Игоша

Мария Бурлаченко

Игоша

Глава 1

Игоша

деревня

–Ну вот, опять эта ваша деревня. И что я там забыл? – возмущался тринадцатилетний Николай. Он со злостью хлопнул дверью своей комнаты и плюхнулся в кресло у компьютера. Он знал, что у бабушки нет интернета.

–Ура! Я увижу свою любимую козочку Белку и кошку Муську! – радостно закричала восьмилетняя Даша. Она побежала собирать свою ненаглядную куклу, у которой был свой, не маленький гардероб.

– Через пол часа выезжаем, возмущения не принимаются, – прокричала мама.

Лето в деревне не предвещало ничего хорошего для Николая. Без интернета жизнь, казалось, остановилась. Ходить в лес за грибами? Его пугала та зловещая чернота, которая начиналась сразу за первыми деревьями. А какие дикие крики можно там услышать. Когда-то, там была деревушка, но по непонятным причинам, все люди разъехались и лес поглотил все, что там когда-то было. Лишь одинокие колодцы еще кое – где напоминали о том, что там жили люди. Это место внушает страх, а бабушкин дом, как раз самый крайний по улице и выходит окнами к этому проклятому лесу.

Но с мамой не поспоришь. Надо собирать вещи. Может хоть Дениску увижу, на речку сходим покупаться. Хотя в прошлом году мы немного повздорили из-за Лизки. Она пошла купаться с Дениской, обозвав меня занудой. Так что это те еще друзья. Не очень хочется с ними встречаться.

С такими мыслями Николай собрал свой рюкзак и побрел на улицу, к машине, в которой уже сидела довольная Даша. Тут и мама вышла с последними пакетами, которые она загрузила в багажник.

– Ну вот и собрались. Через пять часов будем у бабушки – сказала мама.

Николай лишь отвернулся к окну, еще так долго трястись в машине.

За окном исчезли постройки большого города, лишь дорога, да бескрайние поля мелькали за окном. Долгая дорога утомила детей, и они задремали. И тут машина остановилась.

– Ну все, мы в деревне! – воскликнула мама.

– Бабушка, бабушка! Мы приехали, – кричала Даша. Она радостная бежала к дому, где та ее уже встречала с гостинцами. Кошка Муся шла рядом и терлась о бабушкины ноги. Даша радостно схватила в охапку, ничего не понимающую Мусю, и пошла в дом, где пахло дымом и дровами от русской печи. Она любила вечерами забраться на теплую печь и рассказывать кошке истории, а Муся смотрела на нее широко открытыми глазами, ничего не понимая, но прилежно слушала свою маленькую хозяйку.

– Коленька, как ты вырос! – воскликнула бабушка. – Будет мне помощник.

– Ну вот еще, детский труд запрещено использовать, – буркнул Николай и пошел в дом. У него на чердаке была оборудована небольшая комната, он с собой привез табличку, не входить – убьет, с перекрещенными костями и черепом, которую сразу и повесил на дверь.

– Ну вот и вырос, они теперь все такие умные стали. Ну и как я с ним справлюсь. У меня силы уже не те, бегать за ним, – недовольно сказала бабушка.

– Ничего, он побурчит и успокоится, он добрый мальчик, подход к нему особый нужен, – сказала мама.

Бабушка только махнула рукой и пошла в дом.

– Ну пошлите уже обедать, я пирогов напекла с вишней, – сказала бабушка.

– Мне на работу срочно надо, в другой раз, крикнула мама, прыгнула в машину и уехала сдавать свой проект, оставив бабушку с внуками.

–Ай-я-яй, что за времена нынче пошли? – бурчала бабушка. – Николай, спускайся обедать.

– Я объявляю голодовку! – крикнул тот и демонстративно хлопнул дверью.

Даша с удовольствием ела бабушкин пирожок.

– А пойдем посмотрим на мою козочку Белку, – попросила Даша.

– Ну пойдем, хоть ты рада приезду сюда, – сказала бабушка.

И они пошли в сарай, на пороге их встретила – Белка, у которой на рогах была копна сена, вперемешку с куриными перьями. Она уже не тот маленький козленок, а строптивая козочка, которая не дает проходу ни курам, ни бабушке.

– Ну встречай, свою любимицу, – говорит бабушка.

Даша подошла к козочке, а та с разбегу пнула ее рогами, она упала и заплакала.

– Ты плохая! Я не буду с тобой больше дружить, – в слезах крикнула Даша.

–Ну иди поиграй со своей куклой лучше, – сказала бабушка, и пошла заниматься своими делами.

Глава 2.

Странные звуки.

Начало смеркаться, Николай сидел на лавочке у дома, а Даша рядышком, расстелив на траве покрывало, устроила чаепитие со своей куклой. И в вдруг, со стороны леса, послышалось какое-то всхлипывание. Как будто плакал самый маленький ребенок на свете. Бабушка, крестясь, спешно загнала их в дом.

– Ветер в трубе воет, – отмахивалась она на вопросы. – Или сыч в лесу кричит. Не слушайте.

Но это был не ветер и не сыч. Плач был слишком жалобным и таким одиноким. Он застревал в голове, вызывая щемящую жалость. Мурашки по коже пробежали от такого звука.

Было очень страшно, долго не получалось заснуть, но усталость взяла свое и все в доме уснули, лишь кошка Мурка, тихонько урчала у печи.

– Коля-я-я! Коля-я-я! – кричали Дениска и Лиза.

Николай непонимающе оторвал голову от подушки. Это ему приснилось? Но тут он опять услышал, что его зовут. Он встал и выглянул в окно.

– Ты почему не сказал, что приехал? Спускайся к нам. – прокричал Дениска.

Николай вышел на улицу, а Лиза, выскочив из-за угла, повалила его на траву, и они втроем начали кувыркаться и дурачиться.

– Это за то, что не сказал нам ничего – смеясь крикнула Лизка, продолжая игриво шлепать Николая букетиком полевых цветов. – Ну вот, от букета ничего не осталось.

И все продолжили смеяться.

– А я думал вы не захотите меня видеть – говорит Николай.

– Глупости все, мы друзья, и нас ничто не разлучит – сказала Лиза и обняла обоих ребят.

И тут снова раздался этот страшный звук из леса.

– Вы это слышали? – испуганно спросил Николай.

– У нас уже несколько семей уехало с деревни, боятся детей выпускать на улицу. Месяц назад, соседская девочка пропала, так и не нашли – сказала Лиза. – в лес лучше не ходить. Пошли купаться!

И они весело побежали на речку, а за спиной был слышен пронзительный плач. Николай лишь временами оглядывался на лес, а по спине поползли мурашки.

Вода была холодная, но это их не остановило, они весело плескались и радовались встрече.

На следующий день бабушка уехала в райцентр, оставив внуков с соседкой, которая увалилась спать и совсем не обращала внимания на детей.

От нечего делать, Николай уселся играть с сестрой в настольную игру на веранде. Тут и Лиза с Дениской подошли. И вдруг снова раздался этот плач. Ближе чем обычно.

– Ты слышишь? – шепотом спросила Даша, ее глаза стали круглыми от страха.

– Ничего нет, – буркнул Николай, но по спине поползли мурашки.

Лиза с Дениской тоже переглянулись, стараясь не подавать виду, что испугались.

Плач стих, но послышался новый звук – тихий смех. Детский, но в нем не было веселья. Он был похож на бульканье воды в засоренной раковине.

Из темноты сада на веранду, что-то покатилось. Это был старый, потрепанный мяч, которого раньше они никогда не видели. Даша, движимая детским любопытством, подалась вперед.

– Не трогай! – резко сказал ей брат, но было уже поздно. Она уже бежала вслед за мячом, а он подпрыгнул и покатился вглубь сада, как бы зовя за собой. Николаю с друзьями ничего не оставалось, как пойти вслед за Дашей.

Прокатившись по саду, мячик выкатился на окраину леса, к старому колодцу. Плач доносился из глубины. Он был таким горьким, таким одиноким, Дашина рука потянулась за мячиком, желая утешить того, кто плакал там внизу. В тот миг, когда ее рука коснулась шершавой поверхности мяча, плач прекратился. Воцарилась мертвая, давящая тишина.

И тут из колодца, словно из печи, повалил леденящий пар. Он сбился в клубок у их ног, и вдруг начали проступать очертания, очень маленькие, детские. Оно было похоже на маленького ребенка, лет двух, но словно сплетенного из тумана и теней. Лицо размытое, без четких очертаний, только два темных, бездонных пятна, вместо глаз. Оно стояло напротив них. Покачиваясь, и потянуло к ним ручки-веточки. И снова раздался тот самый булькающий смех.

– Хо-о-о-чу иг-ра-ать…– прошипело что-то у них в голове, хотя существо не открывало рта.

– Что это такое? – в ужасе прошептала Лиза.

– Бежим отсюда! – крикнул Денис оцепеневшим от ужаса друзьям.

Николай схватил сестру за руку, и они все вместе рванули к дому. Им вслед только слышалось тихое шлепанье, напоминающее всплеск воды. Оно не бежало, а плыло, и расстояние между ними стремительно сокращалось.

Они влетели в дом, захлопнули за собой дверь и прислонившись к ней спиной, пытались отдышаться.

– Ну что-о-о? Спря-та-али-ись?– прозвучал в их голове детский, обиженный голосок. – Я не люблю. Когда со мной не играют…

В доме погас свет. Лампочка взорвалась, с тихим хлопком, осыпав их осколками разбитого стекла. Из темноты кухни раздался звук падающей посуды. Кто-то маленький и злой швырял на пол тарелки.

– Бежим на чердак – крикнул Николай.

– Оно нас преследует! Что нам делать? – в ужасе кричала Лиза.

Денис приобнял ее, и повел вверх по лестнице, у него тоже дрожали коленки, но он не мог перед девочкой, показать, что боится не меньше ее.

Николай потащил сестру наверх, к себе в комнату. Они заперлись и подперли дверь стулом. Снаружи послышалось шуршание, словно по стене ползет огромный слизняк. И тут в окно что-то постучалось.

Даша посмотрела на окно, и увидела, как там что – то проступает, это отпечаток маленькой, детской руки. Стекло треснуло паутинкой. Сквозь него подул холодный, пронзающий ветер.

– Давайте поиграем в прятки? – прошипел голос у них за спиной.

Они оглянулись, а маленькая фигурка сидит на Колиной кровати, качает ножками и смотрит на них пустыми глазницами. Она была уже в комнате. Дверь была нетронута.

– Я во-о-ди-ла…– пробормотало существо и двинулось к ним.

Даша с Лизой закричали от ужаса. Николай, схватив первую попавшуюся вещь, это была старая, потрепанная детская библия, начал отмахиваться от существа. Раздался пронзительный, не детский визг, полный отчаянья и боли. Существо отпрянуло, словно его обожгло раскаленным железом. Его расплывчатая форма заколебалась и потемнела. Оно метнулось к окну, тень его тельца на миг заслонила луну, а затем исчезла, оставив после себя лишь легкий, рассеивающийся туман.

Наступила тишина, было слышно лишь тяжелое дыхание детей. Они не могли сказать ни слова, лишь переглядывались друг на друга. В доме вновь загорелся свет.

– Мне надо домой, мама будет тревожиться – первая пробормотала Лиза.

– Да, м-м-не тоже – заикаясь сказал Денис – я доведу тебя.

И они дрожа, но крепко держась за руки, спустились вниз и вышли на улицу. Уже было темно, лишь луна освещала их путь. Не слышно ни звука, казалось даже собаки забились по углам.

Дашутка прижалась ближе к брату и говорит:

– Можно я с тобой спать буду?

– Конечно можно – ответил ей брат.

Он и сам боялся оставаться один. Они прижались поближе друг к другу, да так и уснули.

Утром бабушка, выслушав их сбивчивый рассказ, долго молчала. Потом тяжело вздохнула и говорит – это Игоша, некрещенный младенец, его когда-то родители утопили в том колодце, колодец забросали камнями. По- христиански его никто не похоронил. Вот и бродит его заблудшая душа, тянется к детям поиграть, да только игры у него смертельные получаются.

В тот же день, Николай нашел на полу мокрые отпечатки босых детских ног. Игоша нашел их и теперь не отстанет, пока не закончит свою игру. Он просто ждал, когда дети останутся одни.

Глава 3

обряд

–Надо что-то делать. Или мы так и будем трястись от страха? – взмолился Николай. – Бабушка, мы должны избавиться от этого ужасного монстра.

–Гнать его – только злить сильнее. Он и так обозлен на весь свет. Его не изгнать, его надо…успокоить. Примирить. Ему надо дать то, чего он никогда не имел.

Бабушка велела им дождаться полнолуния. «Луна своим светом и тьму осветить может, и путь указать», – сказала она. А это значит, что целых пять дней надо жить, зная, что рядом кружит дух, обиженного на мир младенца.

Да и друзья больше не приходили. У каждого из них был разговор с родителями, и их посадили под домашний арест, и не выпускали из дома.

Николай пошел к Лизе, но ее мама, уже стояла на крыльце дома, смотря злобным взглядом и говорит:

– Ты зачем сюда пришел? От вас одни беды! Зачем потащил мою дочь в лес? Все знают, что он проклятый. А вас, городских так и тянет к запретному. Чтоб я тебя больше здесь не видела!

Она швырнула в него ведро, которое держала в руках. Николай еле увернулся, чтоб не получить удар ведром по голове, и побежал к Дениске. Друг сидел на крыльце дома, приглядывая за младшим братом, который мирно спал в коляске.

– Я знаю, что нам делать. Оказывается, моя бабушка не так проста. И у нее есть идея, как усмирить злой дух, – сказал Николай другу. – Надо в полнолуние….

И он в подробностях рассказал все, что говорила бабушка. Они долго еще сидели, обсуждая, как вызволить Лизку из заточения и воплотить их план в действие.

Каждый вечер, где-то вдали, в лесной чаще, был слышен тихий, детский плач.

И вот настал вечер полнолуния.

– Мама, у нас сегодня в школе ночное занятие по астрономии, будем в телескоп наблюдать за луной – соврала Лиза маме. – за мной Денис зайдет и проводит потом.

Дениска дома сказал то же самое. И они вдвоем, движимые любопытством и неизвестным таинством, побежали к Николаю.

Бабушка с Николаем и Дашенькой уже вышли в сад, где и встретили друзей. Все вместе они пошли по тропе к лесу, где находился колодец. Воздух был неподвижен, стояла гробовая тишина и лишь луна освещала им путь. Бабушка взяла с собой иконку Богородицы, горшочек с медом и маленькую, детскую рубашечку. Дети несли в руках по зажженной свече, прикрывая рукой от ветра, которого не было.

Они остановились в десяти шагах от колодца. Бабушка поставила иконку на пень, разложила рядом рубашечку и мед.

– Становитесь на колени, – тихо сказала она. – Но не от страха, а от жалости.

Они встали на колени. Свечи поставили перед собой. Бабушка начала говорить, негромко, обращаясь к темноте колодца:

– Выходи детка, выходи сиротка. Не будем мы тебя гнать, не будем пугать. Выходи, мы тебя ждем.

Тишина стала еще более зловещая. Потом из темной дыры колодца, медленно пошел густой, белый туман. Он сбился, в уже знакомый, ужасный силуэт, с двумя темными пятнами вместо глаз. Игоша стоял, не двигаясь, и тихо смотрел на них. Но в его позе была не злоба, а настороженность и какая-то невыносимая тоска.

– Мы пришли не играть, – сказала бабушка строго, как говорят с капризным ребенком. – Мы пришли дать тебе то, чего у тебя никогда не было – имя.

Она сделала знак Николаю. У того дрожали руки, но голос был твердый и уверенный, он произнес:

– Отныне имя тебе…Глеб.

Они с друзьями долго перебирали в уме имена, но остановились на самом простом, самом русском.

– Отныне имя тебе Глеб, – повторила бабушка. Будут помнить тебя, как Глебушка. Не Игоша-некошенный, а Глебушка-младенец.

Даша, плача, отодвинула горшочек с медом вперед.

– Это тебе… Это сладко. Кушай пожалуйста.

Бабушка кивнула.

– Мед – на сладкую жизнь, которую ты не познал. На память добрую.

Существо из тумана медленно приблизилось. Оно было похоже на горящую свечу, колебалось, таяло и снова сгущалось. Оно склонилось над горшочком, и тихий вздох пролетел над ними. Казалось, оно вдыхает не запах, а сам смысл сладости.

Потом бабушка взяла детскую рубашечку.

– Это тебе одежда новая, крестильная. Не в чем было тебе к господу богу предстать. Теперь ты одет как полагается.

Она поднесла рубашечку прямо к самой фигуре. Туман коснулся белого полотна, и на нем проступили мокрые пятна, будто от слез. Рубашечка стала мокрой и холодной, как будто ее окунули в колодезную воду.

– И последнее, – голос бабушки дрогнул. – Прощение.

Она перекрестила темный силуэт.

– Прощаем тебя, Глебушка, за страх наш, за то, что пугал нас. И ты нас прости, что потревожили покой твой. Прости родителей своих окаянных, за то, что сделали с тобой, ибо не ведали, что творят. Иди с миром, ищи свет. Ты не забыт. Ты назван. Ты прощен.

Дети все вместе, подхваченные порывом, хором прошептали:

–Прощай, Глебушка. Прости нас. Иди с миром.

Фигура замерла в недоумении. Пустые глазницы смотрели на них, но там что-то изменилось. Уже не было злобы, лишь отчаяние и бесконечная печаль.

Потом она медленно, очень медленно стала растворяться. Не в клубах пара, а в лунном свете. Туман истончился, стал прозрачным и наконец исчез совсем. На траве, где он стоял, осталась лишь лужица чистой, почти неземной белизны росы.

Снова воцарилась тишина, но она уже не была зловещей, а стала легкой и спокойной. Давящая тяжесть ушла.

Они молча собрали вещи. Горшочек с медом стоял пустой.

Назад шли молча, лишь подойдя к дому, Лиза, отойдя от шока, произнесла:

– Вы видели? Он же еще совсем младенец. Это же какими родителями надо быть, чтоб сотворить такое?

Она была в шоке от произошедшего, в деревне мало говорили об этой истории, боясь накликать беду.

– Бабушка, а он теперь добрый стал? – спросила маленькая Дашенька.

– Ну конечно, моя родная. Он обрел душу, – сказала бабушка.

С тех пор плач больше не слышен. Лишь иногда звонкий, детский смех звучит и ветер проносит легкий аромат цветочного меда. И им уже не страшно. Они знают, что это Глебушка наведывается в гости. Не попугать, а просто напомнить, что он теперь не один.