Детективные истории. Детский сад для взрослых дяденек

В Новый год мы все собрались у меня дома: следователь Петров с женой, Катя с мужем, Галина Ивановна и даже дядя Витя. На столе красовался огромный салат "селедка под шубой" – на этот раз, приготовленный из проверенных продуктов.

– Знаете, – сказал Петров, поднимая бокал с шампанским, – это самое необычное дело в моей практике. Кто бы мог подумать, что морковка на татуировке станет решающей уликой!

– А я всегда говорила, что морковка – это не просто овощ, – философски заметила тетя Клава. – Это источник витаминов и… истины!

Мы рассмеялись. Хучик и Жучка довольно помахивали хвостами, получая свою порцию праздничных овощей.

И я подумала, что жизнь действительно полна сюрпризов. Никогда не знаешь, где найдешь приключения. Иногда они приходят сами – в виде звонка соседки или просьбы о помощи. А иногда скрываются в самых обычных вещах – в праздничном салате или картофельных очистках.

Главное – не бояться искать правду. И обязательно иметь рядом верных друзей – хотя бы в виде мопса и дворняжки. Они всегда помогут в трудную минуту и никогда не предадут.

А еще я поняла, что даже в самой запутанной истории обязательно найдется счастливый конец. Потому что добро всегда побеждает зло. Особенно если у добра есть четыре лапы, мокрый нос и безграничная преданность.

Так закончилась история про салат под норковой шубой. История, которая началась с тривиального звонка соседки, а закончилась торжеством справедливости.

И теперь, когда я вижу в магазине селедку, морковку или картошку, всегда улыбаюсь. Ведь я знаю: самые обычные продукты могут рассказать самые невероятные истории. Нужно только уметь их слушать.

Тещины блины с начинкой из неприятностей

Глава 1: Масленица с сюрпризом

Если бы кто-то сказал мне в понедельник утром, что к пятнице я стану свидетелем убийства, соучастником кражи икры и экспертом по криминальным блинам, я бы рассмеялась и посоветовала обратиться к психиатру. Но жизнь, как известно, штука непредсказуемая, особенно когда дело касается тещи, блинов и Масленицы.

Звонок раздался в семь утра, когда я, Светлана Петровна Блинникова, еще блаженно дрыхла под теплым одеялом, мечтая о том, как замечательно было бы остаться в кровати до обеда. Мой супруг Виктор уже умчался на работу, оставив после себя аромат кофе и пустую чашку в раковине.

"Света, дорогая моя!" – заверещала в трубку свекровь Зинаида Семеновна. Когда она называет меня "дорогой", это верный признак того, что грядет что-то неприятное. Либо она хочет, чтобы я приехала к ней помочь с уборкой, либо собирается рассказать очередную гадость про мою маму.

"Слушаю вас, Зинаида Семеновна", – промычала я, пытаясь изобразить бодрость.

"Ты же помнишь, что завтра Масленица начинается? Приезжай ко мне с утра пораньше, блины печь будем. Я все продукты закупила, даже красную икру купила – триста граммов за четыре тысячи!"

Я подавила стон. Зинаида Семеновна обожает готовить, но делает это так, словно готовится к осаде Ленинграда. В ее понимании праздничный стол должен ломиться от яств, а гости – лопаться от переедания.

"Обязательно приеду", – соврала я, уже мысленно придумывая отговорку.

"И кстати, – продолжила свекровь, – моя соседка Антонина Ивановна тоже придет. Ты ее помнишь? Та, что в прошлом году на дне рождения Витьки рассказывала про свою коллекцию наперстков?"

Еще бы не помнить! Антонина Ивановна – женщина лет шестидесяти с лишним, по профессии бухгалтер на пенсии, а по призванию – главная сплетница всего микрорайона. Она знает про всех соседей такие подробности, что впору записывать ее рассказы и издавать сборником под названием "Тайны коммунальных квартир".

"И еще Людмила Васильевна из соседнего подъезда обещала зайти", – добавила Зинаида Семеновна. "Ты знаешь, у нее внук Сашка недавно женился на этой… как ее… Кристине что ли. Девица странная, все какие-то курсы модные посещает – йогу там, пилатес. А главное – блины печь не умеет! Представляешь? В двадцать пять лет и блинов напечь не может!"

Я мысленно позавидовала неведомой Кристине. Какое счастье не уметь печь блины! Тебя никто не заставит в выходные ехать к свекрови и стоять у плиты, переворачивая эти треклятые кружочки теста.

"Зинаида Семеновна, может, перенесем на вечер? У меня с утра планы…"

"Никаких планов! – отрезала свекровь. – Масленица – дело серьезное. Предки наши блины пекли, и мы печь будем. А твои планы подождут. В десять утра жду!"

Трубка зудела противным гудком. Я посмотрела на часы – половина восьмого. Значит, у меня есть два с половиной часа, чтобы принять душ, позавтракать, добраться до противоположного конца города и морально подготовиться к кулинарным мучениям.

Зинаида Семеновна живет в старой хрущевке, где все стены как картонные, соседи слышат друг друга даже шепотом, а лифт работает через раз. Когда мой Виктор предлагал перевезти маму в новую квартиру, она категорически отказалась: "Тут мои корни, тут моя жизнь прошла". Что поделать – русская женщина и в космос полетит, лишь бы корни не менять.

В половине десятого я стояла перед знакомой дверью с облупившейся краской и звонила. Из-за двери доносился аромат теста и чей-то взволнованный голос.

"Зинаида Семеновна, это я!" – крикнула я.

Дверь распахнулась, и передо мной предстала свекровь во всей красе: в старом, но чистом халате, с повязанным платком на голове и мукой на щеках. За ней виднелась кухня, где на столе высились горы продуктов.

"Света, родная! Заходи скорее! – Зинаида Семеновна схватила меня за руку и потащила на кухню. – Представляешь, какая неприятность случилась!"

"Что случилось?" – насторожилась я.

"Антонина Ивановна сегодня утром встретила на лестнице соседа из восьмой квартиры – Геннадия Петровича. Помнишь его? Тот, что собачку держит, маленькую такую, породистую."

Я помнила этого Геннадия Петровича – мужчина лет пятидесяти, всегда аккуратно одетый, вежливый. Работал где-то в банке, что ли. С женой развелся год назад, живет один с йоркширским терьером по кличке Флафи.

"Так вот, – продолжала свекровь, ставя передо мной чашку чая, – встретила она его на лестнице, а он весь бледный, трясущийся. Говорит: "Антонина Ивановна, я не знаю, что делать. У меня из квартиры украли все сбережения – триста тысяч рублей!" Представляешь?"

"Ничего себе! А в милицию обращался?"

"Полицию теперь называется, – поправила меня Зинаида Семеновна. – Говорит, обращался, но они сказали, что без следов взлома ничего сделать не могут. А замок-то целый, дверь не поцарапана. Только деньги исчезли, как в воду канули."

"А где он деньги хранил?"

"В шкафу, в старой коробке из-под обуви. Наивный, конечно, но в банк нести боялся – говорит, не доверяет он банкам после всех этих кризисов."

Я сочувственно покачала головой. История, прямо скажем, странная. Кто мог знать про деньги в коробке? И как попасть в квартиру без взлома?

"Но это еще не все! – оживилась свекровь. – Антонина Ивановна рассказала, что видела вчера вечером какую-то незнакомую женщину, которая выходила из подъезда. Молодая такая, в дорогой шубе, с сумочкой модной."

"И что тут подозрительного? Может, к кому-то в гости ходила."

"А то, что Антонина Ивановна знает всех, кто к кому ходит! Она же дежурит на лавочке возле подъезда с утра до вечера, все лица помнит. А эту женщину никогда не видела."

Тут раздался звонок в дверь. Зинаида Семеновна всплеснула руками: "Это, наверное, Антонина Ивановна! Сейчас сама все расскажет!"

Действительно, через минуту на кухне появилась Антонина Ивановна собственной персоной. Женщина средних лет с пронзительными карими глазами и седыми волосами, аккуратно убранными в пучок. Одета в темно-синий костюм, на ногах удобные туфли – классический образ советской служащей.

"Зиночка, дорогая! – заверещала она, целуя свекровь в обе щеки. – А это, наверное, твоя невестка? Света, да? Слышала я про тебя много хорошего!"

"Очень приятно", – вежливо ответила я, хотя на самом деле встреча с Антониной Ивановной приятной не была. Эта тетка имела дар за пять минут выведать всю подноготную и потом пересказывать ее всему микрорайону с художественными дополнениями.

"Антонина Ивановна, расскажи Свете про Геннадия Петровича!" – попросила свекровь, ставя на стол тарелку с печеньем.

"Ох, девочки, такая история! – Антонина Ивановна устроилась на стуле и приготовилась к долгому рассказу. – Сижу я вчера вечером у окна, телевизор смотрю, и вижу – выходит из нашего подъезда женщина незнакомая. Молодая, лет тридцати, не больше. В норковой шубе, в сапогах на каблуках, сумочка у нее маленькая, но дорогая – я в таких разбираюсь, внучка моя в бутике работает."

"А лицо рассмотрели?" – спросила я.

"Не очень хорошо – темно было, фонарь у подъезда опять не горит. Но волосы светлые, длинные. И держалась она уверенно, не как воровка какая. А сегодня утром встречаю Геннадия Петровича, а он весь расстроенный."

Антонина Ивановна сделала паузу для эффекта и отхлебнула чаю.

"И рассказывает мне, что обнаружил пропажу вчера вечером, когда пришел с работы. Захотел деньги пересчитать – а коробка пустая! Только записочка лежит."

"Записочка?" – переспросила я. "А что в ней написано?"

"Он мне показывал. Написано печатными буквами: "Спасибо за гостеприимство". И все! Никакой подписи."

Дело становилось все интереснее. Какая-то вежливая воровка, которая еще и благодарности пишет.

"А может, он сам куда-то деньги дел и забыл?" – предположила я.

"Что ты, Света! – возмутилась Зинаида Семеновна. – Геннадий Петрович человек аккуратный, педантичный. У него все по полочкам разложено. Он каждую копейку считает."

"Вот именно! – поддержала Антонина Ивановна. – И потом, он же сам мне рассказывал, что неделю назад пересчитывал деньги – все было на месте. А тут вдруг исчезли."

"Странно", – пробормотала я, размышляя над услышанным.

"А что странного? – вмешалась в разговор новый голос. – Обычное дело – жулики развелось видимо-невидимо."

Мы обернулись. В кухню вошла полная женщина лет шестидесяти с крашеными в рыжий цвет волосами и ярким макияжем. Одета она была довольно экстравагантно: блестящая кофта, джинсы с стразами и туфли на платформе.

"Люда! – обрадовалась Зинаида Семеновна. – Проходи, садись! Это моя соседка Людмила Васильевна."

"Очень приятно", – сказала я, пожимая мягкую ладошку.

"Взаимно, дорогуша! Слышала про тебя много хорошего."

Людмила Васильевна плюхнулась на стул, который угрожающе скрипнул под ее весом.

"Так о чем речь-то? Про Генку из восьмой квартиры?"

"Про него", – подтвердила Антонина Ивановна. "Обворовали человека."

"А я говорю – сам виноват! – махнула рукой Людмила Васильевна. – Нечего деньги дома хранить. Вот у меня все в банке лежит, под процентики. И спи спокойно."

"Люда, но ведь кто-то же украл! – возразила Зинаида Семеновна. – Сам собой триста тысяч не испарится."

"Да мало ли кто мог украсть! Может, слесарь какой приходил, может, соседи… А может, и родственники. У него же племянница есть, Кристина эта самая. Вон какая шустрая – йогой занимается, по курсам ходит. Денежки, небось, нужны на все эти развлечения."

При упоминании Кристины Антонина Ивановна скривилась, словно съела что-то кислое.

"Ты это зря, Людмила Васильевна. Кристина девочка хорошая, пусть и современная. И замуж недавно вышла за Сашку – внука Геннадия Петровича. Зачем ей дедушку обворовывать?"

"А затем, что молодежи сейчас все мало! – горячо возразила Людмила Васильевна. – Им подавай айфоны последней модели, машины дорогие, квартиры в центре. На честную зарплату такого не купишь."

Спор грозил затянуться, поэтому я решила вмешаться:

"А что говорит полиция? Неужели совсем ничего сделать нельзя?"

"Да что они могут? – махнула рукой Антонина Ивановна. – Сказали протокол составить и ждать. Может, найдутся отпечатки пальцев, а может, и нет. А пока ищи-свищи."

"Вот поэтому я и говорю – все в банк! – повторила свою мысль Людмила Васильевна. – А то развел тут склад драгоценностей."

"Какие еще драгоценности?" – насторожилась я.

"А ты не знала? У Генки мамина коллекция украшений хранилась. Золотые серьги, кольца, браслеты. Правда, старые, советские еще, но золото есть золото."

"И их тоже украли?" – спросила Зинаида Семеновна.

"Нет, их он в банковской ячейке держал. Говорит, с драгоценностями не шутят, а вот наличка дома лежала."

Тут зазвонил мой мобильник. Звонил Виктор.

"Света, как дела у мамы? Не замучила еще блинами?"

"Пока нет, мы только чай пьем и обсуждаем местные новости."

"Какие еще новости?"

Я вкратце рассказала мужу про кражу у Геннадия Петровича. Виктор выслушал и хмыкнул:

"Странная история. Но зачем тебе во все это вмешиваться? У тебя и своих дел хватает."

"Да я не вмешиваюсь, просто интересно."

"Ну, смотри. И передай маме привет. Вечером заеду, заберу тебя."

Я убрала телефон и обнаружила, что женщины смотрят на меня с любопытством.

"Это муж звонил", – пояснила я.

"А что он говорит про кражу?" – спросила Антонина Ивановна.

"Считает, что это не наше дело."

"Правильно думает! – одобрила Людмила Васильевна. – Нечего нос совать, где не просят."

"Вот только Геннадий Петрович совсем пропал, – вздохнула Зинаида Семеновна. – Сидит дома, никого не принимает. Говорят, даже собачку перестал выгуливать."

"Еще бы! – сочувственно покачала головой Антонина Ивановна. – Человек всю жизнь копил, экономил на всем, а тут раз – и нет ничего."

"Ладно, хватит о грустном! – хлопнула в ладоши Зинаида Семеновна. – Масленица на дворе, блины печь пора! Света, доставай фартук, за дело!"

Следующие два часа превратились в настоящий кулинарный марафон. Зинаида Семеновна командовала процессом как опытный полководец, раздавая указания и следя, чтобы никто не отлынивал от работы. Антонина Ивановна взяла на себя замешивание теста, Людмила Васильевна занялась начинками, а мне досталась самая ответственная работа – жарка блинов.

Надо отдать должное свекрови – блины получались отменные. Тонкие, ажурные, с аппетитной золотистой корочкой. Я уже начала входить во вкус этого процесса, когда в дверь снова позвонили.

"Кто бы это мог быть?" – удивилась Зинаида Семеновна, вытирая руки о фартук.

Через минуту она вернулась в сопровождении высокой стройной блондинки лет тридцати. Незнакомка была одета в дорогую дубленку, джинсы и сапоги на высоком каблуке. В руках у нее была небольшая сумочка известной марки.

"Девочки, знакомьтесь! Это Кристина – внучка Геннадия Петровича по мужу."

Значит, вот она какая, эта загадочная Кристина! Симпатичная, ухоженная, явно следящая за модой. И действительно, блины печь не умеет – по крайней мере, выглядит не как домохозяйка.

"Здравствуйте", – вежливо поздоровалась Кристина. "Зинаида Семеновна, извините, что беспокою. Не знаете, дедушка дома? Мы с Сашей к нему заходили, не открывает."

"Дома-дома, – закивала свекровь. – Только расстроен очень. У него вчера деньги украли – триста тысяч!"

Лицо Кристины выразило искреннее удивление:

"Как украли? Откуда? Он же в банках не доверял хранить наличные."

"Вот именно! – подхватила Людмила Васильевна, бросая на девушку подозрительный взгляд. – Дома хранил, в коробке. А теперь коробка пустая."

Что-то в тоне Людмилы Васильевны заставило Кристину насторожиться. Она выпрямилась и холодно произнесла:

"Вы хотите сказать, что подозреваете меня?"

"А что, есть в чем?" – не отступала Людмила Васильевна.

"Людмила Васильевна! – одернула ее Зинаида Семеновна. – Что ты такое говоришь?"

"А что тут такого? Девочка молодая, денежки нужны на красивую жизнь. Вон какая сумочка дорогущая, сапожки, небось, тысяч десять стоят."

Кристина побледнела, но держалась с достоинством:

"Для вашего сведения, я работаю менеджером в крупной компании и зарабатываю достаточно, чтобы покупать себе хорошие вещи. А дедушку мы с мужем очень любим и никогда не позволили бы себе…"

Она не договорила. В кухне повисла неловкая тишина.

"Ладно, – наконец сказала Кристина. – Раз дедушка не открывает, зайду к нему позже. Извините за беспокойство."

Она развернулась и быстро вышла из квартиры. Мы услышали, как хлопнула входная дверь.

"Людмила Васильевна, зачем ты так?" – укоризненно покачала головой Антонина Ивановна. "Девочку обидела."

"Да какая она девочка! – фыркнула Людмила Васильевна. – Тридцать лет, замужняя женщина. И потом, а что если и правда, она? Кто еще мог знать про деньги?"

"Мало ли кто мог знать, – вмешалась я. – Слесарь приходил ремонт делать, соседи могли видеть случайно…"

"Ну да, конечно! – не унималась Людмила Васильевна. – А записочку кто писал? "Спасибо за гостеприимство!" Это же явно намек на то, что воровка была в гостях."

Логично, надо признать. Хотя, может, записку написали специально, чтобы подозрения пали на кого-то из близких?