Марейкины истории

Марейка уснула быстро, и как не пытался напугать её ночной ветер: и в окно стучал, и на крыше чем-то бряцал, и тучу с дождём пригнал – всё бесполезно! Марейка спала. Мелко-мелко вдруг задрожат реснички, и опять девочка тихо спокойно дышит. Что ж, и Слава Богу! Это он, Марейкин ангел-хранитель, рядом с ней. Это он спас сегодня её, он и сейчас её охраняет. Он светлый, добрый и очень любит Марейку.

4

Она проснулась и сразу же вспомнила вчерашний день. Как жалко, что уехала бабушка Елгинья! Теперь, наверное, приедет только на Троицу, или они с мамой к ней в гости поедут, а может, все вместе поедут в лес кумиться*.

*Кумиться – обряд на Троицу, когда родные обмениваются крестиками, роднятся во Христе.

Марейка любит бывать у бабушки. Сначала они с мамой поедут на попутке до Тарбагатая, а потом долго-долго будут брести по деревне до Банновой улицы, которая находится аж «за камушком».

У бабушки в доме уютно и чисто: на зеркалах висят расшитые птицами рушники*, повсюду на стенах – подушечки и карманы, присборенные синими и красными лентами, на полу вязаные круги. А самое сокровенное – бабушкин сундук, в котором лежит длинный самотканый пояс, на ощупь – жёсткий – весь в узорах, рядом цветастые рубахи, сарафаны, шали, пахнущие нафталином, и янтарные бусы. Как хочется подольше порыться в сундуке, примерить на себя семейскую одёжу, поиграть бусами!

На стене висит портрет дедушки. Марейка его никогда не видела, он умер, когда Марейкина мама была такая же, как она сейчас. У него черная борода и серьёзные глаза. Какой он был, её дедушка Осип?

Троица – торжество Духа Свята! А и праздник Русской Берёзки. Все листочки в лесу распустятся, и наступит лето. Последнее лето перед школой! Бабушка рассказывала, что в день Троицы Бог послал на землю Святой Дух, и поэтому, если Святой Дух сойдёт на кого-нибудь, тот человек становится любимым у Бога. Но это надо заслужить.

На Троицу дом украшается зеленью. Они с Любой пойдут в лес и нарвут веточки берёзки, чтобы поставить по углам в избе и горнице.

Приятным лесным запахом заполнится дом! Берёзка – кумушка! Поэтому, когда придут гости, то все будут кумиться – меняться крестиками, есть яишню, пироги и лепёшки, потом петь песни, а Марейка станет плясать под гармошку! Ведь Саша так задорно научился играть плясовую! Она споет свою любимую частушку:

– Я семейскою была,

Я семейской буду!

Свой семейский сарахван

Сроду не забуду! Э-эх!

Марейка спрыгнула с кровати и тут же пропела, покружилась, потом рассмеялась, глядя в зеркало.

Как приятно утром выбежать из сонной горницы во двор, где солнышко уже нагрело широкие половицы крыльца, и посидеть, погладить, мягкие уши Тузика, поглядеть на вечно гордящегося чем-то петуха, на пятнистых котят, игривых, тёплых, царапающихся. Протянуть ладони, руки к солнцу, к заспанным глазам, к спутанным вялым струям волос.

– Цы-ы-ы-ып, цыпцыпцып-цыпцып! —расставив руки, бабушка пытается обманом выманить шустрых кур, проникших каким-то чудом в огород, к недавно засеянным грядам.

*Рушники – полотенца.

– 

Кы-ы-ышшш! – чёрный ком земли летит под перепуганное кудахтанье.

Наконец, куры под надзором петуха затихают и принимаются чистить пёрышки.

В тени, возле забора, зеленеет застенчивая молодая крапива. Сидеть, глядя на утренний мир, так хорошо, но… вечно сидеть не будешь. Надо идти в дом.

Сегодня воскресенье. К брату Гоше пришли друзья Володя и Паша. Уселись на кухне, хохочут, обсуждают, что случилось вчера вечером. А вчера вечером была драка возле качелей на горе. Парни пили вино и храбрились друг перед другом. Марейка видела, как у Гоши текла кровь изо рта. Что здесь смешного? Это грустно и больно. Принесли из погреба грибы, огурцы, едят и смеются. Гоша взял Марейку к себе на колени, он любит её и жалеет, она ведь самая маленькая. От брата пахнет вином, и Марейка незаметно убегает подальше. Гоша учится в городе, теперь у него есть девушка. Марейка видела её – тоненькую, с длинными волосами. Какая она, интересно, – добрая?

Отец постоянно говорит Гоше, чтобы он не пил вина, ведь семейские никогда не пьянствовали. Гоша смеётся и соглашается. Он такой красивый: волосы – каштановыми кольцами, зелёные добрые глаза и улыбка самая лучшая на свете. Марейка считает, что он её больше всех любит, конечно, после мамы. Один раз Марейка, когда все обедали, села на корточки в маленьком коридоре, соединяющем зал с кухнею, и загадала: кто с ней заговорит, тот больше всех её и любит. Все проходили мимо, и никто, кроме Гоши, её не пожалел. Марейка тоже любила и жалела брата, и совсем не хотела, чтобы он умер от вина. А ведь отец ругался: мол, помрёшь от вина. Бабушка же говорила, что пьют ленивые. Значит, брат ленивый? Но это неправда! Гоша любит работать! Просто они, молодые парни, пьют, потому что так развлекаются, так радуются жизни. Хотя какая радость в вине?! Вино так противно пахнет! Лучше пойти погулять или съесть конфетку!

По другую сторону речки, возле магазина есть глубокий отрывистый ров. Он лежит у подножия плешивой горы Плешухи. И если посмотреть вверх, то эта гора напоминает согнутую спину огромного рыжего великана-зверя, уснувшего в своё, каменное, медленное, отличное от человеческого, время. Казалось, зверь живёт, движется по своим великанским временным меркам. Вот это каменное чудище поднимет лапу, другую, голову, но, наверное, только Марейкины прапрапраправнуки увидят это и подумают, что так было всегда. На спине у чудища прорыли ямы и берут оттуда гравий, чтобы засыпать па улицах грязь. На брюхе чудища – лес, вечно спрятанный от солнца, тёмный и страшный. Сюда девочки не ходили никогда. А на Плешихе ты как на ладони – все тебя из деревни видят, – не страшно, но опять же, и костёр не зажечь.

Подруги любили ходить ранней весной в другое место – за канаву, где уютном ложке зеленеют и цветут кусты вербы, а под ними распускаются и первые подснежники. Девочки идут к вербе, утопая в высоком водянистом снегу, чтобы надышаться весной. Вербушка, верба! Тонкая, гибкая, чуткая, первая тянется к весне, первая чувствует перемену. От вербы идут дальше, еле вытягивая ноги из вязкого глубокого снега, идут за колхозный огород, к логу. Там сосны, там тихо, спокойно. Дым от костра пропитывает весенний дух, и всё вокруг удивительно хорошо. Туго набитый чистый снег в котелке над костром тает, из белого становится бесцветным и, наконец, постепенно превращается в воду. Перемазанные чёрной от углей картошкой, но довольные, девочки спешат домой.

Шагая из магазина с пакетом конфет, Марейке захотелось в лес, к костру. Но сейчас никого не дозовёшься, и потом, когда снег, тогда интересней – воду в гору нести не надо. Сейчас другие дела. Завтра пасти телят.

Телят пасут по очереди, от дома к дому. Надо вставать рано-рано, сразу за коровами и телят погонят, а пастух собирает коров на ранней зорьке. Пасти вообще-то не интересно, но если редко, то можно. Брат Саша всегда что-нибудь придумает. Будем играть или в слова, или загадки загадывать, например, такие: в том доме живут – старик, две дочки и есть собака. Надо отгадать, кто это такие: если трудно, то можно спросить: на какой улице: на нашей – Баргузе или в Барахолке, или на Трахту, или в Богатом крае, или в Аргуне? Улицы так раньше назывались, теперь они называются по-другому: Первомайская, Кирова, Ленина, но их никто так не называет, только пишут на конвертах, а называют по-старому. Есть еще такая загадка, её никто не может отгадать, конечно, кроме мамы: «На небе есть, на земле нету, у бабы – две, у девки – нету. У барана – впереди, у собаки – всереди». А это просто буква «б»!

Телят погоним к плоткам – деревянным настилам у оврага, там трава сочная, густая. Надо будет прогнать вдоль колхозного огорода по лесу, где трава блеклая, кучерявая, мелкая, усеянная малиновыми кружочками чабреца. Почему запах этой травы навевает грусть?

Пока туда-сюда прогонишь, так и время пройдёт до обеда. Потом к речке, поить телят. Тут они бегут с горы, задрав хвосты, взбрыкивая, брызгают из-под копыт комьями земли, ревут что есть мочи. Это – к ненастью, так говорила бабушка. Пьют не сразу, успокаиваются, отдёргивая влажные, обтянутые упругой кожицей, носы от холодного ручейка. Когда напьются, телят сгоняют в загон, в тень. Пастухи идут на обед. Жарко. Ноги преют в тяжёлых сапогах, а с утра надетые куртки сброшены и теперь болтаются вниз рукавами, повязанные на бёдрах. После обеда отдых, пойдут пасти другие. Свежий борщ, зеленый лук, чёрный хлеб – вкуснота! Теперь можно полежать в застени*, а вечером на песок. Где узенькая речка, изгибаясь, уходит вниз по течению, там песок – это высокая крутая гора из крупного жёлтого песка. Дорога наверху,

*Застень – тень.

отрываясь резко вниз, повисла над кручей, но можно, если осторожно, не повредив ласточкиных гнёзд, сесть и съехать по обрыву вниз, к речке. Это совсем не то, что с ледяной горки! Это пе-сок! Вжик и у-у-ух! Потом, конечно, умыться надо!

С утра пасти лучше, время быстрее проходит, и потом, после обеда жарко, а вечером – комары. И вечером же надо вовремя согнать телят, напоить их и – по домам. Надо, чтобы телята не успели встретиться с коровами, иначе высосут молоко, а пастухов хозяева разнесут на клочки. Поэтому надо пригнать вовремя. Вот сестра Люба всегда смотрит на противоположную гору, где пасутся телята с Тракта, если они сгоняют, так и мы начинаем сгонять. А вдруг они тоже на нас смотрят? Тогда лучше смотреть на часы.

Коров пасут на калтусе – на далёком сыром лугу, и в стаде обязательно есть пороз – огромный бык, который все время ревёт, склонив лобастую голову, и норовит всех забодать. Он такой страшный! Все его боятся, а дети – особенно.

Марейка пришла, когда пьяные парни расходились, только Паша остался и громко что-то говорил, размахивая руками, кажется, он уговаривал Гошу пойти с ним, или же просил гитару. Марейка смотрела на него и думала: «Почему пьяные ничего не понимают? Лучше б он шёл спать, чтобы быстрее протрезветь!»

5

Сегодня мама шьёт белый фартук для Марейки. До школы ещё далеко, но потом может быть и некогда. А если говорить честно, то это выклянчила Марейка – в школу надо готовиться заранее. Фартук с бахромой и белый-белый. Старинная ножная машинка в виде узкого ящика: надо плавно нажимать педаль, тогда иголка слушается и строчка получается правильная. Колесо

внизу справа ходит туда-сюда, туда-сюда, аж в глазах рябит. Рядом на низком окошке герани недовольно качают головами и, когда машинка стучит, вздрагивают и снова царственно умолкают, с тоскою глядя на одну и ту же картину за окном: крупный дождь шлёпает в широкую лужу. На улице грязно, пусто, редко прошмыгнёт кто-нибудь, укрытый дождевиком – один нос торчит, и опять тихо, только дождь: кап-кап-кап-кап-кап.

Если же проедет машина, то это целое событие! Дрожат стёкла, трещит маленькое радио, а за окном в движение приходит вся широкая лужа: переполняясь, она волнами подходит к забрызганным брёвнам избы, проливается ручейками во двор, и долго ещё будет успокаивать её дождь: кап-кап-кап-кап-кап.

И опять сонно, тихо. В доме стучит машинка. Марейка смотрит на маму, на нежный, милый овал лица и спрашивает:

– Мама, а мне придано* ты када шить будешь?

*Придано – приданое невесты.

Мама обрывает зубами крепкую нить и, качая головой, улыбается. Все смеются. Но что же здесь смешного? Ко всему надо готовиться заранее.

Приходит с улицы отец и говорит, что как земля подсохнет после дождя, так они поедут в лес заготавливать дрова на зиму. Марейку брат Гоша и отец берут с собой всегда.

Гоша пилит деревья «Дружбой» – бензопилой, она тяжёлая и может вжикать на разные голоса: то тонко и пронзительно, то спотыкается, как буксующий, увязший трактор. Пила новая, далеко пахнет бензином и блестит зелёным боком, когда Гоша приподнимает её двумя руками. Он закусывает губу, напряжённо сводит брови и наклоняется всё ниже с пилой, режущей ствол дерева, как нож масло. Дерево падает, жалобно плача и сотрясая округу. Отец рубит сучья,

раздирая руками запутавшиеся ветки – готовит бревно к распилке на чурки. Марейка наблюдает за всеми и помогает маме варить чай и суп. Чай из брусничника, суп из баранины. Все довольные, а Марейка больше всех, – ей Гоша принёс жарки и мягкое, радужное пёрышко рябчика. Вот так подарок! Хрупкие жарки повесили нежные головки – их надо в воду, а пока можно завернуть в мокрую тряпку и положить в тенёк. Марейке очень хочется их сберечь! Цветы-солнышки! Ей жалко сорванные цветы.

Комаров в лесу много, так и пищат, и жалят. Марейка протягивает руку – кусай! Комар долго мостится, наконец, уселся, опустил вниз хоботок, брюшко приосанил и пошёл наливаться краснотой. Марейке больно, она терпит, сколько может, потом смахивает комара. А к вечеру они совсем одолевают. Через голяшки в сапоги пробираются! Гоша разводит дымокуры – дым сплошной, комарам это не нравится, и они, гудя, улетают.