Требуется жадная и незамужняя

– Анасар Ле Ён, – повторила я, смакуя это необычное имя. Интересно, что из этого имя, а что фамилия? В этом мире ведь в ходу родовые имена?

– Как моя невеста, а впоследствии жена, можете обращаться ко мне просто Ле Ён. Анасар – это титул владельца поместья, по нему обращаются только слуги и посторонние люди.

Так вот оно что! То-то мне показалось странным, что крючконосый называет своего хозяина по имени. А это, выходит, титул!

– А что из этого родовое имя? – всё же задала я интересующий вопрос.

– Ле. Вы тоже войдете в семью под этим именем. А теперь прошу меня простить, я вынужден откланяться. Все свои вопросы адресуйте моему помощнику Жу Далю, он поможет вам устроиться и освоиться.

Пока Ле Ён возвращался всё по той же лестнице к своим делам, я мысленно примеряла фамилию будущего мужа.

Ле Евгения. Нет, не звучит. Евгения Ле? Ле Женя? Бр… ну что за невезуха! Вроде, наконец, встретила мужчину своей мечты, так фамилия мне совершенно не идет.

– Пойдемте, анасарана Женя, – позвал меня крючконосый Жу Даль и повел по холлу к скрытой среди растений двери.

Мы шли по длинному коридору с той же богатой деревянной отделкой и небольшими люстрами под потолком.

Несколько раз мимо нас проскакивали девушки в зелёных длинных платьях с белыми воротничками и оборками. Пробегая по своим делам, они на миг замирали, с любопытством на мордашках моргая на меня, но после грозного шика Жу Даля быстро уносились прочь. Лицами они сильно напоминали помощника анасара, словно родственницы: те же жёлтые, разного оттенка, выпуклые глаза, те же длинные носы крючком. Значит, именно так и выглядят люди этого мира, а хозяин поместья в их глазах кажется уродцем. Словно он совсем иной. Будто принадлежит другой расе.

Или, как и я, из другого мира.

– Служанки, – скривился крючконосый, показывая своё отношение к девушкам. – После свадьбы будут и вашими тоже.

Понимаю, что со своим уставом в чужой монастырь не лезут, но всё-таки… Тот факт, что мне будет кто-то прислуживать, напрягал.

Коридор тем временем упёрся в массивную резную дверь. Жу Даль толкнул её и пригласил меня зайти внутрь.

– Это ваша комната. После свадьбы она тоже останется за вами, если вам так будет угодно.

Затем он поклонился и ушёл.

Что ж.

Я зашла внутрь и замерла.

И от восторга забыла, как дышать.

Комната была шикарная. В самом деле, без преувеличения. Большая, с высоким лепным потолком и огромной кроватью посередине. Множество затейливых бра всё с теми же зажжёнными свечами и стены, занавешенные светло-зелёной тканью, которая собиралась в складчатые завитки. Изумрудные шторы обрамляли огромное, во всю стену, окно. И множество растений на окне и по стенам.

Кровать требовала особого внимания. Это, не побоюсь такого слова, чудовище на изогнутых ножках занимало нехилую территорию, и всё же терялось на просторах комнаты. Мне казалось, что на её поверхности могла бы расположиться целая квартира. Зато какая экономия на стирке простыней! Поспал в одном месте, откатился, и ты опять на чистом. И так несколько раз.

У одной из стен, напротив окна, притаилось ещё одно чудище – массивный трёхстворчатый шкаф из дерева красивого золотистого оттенка. На средней створке сверкнуло отражённым светом овальное зеркало в полный рост.

Я сбросила с плеч рюкзачок, плюхнулась на зелёное покрывало и упала на спину, раскинув руки. Вот это я понимаю! Вот это жизнь! И я ещё сомневалась, остаться в этом мире или всё-таки найти способ вернуться в свой, где меня ждёт съёмная однушка размером с коробку от холодильника, несколько кредитов и ненавистная работа? Серьёзно?

И тут мне стало не по себе. Что-то я раньше не замечала за собой влечения к богатству и роскоши. А желания продаться подороже считала низкими и гадкими. Может, я и в самом деле та, кто им нужен – меркантильная особа, готовая ради денег и красивой жизни выскочить замуж за любого подвернувшегося олигарха? Но тут я вспомнила зеленоглазого симпатягу и успокоилась. Нет, собственное поместье и куча слуг – лишь приятное приложение к мужику, который мне в первый раз в жизни реально понравился.

В конце концов, если это действительно мой шанс изменить жизнь к лучшему, то я буду последней дурой, если его упущу.

Я услышала робкий стук в дверь и тут же вскочила на ноги.

– Входите!

В комнату просочилась девушка в зелёном платье с белым воротничком. С такими же глазами навыкате и носом-крючком, как и все тут. Служанка, надо полагать. Она поклонилась мне и произнесла:

– Прошу прощения, анасарана. Анасар приглашает вас на ужин и поручил мне подготовить вас.

В её руках свисало очередное зелёное платье.

Кажется, хозяин поместья просто помешан на этом цвете. Он не только на служанках, потенциальную невесту тоже хотят в него обрядить.

– Спасибо, – сказала я. – Оставь, я переоденусь.

Служанка смутилась.

– Но я должна вам помочь!

Вот ещё бы одеваться мне не помогали!

Выпроводив служанку, я спохватилась. А вдруг здесь такие сложные платья, что без чужой помощи не обойтись? Тут же аристократия с каким-то явно средневековым налётом, ну мало ли? В моём мире ещё лет сто назад дамам дворян и богачей без служанок было не обойтись даже в таком простом деле, как банально одеться.

Я поспешно развернула платье и вздохнула с облегчением. Ничего сложного. Длинное, в пол, с завышенной талией и рукавами-фонариками, лёгкое и невесомое, оно напоминало наряды пушкинских времён моего мира. Я ещё со школы нежно любила этот стиль и мечтала когда-нибудь его примерить…

Платье село почти идеально, лишь в груди мне польстили, а в целом с размером угадали.

Покрутившись перед зеркалом, я радостно заулыбалась. Хороша! Подумав, я вынула из рюкзачка блеск для губ. Пусть он и почти бесцветный, но губы с ним заиграли. Впервые захотелось накрасить и ресницы, но вот туши у меня никогда не водилось. Зато в рюкзаке нашлась расчёска и заколка, при помощи которых я придала своим растрёпанным волосам хоть какой-то вид приличной причёски. Что ж, теперь можно и на ужин.

И тут я поняла, что к нарядному платью у меня в наличии имеются только кроссовки. Надо срочно позвать ту служанку!

Под дверью уже топтался крючконосый.

– Прошу вас, анасарана, идёмте за мной, – поклонился он.

– Как? – нахмурилась я. – Мне не принесли обувь!

Он кивнул на пол перед дверью, где я увидела туфельки-балетки в тон к платью.

– В комнатах не принято ходить в обуви, – пояснил Жу Даль.

Я смущённо натянула балетки на ноги. Ещё подумает, что я привыкла расхаживать по своей квартире в грязной уличной обуви.

– Свадебное платье уже готово, осталось подогнать его под ваши размеры, – сказал, между тем, Жу Даль. – После ужина я пришлю служанку, она всё сделает.

– После ужина? – удивилась я, выпрямляясь. – Может, лучше отложить до завтра?

– Завтра уже сама свадьба, – огорошил Жу Даль.

– Завтра? – икнула я. – В смысле, завтра? Как завтра?! К чему такая спешка?

А вот это неожиданно.

– Понимаете, – извиняющимся голосом пояснил Жу Даль. – Поспешность никак не связана с самим анасаром. Тут дело в короле. Точнее, в его указах. По законам нашего мира, любой аристократ обязан вступить в брак и произвести на свет первенца до наступления его тридцатипятилетия. Иначе всё его имущество отходит в казну короля. Анасару почти тридцать пять.

– Что за дурацкие законы, – вырвалось у меня.

Наличие в этом мире ещё и короля уже не удивляло. На Земле тоже аристократия водилась в основном при власти монархов.

– Советую вам такие слова о законах или короле не произносить, – нахмурился крючконосый. – Знаете ли, у нас за такое могут наказать. И, поверьте, наказание вам не понравится.

Понятно, свобода слова тут не приветствуется. И тут до меня дошла одна очень важная, хоть и вскользь произнесенная часть фразы.

Произвести на свет первенца.

– Постойте! – опешила я. – Так мне что, придётся рожать уже в этом году?

Глава третья. Беги, Женя, беги

Не так я представляла себе семейную жизнь.

Нет, разумеется, детей я хотела. Обязательно. Какая же семья без ребёночка? Но не сразу, а когда-нибудь потом. Разве пары сначала не живут годик-другой-третий для себя?

– Тридцать пять анасару исполнится через пятьдесят три дня. Никто не вынудит вас совершить невозможное. Достаточно самого наличия беременности. Король понимает ситуацию анасара Ле Ёна и не станет торопить его с рождением ребёнка. Так что у вас будет пятьдесят дней до того момента, как надо будет объявить о беременности.

Вот спасибочки. Обрадовал.

Пятьдесят дней. Меньше двух месяцев на счастливую семейную жизнь без всяких токсикозов, тошноты по утрам и растущего живота.

– Эм, – пробормотала я. – Всё-таки это очень быстро для меня.

– Но разве анасарана не хочет детей? – изумился Жу Даль. – В вашем-то возрасте?!

И этот туда же.

«Женька, о чём ты думаешь? Часики-то тикают!» – уговаривала доброжелательная подруга. – «Пока дождешься своего принца, даже всех коней разберут. И останешься одна. Без детей, мужа и стакана воды в старости».

«Заведу себе сорок кошек, – усмехнулась я тогда в ответ. – И приобрету скверный характер. Или что там ещё полагается старым девам по статусу?»

Светка, выскочившая замуж по залету, никак не могла взять в толк, что лучше уж остаться старой девой, чем выходить замуж ради замужества. Ну, а дети… в конце концов, не всем дано иметь потомство, а те, кто считает, будто каждая женщина непременно должна рожать, пусть идут лесом.

Жу Даль, видимо, тоже был из той породы мужчин, которые свято верят, будто женщина спит и видит, как бы побыстрее родить, и желательно не один десяток орущих карапузов.

– Когда-нибудь обязательно, – уклончиво сказала я, не желая спорить с очередным упёртым мужланом. – Но меня смущает, что свадьба назначена так быстро. А приготовления к торжеству? А гости?

– Всё уже готово. Условием анасара было привести невесту к определённому дню. А гостей не будет. Только слуги.

– То есть это как? – У меня в голове всё ещё не укладывалось происходящее. – Вообще никаких гостей? Ладно, с моей стороны никого, даже если бы были родственники, вы уже не сможете притащить их из моего мира. Но со стороны жениха-то должен быть хоть кто-то? Родственники там всякие, друзья?

– Живых родственников у анасара не осталось. А что касается друзей, анасар живет уединённо. Друзей не жалует. Да и не так-то просто приехать в наше поместье. Вокруг густой лес, а в это время так и вовсе непроходимый.

Я представила толпу «неживых» родственников, призрачной стеной обступивших «счастливых» от такого тесного общения жениха с невестой, и содрогнулась. А анасар-то, оказывается, интроверт и затворник! В этом мы с ним явно похожи, как и любовью к зеленым насаждениям. Будь у меня собственное поместье на природе, я бы тоже не жаловала гостей и сама бы не вылезала из него годами.

«У тебя скоро будет это поместье», – прошептал восторженный внутренний голос. – «Уже завтра».

Да, и всё же… всё же…

Ну, не могу я на следующий же день выскочить замуж за человека, с которым знакома всего пару минут!

– Так, где мы ужинаем?! – рявкнула я.

В местную столовую я почти бежала.

– Анасарана, постойте…. В чём дело? – пыхтел позади меня Жу Даль.

С конечной точкой нашего путешествия по поместью я не ошиблась, благо, направление крючконосый, удивленный сменой моего настроения, показал быстро. Обеденная зала нашлась в конце коридора за массивной двустворчатой дверью. Я влетела в помещение и увидела Ле Ёна во главе длинного, заставленного блюдами, стола.

– Анасар, я хочу с вами поговорить!

Он приподнял одну бровь, спокойно глядя на меня.

– Насколько я поняла, у нас есть полтора месяца! – с ходу выпалила я. – Давайте не будем торопиться со свадьбой! Надо сначала пообщаться, привыкнуть друг к другу, присмотреться! Ну, нельзя же так: только познакомились – и сразу в ЗАГС… ой, простите, под венец.

Ле Ён удивленно взглянул на Жу Даля. Тот в ответ только развел руками, бледнея и ужасаясь моему поведению. Ну, а что вы хотели? Я предупреждала, что не та, кто ему был нужен, и просила вернуть меня домой. Не вернули, так дайте хотя бы попривыкнуть к новому положению и жизни. Я ведь не отказываюсь выходить замуж. Просто прошу отсрочки.

Вздохнув, анасар медленно поднялся из-за стола. Я ждала ответа, но он молчал. Соглашается? Или будет уговаривать? Но вместо ответа анасар просто двинулся в мою сторону.

Он приближался, и с каждым его шагом во мне нарастало странное волнение. Почему-то стали покалывать кончики пальцев. Взгляд Ле Ёна уперся мне прямо в глаза и, казалось, в самую душу. Какие это были глаза! Они словно светились изнутри. В них хотелось смотреть и смотреть, словно в зелёные водовороты зачарованного озера. И туда, в это озеро, затягивало мою душу…

И почему я поначалу посчитала его обыкновенным, хоть и симпатичным мужчиной? Этот местный аристократ заставлял моё сердечко колотиться как сумасшедшее, а мозг – отключиться и забыть обо всём на свете. «Ах, Боже, какой мужчина!» – хотелось пропеть мне, но вместо этого тело охватила сильная тревога. Вот, в самом деле, будто не будущий законный муж приближается, а дикий и опасный зверь.

Тревога и влечение. Безумная смесь противоречивых и сильных чувств тотчас взвихрилась внутри меня и вдруг осела, превращаясь в сладкий туман.

На чём мы остановились?.. Что я хотела ему сказать? Зачем я пришла… не помню… Не важно…

Очнулась я в одно мгновение. Только что в голове было пусто, как в холодильнике после нашествия гостей, и вот я уже лежу в темноте и смотрю в потолок.

Где-то внутри, внизу живота, засела тупая несильная боль. И вообще, тело ощущалось как-то странно, словно ночью вместо сна я вдруг решила увлечься спортом и усиленно тренировалась, чего за мной не наблюдалось с детства.

Что за ерунда?

Я села в постели, пытаясь разглядеть хоть что-то. В темноте сложно было понять, моя это комната или нет. Через огромное окно просачивался приглушенный лунный свет волшебного голубого оттенка, будто ночное светило заслонили цветным фильтром. Неясные длинные тени вытянулись от окна через всю комнату, выдавая, что комната всё-таки чужая, поскольку за моим окном высоких деревьев не было. Я резко развернулась, глядя на кровать. И побледнела.

На соседней половинке постели разметался черноволосый мужчина. Он лежал на животе, согнув в колене одну ногу и закинув руку на подушку у головы. Одеяло скромненько скомкалось у него под боком, оставляя на обозрение красивое… всё.

Теперь стало ясно, отчего саднило и болело тело…

Я сглотнула, понимая, что своего первого раза даже не заметила. Но как это произошло? Меня опоили? Околдовали? Если в этом мире есть амулеты переноса и волшебные штучки, служащие лакмусовыми бумажками для выявления незамужних, значит, тут водится колдовство. Магия. Следовательно, я вполне могла испытать на себе воздействие какого-нибудь заклинания. Потому что вот так легко лечь в постель к малознакомому мужчине было не в моем характере. Собственно, это одна из причин, почему я до сих пор оставалась одна. Было время, когда я всё же пыталась устроить свою личную жизнь. И даже бегала на свидания. Но то ли мужчины вокруг предпочитали действовать по принципу «Пришел, увидел, завалил в постель», то ли мне просто такие попадались, но до второго свидания обычно не дотягивал ни один.

«Да у тебя на лице написано, что ты у нас девственница со стажем и дашь только после третьего года законного брака», – выдала мне как-то Светка. – «В наше время такие не интересны и не нужны. Невинность нынче не в моде». И рассказала, как один её знакомый, с которым она пыталась меня свести, после первого же свидания выдал: «Ну, и что я с ней буду делать?»

Действительно, что? Он же только для тесного горизонтального общения готов был заводить отношения. А иначе зачем время тратить?

Но я так не могла. Не знаю, то ли характер такой, то ли строгое воспитание, когда в голову молодой девушке вдалбливалось, что до свадьбы ни-ни, но я к своим двадцати шести годам так ни разу и не легла в постель ни к одному мужчине.

А сегодня, выходит, всё случилось? Вот так, внезапно, без моего согласия и даже без воспоминаний?

Хотя последнее, быть может, и милосерднее. Не помня о произошедшем, можно сделать вид, что ничего не было.

Я смотрела на безмятежно спящего мужчину и медленно отползала по кровати. Хотелось плакать, биться в истерике, забить насильника ногами. А в голове вдруг начали проступать образы. Они словно выплывали из тумана, и в пору было выть от злости и бессилия.

Вот я стою напротив зеленоглазого обольстителя.

– Ты согласна на свадьбу завтра, – произносит он бархатным вибрирующим голосом.

– Согласна… – слышу я себя, хотя согласной до этого мгновения точно не была.

Вот я вижу отрывки какого-то праздника, потому что балом или пиршеством назвать это мероприятие, где, кроме жениха, невесты и нескольких слуг, не было никого, язык не поворачивается.

«Дорогая, давай не будем делать пышную свадьбу. Зачем нам это? Быстренько распишемся, посидим в тесном семейном кругу и хватит. Какие родственники? Я же сказал – в тесном!». Вот примерно так и выглядела моя свадьба, ради которой меня выдернули из родного мира.

Значит, мы всё-таки поженились. И вот этот мужчина – мой законный муж. Законный по традициям этого мира, потому что здесь явно не было даже ЗАГСа. Но всё же это была свадьба, самая настоящая. Я помню какие-то ритуальные слова и дядьку в длинных алых одеяниях, который произносил их перед нами. Помню красную нить, одним концом которой обвязали палец Ле Ёна, а другим – мой.

– Чудовище… – беззвучно прошептала я, мечтая задушить этого гада. – Настоящее чудовище…

Беззвучно, чтобы не разбудить, чтобы не проснулся и не возобновил свое мерзкое колдовство, лишающее воли беззащитную девушку и заставляющее её делать всё, что ему вздумается.

Бежать!

Я сползла с кровати и тихонько, на цыпочках, прокралась к окну. Оно начиналось от самого пола и тянулось до потолка, заменяя собой целую стену комнаты. И оказалось наглухо закрытым. Ни форточки, ни створок. Как же они проветривают комнату? И как мне сбежать?

Осторожно ступая босыми ногами по прохладному полу, я двинулась в сторону двери. С тоской посмотрела на одеяло, в которое во сне вцепился пальцами анасар. Нет, не рискну, вдруг он проснется, пока я буду стягивать одеяло с кровати? А оно сильно бы пригодилось, как минимум прикрыть обнаженные прелести, а как максимум – согреться на ночном воздухе за пределами здания.

Рыться в шкафу хозяина спальни я побоялась – а вдруг его створки предательски заскрипят, выдавая беглянку?

Дверь из комнаты, к счастью, оказалась покладистой, отворилась без единого звука. Я прислушалась. Тишина и темнота. Люстры, если в этом коридоре были такие же, как в других помещениях, со свечами, на ночь погасили все до единой.

Пришлось совершать побег на ощупь. Аккуратно закрыв за собой дверь, я нашла пальцами стену. В какую сторону идти? Потыкавшись в разных направлениях, я с облегчением убедилась, что плутать не придется. Комната анасара Ле находилась в тупике коридора. Уже легче.

Касаясь кончиками пальцев стены, я зашагала в темноте, невольно ускоряясь. Вроде, в коридорах у них тут ничего не наставлено, как тумбочка или вешалка в моей съёмной квартире, значит, не споткнусь. Я уже почти бежала, как вдруг впереди завиднелся тусклый свет. Теперь я кралась, подозревая, что там меня поджидает какой-нибудь слуга с подсвечником в руке. Но свет был рассеянный, холодный. И лился, как оказалось, из окна. Такого же огромного, как все окна в этом поместье. И из этого я, наконец, смогла увидеть источник голубоватого сияния.

Это была луна. И она действительно была голубой, красивого мягкого лазурного оттенка, и словно светилась сама, погружая этот мир в какое-то мистическое, призрачное волшебство.

А ещё она была огромна. Привычных мне лун понадобилось бы штук десять, чтобы закрыть диск единственного местного ночного спутника.

Эх, всё же стоило попасть в чужой мир, чтобы увидеть такую красоту!

Тряхнув головой, я продолжила свой побег.

Окно оказалось тем самым, на фоне которого я впервые увидела анасара. Значит, я нахожусь на втором этаже, а вниз уходит лестница, в холл, где я оказалась после перемещения из парка. Ура, ещё немного, и я выберусь из этого проклятого особняка. Холл тоже заливал мягкий лунный свет из второго окна. Ещё вчера я стояла у него и ждала встречи со своей «может быть» судьбой.

Угу, дождалась. Спасибо, больше не надо мне такого счастья. Где же тут дверь наружу? Выходят ведь они как-то из дома? Так, эту я помню, за ней начинался коридор, ведущий к выделенной мне комнате. Туда нам не надо. Да что же такое? Я металась вдоль стен, пытаясь найти выход. И никак не находила. Растения в горшках дразнили густыми тенями, в которых могло прятаться всё что угодно. И не только двери. Хотелось выть от отчаяния. Свобода так близка, но оставалась недоступной.

А почему я так уверена, что этот холл – эдакая прихожая особняка? Из-за того, что переместились мы с крючконосым именно сюда? С тем же успехом он мог открыть свой портал в столовую. Или спальню. Да куда угодно!

Выход! Да где же ты? Из коридора в мою спальню его точно не было, я помню. Возвращаться на второй этаж? Искать там? А что, вдруг в этом мире так положено – делать крыльцо на высоте крыши?

Стало заметно холоднее. По полу пополз прохладный ветерок и прижался к ногам. Тоже, видно, замерз и хотел согреться. Послышался шелест. Я замерла. Сердце вспомнило, что пора бояться, и забилось о грудную клетку в попытках сбежать самостоятельно, уже без меня.

Опять зашелестело, а меня обдало… ветром? Словно где-то в особняке открыли огромное окно. Я медленно развернулась к единственному окну в холле и поняла – что-то изменилось.

Я слышала всё, что происходило за ним. Шумели кроны деревьев. Угукнула ночная птица.

Словно зачарованная, я подошла к окну.

Но его не оказалось. Стекло или тот материал, который заменял его в этом мире, исчезло. На его месте был проем во всю стену.

Так вот он, выход!

Я шагнула в траву. И бросилась бежать.

Невероятных размеров ночное светило неплохо заменяло фонари и было куда эффективнее их. В неярком голубоватом свете я видела каждую травинку, каждый камешек. Впрочем, это не спасало от болезненных ощущений, когда босые ноги ступали по гравию дорожки.

Я обернулась, гадая, видно ли меня из особняка. И бросилась под защиту кустов. Пора было подумать, куда именно бежать. А не вслепую безумно нестись, куда глаза глядят. Вокруг меня был сад. Насколько я могла понять, его кровеносными сосудами пронизывали нити дорожек. Чуть в стороне, под развесистым деревом, я увидела скамейку, укрытую – не верю своим глазам! – каким-то одеялом. Ноги сами понесли меня к скамейке. Руки схватили мягкую теплую ткань и обернули её вокруг замерзшего тела.

Утром кто-то не досчитается жены и пледа в саду.

Я огляделась. Потом закрыла глаза и попыталась вспомнить. Что я видела из окна своей комнаты? Сад, а за ним лес. Нужен ли нам лес? Там темно и страшно. Но в нём легко затеряться. И там, если что, можно найти еду. Хотя бы ягоды.

«Густой лес, а в это время так и вовсе непроходимый», – некстати вспомнились слова помощника анасара.

Что значит, непроходимый? В саду сухо, значит, не в дождях и, как следствие, непролазной грязи дело. Или в лесу трава по пояс, не прорвёшься?

– Как будто у меня есть выбор, – проворчала я, кутаясь в плед. – Прорвемся. Выберемся из леса, найдем людей, а там, глядишь и местных магов. Не один же такой амулет на весь мир, в самом деле…

Самый короткий путь по прямой. Я прикинула, где находится лес, и двинулась прямо к нему.

О том, что сад кончился, и начался тот самый непролазный лес, стало понятно, когда ухоженные яблоньки-липки и коротко подстриженный газон сменились кустами и деревьями беспризорного вида. И никакого забора, сигнализирующего о границах владений. Серьёзно? Совсем никакого? Впрочем, для меня это хорошая новость. Не представляю, как бы я штурмовала высоченный забор. Да и невысокий, честно говоря, тоже.

Я оглянулась. Сияющий в лазурном лунном свете сад. Посмотрела вперёд. Мрачный лес с корявыми чёрными деревьями. Стало жутковато. Тут и забора не надо, всё ясно.

Чем сильнее я углублялась в лес, тем темнее и страшнее в нем становилось. Возникла паническая мысль: а не вернуться ли обратно? Да, этот Ле Ён – сволочь и насильник, но не убийца же. А тут такое чувство, словно за каждым деревом тебя ждет маньяк с ножом в руках. Или дикий голодный зверь.

Что-то где-то скрипнуло. Я в ужасе замерла. Даже дышать перестала, чтобы не выдать маньяку или лесному чудовищу, где нахожусь. Прислушалась. Шелест ветвей, так порадовавший меня в саду, теперь приводил к тихой панике. Это просто лес, мысленно уговаривала я себя. Всего лишь лес. Помнишь, в детстве ты ходила с родителями за грибами? Ну вот, это то же самое. Только в темноте. А то странное ощущение, будто кто-то смотрит на тебя кровожадными глазами – просто твое разыгравшееся воображение.