Сквозь боль и тишину

– Спокойно. Я сам пойду, – сказал он, и, не слушая возражений Ангелины, бросился следом.

– Дима! Дима, куда ты?! – кричала она, но он даже не обернулся.

Я смотрел на Марину. Она стояла, сжав кулаки, дрожащими пальцами пытаясь дозвониться до подруги. В её глазах читалась не злость – страх. Настоящий, животный страх.

Телефон в моём кармане вибрировал. Сообщение от Димы:

( Серёга, отвези Марину домой. С Ксюшей всё в порядке – я её довезу. Не волнуйся.)

Я открыл экран и показал ей.

– С ней всё хорошо. Она с Димой, – сказал я.

– Нет! – резко сказала она. – Позвони ему. Скажи, что сегодня она не может идти домой. Ни в коем случае!

– Почему? – спросил я, чувствуя, как в груди нарастает тревога.

– Я… не могу сказать, – прошептала она, отводя взгляд. – Просто поверь.

Я написал Диме. Ответа не было. Музыка продолжала грохотать, но вокруг нас будто установили звуконепроницаемый пузырь.

– Пойдём, – сказал я, поднимаясь. – Прогуляемся. Здесь уже не до отдыха.

Она посмотрела на меня – впервые за вечер не с вызовом, а с усталостью… и доверием.

– Хорошо, – сказала она тихо.

Мы вышли на улицу. Ночной воздух был прохладным, как облегчение. Город дышал, тихий, но не спящий. Я предложил пройтись вдоль набережной. Она кивнула.

И мы пошли. Под светом фонарей, в тишине, где каждый шаг звучал как признание.

Дима

Мы с Серёгой посидели в клубе, выпили по паре текилы – не больше, чем надо, чтобы расслабиться, но не потерять контроль. К полуночи разошлись: он – к себе, я – к машине.

Позвонил Ангелине. Она спустилась через пять минут, в обтягивающем платье, с макияжем, стойким, как бетон. Мы поехали ко мне.

Дома я снова включил тихо музыку, сорвал с неё одежду и взял – резко, почти с агрессией. Она стонала, хваталась за простыни, но мне было не до нежностей. Я был напряжён, как тетива, и этот вечер стал для меня чем-то вроде разрядки.

И тут – шаги.

За дверью.

Тихие, но чёткие. Кто-то прошёл по коридору, почти бесшумно, но я услышал. Потом – снова тишина.

Чёрт.

Я на мгновение замер. Кто это? Сестра? Вряд ли. У неё сон, как у младенца – ни один звук не пробьёт. Родители на вахте ещё две недели. Значит…

Ксюша.

Она.

Я резко отвлёкся, но возбуждение не спало – наоборот, стало острее. Мысль о том, что кто-то мог слышать, видеть – будто подлила масла в огонь.

Через минуту я уже не помнил, был ли это реальный звук или просто галлюцинация. Прошёл час. Никто не возвращался. Может, мне показалось?

Нет.

Я слышал. Чётко.

– Пойду пивка принесу, – бросил я Ангелине, накинув полотенце на бёдра, и вышел в коридор.

Кухня была пуста. Дверь приоткрыта.

И тут я её увидел.

Ксюшу.

Она стояла у раковины, прислонившись к стене, будто прижавшись к ней всем телом, как к опоре. Глаза закрыты. Дышит тихо.

На ней – короткие шорты, обнажающие стройные ноги, и топ, который едва прикрывает маленькую, но упругую грудь. Волосы собраны в небрежный пучок, несколько прядей выбились, лежат на шее.

Она выглядела… не как "подружка сестры".

Она выглядела как девушка.

Как настоящая.

Я подошёл тихо. Почти бесшумно.

– Что, любишь подглядывать? – сказал я, и её глаза распахнулись.

В них – ужас. Смущение. Стыд.

Она резко отвела взгляд, заметив, что на мне – только полотенце.

Даже в полумраке я видел, как её щёки вспыхнули румянцем.

– Я тебя спрашиваю, – повторил я, понижая голос, – нравится смотреть, когда кто-то трахается?

Она молчала. Стояла, как замороженная. Глаза – в пол. Дыхание – прерывистое.

И тут… я вдруг почувствовал.

Не злобу. Не насмешку.

А что-то другое.

Что-то тёмное, опасное, но дико притягательное.

Я приблизился. Почти вплотную.

Её губы – сочные, припухшие, словно она их кусала.

Я замер в миллиметре.

Меня бросило в жар.

Хочу поцеловать. Сейчас. Немедленно.

– Хочешь присоединиться? – спросил я, почти шепча.

Сам не знал, шучу или нет.

Алкоголь, возбуждение, адреналин – всё смешалось.

Мысль о том, чтобы взять её прямо здесь, на кухонном столе, пронзила меня, как удар тока.

Член напрягся, будто требуя действия.

Блядь… Я никогда не смотрел на неё так.

Но сейчас – смотрел.

– Нет, – прошептала она. Так тихо, что я едва расслышал.

Я улыбнулся.

Не злорадно.

А как-то… странно.

Задело.

– Ладно, – подумал я, отступая. – Пиво, помнишь?

Открыл холодильник, налил пиво, залпом выпил.

Оглянулся – её уже не было.

Только дверь, чуть приоткрытая.

Ксюша

Я так не хотела идти в этот клуб. Каждый шаг давался с трудом, будто земля тянула меня обратно – к тишине, к одиночеству, к привычному ощущению, что меня здесь не ждут. Но Марина уговорила. Она всегда верит, что со мной что-то может измениться. А я – нет.

Подойдя к их столику, я боялась поднять глаза. Особенно на Диму. После вчерашнего… я чувствовала себя не в своей тарелке, о которой все забыли. Я стояла, сжав руки в кулаки, и мечтала только об одном – поскорее покинуть это место.

А потом появилась Ангелина.

Она скользнула к Диме с грацией кошки, у которой всё под контролем. И первый же взгляд, брошенный на меня, был холодным, как зимний ветер. В нём не было злобы – хуже. В нём было презрение. Будто я – не человек, а тень, случайно попавшая в свет.

– Серёжа, а где твоя Леночка? Устала от такой скучной компании? – спросила она, будто бы невзначай.

– У неё болит голова. Ушла, – ответил он.

Ангелина улыбнулась, и её глаза скользнули по мне, как по мусору.

– Как жаль, – вздохнула Ангелина, поворачиваясь к Марине. – А ты, Мариночка, всё с той же убогой подружкой-инвалидкой общаешься? Неужели никто получше не нашёлся?

Слово «убогой» прозвучало, как удар. Я почувствовала, как внутри всё сжалось. Взглянула на Диму. Он смотрел в сторону. Спокойно. Холодно. Как будто моё существование его больше не касалось.

И в этот момент я поняла: не слёзы обиды катятся по щекам, а боль от его равнодушия.

Я выбежала из клуба.

Села на лавочку у входа, обхватила колени руками. Небо было чёрным, но в нём мелькали звёзды – одинокие, как и я. Зачем я вообще пришла? Что я им сделала?

Я шла вдоль дороги, по обочине, чтобы успокоиться и немного прогуляться.

– Садись. Отвезу домой, – раздался голос.

Я обернулась. Дима, опираясь на стекло, сидел в своей машине. В свете фонаря его взгляд выглядел резким, но в глазах – не было насмешки. Только что-то тёплое, неуверенное.

Я пошла прочь. Он догнал, схватил за руку.

– Ксюш, садись. Отвезу домой. Обещаю – не буду приставать. Как вчера.

– Оставь меня, – сказала я, но слёзы уже текли.

– Если я тебя брошу, Марина меня убьёт, – усмехнулся он.

Я замерла. Марина… Значит, она его послала.

– Хорошо, – прошептала.

Мы сели в машину. Он написал Серёге, завёл двигатель.

– Куда?

– Монастырская, 13.

Я смотрела в окно. Город проплывал мимо – тусклый, пустой. А внутри – шум.

– Ты извини… – начал он.

– За вчера? Или за сегодня? – перебила я.

– За всё, – сказал он тихо.

Я посмотрела на него. Впервые за долгое время он выглядел… настоящим. Не как парень с высокомерной улыбкой, а как кто-то, кто тоже устал.

– Слушай, Ксюш… Ты точно хочешь домой? – спросил он вдруг.

Я замерла.

– Просто… Может, покатаемся? По нашему маленькому городу. Без цели. Просто… пока не захочется остановиться.

Что меня ждёт дома? Крики, запах алкоголя, мать, которая смотрит на меня, будто я – её ошибка.

– Я согласна, – сказала я.

И мы поехали.

Мы говорили обо всём и ни о чём. О детстве, о музыке, о том, как он ненавидит летние экзамены. Он смеялся – искренне, без маски. Я смеялась в ответ. Впервые за долгое время я чувствовала себя… живой.

К одиннадцати он подвёз меня домой. Я вышла. В окнах горел свет. Через открытое окно доносились голоса, смех, звон бокалов.

Я села на качели.

– Почему не зашла? – снова услышала я его голос.

Дима стоял рядом, в руках – свитер, в глазах – вопрос.

– Не хочу, – просто сказала я.

Он кивнул, будто понял без слов.

– Пошли. Переночуешь у нас.

– А Марина?

– Она спит. А ты будешь в моей комнате. Я – в зале.

Он дал мне свою футболку – с запахом стирального порошка и чуть-чуть – его. Полотенце. Ушёл, оставив меня одну.

Под душем я плакала. Не от боли. От странного чувства – будто впервые за долгое время кто-то заметил меня.

Лёгла в его кровать. Запах его одеяла, подушки… как будто он рядом.

Заснула не сразу.

Утром проснулась от шороха. Открыла глаза – и замерла.

Дима стоял у шкафа, голый по пояс. Свет утреннего солнца ложился на его спину, вырисовывая линии мышц, как будто рисовал. Я не могла отвести взгляд. Широкие плечи, сильные руки, спина, переходящая в узкие бёдра… Внизу живота вспыхнуло тепло – тихое, но настойчивое.

Я зажмурилась, начала считать: один, два, три…

Он оделся, подошёл. Присел на корточки у кровати.

– С добрым утром, соня, – улыбнулся.

Я резко села:

– Ой, сколько времени? Мне нужно домой за вещами!

Футболка сползла. Я почувствовала прохладу на коже – и тут же поняла, что он видит меня.

Смущённо натянула ткань, подняла глаза.

Он смотрел. Не на грудь. На меня. Взгляд – тёмный, напряжённый. Где-то между гневом и… чем-то другим. Чем-то, что я не могла назвать.

– Одевайся, – сказал он хрипло. – Вызову такси.

И вышел.

Я стояла посреди комнаты, сердце билось так, будто пыталось вырваться.

Что это было?

Я не знала. Но одно было ясно – между нами что-то изменилось.

Глава 3. Новые правила

Марина

Погуляв с Сергеем по набережной, мы мило болтали. Время пролетело незаметно – уже в час ночи, ближе к двум, он довёз меня до дома. Чёрт, ведь завтра первое сентября.

Зайдя в квартиру, я услышала, как в зале работает телевизор. Заглянула туда – и остолбенела. Было странно видеть Диму спящим на диване – обычно он всегда уходит в свою комнату. На цыпочках прошла к лестнице и поспешила к себе. Ксюши так и не было. Может, она осталась у Галины Николаевны?

Сегодня – первое сентября. Надев школьную форму – чёрное платье с белым фартуком – я направилась на кухню позавтракать.

Дима сидел там и, как обычно, был мрачен. Интересно, куда он отвёз Ксюшу вчера – домой или к Галине? Я набрала её номер – она ответила сразу.

– Ксюш, ты куда пропала? – спросила я.

– Да никуда, я дома. Сейчас переоденусь и пойду в школу. Встретимся там, – ответила она и закончила разговор.

Дома? Какого чёрта он повёз её домой? А если бы с ней что-то случилось?

– Ты с ума сошёл? Зачем ты её вчера домой отвёз? – бросила я брату.

Он молча встал и ушёл в свою комнату. Что с ним такое?

В школу я доехала на такси и сразу побежала искать Ксюшу – в класс. Забежав туда, я увидела Сергея. Сердце екнуло, заколотилось. Он посмотрел на меня, будто на постороннего.

– Так, ребята, присаживайтесь на свои места. Будем знакомиться, – сказал он.

Я поспешила сесть рядом с Ксюшей и сразу спросила:

– Всё в порядке?

– Да, всё хорошо, – ответила она.

– Здравствуйте, ребята, – обратился Сергей ко всему классу. – Я ваш новый классный руководитель – Демин Сергей Романович.

Он даже не взглянул на меня.

– Глянь, уже слюни пускает, – хмыкнула Ксюша, показывая на Аню, которая, облизывая чупа-чупс, не сводила глаз с учителя.

– Давайте пробежимся по списку – кто отсутствует, – продолжил он.

– Шлюшка озабоченная, – пробормотала я, глядя на Аню.

– Атюшев Макар.

– Здесь, – раздался голос с задней парты.

– Алиева Ксюша.

– Здесь, – ответила Ксюша. И тогда его взгляд задержался не на ней, а на мне. Всего на мгновение. Потом снова уткнулся в список.

– Горина Анна.

– Я тут, – ответила Аня. На ней его взгляд задержался дольше, чем на остальных. И наконец – моя фамилия.

– Зацепина здесь.

– Да, я здесь.

– Я вижу, что вы здесь, – сказал он с лёгкой усмешкой.

Что это было? Первое замечание? Мне стало не по себе. Куда делся тот Сергей, с которым мы вчера гуляли? Остаток дня я провела в смятении.

Сергей

– Где ты был? – спросила Аня. – Ты же обещал приехать?

– Не смог, – соврал я. – После клуба поехал домой.

Чёрт, что со мной происходит? Почему я ей вру? Это глупо. Может, сказать правду? Но зачем? У нас свободные отношения. Я не должен перед ней оправдываться. Тем более ей совершенно не обязательно знать про Марину. Вчерашняя прогулка – просто дружеская встреча. Ничего особенного.

Приехав в школу уже не как ученик, а как учитель, я направился в свой кабинет истории. Школа за пять лет почти не изменилась. Учителя – те же, кроме Галины Николаевны. Почти все собрались, только несколько учеников опаздывали.

В класс вошла Марина. Я бегло взглянул на неё. Чёрт, как странно видеть её в школьной форме. Ей семнадцать, но теперь она – официально моя ученица.

– Так, ребята, присаживайтесь на свои места. Будем знакомиться, – сказал я, окидывая класс взглядом.

Все молча расселись по местам и уставились на меня.

– Здравствуйте, ребята. Я ваш новый классный руководитель – Демин Сергей Романович.

– Давайте проверим, кто отсутствует, – продолжил я.

– Атюшев Макар.

– Здесь, – раздался голос с задней парты.

– Алиева Ксюша.

– Здесь, – ответила Ксюша. И тут мой взгляд задержался не на ней, а на Марине. Всего на пару секунд. Потом я вернулся к списку.

– Горина Анна.

– Я тут, – ответила девушка. Я пристально посмотрел на неё. В ней было что-то знакомое, какое-то дежавю. Будто вижу Ангелину. Но нет – похоже, это её младшая сестра.

И наконец – имя, которое я уже знал.

– Зацепина здесь, – сказал я, не спрашивая.

– Да, я здесь, – ответила она.

– Я вижу, что вы здесь, – произнёс я с лёгкой иронией.

Дальше – всё по плану: линейка, планёрка. И так начался мой первый день в школе в роли учителя.

Дима

Почему я вернулся за ней – не знаю. Было какое-то предчувствие, будто если уеду, потом не прощу себе. Телефон я не включал до утра. Впервые в жизни бросил Ангелину просто так. Считал её идеальной – красивой, умной, нужной. Но после её слов вечером, после этой ледяной насмешки, я понял: я не люблю тех, кто ранит, даже если любит.

Подойдя к Ксюше, я убедился – она точно не пошла домой. Сидела на качелях, обхватив колени, голову опустила. Когда подняла глаза – молчала. Из окна соседнего дома доносилась брань, хлопки дверей. Я не хотел знать, что там происходит. Здесь уже не о чем было говорить.

– Почему не зашла? – спросил я.

– Не хочу, – просто сказала она.

– Пошли. Переночуешь у нас.

– А Марина?

– Она спит. А ты будешь в моей комнате. Я – в зале.

Я взял её за руку. Худая, холодная. Она не сопротивлялась. Усадил в машину, отдал свой свитер. Она смотрела в окно, не моргая. Я тоже молчал. Только чувствовал её присутствие – как ток под кожей.

Оставив её в своей комнате, я прошёл в зал. Лёг на диван, но не спал. Слушал тишину. Представлял, как она лежит в моей постели, в моей футболке, с моим запахом на коже. И понял – я уже не могу думать о ней как о подруге сестры. Она – Ксюша. И она уже внутри меня.

Утро.

Приняв душ, я тихо вошёл в комнату, чтобы переодеться. Ксюша ещё спала. Открыл шкаф, скинул полотенце. В зеркале – отражение кровати. И её глаза. Она смотрела на меня. Не моргая. Не отводя взгляда.

Я замер. Потом медленно стал одеваться. Не спеша. Чтобы она видела каждое движение. Каждый изгиб мышц. Каждое напряжение тела. Я знал, что она смотрит. Знал, что её дыхание стало чаще. Футболка задралась, обнажив бедро, часть груди. Сосок – розовый, твёрдый от холода или от возбуждения – чуть виднелся сквозь тонкую ткань.

Я почувствовал, как кровь прилила к низу живота. Хотелось подойти. Прижать её к стене. Сорвать с неё эту футболку. Впиться в губы. Ощутить, как она дрожит под моими ладонями. Хотелось не просто поцеловать – а завладеть. Сделать своей. Стереть с её лица этот страх и заменить его стоном, дрожью, безумием.