Лампочка

Ирина Одарчук Паули

Лампочка

Пролог

В паутине проводов, в гуле трансформаторной будки, где пахло озоном и пылью, родилась Лампочка. Не та, что вкручивается в люстру и освещает мир, а та, что его чувствует. Её стеклянная грудь была полна инертного газа, вольфрамовая нить души – тонкой и упругой, а цоколь с резьбой – связью с огромным, неведомым миром. Её мир был тесен и прост: темнота и свет. Темнота была одиночеством. Свет – жизнью.

Её установили в подъезде старого дома на окраине города. Дом дышал сквозняками, вздыхал дверьми, и скрипел ступенями. Лампочка видела всё. Она запоминала лица жильцов по их теням. Вот тень быстрая и резкая – старуха с третьего этажа, вечно куда-то спешащая. Вот тень тяжёлая, плетущаяся – пьяница дядя Коля с пятого. А вот две маленькие, прыгающие тени – братья-близнецы из квартиры № 14.

Её днём гасили, ночью зажигали. Она была часовым, солдатом света в царстве подъездного полумрака. И она думала. Её мысли были похожи на мерцание: короткие, яркие вспышки осознания, перемежающиеся тьмой неведения.

Она думала о том, что значит «гореть». Это было похоже на любовь. На отдачу. Она отдавала себя без остатка, и от этого становилось тепло её стеклянному телу. Она ждала ночи, чтобы снова почувствовать этот трепетный ток жизни, эту цель.

Но однажды всё изменилось.

Часть первая: Мерцание

Тень появилась не ночью, а днём, когда Лампочка спала. Она была не похожа на другие. Глубже, насыщеннее, тише. Она скользнула по стене и замерла, будто изучая её. Лампочка сквозь сон почувствовала странную вибрацию, будто кто-то прикоснулся к её мысли.

Вечером, когда ток побежал по её жилам и она озарила лестничную клетку, тень вернулась. Она принадлежала новому жильцу – человеку в чёрном пальто, который снял квартиру на самом верху, под самой крышей. Его звали Лев Матвеевич. Он был часовщиком.

Лев Матвеевич был тихим, как его тень. Он приносил с собой запах старого дерева, металла и одиночества. Каждый вечер, проходя мимо, он поднимал на Лампочку глаза. Не на свет, который она давала, а на неё саму. На матовое стекло, на тёмную точку внутри колбы.

И однажды он остановился. Его палец, привыкший к хрупким механизмам, легонько щёлкнул по её стеклянному боку.

– Держись, подруга, – прошептал он хриплым голосом. – Скоро грозы, проводка тут старая.

Лампочка затрепетала от неожиданности. Никто никогда с ней не говорил. Её свет на мгновение вспыхнул ярче. Часовщик улыбнулся, будто понял что-то, и медленно побрёл наверх.