Диагноз: Реальность

Аксиния Царёва

Диагноз: Реальность

Первый луч утра, идеально попадающий в промежуток между вертикальными жалюзи, разбудил Алису. Она не открыла глаза сразу, затаив дыхание, прислушиваясь к тишине своего лофта. Воздух пахнет свежесваренным кофе – умный дом, запрограммированный на ее пробуждение, уже начал утренний ритуал. Где-то тихо гудела система климат-контроля, поддерживая идеальные 22 градуса.

Она потянулась и лишь тогда остатки кошмара, липкие и холодные, как паутина, отступили в самые темные уголки сознания. Она не помнила деталей. Только ощущение: леденящий ужас, беспомощность и… чувство вины. Необъяснимое, давящее чувство, будто она совершила что-то непоправимое.

Алиса отбросила одеяло из нежнейшего египетского хлопка и встала на теплый пол с подогревом. Ее отражение в огромном зеркале было безупречным: подтянутое тело в шелковом белье, собранные в небрежный пучок темные волосы, лицо с правильными чертами, на котором лишь тени под глазами выдавали недавнее пробуждение. Успешная, молодая, перспективная. Вице-президент по развитию в крупном IT-холдинге. Ее жизнь была выверена до миллиметра, как план ее нового офиса.

Но сны стали возвращаться. Каждую ночь. Все тот же сценарий, но с ужасающей детализацией.

Темный, сырой подвал. Не ее лофт с панорамными окнами, а подвал из детства – дома ее тети Ирины на окраине города. Она знала каждую трещину на тех бетонных стенах, каждый след от гвоздя на балке. Пахло мышами, старой картошкой и чем-то еще… металлическим, медным. Запах крови. Она знала этот запах, хотя умом понимала, что не должна его знать.

И тетя. Ирина стояла на коленях, не в своей привычной застиранной кофте, а в нарядной, светлой блузке, которую надевала только по большим праздникам. Ее лицо было искажено не страхом, а чем-то другим. Жалостью? Скорбью? Она смотрела прямо на Алису, и ее губы беззвучно шептали одно и то же слово: «Зачем?»

А за ее спиной – Он. Фигура. Высокая, сгорбленная, будто несла на плечах невидимый груз. Лица не было. Вместо него – смазанное пятно, будто кто-то провел мокрой тряпкой по свежему масляному портрету. В его руке был не просто ключ. Это был старый, советский гаечный ключ, «IZH-36», весь в зазубринах и застывших, бурых наплывах. Рука с ключом поднималась медленно, почти нехотя и со свистом рассекала воздух. Алиса слышала каждый звук: хруст кости, глухой шлепок, тихий стон тети, который обрывался, превращаясь в булькающий хрип. И затем тишину, нарушаемую лишь мерным стуком капель откуда-то из темноты.

Она просыпалась с легким криком, с сердцем, готовым выпрыгнуть из груди, и каждый раз первым делом смотрела на свои руки. Они были чистыми.

Днем она была железной леди. На совещаниях ее ум работал с холодной, почти машинной точностью. Она разносила в пух и прах нерадивых менеджеров, заключала многомиллионные контракты, ее боялись и уважали. Но тень подвала ползла за ней и сюда.

Презентация была кульминацией полугода работы. Конференц-зал с панорамным видом на город, приглушенный свет, блеск хрома и полированного дерева. Алиса стояла у огромного интерактивного экрана, ее голос, четкий и уверенный, вел инвесторов по сложным графикам и схемам. Она была воплощением успеха: идеальный костюм, безупречный макияж, властный, но располагающий взгляд.

– Как мы видим на слайде, потенциал роста на азиатских рынках, – она щелкнула кликером.

Экран сменился. Но не на следующий слайд. Изображение поплыло, исказилось, как будто на него пролили воду. На мгновение Алиса увидела не диаграммы, а знакомые, обшарпанные стены подвала. Уловила тот самый запах – сырости, плесени и медной крови. А в центре экрана, поверх бизнес-плана, проступило лицо тети Ирины. Не испуганное. А скорбное, с безмолвным вопросом в глазах: «Зачем?»

Алиса резко моргнула. Изображение вернулось в норму. В зале сидели те же люди, с вежливо-заинтересованными лицами. Но сердце у нее бешено колотилось, а ладони стали ледяными и влажными. – Извините, технический сбой, – ее голос дрогнул.

Она сделала глоток воды, пытаясь взять себя в руки. Но когда она снова посмотрела на экран, фигуры инвесторов стали расплываться. Их лица искажались, превращаясь в безликие, смазанные пятна. А за спиной у председателя совета директоров, в самом темном углу зала, она увидела Его. Высокую, сгорбленную фигуру. Он стоял не двигаясь, и в его руке что-то тяжело блеснуло.

– Нет… – вырвалось у нее шепотом.

Она снова моргнула. Фигуры снова стали нормальными. Но запах… Запах крови и ржавчины ударил в нос, густой и удушливый. Он был здесь, в этом стерильном зале. Ей показалось, что на языке у нее тот самый медный привкус.

– Алиса? С вами все в порядке? – спросил кто-то из первых рядов.

Она не ответила. Ее взгляд был прикован к темному углу. Теперь она видела Его четче. Безликая тень качнулась вперед. Раздался звук. Негромкий, но отчетливый. Шлепок. Тот самый, влажный и ужасный.