Последняя ставка

Виктория Николаева

Последняя ставка

Глава 1 «Побег»

Каждый раз, слыша шорохи в подъезде, я вскакивал и крался к двери, стараясь не потревожить старые половицы. Затем напряженно всматривался в глазок, за которым, по обыкновению, ничего не происходило. Однако это меня все равно не успокаивало. Закончив очередное дежурство у двери, я возвращался в комнату, садился на матрас и напряженно вслушивался – пока какой-нибудь сосед не начинал шаркать по лестнице.

Так шли дни и недели. Я практически перестал спать, ведь ночь была излюбленным временем моих врагов, только ночью они чувствовали свою полную власть. Еда поначалу скрашивала мои будни, но, как и все хорошее, она имеет свойство заканчиваться. Выйти из дома я, как вы уже догадались, не мог. Курьеры? Курьерам надо открыть дверь, а моя обостренная бдительность упорно убеждала, что костюм безобидного доставщика может напялить каждый. Что им стоит подослать ко мне убийцу под видом безобидной доставки продуктов?

Было нечто удивительное в моем этом каждодневном бдении. Измотанный бессонными ночами, голодный и уставший, я начал хотеть, чтобы меня наконец сожрали. И однажды это случилось. Не зря шорох за дверью в тот раз показался мне необычным.

Соседи, разумеется, не знавшие о моем положении, скрыть своих шагов по лестнице не старались. Хоть я и подрывался на каждый подозрительный звук, все равно со временем выучил, как звучит обитатель той или иной квартиры. Незваные гости звучали совсем по-другому. Они пытались скрыть свое присутствие, пробраться тихо и незаметно, чтобы не спугнуть жертву, то есть, меня.

Сжимая в руках половник – другого оружия не нашлось, да я и не искал – я тихо подобрался к двери. Когда я был маленьким, отец зачем-то рассказал одну престранную вещь. Оказывается, многих людей в 90-е расстреливали прямо через дверь – якобы, даже в глазок. Будь я в более свободном положении, воспользовался бы батиным советом и в глазок не смотрел бы. Однако выбора я был лишен, поэтому, содрогаясь всем телом, подтянув себя к глазку кончиками пальцев, все же глянул. И застыл.

В коридоре маячили две тени. Лиц разглядеть не удалось, да и нужды в том не было – я и так знал, что твари пришли по мою душу. Обливаясь холодным потом, я медленно, стараясь не дышать, сполз по косяку. Раздался стук. Громкий и настойчивый. Потом еще и еще. Через несколько секунд они барабанили в дверь так, что она начала прогибаться. Я зажал рот рукой, прикусил ладонь и затрясся в беззвучных рыданиях.

Когда все стихло, я еще несколько часов так и просидел, скорчившись у двери. Боялся, что, если пошевелюсь, дерматиновую обивку тут же изрешетят пули. В конце концов терпеть не осталось сил, и я, поднявшись на четвереньки, пополз к комнате. Сердце бешено колотилось, а в голове была только одна мысль – они знают, что я здесь, нужно бежать.

Поначалу мысль о том, что придется выйти из дома, вызвала тошноту. Неизвестность за привычными и безопасными стенами пугала. Только вот безопасными они больше не были, враги уже прознали, где я скрываюсь, и теперь они меня уже не оставят. Если я хочу спасти свою шкуру, нужно что-то предпринять.

Бежать было некуда. Так мне показалось на первый взгляд. Я скрывался в арендованной квартире, которую снял под вымышленным именем. За небольшую сумму сверх обычной арендной платы хозяин вопросов не задавал. Деньги у меня тогда, разумеется, водились, хоть их количество было недостаточным, чтобы решить все мои проблемы. Именно из-за этих ноликов на карте я и попал в ситуацию, из которой не мог выбраться. К моменту моего окончательного падения на дно я перестал их трогать. Ничего больше не приносило удовольствия. Да и зачем нужны деньги, если меня со дня на день могли попросту уничтожить?

Обратиться к родителям не позволяла гордость. Отец с матерью давно отреклись, стоило мне встать на скользкую дорожку. Пустить-то пустили бы, только смысла в этом не было. Если твари нашли меня в съемной квартире на другом конце города, то и к родителям заглянут. А то и уже заглянули.

Успокоиться не получалось. По спине все так же струился холодный пот, а я пытался лихорадочно соображать. Постепенно вся накопленная тревожность накрыла меня с головой, и я начал в панике метаться по квартире, забыв о предосторожностях. Если не к родителям, то куда? Можно было, конечно, снять другое жилье. Провернуть старую схему и вновь затаиться. Только ведь вопрос времени, когда они меня обнаружат.

Мысль мелькнула, словно молния, и я ухватился за нее, как за спасательный трос. Ну конечно! Надо уезжать из этого проклятого города! Можно ведь даже билет не брать – уехать на попутках. Куда угодно, на восток, на север, запутать следы, затеряться. Обуреваемый неожиданной радостью, я схватил телефон и побежал к торчащему из розетки проводу. Недолго покопавшись в вещах, выудил маленький прямоугольник – новенькая сим карта. Старую я растоптал и выкинул где-то на другом конце города, чтобы твари точно не смогли меня отследить. Этот спасительный чип я припрятал до лучших времен, которые, как мне казалось, должны были вот-вот наступить.

Телефон зажегся приветственной иконкой. Сейчас-сейчас, нужно только по дороге снять наличные и… Палец замер после привычного ввода ПИН-кода в банковском приложении. Черт! Черт-черт-черт! Не успев совладать с собой, я швырнул телефон в стену, но чудо китайского производства не разбилось. Поэтому я подбежал к месту падения и начал топтать телефон ногой, пока он не превратился в бесполезный кусок пластмассы.

Да как же это так? Разве они могли насколько быстро заблокировать счета? А как же суд? Я ведь не получал никаких повесток. И тут до меня наконец дошло, что государственным органам без нужны мое присутствие. Да и повестка, может быть, пришла, только вот по адресу прописки я не появлялся много лет. Без лишних заморочек они просто списали все деньги в счет погашения долгов. Если до этого момента у меня и была какая-то призрачная надежда – приумножу, все верну, с врагами рассчитаюсь – то теперь она рассыпалась в прах.

После приступа злости к горлу подкатились слезы. Положение казалось совершенно безвыходным. Не буду же я жить на улице. Да и хозяину этой квартиры, хоть и было оплачено на год вперед, платить придется, срок ведь уже на исходе. До того мне стало себя жалко, что я в конце концов не выдержал и разрыдался в голос.

Застланные слезами глаза скользили по разгромленной комнате, как вдруг взгляд выцепил торчащий из маленького кармашка рюкзака брелок. Какая-то выгоревшая фотография в пластиковой рамочке с морем и дельфинами. Размазав слезы по лицу, я бросился к рюкзаку и потащил за брелок. К нему оказался прицеплен один-единственный ключ.

Мой прадед, прошедший войну, прожил довольно долгую жизнь. Похоронив мою прабабушку, он несколько десятков лет жил один и клялся, что ни одна женщина в мире больше не покорит его сердце. Но Алевтина Васильевна была настойчива. За деда мы, конечно, радовались, когда на старости лет он решил жениться во второй раз, но и подшучивали немного. Я лично встречал старушку всего несколько раз – все же мы с родителями неоднократно переезжали, да и прадед под конец жизни решил сменить климат. Не помню ее и на похоронах падчерицы или других родственников. Не факт, что она вообще жива.

Металлический ключик приветливо поблескивал в руке, будто бы говорил: надо проверить. Родители об Алевтине Васильевне не вспоминали, не родня ведь по крови. Странное, практически забытое чувство поднялось в груди при мысли о ней. Своей семьи нет, детей не нажила, так еще и родня мужа бросила. Недаром прадед перед смертью отдал мне ключ от квартиры – хотел, чтобы я хоть изредка навещал его любимую женщину.

Прикинув в уме, сколько лет должно быть Алевтине Васильевне, я наполнился новой надеждой. Она была куда младше прадеда, заболеваниями, вроде бы, не страдала. Наверное, ей около восьмидесяти. Под благодатным солнцем старушка вполне могла бы сохраниться. Новое лихорадочное нетерпение охватило все мое естество. Если адрес родителей твари и могли бы вычислить, то вторая жена прадеда – это вообще не родственник. О ней в принципе вряд ли кто-то знает. И уж точно никому не придет в голову искать меня у нее. А если старушка не пустит меня на порог? Не проблема! Скажу, что приехал устаканить дела с квартирой, Алевтина Васильевна напугается и все, пустит на моих условиях, лишь бы я дал ей спокойно дожить свой век. А если все же померла, то с квартирой разберусь – хоть какие-то деньги появятся.

Решено – еду на юг проведать бабулю.

Глава 2 «Алевтина Васильевна»

Медлить было нельзя. Я собрал немногочисленные вещи в рюкзак и оставил на волю хозяина квартиры большую часть приобретенных предметов быта. Никогда не думал, что мне будет настолько страшно выходить на улицу. Еле дождавшись следующего утра, я все же выбрался за дверь, пулей слетел по лестнице и, стараясь не привлекать лишнего внимания, пешком выбрался за пределы района.

Предполагал ли я, что враги караулят у подъезда? Я в этом не сомневался. Однако, когда я вышел на солнечный свет, готовый в любой момент забежать обратно в спасительную прохладу подъезда, на улице никого не оказалось. Вообще никого. Не зря я решил бежать с рассветом. Возможно, кто-то и пытался за мной следить, но, может, уснул, или пересменка у них какая случилась. Повезло, в общем. Как со мной это частенько бывало.

Во время сбора вещей меня ждал приятный сюрприз. В подкладке рюкзака оказались вшиты несколько тысяч рублей. Вспомнить, как они там оказались, не удалось. Скорее всего, в какой-то из моментов просветления я сделал себе заначку на черный день. А моя память, испорченная постоянными психозами и страхом, любезно сохранила этот подарок. На эту сумму мне и предстояло добраться до солнечного юга.

Дорога выдалась тяжелая. Первую попутку я поймал на вокзале. Пообещал мужику чуть больше денег, чтобы он закрыл глаза на то, что я нашел его не через приложение. О собственноручном уничтожении телефона я все же не жалел. Я держался слишком долго и уже был готов сорваться, поэтому даже к лучшему, что телефон пал очередной жертвой моей неоправданной вспышки гнева.

Угрюмый мужик на минивэне подобрал еще несколько пассажиров, и мы наконец покатились. Я приглядывался к каждому, кто садился в машину, но вскоре немного успокоился. Не было никакого смысла убивать меня в дороге. Если они и сумели выследить – зачем ждать, медлить и втираться в доверие? Со мной ехали абсолютно обыкновенные люди и, к счастью, не слишком расположенные к беседе. Разговаривать с людьми вживую я практически разучился.

За окном мелькали приятные пасторальные пейзажи, и мне становилось все легче и легче. Да, я был бездомным и абсолютно нищим человеком, которого преследовали по пятам. Но, пока мерный шорох шин уносил меня все дальше от злополучного города, я постепенно чувствовал веру в то, что со всем справлюсь. Нужно только побороть эту гадкую привычку, и все. Найду работу, может, даже разбогатею. И сам приду к тварям, чтобы отдать должок.

Водитель выкинул меня примерно на половине пути. Все мои попутчики разбежались по своим делам, а я так и остался стоять около железнодорожной станции. На мое счастье, рядом остановилась семейная пара, которая согласилась подбросить меня еще на пару сотен километров за то, что я наполню им бак. После этого отрезка пути денег у меня совершенно не осталось.

Спустя сутки я подобрался к последнему оплоту цивилизации на моем пути. Перед этим пришлось простоять на дороге добрых три часа, пока какой-то дальнобой не согласился подвезти меня бесплатно. Дальше надежд поймать транспорт не было, и я отправился пешком. Дорогу к поселку подсказали местные, пришлось довериться и брести по заданному маршруту в надежде, что он хоть к чему-то меня приведет.

На закате второго дня я наконец увидел вдалеке домики. Еще около часа я шел к ним по заросшему травой полю, обрамленному со всех сторон лесом. Наконец я увидел заветную табличку с нужным мне названием населенного пункта.

Это оказался скорее небольшой город, чем поселок. Невысокие здания перемежались с частным сектором, а на окраине виднелись новенькие многоэтажки. Точного адреса я не помнил, зато в памяти плотно засел небольшой облупленный подъезд. Немного пройдя по поселку, я точно понял, куда надо идти.

Мысленные образы из детства вскоре привели меня к ряду небольших двухэтажных домиков. На фоне высотных панелек они выглядели даже немного комично. Зато на покосившихся лавочках сидели, укутанные в шали, несмотря на летний зной, три старушки.

– Добрый день! – сказал я слегка осипшим голосом, и бабушки тут же встрепенулись, будто просыпаясь от какой-то спячки. – Я ищу Алевтину Васильевну Голубеву. Она, случайно, не здесь проживает?

– Ой, сынок! – воскликнула одна из наиболее живеньких бабушек, посильнее кутаясь в шаль. – А ты чей такой будешь?

Разумеется. Бабушки никогда не откажут себе в удовольствии поболтать с кем-нибудь из приезжих.

– Я с севера приехал. Дальний родственник, – отрапортовал я как можно туманнее.

– Алю мы давненько не видели, – вмешалась в разговор одна из бабушек. – Она раньше со всеми нами общалась, сидели тут вместе, а потом что-то совсем выходить перестала.

Ура! Значит, моя старушка еще жива.

– Да-да, вроде как, со здоровьем у нее какие трудности, – предположила третья бабуля. – Жаловалась она все. А мы чем поможем? У всех на старости лет проблемы. Так у нас хоть внуки есть, приезжают помогать. Алечка, бедная, совсем одна осталась.

– А я тебя помню! – неожиданно заявила первая бабушка. – Ты внук ее брата покойного. Точно-точно! Маленький совсем был.

Чтобы не вдаваться в лишние подробности, я согласно закивал. Сомневаюсь, что хоть кто-то здесь меня помнит. Или хотя бы может провести параллель между тем розовощеким малышом и мной настоящим – в нынешнем состоянии меня и человеком назвать сложно, скорее так, пустая оболочка. Спасибо, что не шарахаются. Внук брата, значит, внук брата.

– Давненько никто не приезжал, – продолжила старушка. – Уж и не знаю, как Алечка справлялась. Пенсию получить – тоже беда, надо на почту идти. А продукты как? Цены-то заоблачные! Да и на старом горбу не утащишь.

– Хорошо, что ты приехал, – заключила вторая бабуля. – Только соседей особливо не слушай, тут разные люди живут. Говаривают всякое. Не слушай никого, помоги родственнице, тяжело ей одной.

Еще чего. Я тут не сплетни скучающих провинциалов слушать приехал.

– Не подскажете квартиру? – как можно невиннее поинтересовался я.

– А то как же! – отозвались старушки почти хором. – Шестая квартира, вот этот подъезд. Как тебя хоть звать?

– Андрей, – буркнул я, скрываясь в темноте подъезда.

 Поднявшись на второй этаж, я оглядел три потертые двери. На двух красовались золотистые номерки, а третья стояла без каких-либо опознавательных знаков. Я направился к ней. Простенькая обивка, висящая на честном слове, ручка и… вырванный глазок. На его месте красовалась дыра, наспех заделанная каким-то мусором. Я неловко переступил с ноги на ногу, и под стопами что-то хрустнуло. У порога кто-то рассыпал соль.

Тяжело сглотнув, я достал из рюкзака ключ. Через секунду решил, что это как-то не слишком вежливо. Помедлив еще немного, наконец постучал. Поначалу из-за двери не доносилось ничего. И в момент, когда я уже поднес ключ к замочной скважине, обивка скрипнула и дверь распахнулась.

– Чаво тебе? – прошамкал кто-то из темных глубин квартиры.

– Э-э-э, – промямлил я. – Меня Андрей зовут, я правнук Виталия Николаевича.

– На пороге не стой! – раздалось изнутри, и я с радостью воспринял эти слова как приглашение.

Как только я шагнул в темноту, дверь позади меня сама собой захлопнулась. Резкий запах, ударивший в нос, чуть не заставил меня прижать ладонь к лицу. Однако я сдержался, подавив первый рвотный позыв. Вдруг коридор озарил какой-то мерцающий свет.

– Шторы я не раскрываю, – пояснила старуха. – Вот лампадка, коли темно.

Я пошел на звук голоса и оказался в маленькой кухне. Застыв в проходе, я попытался разглядеть Алевтину Васильевну в тусклом свете.

– Помню тебя, Андрюша, – неожиданно сказала старушка. – Про тебя Виталька мно-о-ого рассказывал.

С этими словами бабуля повернулась ко мне, и я чуть не уронил рюкзак. Алевтина Васильевна смотрела на меня совершенно белыми, невидящими глазами. Даже угасших зрачков было не разглядеть. Глядя прямо на хозяйку, я так и застыл, совершенно ошарашенный.

– Хе-хе, – проскрипела Алевтина Васильевна. – Некрасивая бабка-то стала?

– Да нет… – протянул я. – Просто не понимаю, как вы меня узнали-то?

– А что сложного? – ответила бабушка, неприятно быстро приближаясь ко мне. – Я за-а-апах твой помню, с детства еще. Когда ты у прадеда гостил ма-а-аленький совсем.

Я тяжело сглотнул. Мысль о том, что старуха меня еще и обнюхать успела, вызвала отвращение, а обстановка квартирки и четкий запах гниения ситуацию не улучшили.

– Ты садись, садись, – засуетилась Алевтина Васильевна. – У меня продуктов-то тут нету особо, но вот курага к чаю завалялась.

– Так давайте я принесу? – предложил я, чтобы выдумать себе повод выйти из этой квартиры. – Только у меня денег нет, но…

– Да знаю я, что денег нет, – заявила хозяйка. – Игромания проклятая все соки из тебя высосала, да?

Не сумев выдавить из себя ничего вразумительного, я опустился на предложенный табурет и крепко зажмурился. Но слепая и, в то же время, всевидящая старуха никуда не исчезла.

Глава 3 «Уговор»

Я стоял, прижавшись спиной к входной двери и обливался холодным потом. Секунду назад я отчаянно дергал ручку, которая, казалось, должна была давно сломаться под моим натиском. Однако дверь не поддавалась. Я оказался отрезан от мира за пределами наполненной смрадом квартиры с сумасшедшей хозяйкой.

Она, тем временем, все приближалась. Старушка двигалась медленно, отчего становилось еще страшнее. Лампадка осталась стоять на кухне, поэтому в полумраке картина была поистине ужасающая. Слепые белки глаз, нечесаная копна седых волос и тело, грузное и неповоротливое, покрытое пигментными пятнами и облаченное в старый выцветший халат.

– Андрей, послушай, – проскрипела Алевтина Васильевна, и я замер от твердости ее голоса.

– От-откуда вы все про меня знаете?… – пролепетал я, пытаясь найти произошедшему хоть какие-то здравое объяснение.

– Я не знаю, – попыталась оправдаться старушка. – Просто предположила. С чего бы ты еще ко мне приехал? Знаю же, что квартиру эту Виталька тебе завещал. Не виню тебя, Андрей, понимаю, я тебе чужая бабка. Но зачем еще приходить, коль не за деньгами?

– Вы все неправильно…

– Не оправдывайся, – перебила Алевтина Васильевна. – Подумаем, чем тебе помочь, не переживай. Ты старуху не тревожил, дал свой век дожить в привычном доме. И я тебя в беде не оставлю.

Через несколько секунд я сидел все на том же табурете и прятал нос в чашке с ароматным чаем, который хозяйка выудила откуда-то из закромов. Запах травяных листьев немного перебивал смрад, наполнявший жилище. Сама бабушка от чая почему-то отказалась. Такое гостеприимство показалось мне даже немного неловким. И так стыдно было, что испугался какой-то бабки и ломанулся к двери. Совсем уже котелок не варит.

– Бабке помощь твоя нужна, – начала старушка, когда я немного пришел в себя. – Я свету белого не вижу, совсем плоха стала, на улицу мне нельзя, а в такой срам и гостей звать стыдно.

Я понимающе кивнул и тут же осекся.

– Продукты мне не нужны, справляюсь…

– Да как не нужны? У вас тут… – перебил я.

– Условие первое! – внезапно воскликнула Алевтина Васильевна таким тоном, что я чуть чаем не подавился. – Ты моими глазами и ушами будешь. Что в доме делается доложишь, что соседи говорят. Интересно старой, как там у нормальных людей дела.

С этими словами хозяйка издала какой-то неопределенный булькающий звук, напоминающий смех.

– Понял, – просто ответил я.

– Слушай дальше! – сказала бабулька, повышая голос. – Ты будешь меня во всем слушаться. Беспрекословно. Как я сказала, так и будет. Сам пойми – в тебе бес сидит такой, что и клещами не вытащишь. Разве же можно тебе хоть в чем-то доверять? Захочешь опять все деньги спустить, и бабка на улице окажется.