Тайна Мэри

Девушка ошеломленно внимала всему, что он говорил, от потрясения не в силах произнести ни слова.

– Но я не могу ехать ужинать, – наконец выпалила она и снова схватилась за горло, будто кружевной воротник стягивал ей шею и не давал вздохнуть. – Я должна немедленно где-нибудь спрятаться! Я причиняю вам слишком много беспокойства. Я и так злоупотребила вашей добротой. Вы дали мне плащ и перчатки; теперь я справлюсь сама и очень вам благодарна! Я их верну, обещаю.

Экипаж замедлил ход; Трайон Данэм выглянул в окно и заметил, что к дому миссис Боуман подъехала другая карета и остановилась перед ними. Решать нужно было немедленно.

– Моя дорогая, – выпалил он, – я не могу оставить вас одну, и лучше будет, если вы зайдете со мной и посидите немного у миссис Боуман. А когда я освобожусь, сразу же отвезу вас, куда скажете. Здесь вас никто не найдет; никто не догадается, что вы пошли на ужин к даме, с которой даже не знакомы. Поверьте, это самый безопасный вариант из всех! Вот дом миссис Боуман. Согласны ли вы пойти со мной? Если нет, велю кэбмену отвезти нас в другое место.

– Но что она обо мне подумает, – испуганно произнесла девушка, – и разве можно обманом проникать в дом женщины и заявляться на ужин без приглашения? К тому же я неподходяще одета.

Экипаж остановился у входа; кэбмен спрыгнул с козел.

– Она ничего не подумает, – заверил ее Данэм. – Она обрадуется четному числу гостей. Миссис Боуман устраивает замечательные ужины, поверьте; вам ничего не придется делать, лишь говорить на светские темы и быть любезной. Миссис Боуман велела вам не беспокоиться о платье. Она считает, что вы путешествуете, и понимает, что приглашение застигло вас врасплох. Можете сказать, что ваш багаж еще не доставили или отправили в следующий пункт назначения. Так вы согласны пойти со мной?

Кэбмен открыл дверь.

В тот же миг девушка собралась и напустила на себя сдержанный вид, какой был у нее, когда она впервые с ним заговорила. Она спокойно вышла из кареты и вполголоса произнесла:

– Что ж, пожалуй, так действительно будет лучше.

Данэм ненадолго задержался и велел кэбмену отвезти большую шляпную коробку в свой клуб. Он в последний момент вспомнил, что от коробки надо избавиться.

– Если спросят, куда вы дальше направляетесь, что мне ответить? – тихо спросил он, когда они поднимались по лестнице. Лицо девушки озарила слабая улыбка.

– Люди, приехавшие из-за границы, часто останавливаются в этом городе по пути в Вашингтон, – робко заметила она.

В ответ он улыбнулся и удовлетворенно заметил, что черная шляпка ей очень шла. Для роли, которую ей предстояло сыграть, наряд был весьма подходящим: черный плащ делал ее похожей на путешественницу.

В следующий миг дверь распахнулась, и юноша вспомнил, что должен представить спутницу. Поскольку времени узнать ее настоящее имя уже не оставалось, пришлось полагаться на удачу.

Девушка уверенно проследовала за служанкой в гардеробную, будто и прежде бывала в этом доме. Но сам Трайон трепетал от страха, снимая пальто и поправляя галстук. Он успел заметить, что гости уже собрались, и знал, что миссис Боуман не терпелось позвать их к столу. А потеряв девушку из виду, не на шутку испугался. А вдруг окажется, что она не знает светского этикета? Его ждет позор! Он даже толком не успел разглядеть ее при свете. И как только он осмелился привести ее сюда?

Но сокрушаться было поздно: девушка показалась из гардеробной, а им навстречу шла миссис Боуман с распростертыми руками и дружелюбной улыбкой на лице.

– Моя дорогая мисс Ремингтон, как же я рада, что вы меня выручили! Одного взгляда на вас достаточно, чтобы понять, что знакомство будет чудесным. Благодарю, что согласились пренебречь формальностями.

– Вы очень любезны, что пригласили меня, – с безупречным самообладанием ответила девушка, – хотя мы с вами не знакомы…

– Ни слова больше, дорогая. Друзья мистера Данэма – мои друзья. Трайон, разве вы не сказали своей подруге, как давно мы с вами приятельствуем? Если вы не рассказывали ей обо мне, я могу и обидеться! Что ж, проходите; моя кухарка уже в отчаянии. Мисс Ремингтон, скажите, как вам удается сохранять такой свежий и очаровательный вид после долгого океанского плавания? Хочу знать ваш секрет.

Юноша внимательнее взглянул на девушку и заметил, что ее платье идеально подходит случаю, а сама она очень юна и красива. Он взирал на нее с хозяйской гордостью, а она тем временем знакомилась со всеми гостями. Потом он увидел, что она окинула быстрым взглядом комнату и будто бы вздрогнула и отпрянула; ее лицо побледнело, но она сделала над собой усилие, совладала с чувствами и продолжила играть свою роль.

Когда ее представили судье Блэкуэллу, Данэму показалось, что тот посмотрел на нее чуть более заинтересованно, чем полагалось случаю, но его проницательный взгляд тут же переместился на самого юношу. В тот момент гостей позвали к столу, и Данэму пришлось отвлечься от своей протеже.

Мисс Ремингтон посадили между Данэмом и судьей. Юноша обрадовался такой рассадке и украдкой наблюдал за деликатным румянцем на щеках девушки, изящными линиями ее скул, подбородка и уха, изгибом темных ресниц и волной каштановых волос. При этом он пытался вести с ней легкую беседу, как и положено старому другу.

Наконец судья повернулся к девушке и сказал:

– Мисс Ремингтон, вы очень похожи на молодую женщину, которая сегодня приходила ко мне в контору.

Нежный румянец схлынул с щек девушки; ее губы побелели, но она храбро взглянула на судью, и ее темные глаза встретились с его добродушными голубыми. Она ответила на его вопросительный взгляд с холодным достоинством.

– Да, вы так похожи на эту женщину, что я бы принял вас за ее сестру, если бы не имя, – продолжал судья Блэкуэлл. – Она была довольно интересна и привлекательна. – Старый джентльмен взглянул на девушку, как показалось Данэму, с благосклонностью. – Простите, что упоминаю об этом, но она была одета в такое же изящное и красивое платье, как у вас, и оно очень ей шло. Она меня очень заинтересовала, хотя до сегодняшнего дня я ее не встречал. Она приходила ко мне по одному делу, и когда мы все решили, не успела забрать документы и будто испарилась! Она забыла в конторе шляпку и перчатки – сняла, пока ждала оформления документов. Шляпка с перьями, длинными и пышными, насыщенного цвета кофе со сливками.

Юный Данэм взглянул на платье девушки и с удивлением увидел, что его шелковистые складки были того же насыщенного оттенка кофе со сливками. Однако девушка даже бровью не повела под пристальным взглядом судьи. Она перебирала соленый миндаль, лежавший возле ее тарелки, и так уверенно сжимала в руке тяжелую серебряную вилку, будто разговор за столом шел об открытии Северного полюса. Спокойным и естественным тоном она спросила:

– Но как она могла испариться?

– Мне это совершенно непонятно. В комнате, где она сидела, три двери; одна ведет в кабинет, где работаю я, а две другие – в коридор; одна выходит в боковую часть здания, а вторая – к грузовому лифту. Мы обыскали все здание и не нашли ни следа этой девушки. Признаться, я очень обеспокоен.

– А зачем ей было уходить? – Девушка задала этот вопрос с нейтральным любопытством, как и полагается в разговоре с малознакомым человеком.

– Даже не представляю, – задумчиво ответил старый судья. – Она выглядела вполне здоровой и счастливой, пришла ко мне по делу и совершенно добровольно. Сразу после ее исчезновения в кабинет вошли двое мужчин и стали спрашивать о ней. У одного было умное лицо, но жестокий и упрямый взгляд; другой показался мне очень красивым, но неприятным. Не обнаружив молодой женщины, он сказал, что заберет ее шляпку, но я уже распорядился ее унести. Откуда мне было знать, что этот человек – ее друг или родственник? Я намерен сохранить шляпку до тех пор, пока хозяйка за ней не вернется. Признаюсь, случившееся меня очень расстроило.

– Думаете, с ней произошло что-то плохое? – спросила девушка.

– Сложно представить, что могло случиться с ней за столь короткое время, и все же это очень странно. Моя дочь была примерно того же возраста, когда умерла, поэтому посетительница никак не выходит у меня из головы. Когда я увидел вас в дверях, я опешил; решил, что это она. Если мне удастся ее отыскать, я намерен расследовать ее дело. Мне кажется, этой девушке нужен друг.

– Уверена, она будет счастлива иметь такого друга, как вы, – ответила девушка, и ее взгляд согрел сердце судьи, вызвав в нем восхищение.

– Благодарю, – мягко ответил он, – вы очень добры. Но, возможно, она уже нашла друга лучше меня. Я очень на это надеюсь.

– Или такого же доброго, – тихо предположила девушка.

Разговор перешел на общие темы, и несколько секунд девушка не поднимала головы. Но юноша, сидевший справа от нее, не пропустил ни слова из предыдущей беседы и размышлял об услышанном, не обращая внимания на историю, которую начала рассказывать миссис Блэкуэлл.

Дамы вышли из-за стола, и хотя Данэм очень ждал этого момента, чтобы поговорить с судьей, от которого, возможно, зависела его будущая карьера, он невольно пожалел, что не может проследовать за своей спутницей в другую комнату. Теперь он не сомневался, что его новая знакомая справится со своей ролью, но ему хотелось быть рядом, наблюдать за ней, изучать и попытаться лучше ее понять в надежде разгадать ее загадку, которая с каждой минутой казалась все более запутанной.

Когда она направилась к выходу, он проследил за ней взглядом, а хозяйка дома, задержавшись у его стула, прошептала:

– Неудивительно, что вы так к ней привязаны. Она очаровательна. Но позвольте нам украсть ее у вас на несколько минут. Обещаю, у вас еще будет возможность пообщаться.

Тут неожиданно и вопреки себе молодой человек, несмотря на весь свой опыт и самообладание, залился краской и обрадовался, когда дверь за миссис Боуман закрылась.

Мисс Ремингтон уверенно зашла в салон, но ее сердце трепетало. Наступил момент настоящего испытания. Она перебирала в уме безопасные темы разговоров и инстинктивно потянулась к жене судьи, надеясь найти у той защиту. Однако к ней тут же подскочила хозяйка и присела рядом на чиппендейловский стул.

– Моя дорогая, я так рада, – заговорила она. – Какое счастье, что вы оказались у меня! Скажите, давно вы знакомы с Трайоном?

Девушка перевела дыхание и собралась с мыслями. Она робко заглянула в любопытные глаза миссис Боуман, и на ее лице промелькнуло легкое лукавство.

– Пожалуй… – ее колебание казалось естественным, и миссис Боуман решила, что ее гостью и Трайона связывает нечто особенное. – Пожалуй, не очень давно, миссис Боуман; по крайней мере, меньше вашего. – Она обаятельно улыбнулась.

– Ах, хитрое дитя! – воскликнула женщина и шутливо похлопала девушку веером по округлой щеке. – Вы, наверно, познакомились, когда летом он ездил за границу?

– О нет, что вы! – девушка невольно рассмеялась. – Нет, это случилось уже после его возвращения.

– Значит, в Адирондакских горах, – продолжила допрашивать ее миссис Боуман. – Вы были в… – Но девушка ее прервала. Она не могла обсуждать Адирондакские горы, но увидела в противоположном углу рояль, и у нее возникла идея.

– Мистер Данэм сказал, что вы хотели, чтобы я сыграла для вас, ведь ваша подруга, которая играет на пианино, не пришла. Я с радостью возьму это на себя. Что вы любите? Серьезные или веселые пьесы? Шопена, Бетховена или что-то более современное?

Миссис Боуман почувствовала, что перед ней музыкальный талант, и, желая порадовать своих гостей, воодушевленно воскликнула:

– Как же вы любезны! Я не осмеливалась вас просить; Трайон сомневался, захотите ли вы мне помочь. Пожалуй, начать можно с серьезной пьесы, а потом, когда придут мужчины, перейдем на веселые. Автора выбирайте сами, хотя я большая поклонница Шопена.

Не говоря ни слова больше, девушка тихо подошла к роялю и села. Первые несколько минут она небрежно перебирала клавиши, будто те были ее старыми друзьями и она заново с ними знакомилась. Потом она заиграла ноктюрн Шопена. Она касалась клавиш уверенно, но мягко, а звук, который извлекала из инструмента, напоминал колокольчик, и небольшая компания дам, собравшихся в салоне, сразу догадалась, что перед ними музыкант, мастерски владеющий своим искусством. Грациозная фигура девушки, ее прелестная головка и волосы, уложенные простыми волнами, производили еще более приятное впечатление, когда она вот так сидела за роялем и управляла сложными гармониями. Даже миссис Блэкуэлл перестала обмахиваться веером, заинтересовалась и, наклонившись к миссис Боуман, прошептала: «Какая чудесная девушка. И какую красивую пьесу она выбрала». Миссис Блэкуэлл была женщиной заурядной, старомодной, но добродушной.

Щеки миссис Паркер Боуман порозовели, а глаза засияли. Она уже планировала, как никому не отдаст свое новое приобретение и будет хвастаться им подругам. Больше всего на свете она любила придумывать новые развлечения для своих гостей.

– Мы заставим вас играть, пока вы не рухнете без сил, – восторженно провозгласила она, когда умолк последний скорбный, плачущий, тихий аккорд. Прочие дамы забормотали «чудесно! чудесно!» и одобрительно зашептали.

Девушка улыбнулась и заиграла вальс Шопена; она играла громко, и те, кто хотел пошептаться, могли спокойно это сделать, не боясь, что их услышат. После этого пианистка блестяще исполнила сонату Бетховена.

С первыми нотами «Каменного острова» Рубинштейна, утонченного музыкального портрета, в комнату зашли джентльмены.

Трайон Данэм поговорил со знаменитым судьей, как и рассчитывал, но беседовали они не о юриспруденции.

Оба проводили юную незнакомку взглядом, когда та вышла из гостиной, и после переглянулись, заметив, что смотрят в одну сторону.

– Она очаровательна, – сказал старый судья, улыбнувшись юному коллеге. – Ваша близкая подруга?

– Я… очень на это надеюсь, – смущенно запинаясь, выпалил Данэм. – То есть… мне хотелось бы, чтобы она считала меня своим близким другом.

– Ах! – воскликнул судья и с добродушной улыбкой заглянул в глаза юноши, будто вспоминая приятные события из своей молодости. – Вам очень повезло. Надеюсь, вам удастся убедить ее в этом. Знаете, она меня очень заинтересовала, и я почему-то уверен, что она имеет отношение к сегодняшнему происшествию в конторе.

Юноша выразил интерес, и судья снова пересказал историю, на этот раз подробнее.

Они сели немного особняком от других гостей. Миссис Боуман предупредила супруга, что надо дать юному Данэму возможность поговорить с судьей, и тот, увидев, что планы жены увенчались успехом, не стал мешать собеседникам.

Когда в соседней комнате зазвучала музыка, судья на миг прервался, прислушался и продолжил свой рассказ.

– Напротив одного из выходов в моей конторе находится грузовой лифт, и мне почему-то кажется, что девушка могла скрыться именно в этом направлении, хотя дверь была закрыта, а лифт как раз стоял в подвале.

Юноша с любопытством расспрашивал судью, предчувствуя, что его рассказ может объяснить загадку молодой женщины, сейчас находившейся в соседней комнате.

– Загляните в контору завтра, – сказал судья. – Возможно, вы ее встретите и сами убедитесь, что она очень похожа на вашу подругу. Кстати, не она ли так превосходно играет? Давайте узнаем. Мистер Боуман, надеюсь, вы не против, если мы пойдем к дамам? Хотим послушать музыку вблизи.

Другие джентльмены тоже встали и проследовали за ними.

Когда они вошли, девушка не прервалась и не подняла головы, продолжив играть под завороженными и восторженными взглядами гостей. Она музицировала с таким чувством, что невольно притягивала внимание.

Трайон Данэм, стоявший за спиной судьи, замер от изумления. Он никогда бы не подумал, что под прикосновениями этой хрупкой девушки способна рождаться такая необыкновенная завораживающая мелодия. Ее исполнение было столь совершенным, что он ощутил головокружительный восторг, будто в чем-то это являлось и его заслугой.

В заключение она исполнила блестящую «Венгерскую рапсодию» Листа. Тонкие пальцы брали звучные аккорды и перескакивали через октавы с такой точностью и быстротой, будто ей руководила сверхъестественная сила. Наконец драгоценным дождем пролились финальные ноты, и она повернулась к нему – единственному другу в толпе незнакомцев.

Он заметил, что она играла в большом напряжении. Разрумянившееся лицо казалось усталым, глаза блестели от лихорадочного возбуждения. Эти глаза, казалось, умоляли спасти ее от пристальных взглядов любопытных, хоть и дружелюбно настроенных незнакомцев. Те восторженно окружили ее, засыпали вопросами и комплиментами.

– Где вы учились? Должно быть, у великого мастера? Расскажите о себе. Нам не терпится все узнать, и мы готовы слушать, сидя у ваших ног!

Трайон Данэм прервал допрос, достав из кармана часы и притворившись, что внезапно вспомнил о чем-то важном. Он издал весьма правдоподобный испуганный возглас.

– Прошу меня простить, миссис Боуман, не хочу прерывать этот чудесный вечер, – извинился он, – но, боюсь, если мисс Ремингтон хочет успеть на вечерний поезд, ей нужно спешить. Мисс Ремингтон, сможете собраться за три минуты? Экипаж уже ждет.

С огромным облегчением, но подыгрывая ему и ужаснувшись столь позднему часу, девушка вскочила и поспешила за плащом, невзирая на возражения хозяйки дома. Она осыпала миссис Боуман милейшими благодарностями за приятный вечер, водрузила большую черную шляпу с перьями на маленькую головку, накинула черный плащ поверх платья и торопливо натянула перчатки, надеясь, что хозяйка не заметит, как они ей велики.

– А у кого вы учились? – спросила неуемная хозяйка, которой все-таки не терпелось узнать, что за великая исполнительница побывала у нее в гостях.

– О… мистер Данэм меня зовет, миссис Боуман. Простите за спешку. Вы так любезны, что пригласили меня; я рада, что мне удалось найти друзей в незнакомом городе.

Она поспешила к крыльцу и спустилась по широкой лестнице, а хозяйке ничего не оставалось, кроме как пойти следом.

Гости столпились в коридоре, чтобы попрощаться и сказать девушке, насколько сильно им понравилась ее игра. Миссис Блэкуэлл даже настояла на том, чтобы поцеловать юную пианистку в нежную щеку, и прошептала ей на ухо: «Вы очень хорошо играете, дорогая. Я бы хотела как-нибудь еще вас послушать». В ее голосе звучала такая доброта, что измученная усталостью и нервами девушка чуть не прослезилась.

Глава 3

Данэм торопливо усадил ее в карету, отмахиваясь от гостей, которые желали лично попрощаться, и через миг они очутились в полумраке экипажа, помчавшего их прочь от гостеприимного дома миссис Боуман.

Как только захлопнулась дверь, девушка задрожала.

– Ох, зря мы это сделали! – воскликнула она, вспоминая все, что только что произошло. – Такие добрые люди. А мы навязались на ужин. Но вы… вы не виноваты. Виновата только я. Вы тоже очень добры.

– Мы не навязывались, – отрезал Данэм. – Я лишь сказал, что вы моя подруга. И вы произвели прекрасное впечатление. Вы так чудесно играли! Я хотел бы услышать вас снова.

Экипаж остановился, пропуская трамвай, и два пассажира оказались под ярким электрическим фонарем. Какой-то прохожий с любопытством на них посмотрел, и девушка испуганно вжалась в стенку кареты. В ту же секунду они оба подумали о ситуации, требующей немедленного разрешения.

– Итак, чем я могу помочь? – спросил Данэм спокойным деловитым тоном, будто считал своим правом и привилегией оказать ей необходимую поддержку. – Вы подумали, куда поедете?

– Мне было некогда об этом думать. Я могла думать лишь о том, как вести себя в гостях. Но я понимаю, что нельзя больше обременять вас своим присутствием. Вы и так сделали для меня слишком много. Если прикажете остановить карету на тихой незаметной улочке, где меня никто не увидит, я выйду и избавлю вас от своего общества. Я бы и не стала вас ни о чем просить, если бы не была так напугана. Надеюсь, когда-нибудь я смогу отплатить вам за доброту, хотя вы так много для меня сделали, что, боюсь, это будет невозможно.

– Прошу, не говорите так, – принялся возражать юноша. – Помогать вам было приятно, и вы уже отплатили радостью, которую доставили мне и моим друзьям. Я не оставлю вас, пока не решатся ваши проблемы, об этом даже думать нечего; но прошу, хотя бы намекните, как я могу помочь, и я сделаю все возможное. Вы уверены, что за вами следили? Не хотите довериться мне и рассказать подробнее?

Ее пробрала крупная дрожь.

– Простите, – пробормотал он, – вижу, вам страшно об этом вспоминать. Я понимаю, как неприятно признаваться в чем-то незнакомому человеку, поэтому не буду уговаривать все мне рассказать. Попробую думать за вас. Допустим, мы поедем на вокзал и купим билет. Куда вы хотели бы поехать? Можете не сомневаться, я никому не скажу, куда вы отправились. – В его голосе слышался легкий упрек; она взглянула на него, и он заметил слезы в ее глазах.

– О, я ни капли в этом не сомневаюсь! – расстроенно воскликнула она. – Не думайте так, пожалуйста. Но… вы просто не понимаете.

– Прошу меня простить, – повторил он и протянул руку. Ее изящная ладонь в перчатке легла в его ладонь.

– Вы так добры, – пробормотала она, будто больше ничего не приходило ей в голову. А потом вдруг добавила: – Но я не смогу купить билет! У меня нет денег, и…

– Забудьте об этом. Я с радостью одолжу вам, сколько потребуется. Небольшой долг вас не обременит.

– Но я не знаю, когда смогу его вернуть, – запинаясь, ответила она, – разве что… – она быстро сняла перчатку и стянула с пальца кольцо с блестящим камнем. – Разве что вы возьмете это кольцо в качестве оплаты… Не хочу причинять вам беспокойство, но за этот камень можно выручить приличную сумму.

– Что вы, – возразил он, – я не возьму ваше кольцо. Позвольте купить вам билет, это такая мелочь. Я никогда не пожалею об этих деньгах. Забудьте о долге, пока не решите свои проблемы.

– Прошу! – она настойчиво протягивала ему кольцо. – Если вы не возьмете кольцо, я сейчас же выйду из кареты!

– Но что, если это подарок и вы им дорожите?

– Вы угадали, это подарок отца, – коротко отвечала она, – и он был бы не против, что я нашла ему такое применение. – Она почти нетерпеливо вложила кольцо ему в руку.

Он инстинктивно сомкнул кулак и почему-то испытал волнение, сжимая вещицу, которая еще хранила тепло ее пальцев. Он уже забыл, что они практически не знакомы, и думал лишь о том, как ей помочь.

– Я сохраню кольцо у себя, пока вы не попросите его отдать, – добродушно ответил он.

– Не стоит, я за ним не вернусь, – заявила она. – Можете его продать. Я знаю, за него можно много выручить.

– Нет, я совершенно точно не стану его продавать, ведь вы, возможно, еще захотите его вернуть, – повторил он. – Теперь обсудим ваше предстоящее путешествие. Мы почти у вокзала. Вы знаете, куда поедете? У вас есть друзья, которые могли бы вас встретить?

Она покачала головой.

– Поезда в Нью-Йорк отходят почти каждый час.

– О нет! – испуганно воскликнула она.

– И в Вашингтон примерно так же.

– Я бы не хотела ехать в Вашингтон, – выпалила она.

– Тогда в Питтсбург? Чикаго? – спросил он наугад.

– Чикаго подойдет, – с облегчением ответила она. Экипаж остановился у большого здания вокзала. Вокруг горели яркие огни и толпились люди. Прогуливались взад-вперед полицейские, звенели трамваи, проносившиеся во всех направлениях. Девушка на миг спряталась в тенях кареты, будто боялась выходить на свет из своего темного укрытия. Ее спутник развеял ее сомнения.

– Не нервничайте, – тихо произнес он. – Я прослежу, чтобы вам никто не навредил. Заходите в вокзал спокойно, как моя спутница. Вы и есть моя спутница и давняя подруга, мы же с вами вместе только что побывали на званом приеме. Или, может, я провожаю вас домой с концерта. Никто не обратит на нас внимания. Шляпка и плащ – хороший камуфляж.

Он проводил ее в здание вокзала и отыскал зал ожидания для дам, где нашел тихий уголок и глубокое кресло-качалку. Он посадил ее так, чтобы она могла смотреть в высокое окно, откуда открывался вид на вечернюю улицу, однако от посторонних взглядов ее закрывала отделанная латунью и кожей стенка автомата для полировки дамской обуви.