Лимес. Вторая Северная

Вот уже неделю Феликс жил в одном из типовых домов, подёленных на две части. Общей была лишь кухня, на которой встречались соседи. Как ему успели объяснить, такая планировка помогала новым поселенцам быстрее вливаться в коллектив. Но их с Вандой поселили в дом, вторая половина которого почему-то пустовала. Правда, и сестры сейчас не было рядом. За прошедшие семь дней увидеть её Феликсу удалось лишь раз, да и то под присмотром. Девчонка не приходила в себя, а потому находилась в госпитале.

За эти дни парень успел понять одно – он не понимает, что происходит. С одной стороны, мимо него ходили обычные люди, а с другой – они делали непостижимые уму вещи. Сцена, развернувшаяся у крыльца его дома, безусловно, оставила впечатление, но тогда, в состоянии страха и паники, он не обратил на это внимания. Всё это залегло где-то в его памяти, и, как навязчивый гость, стучалось на задворках сознания, пытаясь прорваться через плотную стену, которой парень пытался отгородиться от боли потери.

Сейчас же всё было иначе – он наяву видел странности, которыми обладали эти люди. У них не было третьей пары рук или лишних глаз, но каждый раз, когда он смотрел на них, его охватывал внутренний ужас. Но самым сильным потрясением было то, что теперь, как сказала Лисбет, предводитель общины, он и его сестра стали такими же.

В самый первый день Феликс осознал, как нелегко приходится музейным экспонатам. Следуя тенью за предводителем Второй Северной, которая буднично рассказывала ему о месте, в котором тот оказался, парень ощущал на себе десятки, а то и сотни пристальных, изучающих взглядов. Конечно, мыслями о проблемах насущных каменных изваяний он просто пытался отвлечься, однако это не отменяло того факта, что ему впервые в жизни хотелось раствориться в воздухе, стать невидимым, просто спрятаться, чтобы избавиться от столь пристального внимания поселенцев.

Феликс даже не удивился, когда к нему вдруг подбежал какой-то мальчишка и потрогал за руку, словно проверяя, настоящий ли он. После этого парень явно понял одно – новички в этом странном месте появляются редко.

Предводитель общины, высокая и худощавая женщина с длинными каштановыми волосами, свёрнутыми в небрежный пучок на макушке, первым делом привела его в свой кабинет и попыталась объяснить произошедшее. Феликс избегал взгляда её тёмно-карих, строгих глаз и, не отрываясь, смотрел на беспорядочный ворох волос своей собеседницы, походивших на безобразное гнездо. Среди каштановых локонов виднелись частые седые пряди, из-за которых парень всё никак не мог понять, сколько ей лет. На вид женщина казалась молодой, лет тридцать, не больше, но проблески седины так и приковывали к себе взгляд.

– Ты слушаешь меня? – спросила она, понимая, что мальчишка совершенно не фокусирует внимание на её словах, и Феликс дёрнулся, отводя взгляд в сторону.

Кабинет с приятными для глаз зелёными стенами и небольшим количеством далеко не новой, но вполне приличной мебели, казался уютным. Парень стоял у самой двери, почти прижавшись к ней спиной, и потому мог разглядеть интерьер во всех подробностях.

Компьютерный стол, стоявший почти по центру помещения, держал на своих деревянных плечах древний компьютер, надоедливо гудевший и потрескивающий. Таких пузатых мониторов, как тот, что стоял здесь, Феликс не видел уже давно.

Вдоль стены, ровно напротив стола, тянулся ряд книжных шкафов, полки которых были наполнены папками, книгами, какими-то скрученными в трубки бумагами, а на самой верхней полке дальнего шкафа находился магнитофон. Обведя взглядом сей раритет, которому, по мнению Феликса, было самое место на свалке, он почему-то подумал о том, что хозяйка кабинета или любительница диковинного хлама, или человек, который не любит расставаться с привычными вещами.

Сместив своё внимание в сторону, он вдруг замер, ощутив, как воздух сгустился в груди. Из вереницы компакт-дисков, занимавших полку под магнитофоном, мальчишка различил знакомую обложку. Точно такой же диск находился на почётном центральном месте в коллекции его матери, которая была поклонницей группы Reamonn. Одного только взгляда на лицо Рея Гарви хватило для того, чтобы у него сжалось сердце, и парень поспешил отвернуться, чувствуя, как глаза застилает неприятный туман.

По левую сторону от стола находилось большое окно с широким подоконником, а чуть дальше – кресло с кучей заплаток на обивке.

Пока Феликс был увлечен созерцанием интерьера, Лисбет поднялась со своего видавшего виды компьютерного кресла и подошла к одному из шкафов. Открыв дверцу, она несколько секунд изучала маленькие гвоздики, на которых висели ключи, и, наконец, выбрав нужный, протянула его парню.

– Это ключ от дома, в котором вы с сестрой будете жить. Он давно пустовал, но я уже дала распоряжение сотрудникам мастерской и, надеюсь, что к вечеру они приведут его в порядок.

– Где Ванда? – сжимая холодный ключ в руке, спросил парень.

– С твоей сестрой всё в порядке. Сейчас она находится в госпитале. Наши врачи позаботятся о ней, – Лисбет поджала губы, стараясь вести себя как можно мягче, но это давалось ей с трудом. Она действительно давно не принимала в ряды своих поселенцев новичков, тем более таких юных. – Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, тем не менее, прошу тебя взять себя в руки и обращать внимание на то, что тебе говорят.

Феликс рассеянно покивал головой в ответ на её слова, всё ещё находясь в состоянии шока после того, что случилось с его семьёй и после того, как парень, разбиравший с ним завалы, привёл его в какой-то барак на окраине города и провёл через портал.

О существовании подобных переходов Феликс и не догадывался. По своей натуре он был реалистом и никогда не отличался склонностью к вере в сказки. Его сестра обожала читать фэнтези и всегда витала в каких-то глупых, на его взгляд, мечтах, в то время как он сам старался находить всему самое рациональное объяснение.

Этого самого объяснения тому, что он увидел в том бараке, у него не было до сих пор. Мерцающее марево перехода всё ещё маячило перед глазами, а неприятная тошнота заставляла пищевод сжиматься. Одному он сейчас радовался – его бы точно не стошнило, просто потому, что было нечем.

Первое путешествие в пространстве добавило царившему в душе мальчишки страху волну непонимания и недоверия. Крис не церемонился с ним, и даже не попытавшись объяснить, что его ждёт, просто толкнул Феликса в спину, и тот, всплеснув руками, рухнул в клубящуюся перед носом бездну, которая мгновенно поглотила тело и крик, вырвавшийся из груди.

Доставив новичка в общину, Кристиан виновато улыбнулся, подмигнул и ушёл, оставив его наедине с Лисбет.

– Мы здесь надолго? – спросил парень, выныривая из своих собственных воспоминаний. Он ещё раз обвёл взглядом кабинет предводителя и, не найдя в нём больше ничего примечательного, обратил взор к женщине.

– Смотря что ты подразумеваешь под этим "долго", – нервно усмехнулась она и потрогала свои волосы, так и норовившие рассыпаться из неряшливого пучка. Поняв, что сейчас не лучшее время для поддразниваний, Лисбет посерьезнела и кивнула. – Отныне ты и твоя сестра будете жить здесь, на территории Второй Северной пограничной общины.

– Но зачем мы здесь? Что вы хотите с нами делать?

– Моя главная задача – обучить вас и сделать полноправными членами общины, бойцами, способными защитить границу между добром и злом.

Этот ответ никак не объяснял происходящее, но Феликс, решив, что слишком устал, снова кивнул и опустил плечи. Понимание того, что никакого выбора у него, кроме как довериться этим чужим людям, нет, заставило замолчать и смириться. По крайней мере, на время. Ванда находилась в бессознательном состоянии, и предпринимать попытки к бегству без неё он не собирался.

Лисбет тронула парня за плечо и кивнула ему в сторону кресла. Помедлив несколько секунд, он послушно уселся в него, сложив руки на груди.

– Есть хочешь? – спросила предводитель, нарушая тишину.

Феликс нерешительно кивнул, вспоминая о том, что те несчастные четыре ложки овсянки, которые он успел проглотить за последним общим семейным завтраком, давно переварились. Желудок, что называется, прилипал к спине, навязчиво давая знать об элементарной человеческой потребности.

Лисбет подняла руку и что-то тихо пробормотала в браслет, крепившийся на её запястье. В любой другой ситуации такое диковинное средство связи вызвало бы у него массу вопросов, но сейчас ему было, откровенно говоря, плевать. Он просто мысленно порадовался тому, что его хотя бы не собираются морить голодом.

Спустя пять минут в кабинет вошла раскрасневшаяся полноватая женщина, и водрузив на стол предводителя тарелку и две кружки, молча удалилась.

Лисбет схватила одну из кружек и тут же принялась жадно пить с самой блаженной миной на лице. Втянув носом воздух, Феликс различил яркий аромат кофе и уже вознамерился подняться на ноги, решив не дожидаться приглашения присоединиться к трапезе. В этот момент тарелка и вторая кружка сами собой оторвались от стола и полетели в его сторону. Растерянно моргнув, парень резко отодвинулся назад, вжимаясь в спинку кресла. Посуда тем временем замерла прямо перед ним, едва заметно подрагивая в воздухе.

– Просто протяни руку и возьми тарелку, – подсказала Лисбет со снисходительной улыбкой на лице.

Получив такую простую инструкцию, Феликс всерьёз задумался о том, чтобы сигануть рыбкой в распахнутое окно, подивившись тому, как быстро его мозг в таких условиях принялся просчитывать траекторию возможного прыжка. Но он быстро отказался от этой идеи, справедливо рассудив, что его всё равно догонят.

– Что ты знаешь о телекинезе? – спросила предводитель после того, как мальчишка схватил парящую перед ним тарелку.

От такого странного вопроса, заданного ему вполне будничным тоном, Феликс замер, отвлекаясь от внимательного изучения содержимого тарелки. Ничего необычного в ней он не нашёл – простое картофельное пюре с котлетой.

– Лишь то, что это одна из бредовых выдумок из области парапсихологии, – отозвался Феликс, ковыряясь вилкой в пюре. – И то, что я не верю во всё, что связано с этой псевдонаучной дисциплиной.

В ответ на это заявление Лисбет от души рассмеялась. Проследив за действиями парня, который отчаянно копался в своей тарелке, словно пытался что-то в ней найти, она вскинула брови.

– Если ты ищешь там яд, то спешу тебя разочаровать – его там нет, – изрекла женщина, развеивая опасения своего новичка. – А кроме того, у меня для тебя плохие новости. Телекинез существует, также, как и остальные явления, которые с присущим им фанатизмом пытаются доказать парапсихологи.

Крепко зажмурившись, Феликс отправил в рот вилку. На его вкус еда оказалась недосолённой, но вполне съедобной. Мир сразу расцвёл, а на душе стало как-то спокойнее. Летающая посуда? Ну ничего, с этим можно смириться. Главное, что картофельное пюре оказалось обычным картофельным пюре.

– Ты находишься во Второй Северной пограничной общине. Одном из восьми поселений, обеспечивающих контроль границы между землями Светлых и Тёмных энергетиков, – продолжила Лисбет, гадая, каким образом ей лучше объяснить этому парню то, что происходит. – Я следила за тобой и твоей сестрой, ожидая того часа, когда ваши энергетические поля проявятся. Это случилось несколько раньше, чем я предполагала, однако это не меняет сути дела. Теперь вы одни из нас и будете жить здесь.

Предводитель прервалась, глядя на то, как Феликс, расправившись с порцией еды, осторожно провёл ладонью под кружкой с кофе, продолжавшей парить в воздухе.

– Это одно из самых элементарных действий, которое можно произвести при помощи энергетики, – со вздохом сообщила ему Лисбет. – Ты сможешь научиться этому в два счёта.

– Да ну? – недоверчиво присвистнул парень. – Может быть, ещё скажете, что я смогу левитировать или читать мысли?

Женщина не ответила на его сарказм. Но ответа и не требовалось. Посмотрев на лицо предводителя, Феликс понял – да, сможет. И от этого осознания по спине пробежал холодок.

Первая ночь в новом доме не принесла ему сна. Парень лежал в постели и никак не мог заставить себя хотя бы закрыть глаза, несмотря на то, что его тело ныло от усталости. Поняв, что оставаться на месте слишком невыносимо, Феликс вышел на тёмную улицу и решил хотя бы изучить территорию.

Тёмный сосновый лес казался бесконечным. Угрюмые деревья, пронизывающие порывы ветра, завывавшего где-то над головой, редкие всполошенные крики ночных птиц, служившие ответом на его шаги. Здесь было настолько темно, что древние сосны, обступавшие со всех сторон, даже не отбрасывали теней.

Феликс всё шёл и шёл вперед, явственно ощущая на себе чей-то незримый взгляд. Ему всё время казалось, что за ним кто-то следит.

Или так оно и было?

Конечно, Феликс понимал, что без присмотра его бы точно не оставили, но рядом не было ни единой души, только немые стволы деревьев, темнота и ветер.

По его подсчетам, он отошёл от жилой части общины километров на пять, и здравый смысл настойчиво твердил о том, что надо вернуться. Заблудиться в незнакомом лесу, в котором вполне могли водиться волки или медведи, было бы совершенно не кстати. Но Феликс упрямо шагал, мечтая о том, чтобы найти выход из этой темноты.

Ночная прогулка завершилась ровно в тот момент, когда мальчишка врезался в стену. Он не смог её увидеть, но, когда достиг, ощутил под ладонями препятствие и просто не смог больше сделать ни шагу вперед. Вспомнив о том, что успела рассказать ему Лисбет, он задумался, а потом громко выдохнул, оценивая то действие, которое собирался совершить.

– Хорошо, давай попробуем, – сказал он самому себе. – Абракадабра! – выкрикнул парень, воздев руки вверх.

Ничего не произошло. Незримая стена ожидаемо отказалась подчиняться этому заклинанию, единственному из тех, что он смог припомнить.

Чувствуя себя полным идиотом, Феликс попятился назад, сжимая кулаки. Над головой пролетела птица, громко хлопая крыльями. Перепугавшись до смерти, он круто развернулся и бросился наутёк.

Оказавшись в своем новом доме, парень просидел на полу до утра и в конце концов задремал.

Наведаться в госпиталь, чтобы повидать сестру, ему позволили лишь на третий день пребывания в общине. Невзрачное с виду здание, такое же деревянное, как и все остальные, внутри оказалось неожиданно светлым и просторным.

Здесь пахло чистотой, лекарствами, и царила оглушительная тишина. Следуя за Крисом, которого попросили сопроводить новичка в палату, Феликс старался ступать на дощатый пол со всей аккуратностью, на которую был способен, но шаги предательски заставляли скрипеть половицы, проседающие под тяжестью берцев.

В подобной обуви ходили почти все жители поселения, которых он успел увидеть за эти дни. Кроме чёрной пары обуви с массивной шнуровкой, Феликсу выдали несколько футболок, ветровку на молнии и две пары штанов из плотной ткани. Облачившись в свои новые вещи, парень ощутил нечто странное, потому как, выйдя на улицу, понял, что стал частью серой массы людей, сновавших туда-сюда по дорожкам, но вместе с этим смог наконец хоть немного расслабиться. Теперь он не так бросался в глаза.

Оказавшись в палате, полной света и какой-то неведомой для него аппаратуры, Феликс быстро обвел взглядом помещение и расслабился ещё больше. Все эти дни он переживал за сестру, и, увидев её лежащую на самой обычной больничной койке, застеленной белоснежной простыней, отодвинул в сторону жуткие видения, являвшиеся в его воображение. Никаких признаков пыточной камеры или лаборатории безумного ученого. Обычная палата с медицинскими приспособлениями.

Подойдя ближе, он заметил трубки капельниц, подключенных к телу сестры, по которым, однако, текли отнюдь не препараты. Заметив тонкое клубящееся марево, заключенное в прозрачных стенках шланга, Феликс неосознанно дернул рукой, за что получил увесистый пинок от Криса.

– Не смей здесь ничего трогать, – предупредил его провожатый. – Твоя сестра находится в состоянии, похожем на сон, и эти трубки обеспечивают работу её организма.

Лицо Ванды казалось ещё бледнее, чем обычно. На пухлых щеках не было ни капли румянца, но в остальном она выглядела сносно. Феликс с трудом признался себе, что впервые искренне рад видеть её. Ему хотелось обнять сестру, прижать к себе и перекинув через плечо, просто убежать вместе с ней, но что-то подсказывало, что осуществить это не удастся. Парень осторожно провел по её руке, чуть сжал пальцы и стиснул зубы.

– Что с ней? – спросил он у Криса, который делал вид, что увлечён разглядыванием аппаратуры.

– Я не врач и точно объяснить не смогу, да и ты вряд ли поймёшь. Считай, что у неё сильное переутомление.

Феликс кивнул, ощущая себя настоящим китайским болванчиком – так часто он проделывал этот жест в последние дни, и лишь сильнее сжал челюсти. Несмотря на то, что Ванда находилась без сознания, ему хотелось остаться с ней наедине, однако Крис не собирался уходить, и тогда он, отпустив руку сестры, повернулся к парню лицом.

– Я ничего не понимаю, – обреченно сказал он, в надежде на то, что его растерянный и честный тон заставят Криса хоть что-то рассказать ему.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, после чего Крис опустил плечи и кивнул в сторону двери. Когда они вышли на улицу, парень предложил ему прогуляться и повёл в лес. Феликс шёл немного позади своего надзирателя и терпеливо ждал пока тот заговорит.

– Мы называем себя энергетиками, или людьми с проявленным энергетическим полем. Такое поле есть у каждого человека, но открыть его в себе может лишь тот, кто, проходя через барьер потери, боли и несправедливости, сумеет перенаправить внутренний ресурс в русло, из которого вытекает его энергетический поток, – начал Крис и остановился. – Проще говоря, энергия, спящая внутри человека, обретает материальное обличие и становится своеобразным защитником своего хозяина. Например, ты и твоя сестра смогли разбудить свою энергию в тот момент, когда испытали боль от потери близких людей. Быть может, ты ещё не до конца осознаешь это, но в тот момент, когда рухнули стены твоего дома, вместе с болью в твоём сердце возникло желание выстоять. Ты отказался сдаваться и понял, или поймёшь в последствии, что смерть твоих родных не означает конец твоей жизни.

Услышав его слова, Феликс почти взвыл. Он старался не думать о произошедшем, а этот парень разворошил тлеющие угли в его сердце. Заметив настрой новичка, Крис взял его за руки и перевернул их ладонями вверх.

– Закрой глаза, сосредоточься и попытайся представить, что в твоём теле плещется сила, материальная субстанция, наполняющая организм, которая движется во всех сосудах, – парень сжал его руки, и Феликсу ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

По началу у него ничего не получалось. Феликс никогда не отличался склонностью к фантазиям, а тем более к их визуальной составляющей. Его зрительная память оставляла желать лучшего, и он не смог даже припомнить хоть какую-то картинку, отдалённо похожую на тот образ, о котором говорил Крис.

Неожиданно для самого себя, Феликс вспомнил учебник по биологии. Прошедший учебный год был посвящен изучению анатомии. Смутно представив своё тело, он мысленно нарисовал кровеносную систему – тонкую сетку капилляров, переходящих в более крупные сосуды, вены, артерии, мерно бьющееся сердце. Алая кровь, выброшенная очередным сердечным сокращением, вдруг окрасилась в синий и хлынула по сосудам, ладони обдало жаром, и он, открыв глаза, воззрился на свои руки, над которыми заклубился насыщенно синий туман.

– Это твоя энергия, та самая субстанция, которая теперь наполняет твоё энергетическое депо, – сообщил Крис, отпуская его руки. – Неплохое начало.

– Начало чего? – спросил Феликс, всё ещё разглядывая марево на своих ладонях.

– Каждый человек, становясь энергетиком, обретает энергетическое депо. Оно может быть стабильным и нестабильным. Стабильное энергетическое депо не подлежит развитию, а вот нестабильное можно повышать. Уровни энергии подразделяются по цветам от белого, самого слабого, до чёрного – самого сильного. Твоё депо нестабильно, и обычно такие энергетики начинают с голубого или зелёного уровня, но ты начал с синего. После него идет красный уровень, затем чёрный, – объяснил Крис, и подняв руки, явил взору собеседника своё поле. Над его ладонями появился туман, такой же синий, как и у Феликса. – Моё депо было нестабильно. Я начал с голубого уровня и много лет развивал свой внутренний ресурс, прежде чем достичь той силы, которую имею сейчас. Три года назад я добрался до предела, отведённого мне, и мой поток стабилизировался, выше продвинуться я не смогу.

– То есть я смогу добраться до чёрного уровня? – Феликс заинтересованно приподнял брови.

– Точно сказать не могу. Для начала, нужно выяснить каков твой потенциал, но, думаю, что до красного ты точно доберёшься.

Кристиан Стивенсон вызывал у Феликса что-то вроде чувства симпатии. Крис был довольно высоким и крепким на вид парнем лет двадцати, с миндалевидными серыми глазами и шоколадным цветом волос. Кроме него за прошедшие три дня Феликс успел познакомиться лишь с Лисбет, предводителем общины, и сразу понял, что с этой женщиной он не поладит.

Крис был частым гостем в кабинете Вебер, из чего мальчишка сделал вывод, что он что-то вроде её правой руки, однако сам Кристиан лишь громко рассмеялся на это заявление и сказал, что пока что не простился с чувством самосохранения и на такую должность согласился бы лишь под страхом изгнания из общины.

– На территории общины проживает много людей? – спросил Феликс, когда они продолжили свою неспешную прогулку по лесу.

– Если тебя интересует точное число, то тебе лучше задать этот вопрос Лисбет, – отозвался Крис, лениво пиная носком ботинка какую-то ветку. – Думаю, что нас около двух тысяч.

– И Лисбет управляет таким количеством людей в одиночку?

– Основные обязанности управления общиной распределены между членами штабной группы, в которую, кстати, я вхожу, но основной груз ответственности лежит именно на ней, – парень замедлил шаг, и Феликс неосознанно последовал его примеру. – Лисбет сложный человек. Она импульсивна и резка, но не стоит принимать это на свой счёт. В конце концов у каждого из нас есть свои особенности характера.

– Она мне не нравится. Слишком уж заносчивая, – Феликс огляделся вокруг, пытаясь понять причину остановки, и заметил, как Крис проводит странные манипуляции руками.

– Это не отменяет того, что она хороший предводитель. Каждый из нас чем-то обязан ей, – Стивенсон покосился на новичка, который наблюдал за его движениями с жадным интересом, и, не удержавшись, тихо хмыкнул. – Мне сказали, что ты на днях наткнулся на наше пограничное поле. Я хочу тебе его показать.

Кристиан выставил руки перед собой, и пространство между деревьями подёрнулось дымкой. Эти действия заставили проявиться незримую стену, в которую Феликс врезался в свою первую вылазку в лес. Граница оказалась обычным мерцающим куполом с прозрачными стенками, словно какой-нибудь великан взял да и накрыл эту часть леса большим стаканом из тонкого стекла.

– Это то, ради чего были созданы все пограничные общины, – продолжил свою речь Крис, когда убедился, что его спутник поборол своё удивление. – Энергетики подразделяются на Тёмных и Светлых. Мы относимся ко второй группе и несём пожизненный патруль, охраняя границу.

– Вы с Тёмными что-то вроде враждующих кланов?

– Мы, – поправил его Стивенсон. – Точнее было бы сказать, что Тёмные и Светлые – это две части одного целого. Наш мир состоит из добра и зла, двух равных половин, между которыми должно сохраняться равновесие. Но тьма стремится поглотить свет, и именно по этой причине была создана граница, обеспечивающая баланс. Мы – своеобразный предел, который не позволяет злу распространиться по всей планете.

– А если я не хочу быть частью этого предела? – спросил Феликс и отвел взгляд.

– Боюсь, что твоё мнение в этом вопросе не имеет значения, – хохотнул Крис. – Ты стал энергетиком и уже никогда не вернёшься к прежней жизни.

– Но так не бывает. У человека всегда есть выбор.

– С этим сложно поспорить, – согласился Кристиан и ловким движением руки сокрыл границу, снова делая её невидимой. – Ты подросток, но, вероятно, в твоей голове уже был выстроен хотя бы приблизительный план на жизнь. Вряд ли в него входили те события, через которые тебе пришлось пройти, но подумай сам – разве тебе не хочется стать частью чего-то важного? Ты не глуп, и у тебя есть определенные задатки. Если будешь учиться, тебе не составит труда стать хорошим бойцом пограничной общины. Люди и не догадываются о том, что им грозит, если Тёмные прорвут границу. Они никогда не узнают, что есть какой-то там Феликс Гросс, но зато ты будешь знать, что каждое твоё сражение спасает сотни невинных жизней.

Феликс молчал. Конечно, он всю жизнь мечтал о чем-то великом, но все его стремления были связаны со спортом. Он не планировал становиться супергероем, несмотря на некоторую склонность к тщеславию. Он любил, когда о нем говорили, получал удовольствие от внимания людей.