Его последняя добыча

– Что? Что, лапочка? – Нежно, но со своей обычной хитрецой спросил он.

– Ты знаешь, что, Кит! – Моё тело вдавливалось в песок, белый днём, а сейчас приобретший ослепительность серебра в лунном свете, – я хочу тебя!

– Боже, ты моя царица, моя госпожа! – вынимая пальцы и вставляя в меня член, откликнулся он.

Он входил в меня, а я отдавалась ему, как никогда не отдавалась ни одному мужчине до него. Реальность казалась мне нереальностью.

После того, как я кончила, он последовал за мной.

От всех пережитых за день (и ночь) эмоций, я приникла к его груди и… просто заснула.

На несколько минут. Мне так казалось.

Я проснулась в такой же темноте.

Нет, не в такой же.

Гораздо темнее.

Я с трудом открыла глаза.

Не было ни звёзд, ни сияния белоснежного песка подо мной. Не было слышно плеска свободных волн моря.

Была одна кромешная тьма. Запах сырости. Плесени.

И ещё боль. Во всём теле. Изнурительная. И в голове. Она раскалывалась.

Я попыталась подняться, но тело не слушалось меня. Я дёрнулась. Бестолку. Что-то мешало.

Я хотела позвать Кита, но вырвалось лишь непроизвольное мычание. Ещё и ещё раз.

И вдруг я поняла. Мой рот – заклеен! Руки – связаны за спиной! Ноги – тоже, я не могу пошевелить ими!

Я стала дико дёргаться, пытаясь освободиться, мыча как можно громче.

Но никто не отозвался на это.

Глава 4. Лавина. Экспертиза

Не знаю, сколько прошло времени. Всё тело затекло. Руки онемели, по ногам пробегали судороги.

Я ничего не видела в кромешной темноте, но, пытаясь освободиться или хотя бы приять другое положение, определила, что лежу на чём-то вроде койки с бортиками.

Помимо боли, меня тошнило. И этому способствовала подвальная вонь. К которой примешивался отчётливый запах крыс. Да, крыс. Я его ни с чем не перепутаю. Это было то, чего я боялась больше всего на свете.

Раздался лязг ключей, и следом – скрип дверей. Щёлкнул выключатель, и тусклая лампа осветила мрачную обстановку. Хотя свет был очень слабым, вначале он все равно ударил по глазам, и я не сразу смогла всё рассмотреть.

Когда я немного привыкла, то увидела стоящего передо мною жирного, небритого, неопрятного мужика с плетью в руке. Он смотрел на меня, как на бездушную вещь, пробегая глазами по моему телу.

За его спиной стояли две пожилые женщины. Одна в медицинском халате, вторая – в чёрном платье и клеёнчатом переднике серого цвета.

– Щас я развяжу твои лапы, – сказал он, – а ты будешь делать только то, что прикажу тебе я. Всё поняла? Дважды я ничего повторять не буду.

Я сразу закивала. Не потому, что была согласна, а просто от боли и ужаса я готова уже на что угодно.

Он достал нож и перерезал верёвки. Я с трудом приподнялась на локте. Мои стоны удерживал пластырь. Постепенно разминая руки и ноги, я переводила взгляд с одного моего посетителя на другого, пытаясь понять, что они хотят со мной делать.

– Щас тебя осмотрят, возьмут анализы. Потом приведут в божеский вид. Затем ты будешь делать всё, что тебе будут говорить. Ясно?

Я снова кивнула.

Ко мне приблизилась женщина-медик.

– Ложись поперёк кровати, ноги свесь через барьер и раздвинь их, – грубым голосом сказала она по-английски.

Что?

Я отрицательно замахала головой. Ко мне вернулся весь ужас, и страшнее всего было то, что я не могла ничего ни сказать, ни спросить.

Она повернулась к мужику. Тот шагнул ко мне и сильно ударил ладонью по голове сбоку, так, что мне показалось – в неё воткнули раскалённую иглу. Я закричала, но крик снова погасил пластырь.

Слёзы хлынули из моих глаз. Меня затрясло – я была совершенно беззащитна в их руках. Он отступил, а врач снова приблизилась в ожидании.

Я, насколько могла быстро приняла нужную позу. Она сильно шлёпнула по внутренней части бедра, и я поняла, что надо шире. Кивнула мужику, и он направил мне между ног очень яркий фонарь, свет которого снова ослепил меня.

Женщина произвела полный гинекологический осмотр. Причём делала это настолько грубо, что под конец я стала мелко дрожать от боли внутри. Она была такой разъедающей, что мне казалось – эта мучительница что-то повредила у меня внутри. А ещё – что она делала это специально. Я стонала, не переставая, во время всей процедуры. Чувствовала, как лоб и виски стали мокрыми от пота.