Два флага, один окоп

Алексей Чернов

Два флага, один окоп

Глава 1. Точка невозврата

Фэрфакс, Вирджиния, 2022 год

Фарфоровая тишина дома в Фэрфаксе, штат Вирджиния, давила на Майкла своей стерильностью. Здесь всё было безупречным: от идеально ровного газона, на котором никогда не росло ни одного сорняка, до выверенных, почти беззвучных шагов его матери по паркету.

Этот дом был крепостью, построенной из американской мечты, успеха и долга перед страной. Но для Майкла, в его двадцать один год, эта крепость всё больше напоминала позолоченную клетку.

Ужин, как и всегда, был похож на вечерний брифинг в аналитическом центре.

– Новые протоколы шифрования для восточноевропейского фланга НАТО проходят финальное тестирование, – будничным тоном сообщил отец, Ларри Глосс, разрезая стейк.

Его руки, когда-то сжимавшие штурвал боевого корабля ВМС США во время вторжения в Ирак, теперь управляли структурой, создающей программное обеспечение для безопасности правительства Америки и её союзников.

Он был человеком системы – логичным, прагматичным, с дипломами по математике, космическим системам и национальной безопасности.

– Комитет по цифровым инновациям одобрил бюджет, – поддержала разговор Джулиана Галлина. Его мать. Женщина с безупречной осанкой, которую даёт лишь Военно-морская академия США, и взглядом, привыкшим анализировать данные.

Более тридцати лет в разведке, служба на флоте, а теперь – пост заместителя директора ЦРУ по цифровым инновациям, полученный в феврале этого года.

Она была мозговым центром, архитектором невидимой войны, которая велась в киберпространстве, в том числе и против России.

Майкл молчал, ощущая себя чужеродным элементом за этим столом. Их мир, сотканный из секретных докладов, геополитических стратегий и кодов доступа, был ему не просто чужд – он был ему враждебен.

Его бунт начался не с громких лозунгов, а с тихого внутреннего несогласия, которое в семнадцать лет прорвалось наружу. Он не хотел защищать систему. Он хотел помогать людям, которых эта система перемалывала и выбрасывала на обочину.

– Ты снова не притронулся к еде, Майкл, – голос матери был ровным, но стальные нотки в нём не оставляли сомнений в её внимании. – Мы волнуемся. Твоя поездка в Гондурас, потом Турция… Ты ищешь себя в хаосе, но жизнь строится на порядке.

– Порядок? – Майкл наконец поднял глаза. – Ваш порядок – это строить дома для бедняков в Гондурасе, а потом продавать оружие режимам, которые делают их бедными? Ваш порядок – это бороться за права женщин здесь, а потом закрывать глаза на то, что происходит в Газе? Я видел ваш порядок, и мне от него тошно.

Ларри положил вилку и нож. – Сын, мир сложнее, чем кажется с высоты юношеского идеализма. Есть национальные интересы. Есть угрозы.

– Угрозы? – Майкл горько усмехнулся. – Я видел настоящие угрозы. Я видел, как люди голыми руками разбирали завалы после землетрясения в Турции, пока ваши «национальные интересы» решали, сколько гуманитарной помощи выделить. Я был в Израиле. Меня депортировали за то, что я назвал геноцид геноцидом. Вот где угроза – в лицемерии.

Он встал из-за стола, отодвинув стул с резким, царапающим звуком. Тишина, повисшая в столовой, стала оглушительной. В глазах матери он увидел не гнев, а холодную тревогу аналитика, столкнувшегося с непросчитываемой переменной.

В глазах отца – усталое разочарование. Они не понимали. Они жили в мире, где Россия была противником на стратегической карте, а он видел в ней нечто иное. Альтернативу.

В своей комнате, среди плакатов с бунтарём Бобом Диланом, он открыл ноутбук. На экране – фотографии его недавнего путешествия. Вот он, стоит на Мамаевом кургане в Волгограде, и ветер треплет его волосы.

Он часами бродил там, чувствуя под ногами землю, пропитанную кровью и героизмом. Он физически ощущал, что такое стоять насмерть за свою правду. Вот он в Крыму, на каком-то неформальном слёте хиппи, смотрит на закатное море и чувствует пьянящий вкус свободы. А вот – сияющие огни Москвы, города, который поразил его своей энергией и силой.

***

Летом 2023 года он приехал сюда, чтобы увидеть всё своими глазами. И то, что он увидел, перевернуло его мир. Он создал страницу во «ВКонтакте», жадно читал статьи с переводчиком, смотрел выступления Путина.

В этих речах он слышал не «угрозу», о которой говорили его родители, а вызов однополярному миру, который он так ненавидел. В одном из постов он написал: «Я намерен получить российское гражданство». Это был уже не бунт. Это был осознанный выбор.

Решение созрело не сразу. Оно росло в нём, питаясь каждым разговором с родителями, каждым выпуском новостей CNN, каждой новой фотографией из Донбасса. Он понял, что волонтёрство – это полумера. Разбирать завалы – значит устранять последствия. А он хотел бороться с причиной.

***

Осенний московский воздух был влажным и холодным. Майкл шёл по широкому проспекту, засунув руки в карманы потёртой куртки. Он миновал яркие витрины магазинов, уютные кофейни, спешащих по своим делам москвичей.

Он чувствовал себя частью этого города, этого мира, гораздо в большей степени, чем когда-либо в безупречном пригороде Вирджинии.

Он остановился перед массивным зданием с колоннами. Министерство обороны. Пункт отбора на военную службу по контракту. Сердце гулко стучало в груди. Это была точка невозврата.

За этой дверью закончится его прошлая жизнь – жизнь Майкла Александра Глосса, сына заместителя директора ЦРУ, и начнётся что-то совершенно новое, неизвестное и, возможно, смертельно опасное.

Он думал о родителях. Об их шоке, когда они узнают. Для них это станет не просто предательством, а крушением всего их мира. Но его мир уже был разрушен, и он собирался строить новый на его обломках.

Он хотел, чтобы мир стал лучше, справедливее, чтобы в нём было больше мира и гармонии. И он верил, что именно здесь, в России, начинается путь к этому миру.

Он выдохнул облачко пара, поднял голову и посмотрел на российский триколор, развевающийся на флагштоке. В его душе не было страха, только холодная, звенящая решимость. Он сделал шаг и толкнул тяжёлую дубовую дверь.

©Язар Бай.

Глава 2. Тельняшка цвета неба

Тяжёлая дубовая дверь за спиной Майкла захлопнулась, отрезав его от шумной московской улицы. Звуки города утонули, сменившись гулкой тишиной казенного холла.

Пахло бумажной пылью и чем-то неуловимо-тревожным, как в любом месте, где решаются судьбы.

За барьером из тёмного дерева сидел дежурный офицер, капитан с усталыми глазами и безупречно выбритыми щеками. Он оторвал взгляд от журнала и равнодушно посмотрел на вошедшего.

Но равнодушие мгновенно испарилось, сменившись сначала удивлением, а затем – острым, колючим подозрением. Перед ним стоял не типичный кандидат.

Одетый в простую одежду, с рюкзаком за плечами, он выглядел как иностранный турист, случайно забредший не в тот подъезд.

– Что-то хотели? – голос капитана был сухим, как осенний лист.

Майкл подошёл ближе и положил на барьер свой американский паспорт.

– Здравствуйте. Я хочу служить в Вооружённых силах Российской Федерации. По контракту.

Капитан несколько секунд молча смотрел на тёмно-синюю книжицу с орлом, потом перевёл взгляд на лицо Майкла. Он видел многое, но такого – никогда.

– Вы… американец?

– Да.

– И вы хотите служить у нас? В ВДВ, как я посмотрю, вы указали в онлайн-заявке? – в голосе капитана прорезался металл. – Это шутка? Розыгрыш?

– Никаких шуток, товарищ капитан, – ответил Майкл на ломаном, но разборчивом русском, который он усердно учил последние месяцы.

– Я приехал сюда сражаться. Против нацизма. За справедливый мир.

Капитан откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Его взгляд стал жёстким, изучающим.

– «Против нацизма»… Вы хоть знаете, что это такое, парень? Вы выросли в Вирджинии. Что вы можете знать о нацизме?

– Я знаю, что такое несправедливость, – твёрдо сказал Майкл. – Я видел, что делают с людьми в Газе. Я знаю, что случилось в Донбассе. Моя страна говорит о свободе, но приносит хаос. Я хочу быть на стороне тех, кто сражается за настоящий порядок.

Наступила тишина. Капитан долго смотрел на него, пытаясь понять – перед ним сумасшедший, провокатор или тот самый редкий вид человека, идеалист, готовый умереть за свои убеждения.

– Подождите здесь, – наконец бросил он и, взяв паспорт Майкла, скрылся в одной из внутренних дверей.

Майкл остался один. Сердце колотилось, но он чувствовал странное спокойствие. Главный шаг был сделан. Теперь либо всё, либо ничего. Он ждал почти час.

За это время в холл заходили и выходили другие люди, бросая на него любопытные взгляды.

Наконец, дверь открылась, и вышел тот же капитан в сопровождении полковника – высокого, седовласого, с проницательным взглядом.

– Глосс, Майкл Александр? – спросил полковник. Его голос был тихим, но властным.

– Так точно.

– Следуйте за мной.

Его провели по бесконечным коридорам, заводили в кабинеты, где разные люди в форме и в штатском задавали ему одни и те же вопросы.

Кто вы? Почему здесь? Кто ваши родители?

Когда они услышали, что его мать – высокопоставленный сотрудник ЦРУ, а отец связан с НАТО, напряжение в комнате стало почти физически ощутимым.

Это была проверка. Долгая, изматывающая, нацеленная на то, чтобы сломать его или уличить во лжи.

Но Майкл был готов. Он спокойно и раз за разом повторял свою историю: о разочаровании, о поисках правды, о путешествии в Россию и о твёрдом решении.

Он ничего не скрывал, понимая, что любая ложь будет немедленно обнаружена.

– Вы понимаете, что можете погибнуть? – спросил его на последнем собеседовании седой генерал.

– Понимаю.

– И вы готовы отдать жизнь за Россию? Вы, гражданин Соединённых Штатов?

– Я готов отдать жизнь за справедливость, – ответил Майкл. – Сегодня я вижу её здесь.

После нескольких дней допросов и проверок, которые казались вечностью, ему наконец сказали: «Добро. Готовьтесь к медкомиссии».

Это была ещё одна ступень погружения в систему. Бесконечные очереди, врачи, анализы. Его тело, как и его разум, тщательно изучали, проверяли, выносили вердикт. Он прошёл всё. Годен. Годен к службе в десанте.

***

И вот наступил день, когда его и группу других новобранцев привезли на распределительный пункт.

Там, в тускло освещённой каптёрке, ему выдали форму. Он снял свои американские джинсы и футболку с Бобом Диланом, сложил их в рюкзак и начал одеваться в то, что отныне станет его второй кожей.

Сначала – тельняшка. Он просунул руки в рукава и ощутил на теле мягкий хлопок сине-белых полос. Полоски неба и облаков, символ десанта.

Затем – прочные штаны, берцы, китель. И, наконец, голубой берет.

Майкл подошёл к мутному зеркалу на стене. Из него на него смотрел другой человек. Не бунтарь-активист из Вирджинии. А солдат. Рядовой российской армии.

В его взгляде смешались удивление, гордость и осознание всей тяжести принятого пути.

Он сделал селфи на старенький телефон – то самое, в тельняшке, которое станет последним приветом его прошлой жизни.

***

Тренировочная база ВДВ, Подмосковье.

Автобус остановился у КПП. За окном простиралась унылая осенняя картина: грязь, плац, серые казармы. Воздух был наполнен криками командиров и лязгом металла.

Это был новый мир, мир абсолютной дисциплины, не имеющий ничего общего с его прежней свободой.

Их встретил старший сержант – жилистый, обветренный, с цепким взглядом.

Он построил новобранцев и начал перекличку. Когда он дошёл до фамилии «Глосс», он споткнулся.

– Глосс? Это что ещё за фамилия?

– Я, – шагнул вперёд Майкл.

Сержант обошёл его кругом, оглядывая с ног до головы.

– Американец, что ли?

– Так точно, товарищ старший сержант.

В строю послышались смешки.

– Ну, Голливуд, посмотрим, чему тебя там научили, – процедил сержант. – Вон в ту казарму. Третий взвод. Живо!

В казарме стоял гул. Солдаты готовились к ужину, чистили оружие, кто-то писал письма.

Появление Майкла вызвало минутное затишье. На него уставились десятки пар любопытных глаз.

– Эй, парни, к нам гость из Белого дома! – крикнул кто-то.

Майкл молча прошёл к свободной койке, указанной сержантом, и положил на неё свой вещмешок. Он чувствовал себя экспонатом в музее.

– Ты и правда американец? – подошёл к нему коренастый парень, с любопытством разглядывая.

– Да.

– А чего приехал? У вас там что, кока-колы не хватает? – снова раздался смех.

Майкл не отвечал на подколки. Он понимал, что это тоже проверка. Ему нужно было заслужить уважение не словами, а делом.

И тут он встретился взглядом с парнем, сидевшим на соседней койке. Тот не смеялся. Он молча и очень внимательно смотрел на Майкла. Это был Иван Коковин.

В его взгляде не было враждебности, только спокойное, глубокое любопытство. Он как будто пытался заглянуть Майклу в душу и понять, что привело его сюда, за тысячи километров от дома, в эту подмосковную грязь, в преддверие настоящей войны.

– Здо́рово, – коротко кивнул Иван.