Ностальгия по ночным кошмарам

SIARHEI PYZH

Ностальгия по ночным кошмарам

Написано от первого лица. Старшего опера уголовного розыска, ветерана Афганистана, и непосредственного участника всего, о чем рассказанно ниже.

Жанр – детектив. С легким социальным уклоном.

Время действия – начало девяностых.

Место событий – Где-то в России, при чем не очень крупный, провинциальный, но очень промышленный город.

Повествование основано на реальных уголовных делах того времени. Личные данные, клички, и другие интимные детали, разумеется, изменены. Но если кто-то узнает себя, или меня, – значит все было не напрасно…

НОСТАЛЬГИЯ ПО НОЧНЫМ КОШМАРАМ

Операм и участковым, которые в начале 90-х,

Когда полиция была еще милицией,

Без компьютеров и мобильных телефонов,

Без транспорта, а порой и без зарплаты,

Имея только опыт, смекалку, удачу и помощь товарищей,

Не смотря, ни на что честно исполняли свой долг…

Посвящается:

Первый, по-настоящему, весенний, и, наверное, потому такой наглый и назойливый солнечный лучик, прощемившись сквозь щель в занавеске и оттолкнувшись от зеркала напротив, уже несколько минут беспардонно топчется по моей физиономии. Пытается приподнять веки и сообщить, что пора вставать, что сегодня первый солнечный и теплый, по-настоящему, весенний день, что впереди куча дел…

Но, почему-то до дрожи не хочется, не то, что подниматься – в лом даже отвернуться от этого расшалившегося солнечного зайчика… Вдруг страшно захотелось, как в детстве, попытаться прикинуться больным и, пока происходит предварительный медосмотр уже капитулировавшей бабушкой и что-то подозревающей мамой поймать несколько минут утреннего предподъемного кайфа. Ведь каждый из нас знает какой уютной бывает постель, какая нежная подушка и каким желанным может быть одеяло за несколько секунд до подъема…

Но тут как предательский выстрел в спину на тумбочке в соседней комнате зазвонил телефон.

“Все – звездец – это по мою душу…” – подумал я, слушая как из кухни в направлении аппарата вышаркивает Андреич.

– Вас слушают…Да…Одну минуту подождите… – прямо как смертный приговор огласил –Серега, это тебя, дежурный…

Хочешь- не хочешь, а подниматься пришлось. На выходе из комнаты я оглянулся на кровать, а там на подушке, на моем месте уже примостился тот самый, безобразно наглый, солнишонок. Да еще и рожу такую ехидную, гад, скроил, всем своим видом говоря: “Ага, получил!..»

–Слушаю…

–Крюк, ты не забыл, что сегодня дежуришь?

–Как же, с тобой разве забудешь?..

…-Короче, сегодня суббота, не заходя в отдел, дуй на рынок, чтоб в полдевятого был на месте, приказ папы Коли, вчера и позавчера комбинат зарплату получил, весь город там будет, ствол потом получишь, понял?

–Якши, вот умеешь ты, Василич, с устатку настроение обосрать…

…-Работа такая, давай, конец связи…

Весна чувствовалась во всем: и в ярких лучиках солнца, ломившихся в каждую щель, и в каплях звонко падающих с крыши, кажется не в слежавшийся снег, а на клавиши пианино и выбивающих какую-то безбашенно-задорную танцевальную мелодию, и в лице Андреича, капитана третьего ранга в отставке, у которого я снимаю комнату в маленьком и уютном домике…

Она же, проказница, устроила первое ЧП на сегодняшний день: только я начал бриться, как со двора раздалось душераздирающее кудахтанье, сопровождаемое веселым собачьим лаем. Оказалось, что под воздействием весенних настроений, соседская курица надумала доказать всему миру, что она все-таки птица и перелетела через забор к нам во двор. А Буян – лайка, привезенная Андреичем с одной из баз Северного флота, не стал привлекать дополнительные силы, а сам решил отловить и депортировать нарушительницу воздушного пространства. В общем мы поимели минут десять безудержного веселья вперемешку с утренней зарядкой, по колено в слежавшемся снегу… Но все, включая курицу, восприняли инцидент с несколько даже неуместной радостью. К тому же отношения хозяйки курицы Клары Владимировны с Андреичем немного выходят за рамки просто добрососедских…

Даже рожа у встреченного мной по дороге местного алкаша обычно синюшно-отекшая, сегодня какая-то радостно-припухшая…

Что это меня на лирику потянуло… Весна, наверное… Честь имею представиться: Крюк Сергей Георгиевич, старший лейтенант милиции (похоже, что вечный,) старший оперуполномоченный отдела уголовного розыска, службы криминальной милиции, Горского городского отдела внутренних дел.

Почему “Горского” – потому, что городов таких как наш по территории бывшего СССР разбросано не меньше сотни. Все они пристроены к какому-то большому градообразующему предприятию. Три-пять улиц вдоль, пять-семь поперек, частный сектор, как правило с названием Гонконг, Шанхай, Нью-Йорк, Чикаго или другой, не менее знаменитый мегаполис. Вокруг дачные поселки и ГСК. И огромная, бескрайняя пром. зона. Население от пятидесяти до ста тысяч человек, в зависимости от размеров предприятия. Названия большинства из них либо начинаются на «Ново…» либо оканчиваются на “…горск”. Поэтому, чтобы не обидеть остальных – место действия буду называть город Горск N…ской области.

Горский колхозный, он же центральный, он же единственный рынок – главный городской центр зарождающегося предпринимательства и коммерции, колыбель рыночных отношений и капитализма в наших краях. Сегодня здесь действительно собралось если не все население города, то по крайней мере его работающая часть. Плотность людей на квадратный метр как на демонстрации времен Союза. Шум и гам смог бы заглушить артиллерийскую канонаду. В комнате милиции старший участковый майор милиции Бобышкин, он же ”Дед”, он же “Боб Мышкин”, в чьем ведении находится рынок проводит инструктаж:

– Хлопцы, до обеду, никаких “по сотику”, сами бачите чево творится-то. Опера (это мне и младшему оперу Юрке Щурику, постоянно прикрепленному к рынку) по своему плану, каждые пятнадцать минут заходьте сюды, штоб вас не бегать не шукать как нужда встанет. Ясно?

– Как «нужда» встанет, Геннадич, это не к нам, зайдешь к девкам в лабораторию, они помогут, а остальное – ясно. Пошли в народ, Юрок. – и уже выйдя на улицу – Что-то дед сдавать начал последнее время, нервный какой то, суетливый. Раньше ведь без сотика даже инструктаж не начинал…

– Постарел, до дембеля меньше полугода осталось, нервничает, вбил себе в голову, что вдруг залетит и недотянет.

– Да-а, двадцать пять годов, не сходя с участка, это тебе, брат, не жопки морковные откусывать. Бобышкин, Коршаков, Ивакин, Паненков, Савелов уйдут деды, и кто их заменит?..

– Заменить-то кем найдут, свято место пустым не бывает, а вот таких, чтоб как они знали все про всех и даже больше чем люди сами про себя ведают, таких действительно боле не сыщешь… Они ж авторитетов и «полосатиков» (особо опасных рецидивистов) в свое время по «первому залету» на учет в детской комнате милиции ставили… И сейчас им оперативная информация нахрен не нужна, они и так знают кто, чего и где утворить может…

– Обидно то, что потом учиться не у кого будет… Они ж из нас, с армейских сержантских погон, оперов и околоточных делали… Ладно, не будем о грустном…

– Ну, знать твоя пора пришла, из «духов ментов лепить…»

– А, вот про «духов» – ты зря…

– Прости, не «духи,» а вновь прибывшие…

А вокруг суета, яркое солнышко, звонкая капель, какоето непонятно-ликуещее хлюпанье подтаявшего снега под ногами… Веселье, разгуляйски-безшабашенное настроение, радостно-озабоченные лица. Толчея, гомон, к прилавкам и продавцам не подойти…Обходя рынок мы с Юркой буквально продираемся через ярмарочно-праздничную толпу. Одной фразой можно сказать: «НАКОНЕЦ-ТО ВЕСНА!» Она, конечно, еще не наступила, но уже из далека размахивыет сорванным с головы ярким платком… И приход ее теперь уже неизбежен…

Вдруг наше внимание привлекла какая-то возня за рядом торговцев разложившихся на земле, спинами к общественному туалету, гомон типа: ”надо звать милицию”, пока мы пробирались сквозь гущу зевак к эпицентру шума, послышалось молящее: “Витя! Не надо!.. Я не нарошно!..” – В ответ: ”Сук-ка гребанная!..” И звук оплеухи, да такой звонкой будто ладонью приложились не к лицу, а к церковному колоколу… Ускорившись мы с Юркой выскочили к общественному туалету, где возле женской половины какой-то дюжий мужик левой рукой за одежду на груди, “за шклундя”, поднимал с земли низенькую толстую бабу, а правая уже занесена для следующего удара…

– Стоять! Милиция!.. – Юрик ловко захватил и вывернул занесенную руку, а я ребром ладони ударил в локтевой сгиб второй, державшей женщину. Та, еще не успев поймать равновесие в соответствии с законами И.Ньютона, смачно плюхнулась задницей в снежно-грязевую смесь, со словами:

– Это мой мужик, то мне за дело…

Вот те на…Видимо дело того стоит, раз баба, «схлопотав по репе» признает свою вину…От удивления мы отпустили скрученного мужика, а тот тяжело перевел дыхание, утер рукавом рот и прошипел:

– Вот те и милиция, пошли, будешь заяву писать, падла…

На месте выяснилось: получив накануне зарплаты семейство решило посвятить субботний день закупкам. Супруга, несмотря на протесты мужа, собрала все деньги в общую пачку и спрятала, как ей показалось, в самое надежное место – себе в трусы. Присмотрев нужный товар, находчивая мадам бежала в женский туалет, где доставала деньги, отсчитывала нужную сумму, а остальные прятала обратно в свой нательный портмоне.

Кстати сказать – только тот, кто уже бывал в общественном туалете на колхозном рынке, времен агонии СССР, имеет представление как выглядит этот шедевр грязи, нечистот, мерзости и антисанитарии потому, что словами передать это невозможно.

Когда она в третий раз направилась за отчислениями, у самого входа в заведение ей сзади накинули на голову какой-то мешок (грязный старый капюшон валялся тут же), двое неизвестных прижали руки к бокам и приподняли, а третий ловко залез рукой под юбку, выхватил из трусов пачку денег и все разбежались, уронив потерпевшую задницей в грязь и нечистоты. Вся операция заняла 2-3 секунды. Все, что успела увидеть несчастная женщина – это спину одного из преступников, забегавшего за строение туалета, (там нехилая такая помойка и приличная дыра в кирпичном заборе).

Все бы ничего, но это уже пятое или шестое ограбление, проведенное по похожему сценарию. Нет, не подумайте, что у нас в Горске все граждане свои деньги прячут в трусах… Просто – мешок, какая-нибудь кашелка или что-то похожее на голову, затем двое сжимают с боков, зачастую отрывают от земли, если речь идет о мужчине, то один вырубает (хорошо если ударом в челюсть, а то бывает и по серьезней.) Ну а дальше – дело техники… И никаких «зацепок…» Причем большинство на рынке.

В этот раз сумма похищенного оказалась довольно приличной: вся зарплата водителя большегрузного автомобиля в карьере и лакировщицы на ремзаводе. Короче даме было от чего получить по физиономии и теперь размазывать по ней же слезы, сопли и дешевую косметику.

Все семейство, вместе с сыном-подростком, проводили в комнату милиции. Я уже начал заполнять бланк протокола осмотра места происшествия. Как вдруг наша потерпевшая повела себя как-то странно: сев на стул она немного посучила коленями, затем со словами: ”Подождите, хлопцы,” встала, отошла в угол, повернулась ко всем присутствовавшим квадратной спиной, судя по движениям локтей и плеч, принялась копаться у себя в складках живота и исподнем. Затем резко обернулась и торжествующе выпалила: ”Не надо ничего писать, деньги на месте!..”

Не знаю какими словами можно описать данную сцену. Понимаю – это трудно, но представьте себе колобка, только что получившего удар веслом, стоящего у самого края грязной лужи, по которой только что промчалась машина… Напрягите воображение и придайте этой роже самое радостное и торжественное выражение, на какое только способна человеческая мимика. Теперь поместите эту мину на тело низенькой растрепанной женщины, в ширину, примерно такой же как и в высоту. Левая рука придерживает расстегнутую перепачканную и наполовину мокрую юбку из которой выбилось какое-то исподнее белье, а в победоносно поднятой правой руке толстая пачка слегка измазанных кровью купюр… Не знаю, получилось ли у Вас – но я ЭТО видел…

Немая сцена растянулась минуты на полторы. Прервал ее сын потерпевшей, вполне резонным в его возрасте вопросом: ” Ма, а что ж они тогда вытащили?..” В следующее мгновенье люди, находившиеся снаружи в радиусе 15-ти метров от комнаты милиции, шарахнулись в стороны, напуганные взрывом хохота, вырвавшимся изнутри. Смерч безудержного смеха и веселья бушевал минут десять. Муж потерпевшей сполз со стула на пол и, в изнеможении, бил кулаком по полу. Дед Бобышкин, из-за одышки, перестал хохотать и только содрогался, представляя собой огромный веселящийся студень. Хуже всего пришлось даме – из-за отбитой левой половины лица, смеяться ей было очень больно, но не смеяться она не могла. Пожалуй, только 11-летний мальчишка не совсем понимал причину такого внезапного безумия взрослых. Но даже он заразился всеобщим ликованием.

Вдоволь повеселившись, счастливое семейство отправилось домой. Причем было ясно видно, что происшедшее они восприняли просто как забавное приключение, первое, правда не совсем приятное, но тем не менее весеннее впечатление.

Пытаясь отдышаться и утирая выступившие слезы дед, насколько можно в данной ситуации, серьезно сказал:

–Все это конечно весело, но как бы наши звездохаханьки нам “жмуриком” не обернулись. «Гопничают» хлопцы дюже серьезные… Такие «косяк» могут и не простить…

–Не знаю, как на счет “жмура”, но за такое, кишки точно кому-то оттопчут, сраму-то сколько… вопрос только кому.

–Слыхал я, что “Виталяс” «откинулся» и уже пару месяцев по “бурухам ныкается”. Наверняка его рук дело. Пошли, хлопцы, на улицу, глядеть в оба. Коли «мазурики впорожняк зашли», могут вернуться.

–Про “Виталяса” я тоже слышал, поговаривают еще “Чепур”, «Сагайдак» и Зойка «Сатана» при нем… Айда, мужики, погуляем…

Забегая, ненамного, вперед скажу, старый участковый знал, о чем говорил. Через два дня в травмопункт городской больницы в прямом смысле слова приполз человек. Сломанные ребра, лопнувшая селезенка, множественные ссадины и гематомы говорили о том, что «прессовали» его не за страх, а на совесть. Пострадавшим оказался “Чепур”, в миру известный как Чепурных Андрей Иванович,38-и лет, ранее дважды судимый за злостное хулиганство, кражи и грабеж, уроженец и житель города Горска, не женат. Это именно он ошибся с выбором содержимого «хранилища» у дамочки на рынке. За что “кореша” сурово с ним «разобрались.» Придя в себя после операции и зело обидевшись на то, что товарищи не пожелали понять его и простить “Чепур” “слил всю кодлу” с чистой совестью. Главарь, “Виталяс” он же Горобецкий Виталий Витальевич, в юности боксер-полутяж, 37-и лет ранее трижды судимый за грабеж, разбой и нанесение тяжких телесных повреждений, общий срок отсидки 14 лет, так же уроженец и житель Горска, не женат, «взял» все восемь грабежей и разбойных нападений, при условии, что в уголовном деле не будет фигурировать эпизод с женской прокладкой.

Ну а пока мы все «пошли в народ.» Как смогли прикрыли несколько укромных закутков – излюбленных мест “гопников и прочей босоты”. Но никто из серьезных “блатных” не объявился… Зато я прихватил “Блоху” – подрастающее поколение Горского воровского мира. Балховской Александр Николаевич 13-и лет, скотина вполне законченная, местный выродок. По числу совершенных краж может посоревноваться с “матерыми урками”. Но возраста уголовной ответственности еще не достиг, вот и пьет кровь инспекции по делам несовершеннолетних и уголовному розыску. Раньше его, конечно, запаковали бы в спецшколу интернат для малолетних преступников, но сейчас их практически не осталось. Вернее, мест в них… А потому, 27 июля этого года ему исполнится 14 лет, и, вне всяких сомнений 28 числа того же месяца он сядет. Ну а сегодня мы с Юриком прихватили его с автомагнитолой, украденной прошлой ночью из чьих-то “жигулей”. Воспользовавшись данным обстоятельством, я «свалил» с рынка, то есть отконвоировал задержанного в пешем порядке (благо дело всего три квартала) в отдел для проведения дальнейших оперативно-следственных мероприятий. И хотя закон не допускает использование в отношении несовершеннолетних спецсредств, наручники я на него все-таки надел, хотя с большим удовольствием руки бы на узел завязал. Просто отлично зная “Блоху” мне жуть как не хотелось бы бегать за этим зеленым засранцем по весеннему раскисшему снегу.

К обеду кокетливая весна решила, что хорошего понемногу и сбавила обороты. Солнышко спряталось в облаках. Капель, хоть и продолжала ронять капли с крыш, но уже не так звонко и радостно. Эйфория по случаю смены времени года и возрождения жизни сменилась, давно знакомым томлением и ожиданием. Дежурная опергруппа сидела в опостылевшей за зиму комнате и грустно пялилась в набивший оскомину телевизор, половина экрана которого была цветной, вторая, причем большая, красно-белой.

Старенький, но еще достаточно крепкий УАЗик, скрежеща и грохоча железом как танк, везет нас на семейный скандал. Нас – это меня и участкового Сашку Головню. Опера на такие мероприятия как правило не выезжают, но второй участковый кем-то занят в дежурке, вот я и проветриваюсь, а заодно на подстраховке. Хотя признаюсь – терпеть не могу разбираться в чужих семейных драмах, меж соседских склоках, скандалах и человеческой глупости.

Как например сейчас: ситуация банальная до безобразия, он и она, прожили вместе с десяток лет, детей нет, развелись, (кто в том виноват – сам черт не разберет). Казалось бы, чего проще – один собрал манатки и свалил…Но вот тут и начинаются проблемы. Сваливать то некуда, однокомнатная квартира, которую получили в браке как-то не делится. А просто уйти, ни ему, ни ей некуда – оба приезжие, по вербовке, из какого-то «Синежопинска». Мужик временно осел у друзей в общаге. И вот сегодня решил расставить точки над “I”. А поскольку принял на пару стаканов сверх того, что полагается для храбрости и убедительности – душевного разговора у них не получилось. И теперь на ближайших два дня, то есть до понедельника, ночлегом его обеспечит родная милиция…

Но сегодня мне все-таки кое-что понравилось в работе участкового. Вернее, ни что, а кто – заявительница. Она выше всяких слов… И пока Санька «скрипит пером», оформляя положенные бумаги, пока ее бывший муженек наматывает сопли на кулак и пытается сформулировать словесно свое человеческое горе. Мы с почти бесстыдным откровением рассматриваем друг друга. Все в ней и томные голубые глаза, и приоткрытые чуть влажные губы, и нежная, как персик, шея, и умопомрачительно подрагивающие под тонким материалом халатика женские прелести, и тоненький пальчик медленно скользящий от ушка на шею и ниже по отвороту ткани, все кричит о том, что сегодня я в нее «втрескался», как мальчишка–школьник…

Все оформлено. На выходе из квартиры пропускаю вперед участкового, ведущего под руку вконец скисшего мужика, а сам обращаюсь к своей новой зазнобе:

– Что мы сейчас будем пить? – в ответ легкое движение бровью и едва заметное плечом – понял, шампанское, собирай на стол, буду через 15 минут.

Учитывая, что половину зарплаты отдаю жене в качестве алиментов (мы с ней официально не разводились, хотя и не живем вместе), а второй половиной категорически не умею грамотно распорядиться – ежемесячного финансового кризиса все равно не избежать. Да и черт с ним – не жили богато, и не хрен начинать…Помогаю Сашке загрузить убитого горем и водкой мужика в “козюлятник” УАЗика, проверяю есть ли в заявлении домашний телефон, а заодно узнаю имя, моей новой пассии, объясняю где и как, если что меня искать, заскакиваю в ближайший гастроном и пулей мчусь к “Воробушку” (познакомившись с женщиной я даю ей ласковое прозвище и сразу забываю, как ее зовут, – сводит к нулю риск назвать кого-нибудь чужим именем).

…За приятной беседой прошло полчаса, оба созрели для более близкого знакомства. И в самый подходящий для первого поцелуя момент иезуитски мерзко зазвонил телефон…

– Возможно это меня. Прости, я на дежурстве…

Сняв трубку и обменявшись с кем-то парой дежурных фраз “Воробушек” молча протянула ее мне.

– Слушаю.

– Судя по тому, как она шипела, я прервал вас на самом интересном?

– Я потом расскажу все, что о тебе думаю, при личной встрече. Чего стряслось?

– В пятом ГСК кража машины из гаража. Группа выезжает через 15 минут.

– Твою ж мать…Через 20-25 минут подберут меня на Ленина, возле ЗАГСа – ложу трубку. Вот так всегда – как нищему жениться, так ночь коротка…

Опершись плечом на дверной косяк в божественной позе стоит “Воробушек”. Вопросительный взгляд бездонно-голубых глаз…Надо срочно чего-нето сделать, сломать хотя бы один барьер… Притягиваю ее к себе…

…Из барьеров между нами оказалась только одежда, да и то преимущественно моя…

Если бы записать все мои мысли в данный момент в адрес мужиков, которые на ночь глядя шляются по гаражам, напечатать получится только знаки препинания и предлоги. Сейчас я всецело не стороне жен, скандалящих с ними по этому поводу…

Однако на дежурстве как на «а ля гере…» Мужик полторы недели был в командировке. Сегодня вечером приехал. С друзьями решили заскочить в гараж, отметить возвращение. Скорее навестить недавно приобретенную «зазнобу с колесами…» Открыл хранилище и охренел, от избытка эмоций. Кто-то спилил замок на соседнем, пустующем гараже, затем проломил стену к нему, и новенькая ВАЗ-2107, цвет сафари, экспортный вариант ушла как дети в школу…Работали по-хозяйски, забрали комплект новой резины, запасной карбюратор, новенький в упаковке трамблер и еще кучу запчастей плюс две канистры бензина. Судя по тому, что след был припорошен, теперь уже превратившимся в лед, снегом произошло это еще на прошлой неделе. Уже, наверное, восьмая или девятая в серии таких же краж. Надо отдать должное талантливые парни. К делу подходят с умом и фантазией. Ворота закрыли изнутри, а на соседний гараж повесили другой замок… И, самое тоскливое, что никаких зацепок, информации или хотя бы сплетен, ни по одному из эпизодов… Сто процентов работают не местные, а какие нето «гастролеры…» Все это означает, что в ближайшее время с меня, раба божьего, как с опера отвечающего за преступления, связанные с автотранспортом начнут снимать стружку, и будут делать это со всей пролетарской ненавистью и комсомольским задором…

…Кондратьич, водитель УАЗика, такой же старый, но еще такой же крепкий. Усмехнулся в седые пышные усы, услышав просьбу высадить меня там же где подобрал.

Как же она была мила, нежна и страстна!..

И если дежурный майор Карпузиков выбирал самый неподходящий момент для звонка – он угадал, гад такой, причем ядовитый… Трубку снял я сам:

– Да.

– Серый, Гагарина 41 квартира 49, труп, скорее всего криминальный, группа будет через полчаса, пока заедут за прокурорскими и экспертом – тон не оставлял места для шуток…

– Понял, я здесь недалеко приду пешком.

Пришлось за двадцать минут завершить то, что хотелось бы растянуть на всю ночь. Обещать продолжение при таком раскладе – значит обмануть. Договорились на завтра, днем, после смены…

На улице похолодало. Капель прекратилась. Лужи подернулись тонюсеньким ледком. Без сомнения, к утру подморозит. Холодок заставил ускориться. И на указанный адрес я дошел минут за 5-7.

У подъезда ждали двое: пожилой, весь седой, но подтянутый и строгий мужчина, по виду либо замполит в отставке, либо директор школы на пенсии, и миниатюрная, с головы до колен закутанная в пуховый платок женщина. Дама сразу же окатила меня селевым потоком информации, ее скороговорка сильно превышала скорострельность автомата Калашникова, некоторые отдельные слова и даже целые фразы мой слух просто не успевал уловить…

Однако если в конспективной форме изложить 10 минут словесного урагана, то получилось следующее: в 49-й квартире постоянно проживала хорошая, тихая и уважаемая женщина, всю жизнь проработавшая учительницей в соседней школе. Около года назад она умерла. А полгода назад в квартиру заселился ее племянник, Андрей, переехавший откуда-то с юга, кажется из Астрахани. Тихий, вежливый молодой человек. Однако где работал и чем занимался никто не знает. Женщина выдвинула предположение, что он художник, так как из квартиры иногда пахло какими-то красками. Часто и по долгу не появлялся дома. Час назад, возвращаясь от соседки Александра Владимировна (так зовут мою собеседницу) обратила внимание, что дверь в 49-ю квартиру приоткрыта. Она толкнула ее и с порога увидела, что в кухне в луже крови лежит Андрей. Милая женщина мгновенно подняла на уши весь подъезд. Хорошо, что ее муж, человек, рассудительный и опытный (кстати, действительно бывший замполит авиаполка), и, скорее всего вообще без нервов (даже стальные канаты не выдержали бы такой нагрузки) взял ситуацию под контроль, разослал всех по домам и обеспечил сохранность места происшествия.