Кровавая Луна над Забытым лесом

Владимир Мисечко

Кровавая Луна над Забытым лесом

Ветер, словно предсмертный вздох, шелестел в кронах вековых деревьев, принося с собой запах сырой земли и чего-то более древнего, более дикого. В глубине Забытого Леса, где солнечный свет редко проникал сквозь густую листву, царила вечная полутьма. Именно здесь, на поляне, освещённой лишь призрачным светом кровавой луны, готовилась схватка, чьи отголоски могли бы заставить дрожать даже самые стойкие сердца.

Александр, чьи глаза горели холодным, неземным огнём, стоял неподвижно, словно изваяние из чёрного мрамора. Его кожа, бледная как снег, казалась почти прозрачной в лунном свете, а тонкие губы были плотно сжаты, скрывая острые клыки. Тысячелетие жизни научило его терпению, но сегодня терпение было на исходе. Он чувствовал его – этот первобытный, животный запах, который проникал в самые глубины его существа, вызывая одновременно отвращение и странное, почти забытое предвкушение.

Оборотень появился из тени, словно сотканный из самой тьмы. Огромный, покрытый густой, чёрной шерстью, он был воплощением первобытной ярости. Его глаза, два раскалённых угля, горели ненавистью, направленной на вампира. Из его пасти вырывалось низкое, утробное рычание, от которого стыла кровь в жилах. Это был не просто зверь, это был древний враг, порождение ночи, чья сила была столь же велика, сколь и его жажда крови.

Александр не дрогнул. Он знал, что эта встреча неизбежна. Вечная вражда между их родами, уходящая корнями в седую древность, не могла быть забыта. Он поднял руку, и из его пальцев вырвались тонкие, чёрные нити, словно паутина, стремящиеся оплести противника. Но оборотень был слишком быстр. Он рванулся вперёд, его когти, острые как бритвы, рассекли воздух, оставляя за собой кровавые шрамы.

Первый удар был молниеносным. Оборотень вцепился в плечо Александра, его зубы впились в плоть, которая, казалось, должна была кровоточить. Но вампир лишь издал тихий, шипящий звук. Его рана начала затягиваться с неестественной скоростью, оставляя лишь бледный след. Это было не просто исцеление, это было отрицание самой смерти.