Старая любовь – новые неприятности

– Эдуард Аркадьевич, – вновь подпустила я в свой тон сердечности, – можете совершенно спокойно обо всем рассказать. Уверяю вас, все останется между нами.

Солодилов нерешительно посмотрел на меня, почесав затылок.

– Хм… Да вы и так раскопаете… В общем, накануне Тема меня предупредил. Ты, говорит, ко мне не приходи этим вечером. А к утру я ее сплавлю, и мы спокойно поедем в Тарасов. Ходила к нему периодически одна бабенка, примерно наших с Темой лет, может, чуть помоложе. До Виолетты я ее видел несколько раз, потом пропала, а тут опять объявилась.

Разумеется, мне не пришлось долго гадать, что речь шла о Веронике Георгиевне. В моем представлении с ней никак не вязалось уничижительное определение «бабенка». Кроме того, я лишний раз убедилась, насколько скрытен был безвременно почивший любовник моей клиентки. Довольно близкий знакомый и сосед понятия не имел о любовной связи Белорецкого, продолжавшейся без малого сорок лет.

– То есть сами вы в тот вечер упомянутую даму не видели? – уточнила я на всякий случай, хотя прекрасно знала ответ.

– Нет, – вполне ожидаемо отозвался Солодилов. – Тема просил не приходить, я и не пошел. Да и зачем, своих дел хватает. А что она была с Темой тем вечером, соседи рассказали. Они видели, как она бежала в растрепанных чувствах, ну а потом и Тема вышел немного прогуляться. Так что дамочка ни при чем.

Солодилов сопроводил свой вывод ехидным смешком и тотчас, словно спохватившись, вновь озабоченно нахмурился.

– А что-нибудь о наследниках Артемия Витальевича вам известно? – не смогла удержаться я от вопроса. Может, от официального следствия что-нибудь ускользнуло, тогда как приятель мог оказаться в курсе.

– Да нет, – рассеянно отозвался Солодилов. – Какие у Темы наследники… Жена погибла, детей нет, родственников вроде тоже. Тема недавно так мне и заявил. Один я, говорит, Эдик, один как перст. Так что некому его было убивать, – закончил свои откровения Эдуард Аркадьевич, демонстрируя удивительную проницательность.

– Значит, акции, принадлежавшие Артемию Витальевичу, вместе с остальным имуществом отойдут в пользу государства? – поинтересовалась я делано-невинным тоном.

– Акции? – переспросил Солодилов невыразительным голосом, взгляд его при этом был направлен куда-то в пространство. – Какие акции?

Я изумленно наблюдала внезапную метаморфозу, произошедшую с Солодиловым. Добродушного словоохотливого толстячка со свойскими ухватками как не бывало, теперь передо мной стоял жесткий, властный и явно опасный субъект с холодным, пронзительным взглядом светло-серых глаз.

– Вот что я скажу вам, барышня, – заявил он спокойным насмешливым тоном, в котором, однако, слышалась скрытая угроза, – ни о каких акциях я понятия не имею.

Я собралась было ответить, но Солодилов меня опередил.

– Мы уже пришли, – заявил он, легким кивком указывая на строение, действительно оказавшееся магазином. – Всего доброго, рад был познакомиться.

С этими словами Солодилов резко отвернулся и зашагал прочь стремительной пружинистой походкой. Я невольно подумала об опасном хищнике, с которым шутки плохи.

В такси я попыталась спокойно обдумать информацию, которую мне удалось выудить из поездки в Пристанное. Однако мои мысли то и дело возвращались к последним репликам Солодилова, точнее к его неожиданной реакции на мой вопрос об акциях, принадлежавших Белорецкому.

Приятель Артемия Витальевича не просто разозлился, он еще и всерьез испугался, да так сильно, что даже не сумел этого скрыть.

Что же я такое ненароком разворошила? Да еще загадочное поведение Вероники Георгиевны. Сорок лет любила без памяти одного мужчину, но при этом не явилась на его похороны, предоставив позаботиться о них, в сущности, посторонним людям. А ведь в ее присутствии не было бы ничего предосудительного – по понятным причинам законной супруги, то есть вдовы, на погребении не было, да и не обязана Лиховцева перед кем-либо отчитываться, что состояла с Белорецким в… гм… незаконной связи. И тем не менее Вероника Георгиевна предпочла уклониться от проводов своего возлюбленного в последний путь. Хотя бывают еще некие сентиментальные соображения, мол, пока не увижу близкого человека в гробу, он остается жив.

Я вовсе не была настолько черствой или, выражаясь высокопарным слогом, бессердечной, чтобы не понять подобных переживаний. Порой мне намеренно приходилось закрываться от тяжелых эмоций, этот навык необходимо постоянно нарабатывать и поддерживать, как и многие другие. Иначе представитель моей профессии рискует получить серьезный нервный срыв, ведь работа частного детектива неизбежно связана с человеческим горем, болью потери.

«Не будьте столь циничны, Татьяна Александровна, – мысленно укорила я себя. – Лучше набросайте примерный план действий, дело-то, похоже, не из простых, да и не из приятных». Именно за этим занятием я и собиралась провести остаток дня.

Глава 3

Я направлялась в лучшую, по моему собственному убеждению, часть города, в район парка «Липки». По соседству с этим небольшим, но очень уютным городским садом располагалось старинное здание, когда-то принадлежавшее одному из богатейших купцов Тарасова. Теперь же в нем размещалось хореографическое училище, которое окончила с отличием Виолетта Дорошева, трагически погибшая примерно месяц назад. Получив диплом, Виолетта решила не расставаться со своей альма-матер и продолжила трудиться в качестве старшего преподавателя хореографии.

Пожилой вахтер, равнодушно глянув на мое удостоверение, сообщил, что кабинет завкафедрой на втором этаже, и потерял ко мне всякий интерес.

До начала занятий оставалось еще дней десять, и в прохладных коридорах училища вместо оживленных голосов и танцевальных мелодий царила умиротворяющая тишина, лишь звук моих шагов гулко отдавался под закругленным потолком. Направляясь к кабинету заведующей, я невольно любовалась старинной лепниной и барельефами, украшавшими стены коридора.

– Вы ко мне? – деловито спросила стройная моложавая дама лет пятидесяти, когда я показалась на пороге светлого просторного помещения с тремя высокими полукруглыми окнами. – Испытания по дополнительному набору назначены на послезавтра, но вы можете оставить заявление у меня.