Семь дней

Владимир Аникин

Семь дней

Что может случиться в обычный зимний день в придорожном кафе? Два-три посетителя в час, заскочивших на торопливый недорогой перекус, да за парой бутылок пива с собой – в дорогу. Я без проблем отлучился на пару часов, договорившись с хозяином. Когда вернулся, дядя Вася попросил обслужить постоянного клиента:

– Знаменитый персонаж – Степан. Замерз на своем камне, будет теперь час отогреваться. Если пристанет с разговором – выслушай, все равно делать нечего. Он у нас каждую неделю столуется. Почитай что год – а постоянных клиентов следует уважать…

Сорокалетний потрепанный мужичок в пуховике и рыбацким ящиком у ноги, пребывал в нирване. Было заметно – замерз необычайно. Кутается в свой пуховичок, даже варежек не снял. Мешки под глазами, сизый нос, грустно повисший над бесцветными губами, трехдневная щетина. Взгляд отсутствующий, что называется обращенный внутрь себя.

– Что будете заказывать? – я навис над мужчиной, нарочито громко обозначил свое появление. Мужчина вздрогнул, поднял на меня глаза:

– Чаю горячего, – он улыбнулся неожиданно доброй, приветливой улыбкой, – Когда отогреюсь, возможно, покушаю у вас…

Я принес чай и на, свой риск, заварное пирожное. Мужчина улыбкой поблагодарил меня и обхватил озябшими ладонями горячий стакан. Я остановился неподалеку и демонстративно стал наблюдать за ним. Он почувствовал мое внимание, и несколько раз поднимал на меня глаза. Наконец он закончил с чаем и знаком подозвал меня:

– Порцию пельменей со сметаной, пожалуйста. А вы молодой человек тут недавно?

Я пожал плечами. Зачем спрашивать, когда бываешь тут каждую неделю и всех знаешь? Принес клиенту заказ и сел за его столик, на свободный стул.

– Надо думать меня Вам уже представили? – Я кивнул, – А Вас как звать-величать?

– Кирилл. Студент из Москвы. Товарищ устроил на зимние каникулы к знакомым. Подработать.

– На кого учитесь?

– На физика.

– О! Чем собираетесь заниматься?

– Изучением строения вселенных.

– Вселенных?

– Ну, да. Их же множество…

Мужчина внимательно посмотрел на меня, задумчиво поковырял вилкой в тарелке и решительно отодвинул ее.

– Хотите, я расскажу Вам свою историю? – и, не дожидаясь ответа, продолжил, – Вы, конечно, слышали про меня. Я теперь местная знаменитость! Вот уже год я кручусь возле одного камня – его скоро назовут моим именем… Камень лежит в перелеске, совсем недалеко отсюда, на полпути к озеру. Сюда его притащил ледник. Это необычный камень, через него лежит путь… в другой мир. Именно поэтому я бьюсь в него, можно сказать, лбом…

– А зачем Вам этот другой мир, даже если он существует? Что Вы там потеряли?

– Это мир, в котором я хотел бы жить… Там я потерял любовь. И даже самого себя, – последние слова мужчина произнес почти шепотом, – Да, самого себя. Меня нет… А расскажу я Вам о Степане, который жил тут год назад. Всего о семи днях в его жизни… Это случилось год назад, в выходной день, Степан ходил на рыбалку, – рассказчик запнулся на мгновение, царапнул вилкой столешницу, – Да, пожалуй, что так: Степан, он… Мужчина посмотрел на меня, словно ища поддержки в своем решении. Очевидно, он ее нашел, вместе с интересом и готовностью слушать. Дальше рассказ его потек плавно и уверенно. … В тот день он ничего не поймал, отправился домой уже в сумерках. Точнее, его прогнала стая волков, которая приглядев одинокого человека на озере, решила на него поохотиться. Спешно собрав снасти, Степан поспешил к поселку. Он слышал, что волки шли по пятам, подходя все ближе. Степан уже почти бежал. Звери догнали его у валуна, что возвышался в редком перелеске. Несколько волков обошли его с боков. Пришлось прижаться спиной к камню. Обмирая от страха, Степан выставил перед собой рыбацкий бур, прекрасно понимая, сколь призрачны его шансы отбиться. Самый крупный волк, видно вожак, обнажив желтоватые клыки и глухо рыча, подошел почти вплотную. Степан судорожно ткнул буром, целясь в оскаленную морду. Взвизгнув, вожак отскочил. Тут же сразу несколько зверей бросилось на Степана. Тот вжался спиной в камень и суматошно замахал буром. Внезапно камень за его спиной словно потерял твердость, и Степан провалился в темноту… Он очутился в темноте и тишине, воздух был очень влажный и теплый – как в предбаннике. Это впечатление усиливалось легким запахом березовых веников. Все еще находясь под впечатлением от нападения хищников, Степан на четвереньках пополз, как ему казалось, прочь от опасности. Неожиданно он наткнулся на каменную стену. Степан встал, и, касаясь плечом стены, пошел наугад, лишь бы не стоять на месте. Через некоторое время его глаза привыкли к темноте, и он стал различать некоторые подробности окружающей обстановки. Скорее всего, он находится в какой-то пещере. Довольно большой, свод не было видно, не нащупывался он и рукой. Не разглядел он и противоположной стены пещеры. Степан негромко крикнул – ему ответило гулкое эхо. Чуть успокоившись, он понял, что воздух в пещере слегка движется – если повернуть назад, он пойдет навстречу этому легкому сквозняку.

Не раздумывая, Степан двинулся в обратный путь. Через несколько десятков осторожных шагов вдоль стены пещеры, появились отблески неяркого света – похоже, это был выход. Продвигаясь очень медленно, прикрываясь рыбацким ящиком, Степан вышел из пещеры. Он оказался на пологом склоне горы, поросшем невысоким кустарником. Было раннее утро, или поздний вечер – от горизонта к зениту небо слегка светлело, а остальное заслоняла гора. Место было совершенно незнакомое – бурая в сером полумраке, сильно холмистая равнина простиралась до горизонта. В темном, фиолетово-синем небе мерцали редкие неяркие звезды. Непривычные, хотя Степан не считал себя знатоком ночного неба. Было очень тепло, по-зимнему одетый Степан, порядком взмок. В душе вновь поднялась паника – где он? Что с ним произошло? Может он умер там, возле камня, в зимнем подмосковном перелеске? Что это – жизнь после смерти? Реинкарнация? Степан оглядел себя – валенки, ватные (грязные от ползания на карачках по полу пещеры) стеганные штаны, старый овчинный полушубок, надетый поверх теплого вязанного свитера, на голове шапка ушанка… Вокруг же стояла либо поздняя весна, либо уже лето. Степан стянул полушубок, шапку, сложил все это на рыбацкий ящик и уселся сверху. Следовало все хорошенько обдумать. Мысли судорожно метались от прошлого к настоящему и не находили никакого логического объяснения происшедшему. Между тем стало заметно светлее – значит было все же утро. Небо стало пронзительно голубым, с какой-то необычной зеленью – такого Степан никогда не видел. Равнина тоже преобразилась – из бурой она превращалась в разноцветную, с преобладанием зеленого всех оттенков. Невольно Степан залюбовался окружающей природой, поражаясь тишине, царившей вокруг – словно звук был выключен: ни шелеста листьев, ни птичьих голосов, ни звона насекомых… Взошло солнце. Он понял это по вдруг вспыхнувшей от света равнине за пределами длинной серой тени горы, на склоне которой он находился. Разом «включился» звук – засвистело, забулькало, зашелестело. Звуки были абсолютно непривычны для его уха – разум не смог интерпретировать знакомые элементы, собрав все в какую-то фантастическую какофонию. Глаза выхватывали из окружающего мира какие-то движущиеся контуры и мелкие объекты, не узнавая их. Не понимая, что он видит и слышит, Степан закрыл лицо ладонями – ему стало жутко от мысли, что окружающий его мир – плод его свихнувшегося сознания. Вскочив на ноги, он бросился назад в пещеру – в ее спасительный полумрак и тишину. Некоторое время он лежал на полу пещеры, натянув на голову ворот свитера – словно маленький ребенок, зажмурив глаза от страха. Он и чувствовал себя ребенком, потерявшимся, брошенным… Захотелось вернуться назад – да хотя бы его там будут ждать свирепые хищники, это все равно казалось менее страшным, чем его теперешнее положение. Он встал и двинулся вглубь пещеры, ускоряя шаг. Степан уже почти бежал, когда шестым чувством почувствовал, что стены пещеры сузились, а потолок навис над самой головой. Наконец, в сгустившемся мраке вытянутые руки уперлись в стену – тупик. На всем пути он не видел ни одного разветвления пещеры, она не была идеально прямой, но и не предлагала вариантов в выборе пути. Степан остановился, тяжело дыша, ноги дрожали – хотелось сесть. Валенки намокли, не спасла резиновая подошва. В пещере он не встретил никаких луж, но пол был влажным, под ногами хлюпала жидкая грязь. Степан, обессилив, опустился на колени и уперся головой в шершавую стену. Сердце колотилось где-то возле горла, очень хотелось пить. Ящик, шапка и полушубок остался где-то у входа в пещеру. В ящике должен быть термос, где могло найтись пара глотков чая, сейчас желанного, как никогда. Степан отдышался, на всякий случай ощупал тупик пещеры – сужающаяся резким конусом лунка. Развернувшись, он поплелся назад – к выходу. Едва ли он видел дорогу, сознание его было занято поиском решения – как быть? От дум его отвлекло шевеление теней. Он был уже почти на выходе из пещеры. За ее пределами буйствовал яркий день и его свет кто-то или что-то заслоняло. Степан увидел высокие тонкие силуэты на фоне яркого пятна входа. Он остановился, испуга не было, просто пытался разобраться – что это. Силуэты шевелились, но никак не складывались в узнаваемые образы. Степан напряг зрение. Похоже на силуэты человека, от этой мысли стало легче, теперь он определенно видел голову, руки, ноги… Он сделал несколько нерешительных шагов навстречу. Теперь на головах он явственно видел длинные пышные волосы, а абрис тела был определенно женский. Не оставалось и тени сомнений – на входе его ждали две женщины. Смущало лишь отсутствие на них одежды. Впрочем, уже через пару шагов, Степан понял свою ошибку – женщины были одеты. В облегающие тело одежды – словно тонкая золотистая пленка обливала их стройные тела, слегка бликуя в свете дня. Они стояли в расслабленных позах и молча ждали. Лиц Степан не видел – мешал свет, льющийся из-за их спин, но чувствовал, что его внимательно рассматривают. Степан остановился в нескольких шагах от женщин, он совершенно не знал, как себя вести, что сказать. Несколько минут прошло в напряженном молчании, напряженном для Степана. Наконец одна из женщин обратилась к нему. От неожиданности он не понял слов, лишь поразился мягкости и мелодичности голоса.