Проклятые

Владимир Филиппов

Проклятые

Весенняя уральская распутица почти стерла отличие между просёлочной дорогой и целиной. Вроде бы весна, а серость. Вроде бы тепло, но как-то зябко. Воздух свежий, но недобрый. До окончания войны оставался еще целый год. И пусть она не пришла в эти края, волнение это не убавляло.

Этим утром, по дороге от полустанка в сторону хутора двигалась повозка, скрепя колесами. Немолодая кобыла с трудом тащила телегу. Мужичок с бородой, держащий вожжи, дымил папиросой и не пытался её подгонять. То и дело он поправлял свою шапку-ушанку, на которой пристегнула железнодорожная кокарда. Он, чуть нервничая, напивал какие-то мотивы. Его лицо напоминало черствый ржаной хлеб, контрастируя с белоснежной бородой, а сам он был весь щупленький, тощий, укутанный в телогрейку. На правом борту телеги, прижав к себе чемодан, сидел мужчина, лет примерно сорока, в черном пальто и запачканных полуботинках, задумчиво разглядывая непаханые земли и удаляющиеся леса.

– Вы, ваше благородие, товарищ доктор, сами-то откуда будете? – обратился к пассажиру старец.

– Что, простите?

– Я говорю…

– А! Да ну что вы!? Какое я вам благородие, милый человек, я простой врач.

– Ну, видимо, не простой, раз на фронт не сослали, а оставили людёв лечить.

– Ну, – чуть усмехнулся попутчик,– Я был на фронте, как и положено, точнее работал при военном госпитале, дивизионном. Ну а не так давно, так сказать…

–А вы это, милый, добрый государь! – не дал договорить громогласный старик,– Вы лечили хоть разок этих самых?

– Кого?– сосредоточился доктор.

– Ну, этих вот, у кого разум то, того, туда, поехал! Или как их, душой-то как же?

– Вы имеете в виду душевно больных?

– Да! Во-о! Точнее и не сказать, государь вы мой!

– Как вас зовут? – заинтересовано обратился к старику врач.

– Я то? Дед Захар я! – ответил старик.

– А полное имя? Я же к вам в силу вашего возраста и моего воспитания должен по имени и отчеству обращаться. А то меня не устраивает, что вы меня обзываете государем.

– Эх, милый! Да-к вот, в силу своего воспитания и называй меня дед Захар! – рассмеялся старик,– А я, в силу своего возраста и воспитания, буду тебя звать „ваше благородие“!

– Почему вы спросили про душевно больных?

–Да хотел познать, это самое! – прокашлялся старик, затягиваясь папиросой,– В чем разница?

– Разница между кем или чем? Вы про что?

– Ну, милок, растудыть тебя повсюду, мы об чём собирались говаривать?

– Вы про разницу между больными и душевно больными!?

– Во-о!! А ты… – воскликнул старик и отмахнулся.

– Хм! – усмехнулся врач, оглядываясь по сторонам,– Ну это терминология, прежде всего, а уж потом разница в диагнозах и способности лечить.

– Ну-у!? – протянул старик, ожидая продолжения.

– Существуют внутренние болезни, инфекции, травмы, кожные инфекции. Там все просто и понятно.

– Та-ак!?…

– Ну а с душевно больными сложнее, эта наука развивается и многое еще не известное. Такого пациента трудно просто так выявить. Так что это другой разговор, милый человек!

– Дед Захар, говорю, называй!

– Ладно-ладно! Дед Захар! Хэх! – усмехнулся доктор,– А что за вопросы такие?

– Да воть, слыхал я слово такое, диковинное. Ну-дак, любопытно же. Да и наша Аленка, не тронулась ли рассудком?!

– Аленка это кто??– переспросил врач.

–Это к кому я тебя везу, милок! Девка она молодая, но то тошнит, то горит, то бредить стала, то, говорят, видит что-то.

– Ну, так жар и бред это не симптомы душевно больных.

– А! Просто, значить, больная!

– Посмотрим сейчас, от чего её тошнит, ломает и бредит! Успеть бы до вечера на полустанок вернуться.

– Э-эх, милый человек, погляди, вона чё, делается-то на небе. Ух, погодка тут будет.

– Не понял! погодите, вы про что?-

– Март! Он такой! В первый раз на Урале, чё ли?

– Второй месяц.

– Доброго пожалования вам!! – рассмеялся старик.

Через пару километров телега пошла под гору, огибая густой лес по склонам. В низине, недалеко от лесной речки стоял хутор, довольно большой, дворов на сорок, а чуть дальше за ним доктор разглядел бараки с вышками. На краю хутора стояла самодельная часовня, из бревен, малость перекошенная. Телега остановилась у дома с поредевшим забором, местами поломанным.

– Николаевна там живет, – поясняюще начал говорить старик,– Одна! У неё и остановитесь. А уж завтра я бы заехал за тобой, милок.

–Послушайте, Дед Захар! Я сюда не в качестве туриста.

Старик извиняющимся взглядом поглядел на доктора:

– М-да… Прости меня, мил человек.

– Давайте сразу к больной. Не люблю терять время.

Проехав несколько домов, телега вновь остановилась, уже возле нужного дома. Забор ухоженный, из плоского камня, похожего на блинчики и напоминал крепость, что строили казаки на Урале. Стены дома штукатурены, белые, ставни резные, крыша в порядке, с трубы тянется дым. Рядом с домом небольшой сарай, тоже оштукатурен и выкрашен в белый цвет. Через резную калитку, на встречу, вышла крепкая, волевая женщина, энергичная, высокая. На женщине была фуфайка, поверх красивого, пошитого вручную, платья. А на стройных ножках были обуты валенки. На голове ее был пуховый платок, из-под которого висела яркая рыжая коса. На вид ей было не больше сорока, ну может чуточку больше. Лицо её было красивое, правильной формы, но взгляд суровый, может просто сердитый.

–Здравствуйте! Вы должно быть доктор? Наталья Андреевна меня зовут! И вам дед Захар, здравствуйте! – сходу поздоровалась со всеми женщина.

– Доброго дня, – кивнул врач, – Егор Иванович Усольцев. Давайте сразу к делу?

– Конечно, пройдемте. Вам помощь может нужна!?

– Ну что вы, я еще пока мужчина! Вот бы женщина мне помогала. – улыбнулся доктор.

– Ну, вы ж с дороги. Мало ли. – ни как не отреагировав на улыбку Усольцева ответила Наталья Андреевна.

– Нет- нет. Прошу, ведите меня к моему пациенту.

В доме, по центру, стояла большая русская печка. Ее очаг по правую руку, как войдешь, по обе стороны за ней две комнаты, со шторами на проемах. Обойдя печь, завернув в комнату, они вошли в спальню. На кровати лежала юная девушка, ей не было и двадцати, очень похожая на маму, как две капли воды. Лежала девушка на спине, что-то нашептывая в бреду, закрыв глаза. Рядом с кроватью стоял табурет, на котором расположились настойки, полотенца, чай с вареньем. Врач взглянул на девушку.

– Так она что, в положении?!– округли глаза от неожиданности, доктор оглянулся на Наталью Андреевну.

– Фельдшер разве не указала в записке!? – полушепотом, насторожено спросила женщина.

– Ну и ну! Нет, Наталья Андреевна, нет, в записке было указаны симптомы обычной простуды, с примечанием о необычном заболевании, каком, еще не пойму!

– Да уж. Видимо запамятовала от волнения.

– Ну, будем. Что ж, давайте обследовать для начала, что нас тут беспокоит?

Доктор подошел к пациентке, визуально осмотрел, коснувшись тыльной стороной ладони её лба.

– Так-с, небольшой жар. Но у вас и печка топится вот, под боком.

– Иначе холодно, товарищ доктор, – ответила женщина.

– Вы хоть не давайте ей укутываться, если температурит, а то она как в термосе, а ей остывать нужно.

Егор Иванович расположил свои вещи на комоде, где стояли фотокарточки и старинная икона. Женщина, наблюдая за врачом, заметно нервничала. Девушка продолжала шептать пересохшими губами.

– Так-с, померим температуру – сказал доктор, подойдя к больной. Он приподнял её руку, заложив в подмышечную ямку градусник.

– Давно спит? – спросил он.

– Больше часа. Бывает по-разному.

– А жалобы?

– К-хм! Ну, жар. Говорит, что тело ломает, болит всё. Разговаривает во сне.

– Это всё бывает, при повышенной температуре. Срок большой у вас?

– Семь месяцев.

Врач замолчал, печально задумавшись. Он посмотрел на девушку и на её маму.

– Я вёз с собой всё то, что ей нельзя. В связи с этим я настоятельно рекомендую, даже настаиваю увезти её в город.

–Да что же вы такое говорите?! – возмутилась мама.

– Я говорю то, что есть. По той причине, что ей в принципе нельзя ни какие лекарства. То, что вы ей даете, это лучшее, из того что можно – питьё, питьё, питьё. Но раз фельдшер просила помощи, то улучшения нет. Её нужно доставить в поликлинику, в город.

Разъясняя Наталье Андреевне всю важность госпитализации, Егор Иванович осторожно забрал градусник.

– Тридцать пять!!?? Это как? – ничего не понимая, прошептал доктор.

–Ну а если везти в город, что для этого нужно? – спросила мама.

– Нужно вашего деда Захара звать, пусть запрягает экипаж.

– Темнеет, он не повезет.

– Там еще полдень только будет, чего он не повезет?! – возмутился Усольцев.

– Снег пошел, погода попортилась. Возле леса могут быть волки.

Доктор взглянул в окно, подняв брови от удивления. Снег. За окном действительно шел снег, мелкий, ветер разбрасывал его во все стороны и уже завалил тропинки.

– Да что же это такое? – прошептал доктор.

– Погода. С ней не поспоришь, не договоришься. Стемнеет быстро.

– Так, ладно, – отвлекся от погоды Усольцев, подойдя к своему чемодану, вынимая «стетоскоп Раппопорта», – послушаем сердце, легкие и как там малыш.

Женщина жалостливо смотрела на свою дочь, все еще изредка шептавшую во сне, не забывая поглядывать за врачом.

– И давно она бредит во сне? – спросил врач обернувшись.

Женщина согласно кивнула и добавила:

– И который день все чаще и чаще.

–М-да. Ладно, пока послушаем. – прислоняя к телу девушки аппарат. Послушав грудь, затем живот, доктор доложил:

–Сердцебиение в норме и малыш в норме, я уверен.

Прислонив аппарат к локтевому сгибу, на артерию, доктор, засекая по секундной стрелке на часах, проверил пульс, а затем все записал себе в журнал.

Отворилась входная дверь. В дом вошла старуха. Седая, крупная, с грозным видом.

– Наташка!!! Сукина ты дочь, я тебе вот! Кобыла! – замахнулась бабка кулаком,– Ты чего творишь, етить тебя в бане!!

– Не ори, охрипнешь, карга!! Я дочь спасти хочу!

– Спасти!? Чем!? Ты с разумом своим дружишь вообще!? – ругалась старуха и переключилась на врача, – А ты чего!!? Че вылупился?!

– А вы мне будьте добры не „тычте“ и при больной девушке не кричите здесь, она еще и в положении.

– Ишь ты! Ты как лечить её собрался, голодранец!? А!?

– Как нужно, так я и вылечу её! Однозначно, я забираю её в город!

– У-ух, какой орёл! Один уже увёз, вон результат!

– Мама!!! – закричала свирепым голосом Наталья Андреевна,– К себе домой уже иди!

– А ты не ори!! Мордовка рыжая!

– Иди- иди!! Шагай отсюжа!!! Орешь, ходишь!

– Курица ты потисканная!! Врача она вызвала, – сетовала старуха,– Пьёт пусть, че дають! Пьет, а ты отливай её, кобыла!!

– Заткнись ты уже! – крикнула на неё Наталья Андреевна.

– Может не моё дело это, но мне не ясна ваша ярость, обеих, и попрошу при моей пациентке соблюдать тишину! Прекратите здесь, как бабы базарные, орать!

– Иди-и ты! Дурень! Кудахчешь тут ещё! – проворчала старуха и ушла.

Несколько секунд в доме стояла немая пауза, стало слышно, как снег стучит по окнам. У хозяйки дома налились слёзы в глазах.

– Вы не переживайте, Наталья Андреевна, вылечим мы вашу дочь. Медицина сейчас и не такое способна вылечить и подправить.

– Заберите её…– еле слышно, сквозь слезы прошептала мама.

–Что простите? – не расслышав уточнил врач.

– Заберите её, прошу вас. Как только утихомирится погода, прошу, заберите.

– Да что тут происходит?

– Заберите, пожалуйста, заберите. Защитите и помогите ей, – с каждой буквой все громче и громче говорила Наталья Андреевна.

Доктор посмотрел на нее, ни чего не сказав. Вдобавок, он не понимал, что у них в семье происходит. Сделав ещё несколько записей в свой журнал, доктор вспомнил важный вопрос:

– Наталья Андреевна, скажите полное имя, фамилию и отчество дочери.

– Куликова её фамилия, Куликова Алена Анатольевна.

– Благодарю, записал. Это для амбулаторного листа. Тогда, будьте любезны, скажите, как найти этого деда Захара, я отправлюсь с ним договариваться.

– Я сама договорюсь. Вы же гость, да и не знаете окрестность. Побудьте с Аленкой, прошу вас.

– Хорошо, – кивнул доктор, убирая свои принадлежности в чемодан.

Женщина накинула тулуп и собралась выходить, как у дверей её окликнул доктор.

– Наталья Андреевна! Простите за бестактность, а кто это была? – доктор кивнул в сторону выхода.

– Свекровь, – тихо ответила хозяйка,– Придет, не впускайте.

Хозяйка дома ушла. Доктор Усольцев остался один. Тишину в доме нарушал треск дров в печке, снег за окном, застилающий хутор и мягкий шепот, еле слышный. Его не покидали мысли о причине заболевания его пациентки. Разбудить и опросить он не решался. Тяжело вздохнув, он поправил жилетку, расположившись у окна, наблюдая, как под покровом хмурого дня, непогода набирает силу. Так он простоял пару минут, пока его не побеспокоил взгляд, наблюдающий за ним . Обернувшись, доктор вздрогнул от неожиданности. Перед ним стояла Алена. Девушка молчаливо и пристально смотрела на него.