Придворный паж

Егор Кожевников

Придворный паж

Глава 1

«Придворный паж»

Тем поздним вечером разбушевалась метель, не было видно ни зги. Силуэт всадника, словно призрак, показался среди бурана, за ним через секунду выплыл ещё один, и ещё… Пять всадников, закутанные в тулупы, подъехали к постоялому двору, стоявшему возле заснеженного тракта. При такой погоде этот старый двор, окружённый с другой стороны лесом, можно было разглядеть только благодаря тускл      ому свету, льющемуся из окон трактира.

Хозяин двора заметил, что за окном маячат неясные силуэты странников. «Кого ж ещё черти несут?» – подумал он. Подойдя ближе к окну, хозяин охнул:

– Лана, уведи детей в хату! А ну, шустро! – встревоженная жена трактирщика взяла на руки маленького ребёнка, и позвала дочку, игравшую с братом между столов. Второпях они скрылись за дверью, ведущую на кухню. Уходя из общей залы, Лана бросила на мужа обеспокоенный взгляд.

Два гостя, сидевших в противоположных углах трактира, немного поёрзали на своих скрипучих стульях. Один продолжил есть свою жидкую похлёбку из овощей, а другой взглянул на него насторожившимся взглядом. Хозяин надел изношенную шубу, которая висела у входной двери. Когда он начал открывать её, мороз и вьюжный снег обожгли бородатое лицо трактирщика.

– Ну и скока нам прикажешь ждать ещё? – сквозь шум метели сказал всадник, стоявший ближе всего к хозяину двора. Его спутники позади все вместе о чём-то говорили, находясь в сёдлах своих навьюченных лошадей. «Неужто целый обоз взяли… Значиться, будет кутёж» – подумал хозяин, как вдруг со стороны компании раздался взрывной смех.

– Простите, милсдари! – прокричал он, – Прошу вас пройти за мной, поставим сначала лошадок в конюшню!

С лошадей сняли тюки, и оставили вместе с уставшими животными в стойлах. Гогоча от очередной шутки, ватага двинулась через двор обратно к трактиру за хозяином, проходя мимо хаты, в которой тихо сидела его семья. Трактирщик вошёл в тёплый зал и, повесив шубу обратно, двинулся на кухню. Путник, вошедший внутрь за ним, важно распорядился:

– Клади чё есть пожрать, и вина. Поскорей подавай! – Бросив последнюю фразу, мужчина снял свою шапку и раскрутил шарф, закрывавший лицо от колючего мороза. Оно было суровым и жутким из-за шрама, лишившего его глаза.

Компания по одному продолжала заходить в скромный гостевой зал, освещённый парой лучин и камином. Каждый зашедший, по примеру первого, начинал снимать с себя шапку и шарф и вешать их на стулья, попавшиеся под руку, создавая беспорядок среди кривых деревянных столов. Свои длинные тулупы с овчинной выделкой нежданные гости побросали возле камина и сели за круглый стол, находящийся в центре зала.

Каждый из этой компании, кроме одноглазого, выглядел на вид одинаково: ни стар, ни млад, носит густую бороду, волосы растрёпаны. Садясь за стол, они вчетвером громко переговаривались. Постоянно в разговор встревали ругань и хохот. Но тут все как один примолкли, когда распоряжавшийся при входе человек со шрамом громко сказал:

– Глядь, а там часом не Мирон – чудак-человек? – взгляд его был направлен на гостя, сидевшего в углу, ближе к выходу, и смотревшего на компанию с глупой ухмылкой на лице.

– Как не я? Кхм… Конечно я! – произнёс Мирон, комично подёргиваясь при каждой фразе, выглядя при этом ещё глупее, – а вы никак… Маргус – атаман? – последнее прозвучало, как вопрос, но по вытянувшемуся лицу Мирона стало ясно, что тот признал Маргуса.

– Ха-ха! Как же тебя такого не приметить? – воскликнул атаман, – видать, много ты исходил, что из Побреевки пришёл аж до сюда. Помню, как тебя дружинник через всю деревню гнал, розгами погоняя. Ну что, в дудку свою дудеть нам будешь сегодня, скоморох?

– Ох, батюшка, да я, да вам, да хоть… – энергично заговорил в ответ Мирон.

– Хотя, обожди, чудило, – перебил его одноглазый атаман. – Дай-ка мы сначала отведаем чего-нибудь. И на, держи-ка за всё веселье в Побреевке. Мы как кони ржали с твоих кривляний, – ухмыльнулся Маргус, бросая скомороху монетку, вытащенную из кармана дублёнки. Она упала возле стола, за которым сидел Мирон.

Бросившись её подбирать, тот нелепо споткнулся. Кувыркнувшись, и встав на ноги, он показал раскрытую ладонь лихой компании. Между указательным и средним пальцем скомороха оказалась монетка. Взглянув на неё, он охнул:

– Ишь ты, милсдарь! Золотая! – удивлённый Мирон открыл было рот, выставляя напоказ свои кривые и почерневшие зубы. Кто-то из компании Маргуса угрожающе произнёс:

– Не разевай роток, тут один тоже кувыркался так, пока его Хуго по голове не…

– Ну-ка, рот свой захлопни, – резко скомандовал одноглазый атаман, – ты так тявкать будешь – тебя первого под грудки в острог уведут. Эй ты, странник! Кем будешь? – спросил Маргус человека, сидящего в противоположном углу зала.

Тот, перестав смотреть на мечущийся в камине огонь, и отставив доеденное им блюдо, поднял свои серые глаза и одарил спокойным прямым взглядом разбойника:

– Меня зовут Робин. Я – придворный паж… в прошлом. Ныне скитаюсь.

– Ах, вот оно что! Паж, – удивленно ответил Маргус. Глаз атамана выдал его интерес кратким прищуром, – И вправду, одет ты хорошо: и сапожки и плащ ладные. И долго ты, паж, на дороге? От столицы до сих миль семьдесят будет… Да и ваще, как вышло, что ты тут сидишь, а не новой королевне прислуживаешь?

– Четвёртая неделя пошла, как скитаюсь. После переворота королева сразу всех слуг при дворе сменила, – ровным голосом ответил Робин.

– А что в свёрточке твоём? Больно уж на меч походит, – спросил Маргус, указывая на предмет, обёрнутый прочной тканью и приставленный к столу, за которым сидел Робин.

– Меч, вы правы, – ответил он, и его голос стал звучать мрачнее. – Достался от покойного отца. Отец мой был кузнецом и ковал… для знати. Он передал этот меч мне, как последнюю память, что осталась от его кузни. Пожгли её, а отца потом забрали в каземат, – густые брови Робина опустились.

– Видать батька твой серьёзно провинился пред новой королевной, – с задумчивым видом проговорил Маргус, когда в зал вошёл трактирщик, поднося к столу похлёбку, – меч, значится, хм…

Хозяин поставил перед всеми разбойниками по тарелке. Уходя на кухню, он бросил встревоженный взгляд на затихшую компанию. Одноглазый атаман, поднеся ложку ко рту, вдруг остановился и с ухмылкой на пугающем лице сказал Робину:

– Придворный паж, говоришь? – он опустил ложку обратно в суп, так и не попробовав его, – часом не знаешь, где принц-беглец? А? Мы с тобой награду поделим, если ты нам скажешь, где он прячется. Авось и знаешь, ха-ха! – вновь появившийся в гостевом зале хозяин с беспокойством взглянул на разбойников Маргуса, и, услышав этот знакомый злобный смешок атамана, он замер, в одной руке держа бутылку вина, а в другой деревянные стаканы на подносе.

– А я ж, позвольте молвить, сам токмо прибыл из столицы нашей Трелин! – с напускным комичным гонором, из-за которого на него презрительно посмотрели разбойники, сказал скоморох.

После этой нелепой фразы хозяин двора, решился подойти разливать вино, а мужики за круглым столом стали хлебать из деревянных тарелок, поглядывая на своего атамана.

– Я ещё раньше при дворе бывал, – продолжил скоморох, видя, что всё внимание вновь обращено на него, – и прынца Айвара ентого вашего своими собственными вот этими глазами видел, – продекламировал он, тыча пальцами себе в лицо и строя гримасу.

Разлив всем вина, трактирщик вновь поспешил удалиться. Один из разбойников с дубиной за поясом спросил басом:

– Дык, каков на вид принц? Может, приметим окрест на него похожего!

Маргус, следивший за придворным исподлобья, вместе с другими ел похлёбку. В его глазу засверкала искорка, выдавая какую-то лихую идею, поселившуюся в его чёрной курчавой голове.

– Тогда-то он совсем мал был, нынче взрослый уже. Высок должен быть молодец – это одно могу сказать точно. Глаза серые, как сталь, волосы чёрные, как у покойника-отца, честь и слава ему, королю нашему Мартину… Э-э-э, второму, аль третьему. Да не важно же! Слышал я, что молодой принц без разрешения отцовского выступал на рыцарских турнирах, а фехтует, у-у-у… Как демон, говорят! Учитель у него был – легенда! Расмус Укротитель…

– Я бы его на свою пику насадил, легенду эту хренову! – сказал какой-то хриплый разбойник, добавив ещё несколько выражений, и громкий хохот взорвал зал. Из кухни выглянул трактирщик, немного успокоившись из-за того, что компания вновь веселится.

– Вот! Вот именно! – продолжал мелить скоморох, – именно так наша новая королевна Эне приказала казнить тех, кто принцу сбежавшему помощь оказал. Говорят, что его какой-то страж из замка выпустил! Хм, как его там звали? Молва такая, что они с принцем друзьями с самого детства были… – когда разговор зашёл о казни, вид у пажа Робина изменился, и во взгляде появилось беспокойство.

– Вместе с этим стражем и семья его так же почила, – продолжал Мирон, – мать его, говорят, колдовала. Им ещё при этом всём пятки пожгли. Злющая баба всё-таки эта наша новая королевна… – от этих подробностей у Робина округлились глаза, и глубокая печаль накрыла лицо пажа. Одну руку он положил себе на лоб, а другую оставил на столе, крепко сжатой в кулак.

– Токмо не помню, как же звали этого стража.… Всё другое вот помню, а имени нет… – начал бормотать скоморох.

– Рейн… – с тоской тихо вымолвил придворный.

– Так что, паж, – бойко произнёс Маргус, – не стащил ли ты чагой-то из дворца кроме этого меча? Может есть чего показать нам? Хотя бы ложечку серебряную! – Робин перевёл потерянный взгляд прямо на разбойника, но ничего не ответил. Молчание прервал хозяин двора, высунув голову из-за кухонной двери:

– Только не здесь… Прошу вас, милсдарь, – жалобно проскулил он.

– Ты, Олли, молчи, а не то детишек утром не досчитаешься, – услышав слова Маргуса, трактирщик обмяк. Во взгляде пажа тут же проснулась решительность, и он произнёс:

– Оставьте их в покое, не то… – пронзительно смотря на атамана, Робин опустил руку на обёрнутый меч.

– Что?! Ты сейчас башки своей дурной лишишься! – заорал Маргус, бросаясь на него с длинным ножом, внезапно появившемся в руке атамана.

Остальные разбойники вскочили со своих мест, хватаясь кто за кинжал, кто за дубину. В один миг в руках придворного оказался меч. Парируя хлёсткий удар атамана, он контратаковал. Маргус отшатнулся, получив по руке. Выронив оружие, он ошалело взглянул на окровавленное предплечье. Двое ближайших к пажу разбойников замялись, наблюдая своего главаря раненным. Этих мгновений пажу хватило, чтобы полоснуть по уху одного, и без промедления ударить острием меча в шею другого, нанеся смертельную рану коротким выпадом. Оба разбойника, глухо вскрикнув, повалились в разные стороны, опрокидывая столы и стулья. Маргус, ещё не оправившись от резкого удара придворного, продолжал глядеть вокруг, выпучив свой глаз в полном неверии в происходящее. Скоморох, юркнувший под стол в начале драки, закрыл голову руками и что-то бормотал.

Оставшиеся двое разбойников переглянулись. Пажу показалось, что один из них сделал движение в его сторону. Тогда мечник быстро перевёл клинок, направив окровавленное лезвие прямо на своего противника. От этого движения, дёрнувшийся враг, сделал шаг назад. Посмотрев друг на друга ещё раз, разбойники бросились к входной двери. Придворный опустил меч. Через минуту было слышно, как два всадника, прикрикивая, гонят со двора своих лошадей. Трактирщик выглянул из-за кухонной двери:

– Вернутся… Придут с подмогой небось… И всё пожгут… – в отчаянии произнёс хозяин двора, смотревший на разгромленный зал с лицом, исказившимся от страха. – Пожгут, и тебя прирежут. Точно пожгут ведь!.. Лана! Лана! – крича, перепуганный трактирщик побежал к своей семье.

Сползший на пол Маргус, сидел возле стены. Глаз атамана всё так же удивлённо смотрел, но теперь он был прикован к пажу. Сопя от волнения, он что-то невнятно бормотал. Погодя, и собравшись с силами, атаман с горькой натугой произнёс:

– Угораздило же попасться на такого, а!

Безмолвно стоявший до этого момента паж дёрнулся, очнувшись от оцепенения. Его взгляд поймал что-то красное – острие меча, который он всё ещё держал в руке. Замерев, он смотрел на кровь, капающую с кончика лезвия. Через минуту он снова опомнился и поднял с пола ранее ловко отброшенную им ткань, наспех обернул ей кровавый клинок и пошёл прочь. Уже собираясь выйти в открытую беглецами дверь, он повернулся на дрожащий голос:

– В-ваше величество, а я вас-таки сразу п-признал… Как только в-вы соизволили войти… – дрожа, из-под стола проговорил Мирон, – вы так-таки очень на батюшку п-покойного похожи…

– Я не… – он посмотрел на Маргуса и его ничком лежавших приспешников, – Я уже не принц… – произнёс Айвар и, развернувшись, отправился в беспокойную зимнюю ночь.