Володарка и Лёня Зильберштейн

Аркадий Безрозум

Володарка и Лёня Зильберштейн

Володарка и Лёня Зильберштейн

Предисловие

Володаркой в Виннице называли швейную фабрику, основанную в 1926 году. Позднее она стала областным производственным объединением швейников – после расформирования совнархозов. С распадом СССР фабрики, входившие в состав объединения, вновь обрели самостоятельность. Под брендом «Володарка» осталось воссозданное на базе головного предприятия частное товарищество.

С именем Леонид на фабрике всегда было связано немало мужчин. В годы моей работы на Володарке некоторые из них занимали солидные, а порой и очень солидные должности – от главбуха, до главного инженера и директора. Пик делового расцвета Леонида Зильберштейна пришёлся вообще на годы его жизни в Израиле. Но выделить и его мне захотелось, прежде всего, потому что все это начинало зарождаться в стенах Володарки на моих глазах. А дальше – всё по порядку.

Глава 1

Встреча с этим человеком спустя 45 лет меня не просто впечатлила. То, что открывалось мне теперь, напоминало бурную горную реку, выходящую из берегов. В ходе нашего общения выяснилось, что в прошлом я знал лишь малую часть жизненного пути Лени. Пометки о некоторых ее эпизодах я стал заносить в блокнот своей памяти сразу, потому что понимал – такое достойно внимания многих людей.

Мое представление того, что открывалось, виделось уже на десятках страниц, потому что охватывало и часть окружения Лени. Не мог же он жить в изолированном пространстве.

Книга, которую я предлагаю вам, не претендует на художественные изыски. Я делаю ставку на документальную правду в том виде, в каком я черпал ее из разговоров с Леней. Ее подкрепят выдержки из публикаций, размещённых в ведомой мной группе «Винничину не забываем» в Facebook, фотографии, ссылки на авторитетные источники, а также фрагменты моей переписки с этим человеком на платформе WhatsApp.

Всё это будет переплетаться с моими личными воспоминаниями, наблюдениями и размышлениями.

Итак, 10.05.25. Группа «Винничину не забываем»:

«Спустя 45 лет. Вчера мне с Майей повезло – такого потока позитива мы не ощущали давно. Вот чем завершилась встреча с моим бывшим сотрудником по Володарке Леонидом Зильберштейном. Там же когда-то работал и его отец. Значит, было что вспоминать.

Вот доказательство. Леонид позвонил мне за три дня до встречи. Мы проговорили около полутора часов. А в завершение последовал вопрос:

– А можно я приеду к вам в предстоящую пятницу? Потому что это было лишь предисловие.

Леня пообещал быть к полудню – часам к 12:00. С точностью до минуты раздался звонок в дверь. В её проёме появился статный гость с большим букетом удивительных роз».

Сама точность уже говорила о многом. Леонид был не первым, чьё появление в моём доме превращалось в настоящий праздник – во многом благодаря и гостеприимству Майи. Только ни с кем другим разговор за кофе и пирогами не длился без перерыва шесть с половиной часов. Причём Леонид пил только воду – настолько его взволновала располагающая к воспоминаниям обстановка. Она и подбрасывала ему все новые факты, которым, казалось, не будет конца. Во мне он вызывали интерес и глубокое разочарование собой одновременно. Недовольство вытекало из запоздалого соприкосновения с тем, с чем должен был бы познакомиться гораздо раньше.

Если бы я все это знал хотя бы на 10 лет раньше, то обязательно представил бы Леню в качестве важнейших персонажей моих книг – «Володарка. 33 года сотрудничества» и даже «Родословная» – с семейными корнями.

Но пока далеко не всё было раскрыто даже в этой затянувшейся беседе. Зря ли на её финише Леонид выразил надежду на продолжение все более захватывавшего разговора. Он не торопился и тогда, когда мы вышли проводить его к машине. Более того – Леонид предложил прокатиться с ним по соседним улицам. Так он мог лучше рассмотреть район нашего проживания, а заодно вспомнить начало своего трудового пути в Израиле. Теперь уже скрытые за многоэтажками 600 домиков, которые когда-то ему довелось электрифицировать, были вокруг него. В одном из них проживаем мы. Именно сюда Леня планировал вернуться для продолжения разговора, как только подвернётся удобный момент.

Снимок 1. Селфи Лени на память

На снимке 1 – Майя, Леон и я. Имя «Леон» под снимком появилось не случайно. Леоном – или просто Леней – его удобнее называть коренным израильтянам, с которыми он повседневно общается на работе. «Леонид» его коллегам трудно выговаривать – из-за специфических особенностей иврита. Не использовать полную форму своего имени он попросил и меня. Договорились и о том, что Леон будет называть меня просто Аркадием, потому что добавлять к имени отчество в Израиле тоже не принято. Теперь и вы знаете об этом.

Первый снимок (селфи) Леон сделал в моей комнате у компьютера. Здесь я открывал ему свои профессиональные секреты семейного летописца. Не скрою, что мне было приятно услышать от него немало одобрительных слов.

Снимок 2 Леня прислал мне в WhatsApp. Приблизительно в том возрасте я его и увидел впервые. Запомнилась и скрипочка, с которой он не разлучался, как я думал. В основном с ней он часто приходил к отцу на работу. Время летело быстро, и я замечал, как любознательный и общительный мальчик приобщался к жизни всего трудового коллектива Володарки.

Первые его соприкосновения с ним проходили по линии культурного среза. Я это подтверждаю, как бывший капитан фабричной команды КВН и как тромбонист джазового оркестра. В нём, недалеко от меня, сидел со скрипочкой в руках ещё совсем юный Леня. Впоследствии он подтянулся, не до профессионального ли уровня. Леня сам это подтвердил в одном из телефонных разговоров. В нем он вспомнил, как в составе фабричного эстрадного ансамбля под руководством Бори Канторова играл на свадьбе сына моего сотрудника и приятеля Барила. Так добивались дополнительного заработка те, кто не желал мириться с унизительно низкой зарплатой.

Снимок 2. Леня справа.

Сына Ильи Самойловича звали Аликом. После окончания юрфака он работал следователем горотдела милиции. Алик женился на молодой актрисе городского муз драмтеатра. Правда, брак продержался недолго. Дальнейшей судьбы сына нашего сотрудника мы не знали. А вот, что касалось актрисы, тут же уточнили многое посредством чуда интернета. Google сообщил, что Клавдия Барил родилась 18 марта 1949 года в селе Великие Солонцы Полтавской области.

В 1968 году она окончила Днепропетровское театральное училище имени Глинки и сразу же была приглашена в Винницкий театр имени Садовского, где работает и по сей день – 2025 год. За карьеру она воплотила более 170 сценических образов и стала одной из ведущих актрис театра. Клавдия Барил была удостоена звания Заслуженной артистки Украины в 1993 году, а в 2004 – звания Народной артистки Украины.

Заключение Лени сводилось к тому, что у Алика Барила был хороший вкус. А у самого Лени, таким образом, появился повод примазаться к славе артистки. По крайней мере, гордиться тем, что он играл на свадьбе Клавдии Фёдоровны, у него есть полное право. Я это упоминаю ещё и для того, чтобы подчеркнуть: в основе наших разговоров всегда было много воспоминаний о Володарке, Виннице и винничанах. А Леню можно слушать часами. Он буквально сыплет именами, датами, фактами. Так в ходе беседы оказалось, что он хорошо знаком даже с мужем племянницы моей жены – Володей.

В Виннице он работал в солидной проектной организации. Сейчас проживает с семьёй в Ришон-ле-Ционе. Там же живёт и его сестра Лена. С ними Леня не раз разговаривал – и не только по телефону. А суть в том, что Леня работал под началом их отца – Леонида Александровича Бойко. На стыке 60-х и 70-х тот возглавлял участок сбора информации об итогах работы предприятий лёгкой промышленности области. Данные работники участка суммировали на специальных машинах – предшественницах компьютеров. После этого их передавали в центр, располагавшийся в Киеве при отраслевом министерстве. Леон в те годы исполнял обязанности инженера по переналадке программ машин.

Снимок 3. Леонид Бойко – справа от Ольги Чайковской

По его словам, он не встречал человека порядочнее Бойко. До этого Леонид Александрович около 20 лет возглавлял бухгалтерию Володарки. А в 1967 году, в ходе преобразования фабрики в головное предприятие областного объединения, ему пришлось уступить место специалисту, которого трудоустраивали «по необходимости» – из-за расформирования совнархоза.

Леон и сейчас вспоминает характерные выражения Бойко. Одно из них – «пиши смело». Это могло означать: либо сомнений нет, либо читать всё равно никто не будет.

Но я возвращаюсь к тексту Леона, сопровождавшему снимок 2 с двумя мальчиками со скрипочками:

«У меня не было этой фотографии 1959 года. Мне её прислал друг детства Толик Куляс около года назад. Я нашёл его совершенно случайно. Семь лет мы вместе учились в музыкальной школе, играли в симфоническом оркестре и унисоне скрипачей.

Фотографировал мой отец – возле того глинобитного домика, в котором я родился. Он стоял в 50 метрах от Южного Буга, и я проводил всё лето у реки. Там у меня было любимое место. По вечерам я приходил туда и разбрасывал приготовленную дома прикормку. В пять утра рыба, искавшая еду, заглатывала наживки на крючках моих самодельных удочек. Спустя два-три часа я приносил домой десятка полтора карасиков, краснопёрок и окуньков. Бабушка тут же бросала их на сковородку и на идиш сопровождала свои действия словами о хороших задатках внука. Будущему мужчине, дескать, всего-то восьмой год, а он уже обеспечивает сытным завтраком всю семью. Так что жаловаться на голодное детство мне грех. Шика мы не знали, но и не голодали тоже.

Мой друг жил в Старом городе. В дни занятий Толик приходил ко мне, и мы вместе отправлялись в музыкальную школу. Позже он окончил МФТИ, где учился вместе с Анатолием Щаранским и жил с ним в одном общежитии. После окончания учёбы моего соученика направили младшим научным сотрудником в Институт кибернетики Академика Глушкова в Киеве.

Сегодня он академик, доктор наук, заместитель директора этого института. В одном из недавних разговоров по телефону он вспоминал, что Щаранский часто жарил на кухне в большой сковородке картошку. Ее запах разгонял аппетит многих студентов, но не все они были способны победить лень, чтобы и себя побаловать вкуснятиной. Академик попросил меня помочь устроить ему встречу со Щаранским, когда он сумеет приехать ко мне в Израиль». Вероятно, Толик считает, что в нашей маленькой стране все друг друга знают.

Глава 2

В 1972 году Лене вручали диплом – свидетельство об окончании Киевского политехнического института (КПИ). Сразу после получения специальности инженера-электрика его призвали на год в армию. После демобилизации, Леня решил немного развеяться: купил билет и отправился в организованную туристическую поездку по маршруту Винница – Прибалтика.

В составе многочисленной группы оказалась и 17-летняя киевлянка Дина, тогда ученица 10-го класса. Одного взгляда Лене оказалось достаточно, чтобы попросить у девушки согласия – стать его избранницей. Закончив школу, она поступила в институт в Ленинграде, и Леня регулярно приезжал к ней на свидания из Киева. Свой диплом Дина защищала на седьмом месяце беременности.

В основу созданной ими семьи супруги с самого начала положили негласное правило – уважительное отношение к особенностям и причудам друг друга. Прожитые совместно десятилетия служат убедительным свидетельством прочности семейного союза.

Его начало связано с Киевом. Обустраиваясь, молодая семья понимала, как важно найти хороших друзей и обзавестись прочными связями. Особенно тёплые отношения складывались с руководством киевской футбольной команды «Динамо» и её ведущими игроками. Это объяснялось проживанием в соседних квартирах, неподалёку от стадиона. Центром сбора звёзд украинского футбола становилась и квартира Лени. Ведущая обойма динамовцев могла собраться здесь по окончании тренировок или местной игры.

В день прибытия такой компании готовился хаш в огромной кастрюле. Разъясню для тех, кто не знает: хаш – это старинное блюдо армянской и грузинской кухни, распространённое также у других народов Кавказа и Ближнего Востока. Основой хаша являются долго вываренные говяжьи или бараньи ножки (иногда с добавлением рубца). Мясо и кости варятся на медленном огне в большом количестве воды до состояния, когда бульон становится густым, наваристым и клейким за счёт желатина, выделяющегося из костей. Хаш подают очень горячим, с добавлением измельчённого чеснока и свежей зелени.

Футболисты, как это было принято в настоящей мужской компании, добавляли к хашу и пиво, и водку. Однажды на подобной встрече оказался приехавший из Винницы папа Лени, который тогда уже вышел на пенсию. Почтенному гостю спортсмены подарили футбольный мяч со своими автографами. Представляете, что означали для него подписи чемпионов страны, которых возглавлял легендарный Лобановский?

А об уважении спортсменов к самому Лене могло бы говорить одно только – отводимое ему на трибуне стадиона место на самые знаковые игры. Оно находилось рядом с местами для самого высокого городского начальства. Ясно, что в такой обстановке общались и дружили жёны и дети. Увлечённость спортом была характерна и для них. Под таким влиянием и Леня с Диной приобщили к спорту единственную дочь Ирочку. Предпочтение их семья отдала спортивной гимнастике. А очень хороших результатов их девочка добивалась во всём, за что бралась.

К концу 80-х годов обстановка в Союзе начала резко ухудшаться. Михаилу Горбачёву становилось не под силу управление страной, которая начинала распадаться на части. Обострялись межнациональные конфликты – в Прибалтике, Средней Азии, на Кавказе. Правительство США добилось тогда беспрепятственного выезда евреев в Израиль. В родне Зильберштейнов мнение было однозначным: уезжаем, придерживаясь решения большинства.

Оно принималось не только на основе слухов. К тому времени Леня с Диной уже побывали в Венгрии, США и Израиле. Здесь, в кибуце, они даже встретились с немалой роднёй по отцовской линии Лени. Его и они обосновывали ещё в начале 20-х на осушенных болотах. Как и другие кибуцники, родня проживала в очень скромных условиях, но уровень ее патриотизма зашкаливал. Из страны обетованной киевляне возвращались с вызовами для всей родни.

В столице Украины Леня оставлял три просторные квартиры, отличную дачу, в три этажа, два автомобиля марки «Жигули», работу, связи, спорт. На собранные деньги он отправил в Израиль в морских контейнерах тонны груза. Нелёгкими оказались укомплектованные до водопроводного крана три финских домика.

Планировалось купить на месте участок земли, на котором можно было бы собрать собственное жильё – не только для себя, но и для родителей. В Израиль прилетели тремя семьями. В кошельках – смехотворные суммы: по 149 долларов на человека. Такой была допустимая величина обмена рублей на доллары. Их едва хватало на оплату трёхсуточного проживания в захудалой гостинице.

Вопреки добрым намерениям, пришлось начинать с аренды сразу трёх съёмных квартир в центре страны, неподалёку от Тель-Авива. Тяжело больного папу Лени привезли в инвалидной коляске. Его не стало спустя семь месяцев. Застрахованного на 150 тысяч долларов груза из Киева так и не дождались – всё было разворовано в пути. Возмещение расходов оказалось делом сложным – его рассматривали в суде.

Несмотря на упорство адвоката, отвоевать удалось всего 62 тысячи долларов. Их вложили в покупку квартиры для мамы Лени. Для приобретения квартир себе и родителям Дины пришлось воспользоваться машкантой (ипотекой) и банковскими ссудами. С находчивостью Лени, их оформляли даже на 13-летнюю дочь и на 90-летнюю бабушку Дины. Полное обустройство заняло более двух лет.

Лене пришлось включиться в работу с первых месяцев. Новым полигоном для проявления его профессионализма в Израиле оказалась, как уже отмечалось, моя Беэр-Шева. Здесь, по инициативе Ариэля Шарона, который тогда возглавлял министерство строительства, создавался новый жилой микрорайон. В нём возводили шесть сотен двухквартирных лёгких домиков из деревянных бревен и плит на деревянной основе. Для их электрификации Леня создаёт инженерно-электрическую фирму под своим руководством. Через 10 месяцев проживания в Израиле это был немаленький риск. Таким образом он обретал возможность вести работы на ссуды банка.

На первую ссуду купил подержанный пикап с большой кабиной 80го года выпуска. Теперь у Лени выросли крылья. Настолько удобно стало перебрасывать с объекта на объект специалистов фирмы и электроматериалы. В Израиле такие пикапы называют тендерами. С обретением машины стало проще навещать семью – хоть раз в неделю, по субботам. Из-за того, что места работы и проживания разделяло расстояние в 100 километров, Лене пришлось снять для себя квартиру в Беэр-Шеве.

Субботний отдых в семье пролетал, как мгновение, а ранним воскресным утром приходилось возвращаться на объект. Нормальной работе на нем серьезно мешала нехватка аттестованных электриков. Леня усилил личный контроль и внес изменение в структуру рабочих бригад. Теперь каждую из них возглавлял специалист, которому помогали несколько обычных рабочих.

Главное, что требовалось от помогавших – это умение выдерживать большие нагрузки. На таких поточных линиях работа закипела. Один из рабочих раскладывал провода и комплектующие по местам монтажа, другой сверлил отверстия, третий монтировал щитки и т. д.

К концу растянувшейся на год работы кабланы с соседних объектов упрашивали Леона взять на себя завершение немалой части их работы. Он не отказывал. А вскоре ему стали поступать предложения из центра страны. В числе первых заказов были объекты Тель-Авива. Они находились в районе, подвергшемся первым ракетным обстрелам из Ирака в январе 1991 года. Время на месте не стоит. Инженерно-электрическая фирма Леона уже давно электрифицирует десятки 30- и 50-этажных зданий Бней-Брака, Ришон-ле-Циона и Тель-Авива.

Как отмечалось в прессе, вторая столица Израиля неуклонно росла ввысь, стараясь догнать Манхэттен. Это особенно заметно, если бываешь в Тель-Авиве лишь раз-два в год. Казалось бы, совсем недавно был построен «Центр Азриэли» – комплекс из трёх небоскрёбов разной геометрической формы в самом его сердце. Но сегодня многое изменилось. Справа от него вырастает Башня Кирья высотой 158 метров. Много новых высоток появилось за последние два-три года, и немалая часть из них электрифицирована компанией Леонида. К её работе относится и оснащение трансформаторных подстанций, включая заказы на поставку трансформаторов.

Строительство продолжается и набирает темпы. В год фирма Леона электрифицирует тысячи квартир. Для освоения всё возрастающих объёмов порождённую в 1991 году фирму Леона систематически расширяют и преобразовывают. У неё есть собственный офис, с соответствующей вывеской, как положено. В нём расставлены столы хозяина, секретарей и других работников. В разные годы их состав изменяли в зависимости от задач и объёмов работ.

Известность нынешней фирмы продолжает расти, а её авторитет укрепляется год от года. Ещё бы – её возглавляет аттестованный инженер Леон Зильберштейн, что встречается среди ей подобных довольно редко. Я попросил Леона прислать фотоснимки высотных зданий, которые электрифицировала его фирма, чтобы наглядно и вам представить масштабы работы. Ждал снимки долго, напоминал.

Когда я получил изображения тридцати пяти и пятидесятиэтажных зданий, в первую минуту они поразили меня своим величием. Высота, массивность, мощь бетона и стали, уходящих от фундамента в небо, закономерно вызывали восхищение. Мы привыкли считать главным мерилом величия именно эти внешние формы, заметные каждому. Архитекторы и строители заслуженно получают признание за такие творения, ведь без их труда город не поднялся бы над землёй.

Выходило, что фотоснимки (4 и 5) так будет воспринимать большинство из вас. Моя же задача другая. Вот почему я призываю вас присмотреться к ним внимательнее, чтобы за фасадом открыть для себя иную, невидимую часть реальности. Ни одна из этих башен не ожила бы без километров кабелей и проводов, проложенных и тщательно спрятанных в шахтах и каналах. Делается это не только ради эстетики: никто не хотел бы видеть свисающие по стенам жгуты проводов. Прятать электропроводку необходимо также ради надёжности и безопасности. И в этой скрытости есть парадокс – чем незаметнее работа электрика, тем совершеннее результат.

Эти линии питания – словно сосуды организма. Бетон и металл можно сравнить с костями и мышцами, формирующими тело здания, а кабели и провода – с венами и артериями, по которым движется энергия. Здание живо только тогда, когда по этим «сосудам» течёт ток, наполняя каждую квартиру, каждый офис, каждый лифт.

В повседневной жизни мы не задумываемся об этом. Мы воспринимаем свет и работу приборов как естественное продолжение нашего быта. Вечером, когда сотни и тысячи окон вспыхивают в небоскрёбах, нас завораживает сияние города, и вряд ли кто-то думает о тех, кто сделал его возможным. Но именно там, за стенами и перекрытиями, продолжается незаметная, но кропотливая работа электриков.

Истинное значение их труда становится очевидным лишь тогда, когда энергия перестаёт поступать. Аварийное отключение сразу же нарушает весь привычный порядок: не включишь чайник, не заваришь кофе; не заработает компьютер, остановится интернет; лифт встанет, и придётся подниматься пешком на двадцать четвёртый этаж. Всё, что казалось незыблемым, обрывается в одно мгновение.

В эти минуты роль электрика становится такой же очевидной, как роль врача в момент болезни. Врач возвращает человеку здоровье, а электрик возвращает жизнь зданиям и целым кварталам. Архитектор создаёт форму, врач поддерживает тело, а электрик обеспечивает дыхание города.

Фотографии небоскрёбов напомнили мне именно об этом. Внешне мы видим силу бетона и стали, но настоящее величие скрывается в том, чего мы не замечаем. Это величие принадлежит людям, умеющим соединять невидимые нити энергии, чтобы небоскрёбы превращались в живые дома.

И потому каждое вспыхнувшее в окне здание – это не только победа архитектуры, но и уважение к профессии электрика. Без их труда невозможно представить современную жизнь. И именно они, оставаясь в тени, обеспечивают наш свет, наш комфорт и наше будущее.

А в пояснениях к фотоснимкам отмечалось, что объекты возводятся в самых разных районах страны. Леон в одном из разговоре подчеркнул, что каждый из них для него особенный. Вот почему он с одинаковой ответственностью подходит к электрификации жилых комплексов, коммерческих центров и офисных зданий. Его принципом всегда остаётся полное соответствие работы фирмы строгим техническим нормам Израиля. А его репутация, которая выстраивалась годами, для него дороже всего.

Под впечатлением от прочитанного перед моими глазами вставал весь путь Лени – от первых деревянных домиков в Беэр-Шеве до 50-этажных гигантов Тель-Авива и Бней-Брака. Каждый снимок словно сам рассказывал о пройденных испытаниях и больших усилиях, вложенных в успех компании. И мне невольно подумалось: такие результаты невозможны без огромной внутренней дисциплины, трудолюбия и, главное, умения вести за собой людей.

О них разговор отдельный, но в кратких штрихах можно отметить, что есть и такие, с которыми всё начиналось. Это были первые единомышленники, готовые работать без оглядки на часы, разделяя общую цель и веру в результат. Именно они становились фундаментом коллектива: кто-то привносил опыт и знания, кто-то – энергию и настойчивость, кто-то умение находить решения в самых сложных ситуациях. Каждый из них был важен по-своему, но вместе они образовывали команду, способную реализовывать самые амбициозные задачи.

Со временем рядом появлялись новые люди, но дух этих первых работников сохранялся. Их пример заражал последователей: дисциплина, чувство ответственности и уважение к профессии становились нормой, а не исключением. И если сегодня можно говорить о больших свершениях, то начинать этот разговор стоит именно с тех, кто был у истоков и своим трудом доказал: сильный лидер невозможен без сильных людей рядом.