Тархана напали бы обязательно.

Заботливая мамочка в виде капитана космического тральщика нарезала ещё несколько кусочков рыбы, кинув так, чтобы каждому досталось и дети не дрались. Без злых писков и стрекотаний не обошлось, но всем хватило, и никто еду у товарища не отобрал.

Мы с Тарханом ели только спину, а голова, плавники, брюхо и костяной хребет со щедрыми кусками мяса подкидывал суетящейся мелочи. Иногда возникала драка, но беззлобно, зато с громкими писками и угрозами в виде поднятых лап и клацанья пастью. Выясняя отношения не в полный контакт, а просто расставляя приоритеты, кто за кем и чего будет есть. Еды хватало. Насмерть, собственно, как и принято у теневых хищников, никто не сцеплялся.

Тархан наблюдал за этим всем. Когда очередной зверёныш выхватил из пальцев кусок рыбы и убежал, тавр сказал:

– Это теневая тварь. Это очень опасно. Почему они не укусили?

– Наверное, любят. Меня тут многие животные любят.

– Они же могут и руку отхватить?

– Могут, но меня не кусают, – легко согласился я и протянул ещё один кусочек.

Тенехват подскочил, выхватил у меня из пальцев еду и шмыгнул в сторону, чтобы у него товарищи добычу изо рта не вытащили. Бычара только усмехнулся:

– Что-то ты недоговариваешь.

– Договариваешь, но всё так сразу не объяснить. – И начал выкладывать следующий круг правды.

Тавры были в курсе устройства Единства, собирали об этом информацию со всех возможных источников и знали, что в легендах описывались иные звёзды и существует ещё много чего, что вне нашего мира.

– А тараканы космические есть? – удивлённо воскликнул Тархан.

– Нет никаких тараканов. Есть пауки, богомолы, сколопендры и жуки.

– А муравьи?

– Муравьи – это пауки. Если лапы к телу и брюшко – это всё паукообразные, а если тело ровно посередине и лапы мелкие, то это жуки. Только всё равно всех пауками называют. Так проще. Почти все дроны и биоботы – это тело с несколькими ножками, и их все пауками называют. От миллиметровых паучков-наблюдателей до двадцатичетырёхногих ударных танков размером, что в трюм линкора еле пролазят – всё пауки. Правильнее, конечно, сказать жуки, но так повелось. Богомолы – они почти как люди, только лапы от четырёх до шести, а вместо рук ударные лапы, и могут укусить. Сколопендры – это длинное и когда много ног.

– Совсем как наши черви, – поддержал товарищ. – А летающие? Есть ведь?

– Есть. Мухи, стрекозы, бабочки, паруса.

– А паруса – это что?

– Огромная тряпка, почти всегда в космосе живёт. Есть такие существа, которые между галактиками по много миллионов лет летают, на звёздный ветер опираясь.

– Разумные?

– Есть и разумные. У нелюдей на одной планете могут обитать сотни тысяч видов разумных. Вариации тоже отличаются. Есть высшие, бойцы, разумные, хранители, полуразумные, неразумные. Только у пауков восемь видов разумности. Мне это не надо. Я в этом не разбирался.

– Сколько всего мы ещё не знаем, – вдохнул Тархан.

Он расспрашивал меня обо всём, словно ребёнок. И так же восторгался. Рассказал и о таврах:

– Те, кто создал наш народ, смеялись над нами. Мы были тупы, безмозглы и агрессивны. Они разбросали народ тавров по множеству кругов, превратив нас в животных, которые должны жрать травы со звёздной кровью, накапливать и отдавать со своей смертью. Но пришла та, что творит, и возмутилась, и сказала, что нельзя людей превращать в животных, и дала нам разум, но она коснулась не всех, и теперь народ тавров разделён на животных и тех, кто помнит. Мы обязаны сохранить дар, должны творить, учиться и быть умными. Тысячи поколений мы храним и развиваем технологии, хотя давно могли всё заменить рунами, но тогда мы утратим дар и станем как большинство народов кругов, забившихся под свет игг-древа. А дальше будут руны, хижины и костяные ножи, которыми одинаково удобно охотиться и выкапывать из земли съедобные коренья.

– Так серьёзно? А мы вроде как произошли от обезьян сами по себе. Выходит, вы специально технологии держите, но можете обойтись рунами?

– Вы от обезьян произошли, и вам плевать, будут у вас руны или наука, а мы не можем. Наш народ создали, как и многие народы Единства. Творящая дала нам разум, и мы специально всё, что можем, делаем без рун, стараясь использовать руны по минимуму. Но, наверное, скоро придёт конец нашей цивилизации. Старики всё больше хотят видеть в рунах перспективу. Безмозглые придурки! Наши рунные технологии развиваются так же, как и остальные, и наши восходящие не слабее других, но в совмещении двух технологий сила тавров. Наш прародитель всегда говорил о том, что техника нужна не потому, что мы без неё не можем обойтись, а потому, что без неё не могут обойтись наши мозги. И как только мы перестанем строить боевые корабли, то начнём драться дубинами, как наши родственники, которые за стеной пасутся. В рунах быстрая сила, но долгая и неумолимая смерть для мозга. Пока мы не найдём истоки технологии создания рун, то для нас они будут отупляющей игрушкой, и закончим, как и другие народы, копьями и топорами.

Оставалось только восхищаться. Просто сильно. Космо, пришедшим из другого мира, это очевидно, и земляне активно пользуются совмещением технологий. Но сколько надо бычьего тупого упрямства, чтобы сотни тысяч лет создавать электронику и чинить поломанные моторы, сохраняя науку, десятилетиями учить детей в школах и высших училищах, а не пульнуть из рунного кружка искорку и решить проблему.

Глава 4. Бегом-бегом

Местные человекокоровы были людьми не меньше, чем волосатые люди Леса или моя Склизкая, с чешуёй, перепонками и жабрами. Основатели расы заложили неплохой старт, а при рунных возможностях смогли сохранить и технологическую ветвь развития, не опустившись до своих полуразумных сородичей. Кстати, дикие тавры тут тоже водились в изобилии. Огромные, клыкастые, рогатые и совершенно тупые животные здесь были настоящим бедствием для остальных народов, но высокотехнологичные тавры их убивали только в том случае, если шла прямая агрессия на их поселения, предпочитая отгонять рунами и слезоточивым газом. Полуразумные родственники быстро научились не подходить к городам разумных человекокоров и практически не беспокоили, зато отрывались на других народах круга.

Быт налаживался. Каждый вечер, когда гас свет древа, я ходил ловить несколько рыб. Мои глаза отлично видели в темноте, а рыбы плыли медленнее, поэтому становились лёгкой добычей. Тархан замечательно ел рыбу, мясо и вообще всё, что давали, не перебирая. За мной увязывалась пара тенехватов. Эти были посмелее, постоянно лезли под руку и всегда получали самый лучший кусочек. Они носились по берегу, создавая невероятную суету, наблюдая за моей рыбалкой и вожделея своей доли. Я много времени у воды не проводил, опасаясь, что если долго задержаться на одном месте, то на меня могут обратить внимание те, кто посильнее. Добыв две-три рыбы, выдавал долю сопровождавшим, раз уж вместе ходим на рыбалку, совал тушки в криптор и возвращался на корвет.

С Тарханом всё было относительно неплохо и плохо. Как обычно это бывает у меня, всё идет комплектом. Позвоночник цел, а самая большая опасность заключалась именно в этом. Боли при повреждении позвоночного столба очень тяжело блокировать. Особенно плохо, если они вызваны разрывами нервных окончаний. Тут нужно либо полностью отключать сознание, либо давать бешеные дозы обезболивающих. На этом хорошее заканчивалось.

У товарища были повреждены бедренные и тазовые кости. Там остались даже не кости, а суповой набор, хоть сейчас гуляш из говядины вари. И как это всё лечить? Ничего хорошего, но уже гораздо легче блокируется препаратами, а самое главное, что верхняя половина тела практически не нуждалась в лечении, руки и голова были в относительном порядке. Ни о какой транспортировке в ближайшее время говорить не приходилось, а ещё очень хорошо, что анатомия людей и разумных тавров очень близка.

Пришла идея. Я же теперь вроде как доктор. Выволок лечебные машинки из своего комплекта, а симбионт отлично оживил паучков. Автомеды не задавались вопросами, а просто определили необходимую геометрию кости, спросили у меня подтверждение, не померещились ли им такие огромные костищи. За это время, пока паучки диагностировали повреждения, мы содрали часть скафандра с Тархана при помощи мультиключа, мудрых советов человекобыка и возгласов про Раджеп Мадарасп. Удалось освободить неплохое операционное поле. Автомеды были рассчитаны на работу в походных условиях, и совсем необязательно снимать всю броню и создавать стерильность. Достаточно дать доступ к ране, а всё остальное пауки делали сами.

Как только организовали доступ к телу, машинки принялись прокалывать, шить, сверлить и бурить. Как оказалось, у меня имелась целая куча дополнительных деталей для моих врачебных механизмов. Я вначале думал, что это просто комплект для выживания. В экстрамерности лежали полные коробки небольших саморезов, гвоздиков, винтов и штифтов. Но оказалось, что крепёж тоже для моих паучков. Космо решили собрать в кучу все необходимые расходники и не распылять возможности криптора медика. Кости Тархана обзавелись целой горстью титановых вставок, зато теперь ничего не болталось и встало на своё место. Комплект был достаточно продвинутый, и мне только оставалось говорить: «Да, да, да» – и делать, делать, а паучки уже сами ковырялись, вкручивали, сверлили и стягивали.

Почти всё время Тархан проводил в отключке, находясь под действием обезболивающих препаратов и снотворного. Операцию по совету искусственного интеллекта автомедов пришлось разделить на два этапа. Я и близко не думал о том, что после того, как поработают автодоки, болезный поскачет бодрым козликом, но завинтили быка основательно. Оставалось только ждать, пока схватятся кости и начнут восстанавливаться ткани. Всё время мучил вопрос: а какова вероятность получить вот такой медицинский криптор и какова вероятность, что он попадёт к тебе именно тогда, когда у тебя будет поломанный тавр? А самое главное, на сколько сильно цифры будут отличаться в обычной математической теории и теории Тархана на звёздной крови?

Когда в очередной раз кормил больного после операционного сна, задал не дававший мне покоя вопрос:

– Скажи, а что такое Раджеп Мадарасп?

Тархан задумался и медленно ответил:

– Это такое существо, совсем не похожее на тавра. Оно не плохое, но там, где оно появляется, – и опять задумался, подбирая объяснение, – всем окружающим становится непредсказуемо. Да, наверное, так самое правильное. Именно непредсказуемо. Наше общество живет порядком, а где появляется Раджеп Мадарасп, там заканчивается логика, порядок, перемешиваются все планы и становится непредсказуемо.

– Отличное слово! Прямо как у нас сейчас.

В ответ Тархан только кивнул.

Несколько дней вроде всё проходило нормально, однако, как обычно, хорошо, но мало. Ещё не успело дерево как следует погаснуть, мои тенехваты нервно зачирикали, отказались от еды и явно куда-то меня звали. А потом зверьки сбежали. Я выполз из брони и увидел, как сотни теневых зверей выползали из всех щелей и шли в сторону огромной горы, возвышавшейся на той стороне здоровенного острова. Свет древа только погас. Обычно звери выходят позже, но в этот раз они решили пойти, как только свет игг-древа перестал жечь им шкуры настолько, чтобы можно было выжить.

Заполз внутрь и сообщил быку, что вижу.

– Понаблюдай ещё минут десять, – предложил он, и я вернулся к люку, но ничего не менялось.

Тархан прямо зарядил меня идеей смотреть на всё через призму его теории невероятности. С одной стороны, всё как нельзя не вовремя, а с другой – нам, если это всё и должно было произойти, дали нормально отлежаться, привести себя в чувство, и потерпели десяток древодней. Судя по всему, нужно будет срочно уходить, но ругать судьбу тоже не стоило. У нас был отличный дом, очаг, даже кое-как наладили частичную систему обороны. Тавр шёл на поправку. И даже дали немного времени, чтобы собранные по частям кости начали между собой схватываться. А потом вот это всё.

Все теневые животные, включая моих тенехватов, уходили в другую часть острова. Почему теневые твари двинулись уже с последними отблесками света древа, как только смогли выползти? При таком освещении им совсем не комфортно, но они упрямо шли через боль. Это неестественно и абсолютно непонятно. Я несколько раз выглядывал наружу и видел одно и то же. Мелкие и большие теневые животные брели в другую часть острова. Остальные, которые без приставки «теневые», удивлённо смотрели на передвижение своих ночных собратьев и не чувствовали никакой опасности. Невдалеке видел большую стаю травоядных, они мирно паслись и никуда не собирались. Обычные и тёмные звери всегда намешаны на краю света игг-древа, и в этом ничего такого необычного не было. Только конкретно сейчас теневые уходили, а простые никуда не спешили и спокойно занимались своими делами.