Рельсы судьбы.

Игорь Орлов

Рельсы судьбы.

Все имена, адреса, пароли и явки изменены. Совпадения маловероятны и случайны.

Один античный писатель изложил интересную мысль о том, что если уж человеку не повезло, и он родился в несчастный час, то хоть лбом об стену убейся – удачи у него в жизни не буде. Так вот коротко и ясно изложил мнение, что есть-таки судьба и её не избежать.

Курсант третьего курса высшего военно-морского училища, в безупречно подогнанной, поглаженной, блестящей золотыми галунами курсантской форме уверенной поступью вошел в плацкартный вагон.

На погонах лычки старшины второй статьи. Ботинки блестят, отражая солнце так, что слепят глаза прохожим.

Так наверно ему казалось, когда он полировал их белым носовым платком, перед тем, как выкинуть его в мусорный бак.

Настроение у него супер. Короткий курсантский отпуск, это большое счастье.

Пассажиры разместились согласно купленным билетам. Не готова к отправлению была одна гражданка из провожающих.

Взволнованная женщина провожала своего великовозрастного ребятенка, сына лет шестнадцати.

Она уже успела проинструктировать всех проводников и сейчас заканчивала инструктаж пассажиров купе, где ее детеныш занимал нижнее место.

Ребенок сидел со скучающим лицом. Его тоскующий взгляд был нацелен в невидимую даль, куда должен был отправиться поезд.

Весь его вид обнажал четкую мысль: «Ну, когда же ты заткнешься и уйдешь».

Она просила всех проконтролировать, чтобы мальчик не проспал свою станцию, успел собрать свои вещи и вовремя выйти.

Ее все успокаивали доводами, что обязательно помогут. Она тогда возражала, что он может сделать вид, что встает, а потом лечь и опять уснуть.

Довод о том, что мальчик уже большой ее не успокаивал.

Вадим, так звали курсанта, подумал было, что это обычная мать, которая очень волнуется, потому что у нее проблемы с гормонами и привычка заботиться о самом дорогом в её жизни.

Возможно, этот ребёнок был единственной надеждой на будущее. Единственным положительным результатом того, что она в этой жизни делала.

Но присмотревшись к чаду, подумал, что возможно она волнуется потому, что зачала его в грозу, когда глушенный сперматозоид скоропостижно оплодотворил испуганную яйцеклетку.

Её единственная надежда мало чем может обнадёжить. Выражение лица мальчика, похожее на сладко задумавшуюся гирю вполне подтверждало эту скороспелую мысль курсанта.

У Вадима с самого начала появилась причина для этих негативных выводов. Он не мог рассуждать беспристрастно. Прочтя дальше, поймёте почему.

Виной этому был запах, исходивший от этих незнакомых ему людей. Это амбре он сразу вспомнил. Память вернула его в те времена, когда он учился в восьмом классе средней школы.

У них на последней пасте сидел такой же ароматный второгодник, Тюльпа Витя.

У Вадима обоняние было натренированное: в кубрике на тридцать человек не розами пахло.

Даже когда вагон с гнилой картошкой в мешках, превратившееся в вонючую жижу они на руках выносили из вагона он так не дрогнул, как сейчас , унюхав соседей по плацкарту.

Но это другое. Запах Тюльпы был особенный. Он предупреждал о неприятностях.

Добрая женщина, провожавшая мальца, перехватила внимательный взгляд Вадима на её сына.

Они встретились глазами и она как будто прочитала его мысли.

Её доброе лицо стало злым, карие глаза прищурились и губы сжались. Вадиму показалось даже, что черные волоски на родинке над её верхней губой зашевелились.

Карие глаза сузившись послали ему предупреждение и она отвернулась.

Дама была одета в коричневое пальто, валенки с калошами, лицо закутано в пуховый платок.

Обычная пожилая женщина, похожая на старушку. Видно жизнь её была не очень лёгкой.

Вадим вспомнил, дегустируя знакомый аромат, что Тюльпа Витя умудрился второй раз остаться в восьмом классе и в итоге так и не закончил школу.

Его забрали в милицию, потом суд и тюрьма. Нельзя сказать, что это было неожиданно или неприятно кому то из тех, кто его знал.

Учителя облегчённо вздохнули, а детки, особенно мальчики и некоторые девочки из его класса были даже очень рады.

Как то на уроке Тюлька сидел на последней парте и со скуки стал трогать за ленточки на школьной форме Марины Пичугиной, которая сидела впереди него.

Снимал лямку с её плеча, а она её поднимала обратно и просила его оставить её в покоё.

Потом она, уже не скрывая раздражения, громко, на весь класс сказала: «Мария Парфёновна, а чего Тюльпа пристаёт!»

Мария Парфёновна дала Вите команду: «Тюльпа, выйди из класса!»

Тот встал не торопясь. Потянулся, подошёл к Марине сбоку и ударил её кулаком в лицо.

Марина уронила голову на парту, закрыв лицо руками, громко в голос заплакала.

Тюльпа спокойно произнёс: «Писец котёнку, больше срать не будет!»

По всей вероятности он недавно услышал где-то подобную фразу, она ему понравилась, и он постарался её запомнить, чтобы употребить в подходящий момент.

Момент ему показался подходящим. Немного позже, когда событие было предано огласке, учитель физкультуры, Алексей Павлович, который был мастером спорта по классической борьбе, изыскал безлюдное место, где доходчиво растолковал Тюльке, кто он есть и как надо обращаться с девочками.

Неизвестно, как физрук достучался до сознания этого персонажа. Но результат был.

Витя нашёл где-то кусок стальной проволоки для вязания и пошёл вешаться, о чём стало известно директору школы, Тамаре Ивановне.

Местом для суицида Витя выбрал школьный туалет. Там он привязал к крюку, на котором висел светильник, один кусок проволоки, а на втором конце смастерил петлю, которую, забравшись на подоконник, одел себе на шею.

Тамара Ивановна была авторитетным и опытным педагогом. На её уроках истории даже хулиганы соблюдали дисциплину.

Она нашла нужные слова, соответствующие серьёзности момента.

Витя ей говорил, что жить не будет, потому что его никто не любит. Но дал Тамаре Ивановне убедить его, что вешаться в школе неправильно.

Как там было, никто не знает. Тюлька не повесился, и какое-то время ещё ходил в школу, пока не очутился там, где таких персонажей изолируют от общества.

Как такие дети попадали в обычные школы, где терроризировали младших детей и мешали им учиться?! Такая была добрая страна, где каждому давали шанс исправиться.