Исповедь

Анастасия Бобылёва

Исповедь

* * *

© Бобылева Анастасия, 2025

© СУПЕР Издательство, 2025

* * *

Посвящается каждому человеку,

встретившемуся на жизненном пути.

Спасибо, что стали моими учителями.

Предисловие

Великая честь для меня – стать человеком, кому судьба предоставила возможность облачить свои мысли в книгу и издать её, подарив миру часть своей души.

Изменит ли эта книга мир? Не думаю. Могу надеяться лишь на то, что она откликнется в чьей-то душе и даст толчок к тому, чтобы понять, принять и полюбить себя и мир вокруг, возможно, вдохновит или поможет не впасть в отчаяние в трудный момент.

Мы живём во времена, когда нам доступно множество инструментов для самопознания и саморазвития, и я, как и многие, пробовала всё, что было мне доступно. К сожалению, при рождении нам не выдают инструкцию, но нам дают возможность импровизировать и получать опыт. Эта книга – о моём опыте обретения счастья. Это моя исповедь, в которой я – всего лишь человек, и поэтому заранее прошу не судить меня строго за содеянное.

Само появление этой книги – чудо. Много лет я жила мечтами написать книгу, но не предпринимала ни единого шага для этого, пока однажды, во время очередного эпизода бессонницы, я случайно (случайно ли?) не зашла в папку «Спам» и не увидела письмо от издательства. Дальнейшие действия привели к тому, что сейчас вы можете читать этот текст.

Давайте начнём сначала. Я Ася. Та самая Ася, которая так много в своей жизни вытворяла и так мало творила.

Любой уважающий себя автор обычно в предисловии благодарит тех, кто был причастен к написанию книги, и я, пожалуй, поступлю так же.

Я благодарна каждому, с кем меня свела судьба, лично или безлично. Благодарна каждому писателю, который на меня повлиял, каждому музыканту, чьи песни я слушала в минуты, когда мир из цветного превращался в тёмно-серый. Каждому знакомому, другу, прохожему и тому, кого считала врагом, а также тем, кто считал врагом меня.

Отдельную благодарность я хочу выразить моему бывшему мужу. Если бы не его безусловная любовь ко мне и всесторонняя поддержка, возможно, моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Прости меня за то, что я не оправдала твоих ожиданий и была не самой лучшей (мягко сказано) женой. Ты мой близкий человек по сей день. Спасибо тебе за самые дорогие подарки, что ты мне подарил: дочь, искреннюю и настоящую любовь, заботу, принятие меня такой, какой даже я сама себя не могла принять. Я всегда смотрю на тебя и думаю: «Какой же он классный человек, я тоже хочу быть такой». Спасибо, что ты остаёшься рядом, несмотря ни на что. Спасибо, что всегда веришь в меня.

Кроме того, я хочу поблагодарить свою семью. Бабушка, дедушка (как жаль, что ты не сможешь этого прочесть), папа, мама и брат. Я знаю, что все вы любили и любите меня так, как умеете. Даже если порой вы любили меня не так, как мне хотелось, я знаю, что вы делали всё возможное. Благодаря вам я такая, какая есть. Моя жизнь стала возможна лишь благодаря вам.

Моя любимая дочь, ты помогла мне родиться как женщине и как матери, ты научила меня особому виду любви. Благодаря тебе и ради тебя мне пришлось справляться с многими своими страхами, мне пришлось стать лучше, чем я была. Прости меня за то, что порой не уделяла тебе достаточно внимания, и знай, что никого в этом мире я не люблю так сильно, как тебя.

Серёжа, вряд ли ты это прочтёшь, но вдруг кто-то из наших общих знакомых расскажет тебе. Ты был так себе парнем, но ты был действительно замечательным другом и партнёром. Спасибо тебе за то, что день за днём помогал мне развиваться в профессиональной и других сферах, спасибо тебе за наши воодушевлённые беседы и дебаты до самого утра, спасибо, что ты дал мне возможность на протяжении четырёх лет заниматься любимым делом. И прости меня. Я действительно виновата перед тобой, и мне очень жаль, что я смалодушничала и не сказала обо всём честно.

Анна, моя дорогая Анна, если бы не ты, этой книги, скорее всего, не было. Спасибо тебе за тысячи часов, которые ты потратила на выслушивание моего нытья, спасибо тебе за то, что была рядом каждую минуту и помогала мне идти тогда, когда я была готова сдаться. Спасибо за твой острый ум, за твоё великодушное сердце, за твою теплоту и за наш общий духовный путь, который мы прошли вместе. Спасибо, что терпела мои нарциссические выходки и монологи. Спасибо за то, что ты такой хороший друг.

Мои подруги, Котэ и Заяц, спасибо вам за нашу многолетнюю дружбу. Котэ, спасибо, что ты рядом, даже находясь на расстоянии в тысячи километров, спасибо тебе за каждый ночной разговор по телефону. Заяц, мы можем не общаться неделями и месяцами, но я знаю, что могу в любой момент написать тебе о том, что ты мне нужна, и ты будешь рядом. Спасибо вам за то, что вы принимаете меня, не осуждаете и поддерживаете. Рядом с вами действительно ничего не страшно. Спасибо моей относительно новой подруге Алёнке за ее мудрость и глубину и за то, что помогает мне становиться лучше с каждым днем.

Саша. Мой дорогой, мой любимый Саша. Во-первых, заранее прости, что в этой книге описано, возможно, слишком много из того, что хотелось бы оставить в пределах нашей квартиры. Ты мой самый главный учитель, человек, благодаря которому моя душа совершила квантовый скачок за очень короткий промежуток времени. Ты научил меня любить. И именно ты привёл меня к Богу. Пусть порой через боль, но именно ты научил меня любить себя, именно ты стал тем человеком, благодаря которому я смогла так много узнать о себе. Я тебя очень люблю. Спасибо тебе за всё.

Ну а теперь, пожалуй, настало время рассказать всё с самого начала. Я изменила, а где-то и вовсе опустила имена, но если вы внимательно прочитали предисловие, вы сами обо всём догадаетесь…

Часть 1

Глава 1

С какого момента правильнее всего начинать рассказ, если кажется, что любая история жизни начинается с рождения, а порой и задолго до него?

Один мальчик рождался тяжело. У его мамы было маловодие, а он, к тому же, умудрился несколько раз обвить пуповину вокруг шеи. Акушеры вытаскивали его за шею щипцами. Акушеры вытащили его синим. Жизнь с первых секунд показала мальчику, насколько она может быть жестокой.

Один мальчик рождался тяжело. В отличие от девочки, которая явилась без особых трудностей. Девочка так сильно хотела увидеть свет, что врачи едва успели уложить её мать на кушетку, как она тут же оповестила мир о своём появлении громким криком. В медицинской карте даже сделали пометку «стремительные роды».

Так или иначе, они оба – синий мальчик и шустрая девочка – пришли в этот мир. Забегая вперёд, скажу, что однажды они встретятся, но сначала каждый из них обретёт свой опыт: травмирующий, важный, радостный, жизненный.

Рождаясь, мы не знаем, какой путь нам уготован. Мы делаем первые шаги, теряя равновесие, падая, набивая шишки. Но с каждым шагом, с каждой попыткой мы становимся сильнее и увереннее, и однажды мы начинаем ходить. Наши отношения с другими людьми, наш ежедневный выбор – словно навык ходьбы. Но даже обретая равновесие, мы не застрахованы от толчков, падений, неровной дороги и натёртых мозолей.

Путь нашей души тернист и полон неожиданностей. Каждый новый шаг может открыть новые дороги, каждый поворот может оказаться судьбоносным. Существует ли неправильный выбор? И существуют ли дороги, на которые ступать не следует? Принимаем ли мы решения сами, или кто-то невидимый ведёт нас за руку?

Мне было 17, когда я впервые решила умереть.

Был, кажется, июль. В моём маленьком городке стояла невыносимая жара, отчего каждая ночь превращалась в пытку. Впрочем, нормальный сон покинул меня ещё до наступления лета. Как и все семнадцатилетние девочки, я была без памяти влюблена, а избранник мой, красивый, спортивный и слишком самоуверенный, если и был влюблён в меня, то уж точно не без памяти. Каждый вечер проходил в ожидании его звонка или СМС, а сон стал беспокойным и нерегулярным.

Любовь – загадочное, необъяснимое понятие. Те, кому из нас повезло, впитывают её с молоком матери. Но даже если нет, однажды каждый неизбежно сталкивается с ней и никогда больше не становится прежним. Любовь всегда оставляет свой отпечаток. Болезненная вмятина на сердце, звенящие осколки в груди, светящиеся глаза или тёплые воспоминания, вызывающие улыбку – так или иначе, каждому любовь оставит что-то «на память» о себе.

Мне было 17, и моя любовь расшатывала мой эмоциональный диапазон до предела: минуты безумного счастья сменялись часами пролитых слёз, а они, в свою очередь, превращались в настоящую истерию. Мне было 17, когда я начала молиться.

Не сказать, чтобы я росла в семье настоящих верующих. Во времена Советского Союза моя бабушка, которая занималась моим воспитанием, верила лишь в партию, а вместо Библии в библиотеке красовалось полное собрание сочинений Ленина. Дед же был беспартийным и ни во что не верил. Поэтому о том, как «правильно» молиться, я имела лишь отдалённое представление.

Я прочитала жизнеописание святой Евдокии, чудотворницы, ласково называемой людьми Дунюшкой. В конце книги была длинная молитва на несколько страниц, и однажды ночью при свете уличного фонаря я встала на колени рядом с кроватью и начала читать молитву. Раз за разом повторяя её, словно какое-то магическое заклинание, результатом которого должно было стать моё счастье. С тех пор я молилась каждую ночь. Я расстилала бабушкин платок, бережно укладывала на него книгу, становилась на колени и читала до тех пор, пока силы не покидали меня. Помимо волшебной Дунюшки, я стала молиться неведомому Богу.

«Здравствуй, Бог. Прости, что отвлекаю тебя от дел. Если ты меня слышишь, хочу сказать тебе, что я люблю тебя. Ещё я люблю своих родных. Дай им, пожалуйста, здоровья, и не забирай их у меня как можно дольше.

Дорогой Бог, мне очень плохо. Прости меня за это, прости, что я не умею радоваться этому миру, созданному тобой. Но я буду учиться. Я обещаю.

И ещё, Бог, я очень люблю одного мальчика и хочу создать с ним семью. Хочу быть с ним счастлива, хочу рожать детей, хочу жить честно и достойно, оберегая семейный очаг, до тех пор, пока смерть не разлучит нас. Если тебя не затруднит, милый Бог, пожалуйста, помоги мне в моём намерении».

Иногда мне казалось, что Бог меня слышит. В момент моих юношеских молитв на телефон приходило уведомление от «того, самого желанного», и я усердно благодарила Всевышнего за такой «подарок». Но чаще телефон молчал.

Когда проводишь долгое время на коленях, перестаёшь чувствовать ноги. Когда долгое время проводишь в одиночестве, перестаёшь чувствовать себя живым.

Мне было 17, когда я решила умереть.

Не то чтобы я долго думала об этом, и нечестно будет сказать, что произошло это по причине неразделённой любви. Предэкзаменационный стресс, проблемы в семье, бессонница, отсутствие аппетита, алкоголь – когда тебе семнадцать, у тебя найдётся достаточно причин для того, чтобы свести счёты с жизнью. Любовь лишь нажала на спусковой крючок.

Слабый уровень подготовки, как сказал бы мой отец. Всё, что я нашла, – 30 таблеток психотропного в аптечке матери-инвалида. Затем, благодаря вездесущему Интернету, я узнала, что передозировка может привести к нужному мне результату. Бутылка минеральной воды и три блистера, обещающих вечное спокойствие. Совсем не страшно.

Мне позвонил любимый мальчик. Он говорил что-то о том, что мы сегодня не сможем встретиться, и в этот момент я проглотила первую таблетку. Пока длилась беседа, я опустошила всё, пожелала спокойной ночи своему собеседнику, который, увы, не стал моим спасителем, и легла в постель.

Я никогда не боялась умереть, ведь что может быть страшнее жизни? Я появилась в результате стремительных родов, будто бы сразу сделав заявление: «я тут по-быстрому», в отличие от моего любимого мальчика, который, несмотря на все трудности, будучи синего цвета, всё равно решил сделать свой первый вдох.

Я не писала записок. К чему это? Разве люди, которые не слышали меня при жизни, смогут понять меня после смерти? Есть большая разница между тем, чтобы быть рядом и быть поблизости. Те, кто были поблизости, не заметили того, что со мной происходит, а рядом… не было никого.

Мы можем проводить с человеком много времени, говорить о покупках, погоде, вечерних новостях, но не слышать того, о чём кричит его душа. Потому что для того, чтобы слышать душу, нужны не уши, а сердце.

В ту ночь и Бог, и Дьявол были чем-то заняты. Возможно, они играли в карты, или у них было общее совещание, но ни один из них не удостоил меня приёмом.

Утром меня спасли.

Естественно, у бессознательного тела никто не стал спрашивать, согласно ли оно на реанимацию и не нарушают ли этим его планов. Поэтому следующие несколько дней я провела в больнице. Какое-то время я не приходила в себя, но слышала разговоры врачей и родственников и сочинённую легенду о том, что я перепутала таблетки, когда пыталась унять боль в животе. Ведь никто не должен подумать, что у нас неблагополучная семья, и тем более, никто в нашей семье не имеет права испытывать «неправильные» чувства.

Поэтому, когда пришла полиция, я подтвердила историю про больной живот, вернулась домой, и тема была закрыта. С тех пор прошло больше десяти лет, и никто ни разу не заговорил со мной о произошедшем.

Глава 2

После «случая с таблетками» мой мальчик покинул меня, сообщив о своём решении в украденной у отца машине. И, впервые за долгое время, я смогла уснуть и проспать спокойно всю ночь.

Со стороны могло показаться, что жизнь вернулась в прежнее русло. Когда не знаешь, что делать, включается режим автопилота: ты дышишь, спишь, ешь, ходишь, куда зовут, пьёшь, когда наливают, и стараешься не замечать огромную зияющую дыру посреди груди, в которой гуляют сквозняки и в которую, по каким-то причинам, совсем не проникает свет.

Отношения с Богом перешли в разряд напряжённых. Я не могла простить ему неуважительный отказ от встречи, а он, в свою очередь, не считал нужным оправдываться.

Спустя несколько месяцев герой моего романа вернулся с твёрдым намерением никогда больше не уходить. А спустя ещё несколько лет мы поженились и родили красавицу-дочку. На этом можно было бы и закончить короткий рассказ или вовсе его не излагать. Но зияющая пустота, появившись однажды, не исчезает бесследно, а истории с её участием не похожи на американскую мелодраму.

Но прежде чем тьма окончательно вступит в свои права, пройдёт несколько счастливых лет, о которых нельзя не упомянуть, чтобы картина была целостной.

У светлого времени есть свои временные границы, и свой отсчёт оно взяло с первого курса института, когда я, наконец, покинула родной дом, и мы с мальчиком моей мечты стали жить вместе.

Если вы когда-нибудь пытались визуализировать фразы «божественная любовь», «идеальные отношения», «две половинки» или что-то в этом роде, то, скорее всего, картинка, возникающая у вас в голове, полностью совпадала с моей реальностью.

«Все счастливые семьи счастливы одинаково».

Мы никогда не ссорились, а нахождение друг без друга даже по паре часов вызывало практически физически ощутимый дискомфорт. Мы устраивали друг другу сюрпризы, писали милые записочки, придумывали прозвища. Мы проросли друг в друга, словно сиамские близнецы: наши лица и интонации голоса стали одинаковыми. Нам казалось, что одной жизни не хватит, чтобы вдоволь «налюбить» друг друга.

Любовь подобного рода похожа на помешательство: вы становитесь настолько едины, что перестаёте существовать как отдельный человек. Вы живёте не просто с ощущением, а с неопровержимым знанием о том, что если не станет одного из вас, второй просто не сможет продолжить существование. В какой-то момент ей перестаёт хватать места, она переполняет вас настолько, что вы вот-вот лопнете от переизбытка. Мы так любили. Я так любила.

Зависимость, когда ты готов убить за каждую минуту рядом, когда ты пьёшь и не напиваешься, ешь и не наедаешься, когда время летит так быстро, и тебе не хватает дня за днём, ночи за ночью, чтобы утолить свою потребность в человеке.

Стоит ли говорить о том, что мы захотели материального продолжения этой святой любви?

Я помню этот день, когда нам показалось, что в доме не хватает кого-то. Кого-то важного, кто станет воплощением того, что между нами происходит. Мы лежали на диване, и вдруг тишина стала заметной, ощутимой. Одновременно мы испытали желание услышать сквозь эту тишину детский смех.

С этого момента наша сексуальная жизнь стала таинством и молитвой. Мы хранили секрет о нашем желании от всего мира. Это делало нас ещё ближе, ещё роднее, ещё более едиными.

Мы ждали нашего ребёнка, словно верующие благодатного огня на Пасху. И однажды она пришла к нам, сообщив о своём появлении двумя полосками на аптечном тесте.

Мы были счастливы. Мужчина моей жизни носил меня на руках, каждое посещение врача мы держались за руку, каждое утро мы начинали с приветствия жизни внутри меня.

Женщина становится матерью задолго до рождения ребёнка. Ты начинаешь любить и заботиться о будущем малыше, когда пьёшь витамины ещё до зачатия, когда улыбаешься чужим детям в торговых центрах и переглядываешься с мужем. Ты любишь его, когда вместо бокала вина делаешь выбор в пользу минеральной воды. К тому моменту, когда маленькая душа подселяется в твоё тело, ты уже давно её любишь, знаешь и заботишься.

На одиннадцатой неделе врачи порекомендовали её убить. Фразы они, конечно же, выбрали более подходящие для ситуации, но не менее жестокие по сути.

«У вашего ребёнка не развивается нос, мы рекомендуем прервать беременность в связи…».

Когда они это сказали, мужа не было рядом. Он стоял за дверью. Почему-то они решили, что я в состоянии услышать эту фразу, вытирая живот после УЗИ, совершенно одна.

Я почти уверена, что несколько секунд моё сердце не билось. Не помню, плакала ли я. Не помню, что говорила. Помню, что мы отказались убивать своего ребёнка, но согласились на генетический анализ, чтобы успеть подготовиться в случае, если предположения врачей подтвердятся. Помню, что мой муж не отпускал моей руки ни на одну из этих бесконечных и страшных минут. Он всегда был рядом.

Я не помню ещё девять недель после этого, до того момента, пока генетический анализ не показал, что с дочкой всё в порядке.

Это случилось 31 декабря в восемь утра. Я услышала в трубке голос врача Веры Владимировны.

«Всё хорошо».

Я села на кровать. И плакала долго-долго за всё то время, в которое мне приходилось быть сильной и верить в свою дочь. Муж был рядом.

Спустя несколько месяцев дочь родилась с максимальным баллом по шкале Апгар, победив в своём первом личном зачёте. Муж был рядом во время схваток, родов. Он первый взял её на руки.

«Он был рядом».

Я повторяю эту фразу раз за разом, потому что она важна для повествования. Он был рядом, и всё было хорошо. Тьма отступила с его появлением, и казалось, что она не вернётся.

Глава 3

Впервые мы встретились с ней, когда я была маленькой. Будучи желанным ребёнком, родившись в счастливой семье двух молодых влюблённых, у меня были все шансы на беззаботное детство. Родителей так переполняли чувства, что, когда мне было три года, они задали мне вопрос, хочу ли я братика или сестричку. Не помню, каким был мой ответ, но спустя недолгое время у мамы начал расти живот, в котором, как мне объяснили, и жил новый член нашей семьи – мой братик или сестричка.

Наверное, я обрадовалась, ведь тьма ещё не посещала меня, и вся моя душа светилась. Я хорошо помню, насколько добрым и чувствительным ребёнком была, я хорошо помню, с какой теплотой я смотрела на мир вокруг.

Был Новый год в садике, и я ещё не знала, что совсем скоро в моей жизни случится первая потеря. Если сейчас посмотреть на фотографии того времени, даже не обладая особыми знаниями в области медицины, можно увидеть, что с беременной женщиной, которая обнимает улыбающуюся дочку в костюме снежинки, что-то не так. Слишком тонкие руки на фоне уже хорошо видимого живота, слишком печальные глаза, и будто бы какая-то тень легла отпечатком на молодое женское лицо, будто бы неведомое ей ранее горе пронзило её материнское сердце.

Всё это можно увидеть на фотографиях, сделанных на плёночный фотоаппарат «Зенит», которые до сих пор бережно хранятся в альбоме – на память о времени, когда я была счастливым ребёнком.

На восьмом месяце беременности маме поставили диагноз. Рак крови на поздней стадии. Заключительными словами врача стали:

«Уезжайте умирать, нам два трупа в больнице не нужны».

И врача, конечно, можно понять. Кому, в действительности, нужны два трупа? Молодая женщина и почти доношенный ребёнок. К чему портить статистику и безупречную репутацию областной клиники? Разве стоят две короткие жизни пустых усилий?

Вряд ли мир смог бы просуществовать так долго, если бы всех заботили только бумажки и статистика. К счастью, мир отлично сбалансирован, и на каждое зло где-то найдётся добро. За каждую утрату мы вознаграждаемся приобретением, а на каждую бумажную статистику отзовётся чьё-то светлое сердце.

Профессор задал лишь один вопрос:

«Желанный ли ребёнок?»

И, получив утвердительный ответ, сказал маме приезжать. Он проводил экспериментальное лечение, не давая никаких гарантий, но даруя надежду.

Я ничего не знала и тогда, когда мама пришла ко мне, нарушив правила, разрешая съесть сладкое до обеда. Она села на кресло, вручила мне шоколадное яйцо и начала говорить то, что считала уместным говорить четырёхлетке, а по сути, врала. Она говорила, что съездит ненадолго (ненадолго!) в больницу и совсем скоро вернётся.

Это был последний раз, когда я видела маму.

Через пару месяцев мне привезли брата. Маленький комочек, которого мне, папе и дедушке предстояло выкормить, потому что бабушка осталась с умирающей мамой в далёкой неведомой Москве.

Связь между матерью и ребёнком – необъяснимое явление, невидимая пуповина для обмена любовью и энергией. И если этот проводник не нарушен, то контакт может порой казаться чем-то чудесным, божественным или мистическим.

Так было в ту ночь, когда у мамы остановилось сердце. Я всё ещё ничего не знала, но среди ночи проснулась с криком и слезами. Будто мантру, я повторяла одну единственную фразу:

«Мамочка, не умирай».

Утром папе позвонили и сообщили о том, что ночью у мамы произошла клиническая смерть. Сердце удалось завести, но не сразу, и о том, насколько повреждён мозг, ничего не известно. Следующие сорок дней она провела в реанимации без сознания.

Тьма не спрашивает позволения войти. Она, словно ядовитый газ, расползается по всей душе, отравляет сознание, оставляя после себя уродливую картину: сердце, которого коснулась тьма, больше не разделяет понятия любви и боли; знания о добре и зле искажаются и перестают иметь что-либо общее с реальностью; границы между хорошим и плохим стираются, и не имеющее ориентиров сердце навсегда остаётся заполненным чёрным, зловонным страданием.

20 мая моя мама умерла, а через сорок дней её тело заняло сознание совершенно другой женщины. Эта женщина не помнила ничего о прошлой жизни, о том, что у неё двое детей, о том, что её любят. Она была злой, поддавалась вспышкам неконтролируемой агрессии и не могла ходить.

Удивительная вещь – наш мозг. Стоит каким-то процессам нарушиться, и может оказаться, что наш родной и близкий человек больше не тот, каким был раньше, и мы, оказывается, о нём ничего не знаем.

Тогда я впервые узнала, что у Бога очень своеобразное чувство юмора. Шутка, которую он разыграл, была жестокой. Вернув маму к жизни, он одновременно с этим посчитал забавным не возвращать её мне.

Рак отступил, и, насколько мне известно, единственной выжившей в том эксперименте была моя мама. Только теперь это была уже не совсем она.

Женщина в темных одеждах стоит возле могилы. На надгробии фотография младенца.

У женщины в руках тяжелый пакет.

Женщина, прикрыв глаза, шепчет так тихо, что видно лишь шевеление губ, затем склоняется над могилой, и закапывает что-то. Вытаскивает из пакета окровавленную свиную печень, бутылки дорогого алкоголя, конфеты, складывает все на могилу, и, поклонившись, уходит.