Полная версия
Как животные скорбят. Что чувствуют кошки, слоны, дельфины и другие, теряя близких
Барбара Дж. Кинг
Как животные скорбят
Что чувствуют кошки, слоны, дельфины и другие, теряя близких
Посвящается Чарли, Саре и Бетти, а также кошкам Мики и Хорусу, Серо-белому и Майклу, кроликам Карамельке и Орео и другим животным, которых мы любили и потеряли.
Все в порядке, но тебя не хватает.
Брюс СпрингстинHow animals grieve
Barbara J. King
Copyright © Barbara J. King, date of the original US publication
This edition published by arrangement with Frances Goldin Liter
© Усачева А.В., перевод, 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Пролог
Об утрате и любви
Особь лежит неподвижно в отдалении от группы. Остальные суетятся, выполняют свои обязанности внутри сообщества и делают все, чтобы поддерживать его эффективность, насколько это возможно. Но одна особь мертва и всеми покинута.
Спустя почти два дня от тела начал распространяться неприятный, крепкий химический запах. Вскоре другая особь отнесла труп на расположенное неподалеку кладбище, где уже лежало несколько тел, – простой и эффективный способ ликвидации отходов. Никто не убивается по усопшему.
Это что, сюжет триллера про зомби, который постоянно эксплуатируют кинопродюсеры Голливуда, Бербанка и даже печатная индустрия? Разве может какая-то культура с таким хладнокровием и безразличием относиться к мертвым собратьям? По всему миру люди проводят специальные ритуалы: подготавливают тело, утешают горюющих, провожают умершего в лучший мир (или как минимум в холодную твердую землю).
Конечно, эта сцена с кладбищем описывает не людей, а муравьев. Биолог Э. О. Уилсон наблюдал за этим явлением в пятидесятых годах прошлого века: муравей умирает, его не замечают несколько дней, затем другой муравей относит тело на муравьиное кладбище. Распространение олеиновой кислоты, которое начинается примерно через два дня после смерти особи, напоминает другим муравьям о необходимости избавиться от тела – так сказал Уилсон Роберту Крулвичу в эфире Национального общественного радио в 2009 году.
Разумеется, любопытные ученые взяли муравья, нанесли на него олеиновую кислоту и вернули на тропу. Этого муравья – живого и здорового – другой муравей унес на кладбище, несмотря на отчаянные протесты первого. Насколько мы можем судить, такое поведение насекомых, связанное со смертью, обусловлено действием химических соединений.
Хотя энтомологи могут просто не понимать способов выражения эмоций у насекомых, я предполагаю, что муравьи не горюют о смерти своих товарищей.
В царстве животных поведение муравьев – это крайность. Ни шимпанзе, ни слоны не станут механически реагировать на запах химических соединений. Шимпанзе и слоны считаются «эталонными животными», если речь идет о восприятии и эмоциях. Эти крупные представители животного мира способны строить планы, решать проблемы и испытывать эмоциональную привязанность к другим особям в группе. Они очень придирчиво относятся к ближайшему окружению и принимаются кричать и трубить от радости, когда воссоединяются с друзьями после долгой разлуки.
Эти животные не просто «демонстрируют социальное поведение», как часто пишут в научных работах. Эмоции, которые испытывают шимпанзе и слоны по отношению к другим, неразрывно связаны с их способностью познавать окружающий мир. Шимпанзе – существа культурные, они учатся использовать орудия труда (при ловле термитов, раскалывании орехов или охоте на галаговых, в зависимости от места обитания) способами, характерными для их группы.
Как сказано в старой поговорке, слоны ничего не забывают. Они очень ярко помнят события и могут страдать посттравматическим стрессовым расстройством. Например, их мучают кошмары, если они стали свидетелями гибели родственников и друзей от рук браконьеров.
Шимпанзе и слоны умеют горевать. Известный приматолог Джейн Гудолл, наблюдавшая за шимпанзе в Танзании, и исследователь Синтия Мосс, изучавшая слонов в Кении, много лет назад описали, как животные горюют об ушедших родных и близких. Шимпанзе и слоны появились в этой книге не случайно. Современные исследования углубили и расширили наблюдения Гудолл и Мосс за переживанием горя у этих видов.
Животные горюют не только в африканских лесах и саваннах. В этой книге собрана информация по разным экосистемам: вы узнаете о скорби диких птиц, дельфинов, китов, обезьян, буйволов, медведей и даже черепах. Мы понаблюдаем за животными дома и на ферме, чтобы понять, как наши верные друзья – кошки, собаки, кролики, козы и лошади – переживают горе.
Так исторически сложилось, что наука серьезно недооценивала мыслительные способности животных и их умение глубоко переживать. Но сегодня в распоряжении ученых оказались видеодоказательства, подтверждающие, что животные способны думать и чувствовать куда острее, чем мы предполагали.
Возьмем, к примеру, коз и куриц. На протяжении многих лет я практичски не интересовалась их мыслительными способностями. Я много раз смотрела на группу козочек за загоном на ферме около моего дома в Виргинии и наблюдала за ними во время путешествий по Африке, но в действительности не видела главного. То же самое касется куриц. У меня, как и у большинства людей, складывается своя бездоказательная иерархия животных, когда речь идет о когнитивных способностях и эмоциональности. Я всегда (подсознательно) предполагала, что шимпанзе и слоны стоят намного выше коз и куриц, так как место последних где-то на периферии или на тарелке.
Козлятина – это самое популярное мясо, без которого не обходятся национальные кухни Мексики, Греции, Индии и Италии. В последние годы оно стало появляться в элитных американских ресторанах. Я не пробовала козлятину, потому что давно стала почти вегетарианкой. Только совсем недавно, после того как прочла мемуары Брэда Кесслера Goat Song («Козлиная песнь»), близко пообщалась с соседскими козами и подружилась с их хозяевами, я начала воспринимать коз как существ с тонкой душевной организацией.
В прошлом году в один из солнечных дней я познакомилась с Бэа и Эбби – мамой-козой и козленком-девочкой неизвестной породы. Они жили на ранчо 4BarW Ranch у Линды и Рича Ульрихов, неподалеку от моего дома в округе Глостер в штате Виргиния. Линда и Рич сразу стали для меня родственными душами. По ранчо разгуливали спасенные козы, лошади, собаки и кошки, а хозяева с радостью делились увлекательными историями из жизни защитников животных.
У Бэа спокойный нрав, шерсть приятного бело-серого цвета, мордочку украшает редкая бородка; Эбби такого же цвета, но без бороды. Линда и Рич сначала приютили Бэа, а спустя шесть недель к ним переехала Эбби, пополнив компанию других коз на ранчо в просторном загоне. Когда Бэа и Эбби воссоединились, они выражали ни много ни мало настоящую козлиную радость: блеяли, терлись мордочками и прижимались друг к другу в порыве взаимной душевной симпатии, отчего у Линды на глаза наворачивались слезы.
Кесслер писал в своих мемуарах:
Греческие трагедии раньше назывались «козлиными песнями», возможно, потому что победителям театральных состязаний в Афинах традиционно вручали коз, которых позже приносили в жертву. Во время этого процесса люди исполняли ритуальную песню, но, как мы узнаем позже, блеяние коз тоже может считаться печальной песней по умершим.
Козы не умеют изготавливать орудия труда, в отличие от шимпанзе, и, скорее всего, не могут воссоздавать в памяти прошлые события или заново переживать болезненные воспоминания в той же степени, что слоны. У них не слишком развито самосознание, например они не узнают свои фотографии или отражение в зеркале. Но действительно ли нам стоит принимать шимпанзе и слонов за эталон интеллектуальных способностей и чувствительности среди животных? Наука о формах поведения животных заставляет нас пересмотреть традиционное восприятие мыслительных и эмоциональных качеств приматов и обезьян исходя из человеческой природы. Точно так же не стоит сравнивать поведение других животных с поведением шимпанзе и слонов. Мыслительные способности и эмоциональность коз – это их мыслительные способности и эмоциональность.
А что же курочки? За пятьдесят лет жизни я успела съесть сотни куриц. В кафе и ресторанах я всегда заказывала блюда из птицы. Выражения «куриная индивидуальность» и «куриный интеллект» воспринимались мной как оксюмороны, невразумительные описания куриной реальности. Мои привычки – питание и отношение к птицам – изменились после общения с людьми, которые знали о курах намного больше, чем я.
Все началось с Джин Крейнс, моей подруги, которая держит куриц в загородном доме под Нью-Джерси. У нее живет не менее четырнадцати курочек, и она разрешает им гулять по окрестностям и ходить в гости к соседям. «Однажды я нашла их на девичнике, – рассказала Джин. – Все девушки сидели вокруг них. Вечером куры, как всегда, вернулись до сумерек, и я закрыла за ними дверь».
Больше всего мне нравится история, которую я назвала «спасение из плавательного бассейна». Однажды, когда Джин была на кухне, на заднем дворе начался переполох, и куры прибежали на крыльцо. «Они отчаянно били клювами в дверь», – вспоминает она. «Я выскочила на улицу, и они побежали за мной, стараясь не отставать. Мы застыли у края бассейна. Всеобщая любимица курочка Клауди свалилась в воду и била крыльями. Я нагнулась и достала несчастную из бассейна». Джин уверена, что жизнь Клауди была спасена благодаря инициативному поведению стаи.
Последовательность действий этих куриц заслуживает особого внимания. Они поняли, что подруга попала в беду, знали, куда обратиться за помощью, как привлечь внимание человека, и немедленно сопроводили хозяйку к месту чрезвычайной ситуации.
Подробные описания социального поведения смышленых представителей «куриного сообщества» в книге Chicken («Куры») писательницы Энни Поттс потрясли меня до глубины души. Поттс пишет, что куры могут выполнять множество различных действий, которые высоко ценят в мире людей: умеют запоминать до сотни лиц, узнавать целый объект по его части. Особенно интересно читать о ее наблюдениях за отдельными представителями, например, петушком Мистером Генри Джой, который благодаря своему характеру стал любимым животным-«терапевтом» в доме престарелых.
Пересказывая историю зоолога Мориса Бертона, Поттс касается темы горя. За старенькой и почти слепой курицей присматривала молодая здоровая особь. Она собирала еду и помогала устроиться на насесте перед сном. Когда старая курица умерла, молодая птица перестала есть и ослабла. Через две недели она тоже скончалась. Курицы умеют думать и сопереживать, они горюют.
Последнее утверждение – курицы горюют – написано без должных подробностей. Лучше сказать так: курицы, как шимпанзе, слоны и козы, способны переживать горе. В зависимости от личностных качеств и контекста эта способность находит свое выражение – так же как у людей. Можно жить рядом с курицами, козами или кошками и не заметить их горя по поводу смерти одного из собратьев или хозяина.
Отличается ли их поведение от человеческого? В колонке Metropolitan Diary газеты New York Times от 6 января 2012 года появилась заметка Венди Тэкстер о случае, который произошел с ней и ее сестрой во время уборки общественного сада на Манхэттене. К ним подошла незнакомая женщина, в руках которой был бумажный пакет с прахом отца. Женщина спросила, можно ли развеять прах по парку, вручила сестрам пакет и удалилась со словами: «Вот, возьмите, пожалуйста. Его звали Эйб, он у меня в печенках сидит». Эта история может быть смешной или ужасной, но суть в том, что невозможно предугадать, как человек отнесется к потере родственника или близкого человека, который играл важную роль в его жизни. Люди могут не чувствовать горя из-за смерти близкого или переживать горе внутри, наедине с собой.
Когда я пишу о чувстве тяжелой утраты у животных, то словно иду по натянутому канату. На одном конце – желание доказать наличие эмоциональной жизни у животных, на другом – необходимость возвеличить уникальность человека. В конце концов, я же антрополог. Антропологи неоднократно доказывали, что человек переживает горе уникальным способом. Как шимпанзе не похожи на муравьев, действующих под воздействием химических соединений, мы, люди, не похожи на шимпанзе. Среди животных мы единственные, кто полностью осознает неизбежность смерти. Мы предчувствуем, что однажды ум угаснет и дыхание остановится – своевременно или ужасающе внезапно, этого мы знать не можем. Мы придумали тысячи блистательных и безобразных способов выразить свою скорбь – печаль от потери любимых.
Когда умирает ребенок, человек, который должен был пережить нас на несколько десятков лет, мы воем от тоски, и некоторым удается выразить это горе в искусстве. «Выньте мне внутренности, – писал Роджер Розенблатт о внезапной смерти дочери, у которой осталось трое маленьких детей. – Разрежьте мое тело на лоскуты по меридианам с севера на юг. Положите мои кости рядом с кожей». Ни одно другое животное не может выразить горе так, как человек, у них нет такого же количества видов погребальных церемоний. С тех пор как наши предки посыпали тела усопших красной охрой, собирали погребальные дары для покойного, с тех пор как мы стали ставить надгробия, кремировать усопших, «сидеть шиву» (траурный обряд) и писать о смерти в соцсетях, мы тысячи лет объединяемся, чтобы окружить скорбь ритуалами. Мы ведем себя перед лицом смерти так, как не ведут себя никакие другие животные.
Горе коз совсем не похоже на горе кур. Горе кур – это не горе шимпанзе, слонов или людей. Это имеет большое значение. Но различия у видов могут быть не так заметны, как у отдельных представителей одного вида. Самый важный урок, который мы вынесли из исследований ХХ века о поведении животных, заключается в том, что нет единственно верного способа быть шимпанзе, козой или курицей, как нет и единственно верного способа быть человеком.
Люди и животные похожи, но вместе с тем мы сильно отличаемся. Находясь между этими полюсами, я испытывала больший интерес к сходствам. Я думаю, что животные горюют, только если любят – как и люди. Мы даже можем отнестись к животному горю как к явному показателю животной любви.
Разве это не нелепо писать о любви у животных? Как мы можем понять, что есть любовь для примата, не говоря о козе? Чтобы всецело описать, что значит любить для человека, недостаточно измерить уровень гормонов в крови и проанализировать слова, жесты и взгляды людей, находящихся в паре. Наука помогает изучить любовь, но она не может объяснить, что это за чувство. Определенно, задача по описанию любви усложняется, когда ученым приходится иметь дело с думающими, чувствующими, но бессловесными созданиями – с животными, в языке которых нет слов и предложений.
Выдающийся бихевиорист и защитник животных Марк Бекофф признает, что тема любви у животных вызывает скепсис, который он, тем не менее, блестяще парирует. По наблюдению Бекоффа, мы пытаемся определить и понять, что такое любовь. «И хотя, – пишет он, – мы не можем полностью разобраться в этом, мы не отрицаем ее существования и не отрицаем ее силы. Мы ощущаем любовь и наблюдаем ее присутствие каждый день в сотнях различных проявлений; и горе есть не что иное, как плата за любовь. Если животные горюют, то они совершенно точно испытывают любовь».
На основании научных данных об эмоциональности животных, которые собрали Бекофф, Гудолл, Мосс и другие ученые, я отталкиваюсь от определенного набора вероятностей проявлений любви у животных, которые также можно рассматривать в качестве гипотез, требующих доказательства. Основная идея заключается в следующем: когда животное чувствует любовь, то намеренно ищет способы быть рядом с возлюбленной особью во время действий, обеспечивающих выживание (и не только), таких как поиск пищи, защита от хищников, спаривание и размножение.
В моей концепции решение одного животного находиться рядом с другим является обязательным условием – это основа любви. Но это лишь условие, его недостаточно, чтобы заявлять о наличии любви у животных. Для этого требуется еще один ингредиент: если животных разлучить, например один из партнеров умирает, то животное, которое любит, страдает выразительным способом. Оно может отказываться от пищи, худеть, болеть, вести себя импульсивно, демонстрировать безразличие или выражать на языке тела грусть и депрессию.
Чтобы мое определение работало, необходимо различать два типа ситуаций. Представим себе пару диких шимпанзе, Моджа и Мбили, которые заботятся друг о друге. Они делают это потому, что ощущают некую сильную положительную эмоцию. Или между ними нет никаких эмоциональных связей. Может быть, Моджа и Мбили просто привыкли взаимодействовать друг с другом и будут с таким же удовольствием проводить время с другими особями, если почувствуют в этом необходимость. Как ученые определяют, какая из двух интерпретаций их поведения верна? (В любом случае союз является выгодным с точки зрения добычи ресурсов; напомню, что базовые потребности для выживания не исключают наличия любви, но их должно дополнять нечто большее.)
После тщательных наблюдений и анализа видеоматериалов, на которых представлено взаимодействие пары, мы можем найти доказательства любви, например, в упорстве, с которым они ищут друг друга, интенсивности объятий во время встречи и нежности, проявляемой при уходе за шерстью компаньона.
Но было бы большой ошибкой слишком смело пользоваться термином «любовь» для описания отношений между животными. Злоупотребление антропоморфизмом приводит к упущению важнейших различий. Здесь нужно прибегнуть ко второму, достаточному условию нашего определения. Если Моджа и Мбили чувствуют любовь, то один из партнеров будет горевать при вынужденном расставании, особенно в случае смерти.
Однако такой подход к оценке горя у животных далек от совершенства. Он преуменьшает значение любви, потому как достаточное условие – расставание или смерть – не всегда можно увидеть. Кроме того, животное, которое не чувствовало любви, тоже может горевать из-за смерти компаньона. Есть еще одна проблема – мы не можем различать виды любви. Если Моджа и Мбили – мать и дочь, будет ли их любовь отличаться от чувств, которые испытывают друг к другу две самки из разных родовых групп, мигрировавшие в одно сообщество?
Разумеется, это не всегда можно увидеть даже у людей. Любовь к семье, друзьям и партнеру ощущается по-разному, также и горе из-за потери любимых разного порядка будет отличаться. Но заметны ли эти эмоциональные различия сторонним наблюдателям (то есть нам)? Только в некоторых случаях.
Сфера изучения эмоций животных вызывает у наблюдателей значительные трудности. Можно опираться на мое определение. Но в первую очередь нам нельзя забывать, что любовь и горе у животных сильно отличаются от любви и горя у людей или других приматов, например шимпанзе, с которыми у нас много общего.
Пока вы будете читать и смотреть материалы из раздела «Книги и визуальные материалы», мысленно возвращайтесь к предложенному мной «идеальному определению» горя и его связи с чувством любви. Некоторые животные, которых я описала в книге, полностью соответствуют условиям определения любви и горя. Иногда нам удавалось засвидетельствовать проблески горя и любви, но в каких-то ситуациях описания были слишком туманны для понимания истинных чувств животных. На данном этапе изучения горя у животных большой ценностью обладают даже намеки и туманные описания, потому что они приводят нас к более сложным вопросам, которые мы будем изучать в дальнейшем.
После всех уточнений, которые я, как ученый, не имела права не озвучить, я готова подвести итог: когда мы видим проявление горя у животных, мы с большой вероятностью увидим и проявление любви, и наоборот. Эти состояния граничат между собой. Помните, была такая известная оптическая иллюзия – ты смотришь на рисунок и отчетливо видишь кролика, но, если продолжать смотреть, точка зрения смещается и кролик становится уткой.
Из этой книги вы узнаете о том, как горюют кролики, утки и другие животные, а также как они проявляют любовь.
Глава 1
Плач по кошке Карсон
Мои друзья Карен и Рой Флоу украсили к Рождеству дом в Глостере, в штате Виргиния. В каждом окне приветливо мерцали свечи. На входе стояла величественная белая рождественская ель, другая, на втором этаже, переливалась разноцветными огнями. Музыка, угощения и ощущение предвкушения праздника создавали в доме теплую атмосферу.
Однако в этом году к общему настроению добавилась нотка печали. Сиамская кошка Уилла бродит из одной украшенной комнаты в другую и останавливается напротив пуфика у камина. Она окидывает взглядом мягкие теплые подушки и жалобно мяукает. Забравшись в хозяйскую спальню, кошка запрыгивает в изголовье кровати и лезет, чтобы проверить укромное место за подушками, напоминающее норку. Она смотрит туда, и у нее снова вырывается жалобный вопль. Ее крик звучит очень жутко, потому что кошки обычно так не голосят.
Уилла никак не может найти себе места. Она успокаивается только в крепких объятиях Карен или Рона либо когда лежит у кого-то из них на коленях. Она неутомимо ищет свою сестру Карсон, которая умерла в начале месяца. Впервые за четырнадцать лет жизни Уилла не чувствует рядом родное плечо, не может показать себя главенствующей и более любознательной половинкой их дуэта.
Уилла осталась одна и от этого горюет.
Уилла и Карсон, которых назвали в честь писательниц Уиллы Кэсер и Карсон Маккалерс, попали в дом литературоведов из Виргинии в день рождения Шекспира, 23 апреля. Уилла была пухляшкой и лучшей из помета. Карсон предложили взять за полцены. Как сказал продавец, она была низкорослая.
Уже с первой недели Карсон вела себя необычно. У нее была невероятно сильно развита чувствительность, и шерсть становилась дыбом от малейшего шороха или резкого движения. Однажды, когда снаружи свирепствовал ураган, она забралась к Рону на плечо и крепко прижалась к шее. Иногда, что было весьма странно, она решала пересечь комнату не по прямой, а кругами. Она никогда не мяукала и даже мурчала как-то слишком тихо. Семья Флоу пришла к выводу, что кошка была немой.
И вот настал день, когда нужно было удалять когти. Уилла и Карсон отправились на операцию вместе (как и многие другие, Флоу удаляли когти всем домашним кошкам, но теперь отказались от этого). Ветеринар пропустил один коготь Уиллы, поэтому ей пришлось посетить больницу еще раз. «Оставшись дома одна, Карсон начала кричать», – вспоминает Карен. Кошка металась по дому в поисках Уиллы и кричала.
Вскоре сестры воссоединились, и их беззаботная жизнь продолжилась – они грелись на солнышке, вкусно ели и лежали на коленях у любимых хозяев. Уилла всегда была лидером и занимала лучшие места – теплый пуфик или удобный край кровати, – а Карсон ей подчинялась. Устроившись поудобнее, сестрички старались слегка прижаться друг к другу бочком, неразлучные, как крылья бабочки. Если одна заболевала, то вторая беспокоилась о сестре и ухаживала за ней.
С возрастом Карсон начала страдать от сильного артрита, и у нее проявились проблемы с кишечником. Она похудела, и в итоге ей потребовалась операция. Походы к ветеринару стали для кошки обычным делом. Когда Карсон не было дома, Уилла была сама не своя, но их расставания длились недолго, и Карсон продолжала активное общение с сестрой.
Одним декабрьским днем Карсон начало трясти: у нее понизилась температура, и по рекомендации ветеринара ее поместили в инкубатор. Вечером того же дня в умиротворяющем тепле инкубатора Карсон заснула и больше не проснулась.
Рон и Карен были благодарны, что Карсон умерла во сне и не страдала. Но их все равно переполняло горе. Уилла же сразу почувствовала себя не в своей тарелке и потеряла покой. Флоу предполагали, что позже реакция кошки усилится, но они не были готовы к тому, что произошло.
«Через два или три дня, – говорит Карен, – Уилла начала вести себя странно. Она постоянно искала Карсон и издавала поразительные звуки, которых мы от нее никогда раньше не слышали. Я вообще ни разу не слышала, чтобы какое-то животное так кричало. В ирландских произведениях я читала об обычае оплакивать покойников с причитаниями – именно этим словом можно было описать поведение кошки. Уилла без устали искала сестру и вдруг затягивала этот ужасный…» Голос Карен дрожит, но вскоре она продолгает: «Когда Уилла забиралась ко мне на колени, это прекращалось. Она горевала. Но теперь ей становится легче, прямо как человеку».
