Любимых не отпускают

– И ассистенты Евы ничего не видели? Ни парикмахер, ни визажист? – В подобное сложно поверить. Как показывает мой опыт, эти всегда в курсе, где звезда. А заодно знают все последние сплетни.

– Стас сказал, что видел ее с Шустовым. Тот вроде как лично встречал Лаврентьеву после концерта. Больше никто ничего не знает.

– Шустов? В это время? – Смотрю на часы. Почти девять вечера. – Поздновато для него.

– Да фиг знает, чего задержался. – Первый поднимает цветы. – Нам бы эту красоту куда-нибудь пристроить. Хватает головной боли и без начальства.

Он кивает второму, и оба, как навьюченные ишаки, медленно тянутся в сторону сцены.

С минуту я тоже иду за ними. Слушаю очередной телефонный звонок. Скорее всего, от Ирмы. А потом одно острое и нехорошее предчувствие толкает за дверь, к лестнице.

* * *

На этаже администрации темнота и тишина. Полная противоположность тому, что после концерта творится внизу.

Света нет ни в коридоре, ни под дверью банкетного зала. Чернота в узкой щели под дверью главного инженера. Пустота в бухгалтерии. И лишь узкая полоска света над порогом Шустова намекает на то, что здесь не так уж безлюдно.

Первый мой порыв – постучать и спросить, где он последний раз видел Еву. Но случайный взгляд, брошенный в окно на освещенную мощными фонарями рабочую парковку, заставляет остановиться.

Прямо сейчас я вижу, как Шустов садится в свою машину и заводит двигатель. Один. Без Евы или кого-то еще. А уже в следующий момент слышу глухое мычание за дверью его кабинета.

– Ева? – Ладони сами сжимаются в кулаки.

За много лет в шоу-бизнесе я слишком часто видел, как молодых певиц уводили в кабинеты директоров, заведующих и прочей административной шушеры. Иногда это были обычные разговоры – о контрактах, концертах или турах.

Но чаще другое. То о чем, никто потом не рассказывал, не делился с журналистами и пытался забыть как страшный сон.

– Твою мать… – хриплю сквозь стиснутые зубы.

У меня нет ни одного доказательства, что она там, только я уже не могу ни притормозить, ни остановиться.

– Ева? – Чувствую, как внутри поднимается целая волна неконтролируемой злости. – Ева?! – зову громче, срывая со стены тяжелый огнетушитель.

И, не дождавшись никакого ответа, как тараном, бью своим снарядом в проклятую дверь.

Глава 15. Ярость

Леонас

Дешевая шпонированная дверь поддается с третьего удара. Я пробиваю в ней дыру размером с баскетбольный мяч. Просовываю руку и открываю замок.

На все про все уходит несколько коротких секунд. А затем меня накрывает новой волной злости.

– Рауде? Леонас? Какого черта?! – взвизгивает Леванский, один из спонсоров гребаного фестиваля.

Он отрывается от лежащей на диване в позе эмбриона Евы и спешно застегивает ширинку.

– Ах, ты сука! – Отбрасываю огнетушитель и хватаю этого урода за грудки.

– Рауде, успокойся! Это просто девка! – испуганно вскрикивает Леванский, и в следующий момент мой кулак впечатывается в его жирную рожу.

– Я тебя сейчас за эту «девку» так успокою, что никакие доктора не спасут!

Бью еще раз. По дых. Вкладываю в удар весь свой страх. Не жалею падлу. Похер на любые последствия.

– А-а-а… – Мудак складывается пополам и боком валится на паркет.

– С катушек слетел? – хрипит он окровавленными губами. – За поющую подстилку решил вписаться?

– Подстилку? – Рывком заставляю его встать.

Поддерживаю эту тушу, чтобы не свалилась. И бью теперь уже в живот. Крученым, чтобы сволочь почувствовала весь масштаб катастрофы, в которую вляпался.

– Ты покойник, Рауде… – булькает Леванский. – Сдохнешь, гнида.

– О себе бы подумал.

Снимаю свой пиджак и осторожно, боясь прикасаться, укутываю в него дрожащую Еву. Просовываю в рукава вначале одну руку, потом другую. И сразу же застегиваю на пуговицы.

– Я нормально. Все хорошо, – шепчет моя звезда, стирая со щек черные ручейки туши. К счастью, не сопротивляется.

– В больницу нужно?

Не найдя ничего подходящего, отрываю рукав своей рубашки и сам бережно утираю слезы и разводы косметики.

– Мне нет. – Ева отворачивается. Не смотрит на меня. – Ему, наверное, нужно. – Показывает пальцем на борова.

– Вот о нем тебе точно не нужно беспокоиться.

Пока не сжал ее в объятиях, усилием воли убираю руки.

На душе словно пропасть разверзается. Жутко становится. А если бы опоздал? Если бы не остался на концерт или не услышал разговор работников?

Кроет от этих мыслей как от убойной дозы алкоголя. Перед глазами пелена. А за грудиной тишина.

Плохо, будто вот-вот сдохну.

– Я тебя из-под земли достану, – доносится с пола. – Закопаю.

Урод, похоже, не понимает, на что нарывается.

– Добавки захотел? Пожалуйста! – Бью его ногой пониже живота. Прямо в ту штуку, которую хотел засунуть в мою девочку.

– А-а-а! – разносится по комнате громкий вопль. – И шлюху твою по кругу пущу! – подвывая, хрипит Леванский и сплевывает на пол кровавый сгусток.

– Уже трясусь от страха. – Присаживаюсь на корточки возле ублюдка. – Заметно, как мне страшно?

Хватаю его за жиденькие волосенки и заставляю посмотреть мне в глаза.

– Су-ка, – тянет боров.

– Раз ты у нас такой разговорчивый, ответь мне на один вопрос! Кто?

– Пошел ты!

– Обязательно пойду. Только вначале ответ! – Отрываю одну его руку от причинного места и заламываю средний палец.

Не самый «убедительный» прием. Но с Евы и так хватит. Не стоит ей видеть более эффективные методы.

– Да она сама хотела! – мужик с ужасом смотрит на свою руку. – Как миленькая ко мне пришла.

– Сама? – Резко, до хруста загибаю палец назад и сразу же берусь за следующий.

– А-а-а… – Мужика начинает трясти.

– Давай еще раз. – Оттягиваю палец. – Кто дал разрешение трогать эту женщину?!

Наклоняюсь ниже, чтобы расслышать имя. И на сей раз урод сдается.

– Катков. Ее агент, – с болью выплевывает слова. – Он сказал, что у девки заканчивается контракт, и он готов подвинуться.

– Подвинуться… – Сжимаю зубы так сильно, что, кажется, они вот-вот растрескаются.

– Я бабки через своего человека ему передал. Все чисто! – завывает ублюдок.

– Чистюли, ля. Оба! – Мысленно представляя, как выпускаю кишки Каткову, ломаю второй палец. И отворачиваюсь от этого куска мяса.

– Тва-а-арь, – раздается поскуливание за спиной. – Мертвецы. Оба, – Леванский заливается слезами как пацан.

Только мне уже пофиг. Дальше с ним будут «разговаривать» обученные люди.

– Закрой глаза, – тихо прошу Еву, закрывая грудью обзор на корчащееся тело.

– Он… Он будет мстить.

Читаю ужас на бледном лице своей девочки.

– Не будет. – Отправляю сообщение нужным людям и убираю телефон в карман. – Пойдем отсюда. – Не дожидаясь, когда Леванский своим грязным языком подпишет себе смертный приговор, подхватываю Еву на руки и выношу из этого кабинета.

Глава 16. Качели

Ева

В салоне машины темно и тепло. Лео осторожно трогает мои руки – проверяет, все ли в порядке. Ведет кончиками пальцев по лицу. Едва касаясь, гладит шею и ключицы.

Никакого эротического подтекста. В глазах лишь тревога и злость. А меня размазывает от ярких ощущений.

Мурашки бегут от каждого прикосновения. Слезы на глаза наворачиваются от его волнения и заботы. Все как в редких снах, после которых просыпаюсь в слезах и с распухшим носом. Моя прежняя несбыточная фантазия.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Аид – бог царства мертвых, согласно древнегреческой мифологии.