День сменяет ночь

Владислав Март

День сменяет ночь

День сменяет ночь.

Скринингом, методом оценки поведения человека, как массы-расы, как популяции, как муравейника, не как индивида, является учёт возраста деревьев, растущих рядом с человеком. Человек расселился везде и всюду отодвинул природу с исконных её краёв. Человек-бандит занял почти всё. Но не каждый из нас варвар. Как найти уют и быть уверенным, что окружающие не головорезы, не выродки и не станут высыпать на тебя утром ведро помоев? Ответ. Места, где деревья прожили пятьсот, тысячу, три тысячи лет, являются безопасными для посещения. В таких локациях, люди не вырубили стволы в угоду своим мелочным потребностям. Здесь им позволяли расти, любовались, берегли, возможно, лечили, словом, относились к живому с должным уважением. Там, где растёт очень старое дерево – там хорошо. Там не строили кораблей для перевозки рабов, там не жгли ритуальные костры, там не стояла фабрика ружейных прикладов. Мест таких мало. Распространены они неравномерно, мозаично. Может целым одеялом покрывать холмы город без старых деревьев, без единого дерева вообще, а потом на одной из улиц, во дворе скромного дома произрастает трехвековой дуб или секвойя. Это и есть флаг важного места, места пригодного для думающего человека, для того, кто ищет безопасность, разумное сообщество, слово и память. Вся прочая площадь города – место зла, скорби, недуга – чего угодно, но только не место для достойного человека. Всюду память о гибели деревьев, о пожарах и техногенных катастрофах, о сломанных ветках и мусоре в дуплах. Однако остались заповедные места, где шумят ветви. Так наш вид, сам того не ведая, помечает лучшие зоны на свете, места, где радость живёт и не покидает дома. Пусть это может быть всего только пятачок размером с тень от кроны, одна площадка, усыпанная листвой, один дом, но это будет лучшим местом для ищущих покой и избегающих насилия. Ищите подобные места, на картах, в рассказах родственников, на снимках с высоты. Ищите старые деревья, высокие и толстые, и вы найдёте подходящее место для любого доброго дела. Вы найдёте рядом с такими деревьями людей, что услышат вас и поделятся изобилием и добротой. Где старые деревья, там люди творили много добра.

Именно так я отыскал место для своего дома. Обойдя весь свет, я нуждался в точке, где останусь, в куске под небом, куда станут приходить люди ко мне. Уже не я буду нарезать трассы по земле от дома Моцарта в Вене до кафе Виктории в Шанхае, а ко мне, в мой дом станут приезжать, приходить, искать возможность. Я вырос, больше не путешествую, я видел достаточно чтобы просто сушить на подоконнике котовник и после заваривать его в дополнение к гибискусу. Я вырос и захотел постоянно жить в прекрасном месте. Дом появился в видимости цепочки огромных дубов вдоль ручья, недалеко от вековых сосен, то есть в месте, где не вся земля изрыта злом. Где корни его неглубоки, раз уж смогли вырасти такие стволы. В непосредственной близости от дома, деревьев-гигантов не было, но уже с верхнего окна, от веранды, тем более в бинокль, я видел сразу несколько их семейных скоплений. На пересечении этих рощ-флагов на карте я построил и населил собой дом. Далеко от Старой Смоленской дороги, от Дороги жизни, от места клада Наполеона, вдали от сожжённых староверов и мест с названиями «городок», «городище», «курган», «гнёздово», далеко-далеко от мест, где люди рубили деревья и строили из них стены от других людей рубивших деревья, метающих с их помощью смерть, прятавшихся за щитами из дерева… Дом мой поднял трубу на земле, что не знала капканов и кладбищ. Дом мой выпрямился не в тени их, но глядя на старые дубы и сосны, готовый пустить корень в добрую почву. Пристроившись, на таком пустом горем участке, я тут же начал сажать новые деревья. Окружать себя лиственницами и елями, рябиной и черёмухой. Ведь в одном из этих фрактальных существ я могу скоро оказаться. Как же приятно будет быть в собственной сосне и смотреть на свой собственный дом.

Поскольку, как стало известно биофизикам в прошлом десятилетии, рай и ад переполнены, облачные хранилища не могут более впускать посмертные сущности. Так деревья приобрели новую ценность. Не то что в живых, увенчанных кроной, а и в сухих селятся души умерших. Полые их стволы, мумифицированные, во множестве своих слоёв заключают ныне людские начинки. Глядя на остов дерева, на старый пень или новый сруб, считая годовые кольца, приходит на ум сколько туда могло бы поместиться человеческой сути. Той неуловимой квантовой натуры, что по старинке мы все называем душой. Айтишки – говноеды – обманули весь мир. Они не смогли ни записать память индивида, ни оцифровать душу, ни пересадить мозги в чашки Петри с проводами, ничего из того, на что рассчитывали сверхбогатые инвесторы и умилялись в фантастических фильмах нищеброды. Цифровое бессмертие не наступило. Айти облажалась по полной. После смерти и непосредственно перед ней, заранее, впрочем, как угодно, не получилось перенести человека в код, цифру или в железо. Ни силикон, ни агар-агар не работали. Все опыты заканчивались просто коллекцией бесполезных байтов, что как мусор потом удалялась и освобождала место для порно и комедий. Айтишники – главные обманщики общества. Все фантасты были неправы. Все стартапы закрылись. Единственное, вместе с физиками удалось заглянуть в ноосферу и вычислить её ёмкость. Пределы вместимости для человеческого сознания. Как там делится ноосфера, ад-рай, верх-низ, не так критично. Главное, что удалось точно установить, так это то, что сто двенадцатый миллиард умерших не влезает. Это связано с площадью и массой планеты, конечно, не с милостью богов. Не влезает. А нас, двуногих, столько много жило, столько много умерло, что закономерно, предки украли у потомков место на облаках. Предки украли не только все возможные интересные доменные имена, выпили всю нефть и растопили все ледники, они просто физически лишили потомков места в раю. Начиная с моего рождения никаких гарантий сохранений души ни в каком виде не осталось. Все разговоры о возможном переносе ноосферы на Марс, втором спуске в тела, нам, ныне живущим, стали безразличны.

Была ещё попытка вычистить облака за счёт удаления прочих сущностей, имеющих сознание: собак, кошек, попугаев, осьминогов, многих и многих наших соседей по ноосфере. Удалить их чтобы ещё миллиард-другой людей влез в свои котлы с вечно кипящей смолой. Технически это оказалось сложно, а главное, не все захотели влезать в рай за счёт животных. Не все люди варвары. Вмешались этологи, экологи, атеисты и этот проект удалось свернуть. Айтишников лиши права запускать душекрады в стратосферу. Животные сохранили свой порт в облака данных и, судя, по всему, у них ещё достаточно комфортно с местами. Все собаки ближайших поколений попадут в рай.

Однако люди продолжали смертно гибнуть и их ценные нематериальные оболочки не падали по кустам. Что-то всё же происходило. Природа искала замену облакам. Природа не любит несохранения данных. И она нашла решение без вмешательства айтишников (поскольку те мудаки и природа справится без них). В ходе какой-то случайной студенческой работы, дендрохронологической экспертизы в Новгороде, было установлено, что души заселяют деревья. В основном взрослые и старые деревья. Мёртвые деревья в том числе, если они активно не разлагаются и нет рядом альтернативы. Посмертное вещество слоится по клетчатке, коммуницируют с каналом земли и неба, слушает как белка скачет вверх-вниз, разнося импульсы по кольцевой Рай-Ад. В деревьях душа ловит свет и спит по ночам. В случае смерти дерева, души могут покидать его и занимать следующее, а могут и остаться, и так перекочевать с материалом доски в дом, мебель, посуду, трон, в любое деревянное изделие, что весьма мило. Открытие изменило всё. Мест может хватить, если мы поменяем отношение к деревьям. Не ломайте ветви дряхлых деревьев, не валите кренящиеся стволы. В общем руки прочь от деревьев. В них живёт последнее мёртвое поколение, в них окажетесь и вы. Физики, теперь с друзьями ботаниками, посчитали, что существующих деревьев хватит примерно на сотню лет. Что потом, неясно на сегодняшний день. Мебель? Столы и стулья? Может быть души покойников будут жить в деревянных гробах?

Программы по высадке деревьев, древохрана, экология в самом широком смысле теперь на подъёме. Школьники в обязательном порядке каждый год сажают по дереву, в одно из которых они и переселятся после смерти. За порчу деревьев – штраф, за посадку – налоговые льготы. Как бы не противились тому самозваные распределители мест в раю, церковники всяческих мастей, чей авторитет сильно пострадал после новостей о переполненной ноосфере, как бы они не крестили ботанику ересью, народ чаще стал посещать ботанические сады, чем кирпичные пещеры с порталами и купальнями. Дерево теперь наш портал. В его слоях протекает то, что ранее текло в венах и омывало спинной мозг. Ботаники, генетики и натурософы стали законодателями новой этики. Новой веры в зажизную жизнь. Места, где исключительные древние деревья выросли неповреждёнными пользуются почётом, считается, что в таких деревьях, не погубленных варварами за столько лет, скопилась масса исключительно хороших душ. Якобы есть какая-то связь с тем как пожил человек и в какое дерево он переселился. Скажем, огромный ясень, место для добродетельных, а в осинах умершие от рака. По-моему, это просто маркетологи и нумерологи набежали на шум. По мне, лишь бы дерево было живым и высоким. На такие деревья смотрят теперь окна моего дома.

Дом встал на земле, земля утрамбовалась в улицу и, к великому сожалению, на улице поселились люди помимо меня. Название им – соседи. Это такие движущиеся комки живой материи, чей смысл в размножении и захвате максимального количества тишины, площади и времени. Чем больше своего времени я теряю на мысли о соседях, тех более значимой им кажется их жизнь. Они умеют сделать так чтобы я о них думал: кричат, сверлят, бьют детей и бутылки. Они ещё молоды и не задумываются о месте под корой моих деревьев. О послесмертии. Я застываю в недоумении от их поведения. Я трачу на это свои секунды бытия. А в этот момент происходят наиважнейшие вещи. Не написана мной строка, не проконсультирован клиент, дикая мошка нарушает воздушное пространство и протискиваясь меж молекул гексазота достигает эпидермис.

Неизвестный насекомый летун укусил меня в Мантуместо. Так вот, беззастенчиво, в угоду инстинкту выживания, может и размножения. Укушенный я уже через полминуты чесался и с каждым движением ногтями по коже предплечья, именно по той его бело-нежной части, где просвечиваются вены, на меня накатывали радиоволны воспоминаний. Детство, которое прошло. Детство, которое было наполнено обычным азотом в небе, обычнозлыми, а не сверхзлыми людьми, старыми толстыми бесполезными книгами умерших писателей, а не тонкими учебниками жизни живых коучей. Умри сначала, потом уж учи меня жизни. Почесал, ещё раз почесал. Как покрутил кружок настройки радио и поймал новое воспоминание. Нас прививали. В долгих коридорах школ, со стенами покрытыми двадцатью слоями краски одинакового цвета. Нас прививали всех одинаково, может больше двадцати раз за среднюю школу. В нас бродил этот коктейль антигенов, что защитил всех от бактерий и вирусов, но не защитил друг от друга. Лучше бы нам привили уважение к человеку, к природе, вместо кусочков бацилл. Мы стали бояться, что вирус парализует или съест лёгкие и совершенно не боялись разбудить соседа громкой музыкой или бранью. Почему нет? Он такой же как я кусок человека. Бессмертный для чумы, коклюша и столбняка, мне вечно делить с ним небо. Он ходил в школу на прививки. Он сосед. Сосед. Будь-то собака, ворона или человек, хотелось бы, но нет. Сосед – это просто движущаяся ткань. Зачем его уважать и защищать? Защищаться нужно от болезней. Чтобы вечно будить людей матом и мотором, пьяными песнями и боем посуды, мучить домашних животных до смерти. Отчего не привили нас в школе от этой напасти? Жить и не бояться умереть от невидимых инфекций и разрушать жизнь живого вокруг потому что любишь только себя, бережёшь только свои куски. Что там вне твоей кожи, забора и стекла – до лампочки. Ты бессмертен достаточно долго для унижения достоинства огромной массы людей и зверей. Школа-школа, променяй Манту всех выпускников на доброту к ближним. Пусть люди иногда умирают от чумы, но никогда больше не злятся на соседа. Потому что сосед никогда больше не будет резать скотину под твоим окном, орать на жену и пинать кота. Сосед будет привит. И место для укола есть, вот оно, Мантуместо.