Ментовские будни. Дом престарелых

– А теперь?

– Теперь понимаю, что был не прав. Внешность может обманывать.

– Правильный вывод. В нашей работе нельзя судить людей по одежке. Иногда правда живет в самых неожиданных местах.

– И что вы чувствуете сейчас? Удовлетворение от раскрытого дела?

Воронцов закурил и посмотрел в окно:

– Знаешь, Григорьев, особого удовлетворения нет. Марков – не злодей. Просто слабый человек, который не справился с жизненными проблемами и выбрал преступный путь.

– А Кротов?

– А Кротов – честный человек, который оказался в трудной ситуации, но не потерял совести. Парадокс, правда?

– Какой парадокс?

– Преуспевающий менеджер оказался мошенником, а бездомный алкоголик – единственным честным свидетелем. Жизнь постоянно преподносит такие сюрпризы.

К вечеру все формальности были улажены. Дело передали в прокуратуру с материалами, подтверждающими вину Маркова и Власова в мошенничестве.

Василий Петрович Кротов получил не только премию, но и направление в социальную службу для восстановления документов и поиска работы.

– Спасибо вам, – сказал он, прощаясь с оперативниками. – Вы поверили мне, когда никто не верил.

– Спасибо вам за честность, – ответил Воронцов. – Без ваших показаний мы бы не раскрыли это дело.

После ухода свидетеля напарники сели подводить итоги.

– Ну что, довольны результатом? – спросил старший оперуполномоченный.

– В принципе, да. Справедливость восторжествовала.

– Не совсем. Марков получит условный срок – первая судимость, признался, возместил ущерб. Власов может отделаться штрафом. А Кротов, скорее всего, через месяц снова окажется на улице.

– Тогда зачем мы все это делали?

– А затем, что это наша работа. Мы ищем истину, а не вершим справедливость. Справедливость – это задача суда и общества.

– Но ведь хочется, чтобы все было по-честному…

Воронцов усмехнулся:

– Григорьев, тебе еще рано разочаровываться в жизни. У тебя все впереди. А пока просто делай свою работу честно и не ждите от мира слишком многого.

На улице стемнело. Рабочий день закончился, но Воронцов знал – завтра будут новые дела, новые преступления, новые загадки. И снова придется искать истину среди лжи, честность среди обмана, справедливость среди несправедливости.

Такова была жизнь оперативника – бесконечная борьба с человеческими слабостями и пороками. И каждое раскрытое дело – маленькая победа света над тьмой.

Даже если эта победа была временной и не слишком значительной в масштабах большого мира.

Глава 5. Ключ к разгадке

Пятница выдалась дождливой и серой, как и настроение Воронцова. Старший оперуполномоченный сидел за своим потрепанным столом, перелистывая материалы дела Маркова уже который раз за утро. Сегодня предстояла решающая очная ставка между "потерпевшим" и единственным свидетелем – бездомным Василием Петровичем Кротовым. От исхода этого мероприятия зависело не только раскрытие преступления, но и профессиональная репутация самого Воронцова.

Григорьев нервно прохаживался по кабинету, время от времени поглядывая на наставника. Молодой лейтенант явно волновался больше своего опытного напарника. За несколько дней, прошедших с момента задержания Кротова, он успел привязаться к этому делу и искренне верил в правоту бездомного свидетеля.

– Александр Сергеевич, – обратился он наконец, – а что если Марков просто откажется давать показания? Или его адвокат заявит ходатайство о недопустимости свидетельских показаний Кротова?

Воронцов поднял глаза от документов и затянулся очередной за утро сигаретой. Пепельница на столе уже переполнилась – верный признак того, что дело его серьезно беспокоит.

– Тогда будем действовать по обстоятельствам, – ответил он равнодушно. – У нас есть не только показания Василия Петровича, но и косвенные улики. Телефонные звонки, финансовое положение Маркова, несоответствия в его первоначальных показаниях.

– Но ключевым все равно остается свидетельство бездомного.

– Правильно. И знаешь что, Григорьев? Я ему верю. За восемнадцать лет работы научился отличать правду от лжи. А Кротов говорит правду.

В это время в кабинет постучал дежурный сержант Петров. Его лицо выражало озабоченность.

– Александр Сергеевич, прибыл адвокат Маркова. Требует встречи с подзащитным перед очной ставкой. И еще – ваш свидетель просит с вами поговорить.

– Что случилось с Кротовым?

– Да ничего особенного. Просто нервничает, видимо. Говорит, что вспомнил еще какие-то детали.

Воронцов нахмурился. За день до решающего следственного действия любые изменения в показаниях могли серьезно осложнить дело.

– Веди его сюда. Сначала поговорим с ним, потом займемся адвокатом.

Через несколько минут в кабинет привели Василия Петровича. За время пребывания в камере бездомный заметно изменился в лучшую сторону. Чистая одежда из запасов отдела, выбритое лицо, ясные глаза. Только руки по-прежнему слегка дрожали – хронический алкоголизм давал о себе знать.

– Здравствуйте, Александр Сергеевич, – поздоровался он, садясь на предложенный стул. – Извините, что беспокою, но я тут еще кое-что вспомнил. Важное.

– Слушаю вас.

– Помните, я рассказывал, как этот Марков по телефону с кем-то разговаривал? Так вот, я не все детали тогда сказал. Боялся, что не поверите или подумаете, что я что-то путаю.

Григорьев достал диктофон и приготовился фиксировать показания.

– После того как он портфель в кусты выбросил и себя поранил, он еще раз звонил. И я отчетливо слышал, что говорил: "Все сделано как договаривались. Теперь твоя очередь. Через полчаса вызывай ментов и рассказывай, что видел ограбление".

Воронцов и Григорьев переглянулись. Эта информация кардинально меняла дело – у Маркова был соучастник, который должен был подтвердить его версию событий.

– Уверены в том, что слышали именно эти слова?

– Абсолютно уверен. У меня память на разговоры хорошая. Еще на заводе бригадиром работал, приходилось запоминать много распоряжений. А тут он совсем рядом стоял, каждое слово было слышно.

– А второй голос? Собеседника слышали?

– Нет, только Маркова. Но он точно с кем-то договаривался заранее. И этот кто-то должен был вам звонить и подтверждать его историю.

– Хорошо. А что еще вспомнили?

Кротов помолчал, собираясь с мыслями:

– Когда Марков себя ранил, он очень аккуратно это делал. Не как человек в панике, а обдуманно. Сначала присел, оглядел колени, выбрал место почище, потом начал тереться о стену. И все время поглядывал на часы.

– Понятно. Что-нибудь еще?

– Да. Когда он портфель выбрасывал, то сначала что-то из него достал. Небольшой пакетик. И сунул в карман пиджака.

Эта деталь была новой. Воронцов записал ее в блокнот – нужно будет обыскать Маркова перед очной ставкой.

– Василий Петрович, – серьезно сказал старший оперуполномоченный, – сегодня вам предстоит повторить все это в присутствии Маркова и его адвоката. Готовы?

– Готов. Только… – Кротов замялся.

– Что вас беспокоит?

– А меня не накажут за то, что я в подворотне жил? Или за то, что пью?

– Не накажут. Обещаю. Наоборот, получите премию как добросовестный свидетель.

После того как Кротова увели, оперативники принялись планировать очную ставку.

– Если у Маркова действительно был соучастник, нужно проверить все звонки в дежурную часть в день "ограбления", – сказал Воронцов.

– Уже проверил, – ответил Григорьев. – Поступило три сообщения. От самого Маркова, от случайного прохожего и еще один анонимный звонок через полчаса после события.

– Вот этот анонимный и интересен. Удалось установить номер?

– Да. Звонили с мобильного, зарегистрированного на некоего Власова Сергея Владимировича.

– Пробиваем этого Власова по всем базам. А пока займемся Марковым.

Виктор Александрович Марков выглядел значительно хуже, чем несколько дней назад. Бледное лицо, красные глаза, нервные движения – все выдавало человека, находящегося в сильном стрессе. Рядом с ним сидел адвокат – солидный мужчина лет пятидесяти в дорогом костюме.

– Виктор Александрович, – начал Воронцов, – у нас к вам дополнительные вопросы. За время расследования выявились новые обстоятельства.

– Какие обстоятельства? – вмешался адвокат. – Мой подзащитный дал исчерпывающие показания. Он – жертва преступления.

– Посмотрим. Скажите, господин Марков, вы знакомы с Сергеем Владимировичем Власовым?

Марков заметно побледнел:

– Власов? Не припоминаю такого.

– Странно. А он вам звонил в день ограбления. Причем дважды – до события и после.

– Может, по работе кто-то звонил. Я не помню всех.

Воронцов достал распечатку телефонных переговоров:

– Первый звонок – в семь утра, продолжительность четыре минуты. Второй – сразу после того, как вы заявили об ограблении, одна минута. О чем разговаривали?

– Не помню, – упрямо повторял Марков.

– А что у вас в левом кармане пиджака?

– Ничего особенного…

– Не возражаете, если проверим?

Адвокат попытался воспротивиться, но Воронцов уже обыскивал подозреваемого. В кармане обнаружился небольшой пластиковый пакетик с белым порошком.

– Что это? – спросил Григорьев.

– Похоже на наркотик. Нужна экспертиза, – ответил Воронцов. – Интересно, зачем наркотики человеку, которого только что ограбили?

Марков окончательно растерялся. План начинал разваливаться прямо на глазах.

– Это не мое! Я не знаю, откуда это взялось!

– Конечно, не ваше. Вы же добропорядочный гражданин, жертва преступления. Григорьев, веди свидетеля.

В кабинет ввели Василия Петровича Кротова. Увидев его, Марков еще больше побледнел.

– Знакомьтесь, – сказал Воронцов. – Василий Петрович Кротов, единственный свидетель вашего "ограбления".

– Я его не знаю, – быстро проговорил Марков.

– А он вас прекрасно помнит. Василий Петрович, расскажите, что видели позавчера утром.

Кротов спокойно и подробно изложил свои показания. Рассказал, как Марков разговаривал по телефону, как выбросил портфель в кусты, как намеренно поранил себе колени и руки, как звонил соучастнику с отчетом о проделанной работе.

– Это все вранье! – вскричал Марков. – Кто поверит пьяному бомжу против честного человека?

– А детализация телефонных переговоров? – спросил Воронцов. – А наркотики в вашем кармане? А показания вашего соучастника Власова?

– Какие показания? Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Сергей Власов уже дает показания в соседнем кабинете. Рассказывает, как вы его попросили подтвердить вашу версию об ограблении.

Это была ложь – Власова еще не задерживали. Но Марков поверил и окончательно сломался.

– Хорошо! – крикнул он. – Да, я все выдумал! Никакого ограбления не было!

Адвокат попытался остановить подзащитного, но тот уже не мог остановиться:

– У меня долги! Огромные долги! Жена подала на развод, требует алименты. На работе зарплату задерживают. Кредиты просрочены. Я не знал, что делать!

– И решили инсценировать ограбление?

– Власов предложил. Сказал, что так можно получить страховку. Я должен был изобразить нападение, а он – через полчаса позвонить в милицию и подтвердить мою версию.

– А наркотики зачем?

– Это… это должно было объяснить, зачем на меня напали. Якобы я был курьером, перевозил товар, а меня ограбили.

– И сколько вы рассчитывали получить?

– Сто пятьдесят тысяч по страховке. Плюс могли списать эти полтора миллиона на ограбление.

Григорьев тщательно записывал признательные показания. Дело было фактически закрыто.

– Виктор Александрович, – сказал прокурор, который присутствовал при очной ставке, – вы понимаете, что совершили уголовно наказуемое деяние?

– Понимаю. Но у меня не было выхода! Меня загнали в угол!

– Это не оправдывает мошенничество и ложный вызов милиции.

После оформления всех процедур Маркова отпустили под подписку о невыезде до суда. Власова тоже планировали задержать как соучастника.

Василий Петрович Кротов получил премию в размере пяти тысяч рублей и направление в социальную службу для восстановления документов и поиска работы.

– Спасибо вам, Александр Сергеевич, – сказал он, прощаясь с оперативниками. – Вы единственные, кто мне поверил, когда все остальные только головой качали.

– Спасибо вам за честность, – ответил Воронцов. – Без ваших показаний это преступление так и осталось бы нераскрытым.

– А что теперь со мной будет?

– Попробуете начать новую жизнь. Документы восстановите, может, работу найдете. Главное – не сдавайтесь.

– Постараюсь. А можно вопрос? Зачем вы мне помогали? Ведь я же… я же никто. Алкоголик, бомж.

Воронцов закурил и посмотрел в окно, где за стеклом моросил мелкий дождь:

– Знаете, Василий Петрович, за годы работы я понял простую вещь. Справедливость не зависит от того, во что человек одет и где живет. Правда есть правда, откуда бы она ни исходила.

– Значит, вы верите в справедливость?

– Не знаю. Скорее, просто делаю свою работу. А справедливость… это штука сложная.

Когда Кротова увели, в кабинете остались только напарники.

– Ну что, Григорьев, довольны результатом? – спросил Воронцов.

– В принципе, да. Дело раскрыто, преступник изобличен.

– А что вас смущает?

Молодой лейтенант помолчал, подбирая слова:

– Марков получит условный срок – первая судимость, признание, возмещение ущерба. Власов отделается штрафом. А Кротов… он ведь через месяц может снова оказаться на улице.

– Может, – согласился Воронцов. – И что с того?

– Получается, что мы восстановили справедливость только наполовину.

– Григорьев, – терпеливо сказал старший оперуполномоченный, – наша задача – раскрывать преступления, а не устраивать жизнь людей. Мы не боги, мы обычные менты.

– Но хочется же, чтобы все было по-честному…

– Хочется многого. Хочется, чтобы зарплата была больше, начальство умнее, а преступников меньше. Но реальность такова, какова есть.

– И вы с этим смирились?

Воронцов затушил сигарету и встал из-за стола:

– Не смирился, а принял. Это разные вещи. Я делаю свою работу, как умею и не жду от мира слишком многого.

– А Кротов? Он же помог нам…

– Кротов получил то, что мог получить в нашей системе. Премию, помощь в оформлении документов, шанс начать заново. Больше мы дать не можем.

– Значит, система несовершенна?

– Конечно, несовершенна. Как и люди, которые ее создавали. Но это единственная система, которая у нас есть.

Вечером Воронцов шел домой по мокрым улицам города. Дождь усилился, и прохожие торопливо прятались под зонтами и в подъездах. Он думал о прошедшем дне, о деле, о людях.

Марков – не злодей, просто слабый человек, не справившийся с жизненными проблемами. Власов – мелкий мошенник, привыкший решать вопросы нечестным путем. А Кротов – честный человек, которого обстоятельства загнали в угол, но не сломали морально.

Жизнь полна парадоксов. Успешный менеджер оказался мошенником, а бездомный алкоголик – единственным надежным свидетелем истины. За годы службы Воронцов видел много подобных случаев, когда внешность обманывала, а суть скрывалась под неприглядной оболочкой.

Дома его ждала пустая квартира, недопитая бутылка коньяка и телевизор с вечерними новостями. Обычная жизнь обычного мента средних лет, разведенного и одинокого. Никаких иллюзий о справедливости мира, никаких ложных надежд на то, что завтра все изменится к лучшему.

Но иногда – очень редко – случаются дела вроде этого. Когда правда побеждает ложь, когда честность оказывается важнее статуса, когда система работает так, как должна работать. И тогда Воронцов понимал, что его труд имеет смысл.

А завтра снова будут новые дела, новые преступления, новые загадки. И снова придется искать истину среди лжи, отделять зерна от плевел, верить людям и проверять их слова. Такова была работа оперативника – бесконечный поиск правды в мире, где ложь часто выглядит привлекательнее истины.

И если иногда эта правда приходила в обличье бездомного алкоголика из грязной подворотни – что ж, значит, так тому и быть.

Деньги не пахнут

Глава 1. Влиятельный бизнесмен

Дождливое сентябрьское утро встретило старшего оперуполномоченного Александра Сергеевича Воронцова привычной серостью московских окраин. Сорокадвухлетний мужчина с усталыми глазами и седеющими висками неспешно поднимался по ступеням районного отдела внутренних дел, затягиваясь последней перед работой сигаретой. Восемнадцать лет службы научили его не спешить – день и без того обещал быть долгим.

В кабинете его уже ждал напарник Игорь Григорьев, старательно изучавший материалы нового дела. Молодой лейтенант, несмотря на всего два года службы, успел зарекомендовать себя как толковый сотрудник, хотя Воронцов частенько посмеивался над его университетскими замашками и верой в справедливость.

– Доброе утро, Александр Сергеевич, – поднял голову от документов Григорьев. – У нас поступило заявление об угонах автомобилей. Серия из пяти случаев за последние две недели.

Воронцов скинул промокшую куртку на спинку стула и налил себе остывший кофе из термоса.

– Угоны? – хмыкнул он. – Небось опять малолетки балуются. Что по машинам?

– Все дорогие иномарки. БМВ, Мерседесы, Лексусы. Угоняли в центральных районах, в основном ночью с охраняемых стоянок.

– С охраняемых? – Воронцов заинтересовался. – Тогда дело пахнет профессионализмом. А может, и коррупцией среди охранников.

Григорьев перелистнул папку и достал фотографию – снимок с камеры наблюдения, на котором был виден мужчина в темной одежде возле дорогого автомобиля.

– Качество неважное, но экспертиза говорит, что один и тот же человек. Возраст примерно тридцать-сорок лет, среднего телосложения. Работает профессионально – сигнализацию отключает за минуты.

– Значит, не любитель, – констатировал Воронцов, рассматривая размытое изображение. – А владельцы что говорят?

– Вот тут интересно. Четверо подали заявления сразу, а пятый – Олег Вячеславович Крылов – появился только вчера. Говорит, что в командировке был, узнал об угоне только по возвращении.

Имя показалось Воронцову знакомым. Он нахмурился, пытаясь вспомнить, где мог его слышать.

– Крылов… Олег Вячеславович… А что за человек?

– По документам – генеральный директор ООО "Столичные инвестиции". Адрес регистрации в престижном районе, машина – новый Мерседес S-класса стоимостью около восьми миллионов рублей.

Воронцов присвистнул. Такие суммы в их районе встречались нечасто.

– Бизнесмен значит. И серьезный. А чем занимается его контора?

– Формально – инвестиционная деятельность, консалтинг, управление активами. Фирма существует пять лет, оборот по документам – сотни миллионов в год.

– Формально, говоришь? – усмехнулся Воронцов. – Значит, неформально может оказаться черт знает чем. Ладно, поедем к господину Крылову. Посмотрим на влиятельного бизнесмена собственными глазами.

Офис "Столичных инвестиций" располагался в современном бизнес-центре в центре Москвы. Уже в холле с мраморными колоннами и позолоченными элементами декора становилось понятно, что здесь крутятся нешуточные деньги. Девушка на ресепшн в дорогом костюме вежливо улыбнулась и проводила их в просторный кабинет на двадцатом этаже.

Олег Вячеславович Крылов оказался мужчиной лет сорока пяти, ухоженным и уверенным в себе. Дорогой костюм сидел на нем как влитой, золотые часы поблескивали на запястье, а от одеколона веяло французской парфюмерией. При появлении оперативников он поднялся из-за массивного стола красного дерева и протянул руку для рукопожатия.

– Олег Вячеславович Крылов, – представился он с располагающей улыбкой. – Очень рад, что наконец-то займется профессионалами моим делом.

– Старший оперуполномоченный Воронцов, – сухо ответил Александр Сергеевич. – Мой напарник лейтенант Григорьев. Расскажите подробнее об обстоятельствах угона.

Крылов жестом пригласил их сесть в кожаные кресла перед столом и сам устроился напротив.

– История банальная. Вечером четырнадцатого сентября поставил машину на охраняемую стоянку возле ресторана "Метрополь". Утром обнаружил, что автомобиля нет. Охранники говорят, что ничего не видели и не слышали.

– А сами где были в это время? – поинтересовался Григорьев.

– В командировке в Питере. Вылетел рейсом в восемь утра пятнадцатого, вернулся только позавчера. Вот билеты и справка из гостиницы.

Крылов достал из ящика стола аккуратную папочку с документами. Все было оформлено правильно – билеты на самолет, счет из гостиницы, даже чеки из ресторанов.

Воронцов пролистал бумаги, отметив про себя их избыточную детализацию. Обычно люди не хранят каждый чек из командировки с такой педантичностью.

– Хорошо. А что можете рассказать о своей машине? Особые приметы, дополнительное оборудование?

– Черный Мерседес S500, два года, пробег двадцать тысяч километров. В салоне установлены видеорегистратор и спутниковая сигнализация. Номер, кстати, красивый – три девятки подряд. За него доплачивал отдельно.

– Спутниковая сигнализация? – оживился Григорьев. – Тогда машину можно отследить.

Крылов развел руками:

– Можно было бы, если бы она работала. Но сигнал пропал сразу после угона. Видимо, воры знали, что делали.

– Понятно. А есть ли у вас враги? Люди, которые могли бы пойти на такое из мести или для давления?

Бизнесмен на мгновение напрягся, но быстро взял себя в руки:

– В нашем деле без конкуренции не обходится, но до угонов, думаю, никто бы не дошел. Скорее всего, обычные воры. Увидели дорогую машину и польстились.

Воронцов внимательно изучал лицо собеседника. За годы работы он научился читать людей, и что-то в манере Крылова его настораживало. Слишком уж гладко все звучало, слишком правильно.

– Хорошо. Мы изучим ваше заявление и проведем необходимые мероприятия. Если понадобится дополнительная информация, свяжемся с вами.

– Конечно, конечно. Всегда к вашим услугам. – Крылов поднялся и снова протянул руку. – И, господин майор, хочу сказать, что очень рассчитываю на вашу помощь. Это не просто машина для меня – это рабочий инструмент, статус. Понимаете?

– Понимаю, – коротко ответил Воронцов.

– Отлично. Тогда до свидания. И еще раз спасибо, что взялись за дело.

На выходе из офиса Григорьев не удержался:

– Что думаете, Александр Сергеевич?

– Думаю, что наш влиятельный бизнесмен что-то скрывает, – ответил Воронцов, закуривая в лифте. – Слишком много документов для простой командировки, слишком детальные объяснения. Обычно так себя ведут люди, которые заранее готовят алиби.

– То есть считаете, что он может быть замешан в угоне собственной машины?

– Не исключаю. Может, страховка, может, уход от налогов, а может, и что-то более серьезное. Проверим его финансовое положение и связи. А пока займемся остальными потерпевшими.

Остаток дня прошел в рутинной работе. Они объехали места угонов, поговорили с охранниками, изучили записи камер наблюдения. Картина постепенно складывалась довольно странная – все угоны происходили профессионально, но при этом машины как будто специально выбирались по определенному принципу.