Анти-ной. Сборник противонытиковый успокоительный

Лизон Белошива

Анти-ной. Сборник противонытиковый успокоительный

Будьте здоровы!

Пчих первый

( В поликлинике)

–-Апчхи!

–-Будьте здоровы! Тем более, что это сейчас в Ваших же интересах.

–-Интересно… Простите, это живая очередь?

–-Да вроде пока, что да!

–-Все в 1313?

–-Хк-кхе! К сожалению! Вы тоже подозреваемая?

–-В смысле…?

–-Ну, подозрение на «корону» кхем-кхем!

–-Простите?

–-На ковид! Что тут не понятного?

–-Нет! Что Вы у меня тест отрицательный и это единственная новость положительная. А так голова горит, горло болит, всё остальное ломота и ещё… Раз у меня, верняк, «короны» нету, может мне нельзя в одной очереди с венценосными особами?

–-Кхе-кхем-кхем-кхе!

–-И с ним– то же?

–-С этим никому не хочется! Вон, у той дамы спросите, которая в десятый раз мимо пробегает.

–-Она всё знает?

–-Она здесь работает. Просто они тут так ускорились, что халаты надевать не успевают.

–-Дама. Простите, здесь очередь одна на всех…

–-Одна на всех на вас, поскольку не хватает нас.

–-Но у меня точно нет ковида…

–-Так чего Вы здесь?

–-Лечиться хочу!

–-А чего ноете?

–-Жить хочу!

–-Кхем-кхем-кхем!

–-Эй, парень! Задолбал!

–-А меня и заплевал!

–-Молодой человек, я далека от того, что б критиковать чужую нравственность, но вы бы маску надели.

–-На! Возьми мою.

–– А что? Вам не нравится моё лицо?

–-Твоя личность!

–-Ладно! Давай проходи вперёд меня.

–-И меня.

–-И меня!

–-Вот так бы и сразу! Пока, лохи в масках!

Хлюп!

–-Это он носом или дверь?

–-Какая разница?

Пчих второй

(В кабинете)

–-Здравствуйте!

–-И Вам не хворать. По крайней мере, долго. Это сейчас вредно. Вот Вам рецептик! На что жалуетесь?

–– На боль, хворь, синусит, лоб болит и на кашлюна в очереди.

–-Это мы понимаем! У нас от таких вот все врачи не по разу переболели. Еле встанем –и в строй! На него все жаловались сегодня, но против таких, средства нет… точнее есть, но запрещённые. У вас рецепт уже есть! Можете идти в аптеку! Но перед повторным приёмом успейте сделать флюшку у нас закрыта—все болеют. Доберитесь до центральной. Соседнего района. Работает не каждое число и не каждый день недели, надо, что б совпали эти два фактора. За то она на набережной. Ещё и свежим воздухом подышите. Полезно. Вот Вам направление на кровь. Работает тоже кое -как… то есть кое-когда. Главное – рано утром. И ещё направление на ЭКГ. Когда работает–не помню, но зайдите туда сейчас.

–-Вообще-то я везучая.

–-Вот и хорошо. Но я так скажу словами одного английского поэта: «Кто к нам приходит по утрам, тот поступает мудро!» В это время большая часть врачей ещё здоровы. Найти кабинет нужно так (что здесь написано—не читайте—его-то перенесли): сперва, выходите и вот так, потом два раза вот эдак и ещё один раз вот так и вверх и вниз по лестнице. Только в котельную не попадите и в подвал не упадите. Но в случае чего—травмопункт рядом. Тоже перенесли. Всё для людей. Что б в травмопункте квалификацию не теряли.

–-Это точно—центральный городской тоже у такого перехода, что б врачи там всегда были с практикой. Там такой путь…точней такие пути трамвайные, что вот помню как-то один мой знакомый заметил, что так резко повышается количество верующих – все переходя либо молятся , либо чертыхаются…

Бух-бух-бух!

–-Чего это они там в очереди? Скоро дверь снесут.

–-Какие неделикатные люди! До свидания!

Пчих третий

(Повторный приём)

–-Приём! Приём! Дорогая очередь! На первый -последний рассчитайсь !

–-Первый!

–-Второй!

–-Второй второй!

–-Вторая за ним!

–-Второй за ней!

–-Который, у дверей!

–-Мне только спросить!

–-Здесь вообще-то все спрашивать будут!

–– Вам всем ещё отвечать, а я бедная, безответная! От всех обиду терплю! Хнык-хнык- ы-ы!

–– Ладно, что мы? Не люди? Пропустим.

–-Тогда я за ней! Она безответная, а я безответственный!

–-Нетушки- фигушки! Я за ней уже занимала!!

–-Это где? Это когда!!!

–-Это в магазе напротив. Когда в очереди за колбасой стояли.

Скри-и-ип!

–– Эй! Народ! Человек выходит!

–-Это не человек, а медсестра!

–-Правильно! Я не человек для вас сейчас, а добрая фея! Ну-ка первый,

второй, ай да за мной! В компенсационный кабинет! Да не все сразу!

–-Где двое, там и… ещё двое!

–-Пересчитаемся?

–-Вспомним детство и посчитаемся. Шишел-мышел- чихнул-вышел!

–– Так не честно!

Скрип!

–– Здравствуйте доктор!

–-Здравствуйте. Проходите – проходите. Не стойте под дверью.

–-Ничего! Спасибо, я постою. Дверь подержу.

–-Что на этот раз? Вот вам рецепт, уже выписан.

–-Добрая, милая! Выпишите, пожалуйста, меня саму! Пойду на работу—хоть отдохну!

Алло! Гараж?

Предосенне солнце играло по полировке, исполосовав весь офис золотом сквозь пыльные жалюзи, в парах химического аромата фальшивого кофе и пластиковых пакетов. Народ, топоча по липковатому мокрому линолеуму, с тяжёлыми от кофе чашками в руках, уныло собирался на восьмичасовой трудовой подвиг, перебрасываясь обязательными «Привет», «Приветик», «Здравствуй».

Сейчас пропикает со стенки одиннадцать ноль-ноль и они до девятнадцать с двумя нолями будут фирменно улыбаться, говорить заученными голосами по телефону, терпеть дурацкие вопросы и обвинения, и близоруко липнуть к беспощадным мониторам. Короче зарабатывать себе на хлеб, начальникам – на булку, хозяину – на масло и икру. Иным немного скрашивало этот будний день, предчувствие отпуска и в шорохе листвы из форточки почти, что слышался шум моря или дачи, но многим только лишь уж чуялся осенний листопад.

На сей раз атмосферу хмурых утренних смайлов под невыспавшимися взорами нарушил- разрядил весёлый бодрый голос , задорно крикнувший: «–Алле! Гараж? Короче. Я сегодня приеду позже. Позже. Что значит «Ну, и что?»? По какое? Лапочки? До лампочки? Как это понимать вообще? Я буду звонить вашему главному. Вот так прямо сейчас возьму и буду звонить!»

Это был сам первый помощник второго заместителя директора по отделу, пробывший уже месяц на своём посту. Куда его, как корешок петрушки посадили друзья-товарищи отца, по горячей просьбе матери. По фамилии Маминлюбин и по имени Дмитрий Аркадьевич. Но он желал, чтоб все нижестоящие сотрудники звали его исключительно Дима, как он выражался «для соблюдения субординации». И все называли. Впрочем, самые младшие сотрудники пошли в субординации ещё далее и за глаза звали его кто Димкой, кто Митькой, кто Митьком. Не смотря на редкость появления в отделе «Диму» давно знали здесь с затылка. И это хорошо—он вошёл в комнату спиной, потому, что продолжал орать в трубу.

Особенно ему тут и делать было нечего—старшего делопроизводителя и бандерши – его секретарши для функционирования всего отдела вполне хватало, но ставка была. Зачем терять хороший инкубатор для неоперившихся мальцов? Которые, потом всю жизнь занимаются синекурой. А это корешок был почти созревшие «фрукт». В новейших ботах трёх цветов, с носами, задранными к верху, как в глухое средневековье и костюме баклажанового цвета в клеточку, на два размера шире, так что пиджак жил своею жизнью. Сейчас на фоне этой самодеятельной детали гардероба был ясно видена блестящая новизною чёрная трубка от старого дискового телефонного аппарата.

–-Чёрт! Совсем не ценят ценного клиента.

–-Что за гараж-то? – мутным голосом поинтересовался седой курьер Сидюкин. Он здесь был совсем недавно, работа была нужна до зарезу, и пытался держать нос по ветру. Но сил на эту дипломатию у седого Седюкина было всё меньше и меньше.

–-Да у нас там гараж многочетырёх уровневый. Четыре охранника. Все наши тачки охраняют.

–– Вы это им звонили?– тяжёлым голосом спросил седой курьер.

–-Забей. Я сейчас звоню их главному.

По счастью «фрукт» не был хорошим психологом. Ему было не надо.

–-Начальнику охранного агентства?—произнёс Седюкин на одном выдохе.

–-Звоню, – отчеканил Дима. И с похвальным чувством исполняемого долга, рявкнул, в чёрную гигантскую трубку.

Работа пошла своим чередом, но прервалась на время от громкого командного:

–-Что значит «Кто я?»! Вы все должны знать своих клиентов! Особенно меня! Тихо всё! Я буду говорить с твоим начальником! Позже,– и остановившись по среди комнаты со знанием дела щёлкнул по нижнему диску трубы.

Все устало, подняли головы ожидая, что он сейчас скажет. Дима с удовольствием нажимал кнопки, глядя на круглый экран телефона, располагавшейся в верхнем диске. Пауза затянулась. Работа замерла. Рядом выстроилась очередь из желающих позырить или, точнее, лично узреть новое чудо техники.

–-Это почти ретро-автомобиль. Только ещё круче. Во. И дороже, конечно. Купил с интернет- аукциона. Прямо с –интернетвыставки. В режиме он-лайн. Там все новации, все модернизации, все бренды, все тренды. Это из Японии. Не просто так послали, а переслали. Мне модератор выставки прям так и написал: «Хороший выбор». «Хороший выбор ты сделал». Мы с ним на «ты».

После этого Дима приподнял «трубу» выше и, с удовольствием водя по сенсорному экрану на нижним диске, произнёс: «Это стоит 30 тысяч. Вашими. Рублями, общем. Но я заплатит только 29 899. Плюс карточка постоянного покупателя. Она у меня на номер автоматически забивается сразу. Бесплатно. Только заплатил за регистрацию, конечно. И плюс антивандальное покрытие на весь телефон. Бесплатно. Только за пересылку его из Кореи. Оно от ихнего знаменитого дизайнера.

И неодобрительно глянув на недогадливого сотрудника Петра, уткнувшегося в монитор своим античным носом, да на Лиду, некстати зарывшуюся в документы, сурово рыкнул трубке: «Отдел снабжения? Я к вам иду!»

–-Заплатил бесплатно, – подытожила Лида, когда стук двери на этаже не оставил сомнений, что Дима ушёл.

На следующий день в курилке в углу дворика, где уж не первый год мхи и юный кустик козьей увы боролись против урбанизации, несколько дымящих человек наслаждались прохладной тенью, щурясь на солнечные зайчики. И где-то между обсуждением вчерашнего неудачного офсайда и примерной высоты ног одной новой сотрудницы, было и обсуждение новой мобилы Димона, которое он сам и начал.

Вновь рассказав подробности покупки, пересылки, на сей раз с примечаниями. А так же собственными наблюдениями по поводу покупки других мобил вообще и дорогих в частности. Щедро делился способностями нового телефона и сообщал о количестве подключённых дополнительных услуг и функций. Например, прогноз погоды на десять лет вперёд, тысячу игр, в том числе и развивающих «типа, моторику пальцев и суставов». Присылаемый каждый день новый анекдот. Правда присланные вчера и сегодня вся курилка досказывала хором, но это ничего—в телефон было закачено много прикольных звуков, вроде мышиного писка или расстроенного тромбона. Один из курящих мрачно заметил «Я сам умею так же», и выпустил дым из крапчатого носа. А ещё в рассылках были прогноз возможного падения метеоритов и сексуальный гороскоп с картинками.

Всё это мало интересовало, почувствовалась скука. Пока к курилке не подошла та самая сотрудница, спровоцировавшая обсуждение длинны ног и не спросила: «Огоньку не будет?». Языки пламени затанцевали над сжатыми руками, как на рок-концерте. Поблагодарив всех самой искренней улыбкой, она закурила и принялась рассказывать, как ей здесь нравится и…тут у неё заиграл птичьими трелями телефон. В сиреневом дымке, средь красных угольков окурков явился точный двойник трубы Димона. «Алло!» и она грациозно покинула общество.

Назавтра в столовой, где собралось не столь изысканная публика как в курилке, произошли два невиданных события. Во-первых – работал кондиционер и во-вторых – не переварили макароны. Это привлекло всеобщее внимание. Так что третье небывалое событие – появление самого первого помощника второго заместителя директора по отделу связей в фиолетовом костюме осталось без особого внимания. Он, с хозяйским недовольством оглядев столовку, гордо именовавшую себя «Кафе». Припомнил школьные годы, из которых забыл почти всё, но всё ж встал в очередь.

Носы уставшие клевать в клавиатуры, приятно беспокоили ароматы куры в кляре и ванильных рогаликов, но все головы разом повернулись к дверям, когда там появился толстый вихрастый весельчак. Однако дело было не в нём – тут же завыла пожарная серена. Добрый молодец всех успокоил рукою и поднял к уху трубу, которую было не отличить от старой трубки на телефонном аппарате. Щелкнул по нижнему диску и гаркнул: «Алле! Я в столовке. Пересечёмся?». И новый гость «кафе» так скоро подбежал к раздаче, что на его щеках румянец заиграл как алый мак на ветру.

Все заинтересовались обновой. Он с удовольствием выставил трубу на вид, как орден.

–-Вот купил. Старый – маме отдал, а себе модный взял. Дорогой. Двадцать тысяч. Неудобный, собака, зато большёй—не потеряешь. И ещё чехольчик в подарок дали.

Шнурок от чехла тоже был в стиле: точь-в-точь витой провод, который был у старых аппаратов в те далёкие времена, когда телефонная трубка ещё не была «трубой», как тот провод на котором «висели» болтуны и болтушки.

–-А как Вам идёт этот цвет!– восхищался с женский голос.

–-Да штука сильная, – вторил мужской.

В конце недели у приёмной начальника собралось людей, как зимой на остановке. Хотя инициатива здесь была всегда не желательна, но ради разговора об отпуске можно было и рискнуть. Первый помощник второго заместителя директора по отделу зашёл сюда хоть и не по своей инициативе, но с большим желанием. Приняв многозначительный вид, он уселся на кожаный диванчик, такой стильный, что напоминал медицинскую кушетку, и серьёзно пощипав с трудом отращенную рыжеватую бороду, добыл свой модный телефон. Начал проверять звонки, отчего по всей приёмной то и дело раздавался препротивнейший звук: как- будто кто-то пытался поиграть на гитаре в варежках.

Дима сильно оживился, когда после восьмого «пе-ум-мм» все наконец-то обернулись к нему. Сидящий рядом сотрудник со стрижкой похожей на осенний газон, у которого на плечах почти трещала рубаха, покосился на «трубу» и спросил: – Тоже попался?

–-Что?– с напускной рассеянностью вопросил Дима.

–-Тоже попался на моду, я говорю? Вот у меня на моей трубе, —и на свет божий вылезла родная сестра тренькающей трубы Димона, – Вот. Мне настройки сменили. Теперь не тренькает.

И обращаясь уже к сидящей рядом черноволосой девушке : – Нет, ну восемнадцать кусков за неё и за настройки…восемнадцать тысяч заплатил, – и галантно понизив голос с прицелом на будущие добавил, – как одну копеечку.

Надежда. Её посвящено много строк в стихах и прозе. Поэтому я скажу только, что ложная надежда ободряет и мобилизует сильных людей, помогая им если не победить, то, по крайней мере, отсрочить отчаянье, а потом после борьбы, и раздумий всё же легче принять неизбежное. Зато слабых людей она порабощает, заставляя тратить силы, а те, реанимируя её вновь и вновь, изводят своим нытьём, да ещё и сердятся, когда ложная надежда улетает. Конечно – кто таких людей выдержит?

Увлечённый надеждою на новое восхищение Дима, опять пошёл в отдел связей с клиентами. Свою же «епархию», где появлялся раз в год по обещанию и раз в неделю по звонку. Придя, сразу же взял быка за рога: позвонил им ещё из коридора: «Алле! Если меня кто ищет – я к вам сейчас зайду. Пусть подождут.»

И вошёл в дверь лёгкой походкой. Продолжая блистать новой чёрной трубой возле уха, остриженного по кругу. Катюша, бодрая студентка, работающая на половину ставки, одарила его лучезарной улыбкой, продолжая держать под причёской «трубу», сами уже догадайтесь какой формы.

–-Здравствуйте, Дима Аркадьевич!

Он не понимал иронии. Никогда. Слава Богу. И такое обращение воспринял исключительно как проявление женской глупости. Которую считал, впрочем, необходимой и очень важной. Но его внимание привлекла, прежде всего, трубка. Заметив это, Катенька сказала:

–– Вот купила себе по случаю со скидкой. Такой не упадёт незамеченным. Мне конечно надо что-то получше, но где же я пока что такое себе возьму?

Дима Аркадьевич даже не стал спрашивать, сколько было скидка.

Он уже пробирался на стоянке к своей круто тонированной машине с росписью изображавшей Биг-Бен, сделанной так хорошо, что в ней легко узнавалась картинка с коробки чая «Стильное утро», когда услышал:

–– Здорово, Колян!

–-Привет, как житуха?

Не надо было оборачиваться чтоб понять: это разговоры за жизнь отдыхающих водил и шоферОв, ждущих своих принципалов.

–-Я тут думаю «трубу» починить или новую брать?

–-А я, новую купил. Во здоровая, как пулемёт! Мной в метро теперь менты…интересуются. Ха-ха-ха!

–-О, «мобилка», как у Димки!

–-Митькина «труба»! Ха-а-а-а!

–– Позвони ему!

Отцедив сквозь зубы «Лузеры, блин!», сел в машину, едва успев прочесть в своей чёрной трубе сообщение от главного «бугра»: «Завтра у всего отдела проверка внешнего вида»

Впереди сладко замаячила возможность сорвать зло на подчинённых и аплодисменты замов с других отделов.

Войдя утром в отдел, он был суровый, как ранние заморозки. И только огласив кучу требований, заметил, что его босс был давно уже там. Дима только начал разнос студентки Катерины за непозволительный наряд: голубое платье с золотыми украшениями—такой колорит, похожий на цвета сами знаете какого флага не отвечал духу настоящего важного времени и был оскорбителен, а так же неуважителен и т. д. и т.п. Говорилось это достаточно громко, чтоб не услышать тихий голос патрона, вопрошающий как, случилось так, что он в своём отделе не помнит людей по именам и называет Екатерину (ну, пусть и Катю) «Клавой»? На счастье нашего героя тут запиликал телефон уборщицы бабуси Люси.

–-На работе нужно телефон отключать!

Уронил Дима чугунную фразу.

Бабуся Люся испуганно полезла в свой пухлый рюкзачок, и извлекла на свет Божий уже всем знакомой формы телефон. Диме Аркадьевичу показалось, что за спиной кто-то выразительно чихнул в ладошку. Но сие было уж заглушёно треском его собственного чуда техники. Тут начинающий начальник как-то сам вспомнил, что воспитанные люди, отвечая на звонок, прикрывают его рукой и выходят из помещения.

Несмотря на то, что его голос тут же заполнил узкий лощёно-белый коридор, в серебристом свете у окна с цветами слышалось:

–– Здоровый мужик при деньгах и должности мог бы найти и другие доказательства любви к Отчизне.

–-Угу,– вторил другой голос, – а не пытаться выкопать крамолу и предательство, там, где его нет и быть не может!

–-Это всё равно, что ловить чёрную кошку в тёмной комнате, когда её там нет, – заметал третий, более низкий.

–-Тем более, что там, где она есть, её никто не ловит.

–-Конечно – тяжело ловить, тех, кто гоняет на спортивных машинах!

–– Я не об этом: главной победой наших врагов (и не только сейчас) будет изолировать от нас Европу. И уже не только от нас. Отстраненная Россия это вообще та цель, которая время от времени становится желанной для многих любителей наживы со времён средневековья, но сейчас это особенно важно. В связи с ситуацией с энергоресурсами. Им нужен наш разлад с Европой. А главным поражением для нас будет разлад внутри страны. Если мы начнём все лаяться, а основное – подозревать и ненавидеть. В друг- друге врага видеть! Надзирать из-за угла за всеми и за каждым. Подслушивать…

–– И слушать паникёров!

–-Так, что нам надо сейчас осознавать себя единою страной, несмотря на некоторые разногласия.

–-В том числе и с паникёрами…

–-Если в их сердцах тоже есть любовь к Родине – да! Любовь в любом случае порождает веру, а вера побеждает страх. И это осознание единства и веры другого, будет главной причиной поражения наших врагов.

–-А вторым, я полагаю, будет осознание Европейскими странами себя, как наследников великой истории, носителей разных, но равно значительных культур, с несомненным признанием за другими странами права на тоже самое.

–-Окромя тех, у кого история с гулькин…шаг. А главный вклад в мировую культуру—творчество ирландца Эдгара По, доведённого до сумасшествия и Лавкрафта, доведенного до смерти от недоедания. Похоже, что это спасло его от участи По.

–-Но свёдшего с ума многих теперь! Я слышала…

–-Ух ты!

–-Хи-хи…

–-Вот соло на «трубе»!

И не успела прозвучать новая шутка, как новенький Димин телефон со свистом бороздя просторы коридора уж вылетел в окно сквозь стайку остряков и кущи диффенбахий.

Когда на следующий день наш молодой начальник шёл со стоянки, вооружённый обычным тёмным прямоугольником, услышал краем уха:

–– Помню тут вчера парнишка -школота шнырял.

–-Да. Помню у пацанёнка ещё телефон такой был: один -в-один как Митькина труба!

Неладно скроено, но вроде сшито.

В небольшой комнате, где из окна вечерний вешний свет золотил шерстинки и пылинки, в обилии танцевавшие на фоне уже влажного, тёплого неба, в узорном обрамлении дышащих свежей горечью тополей и узорчатого от подтёков потолка, несколько старательных дам и девушек предавались достойной и женственной деятельности. Под весёлый гул, стрёкот швейных машинок, средь пляшущих- сверкающих игл и извивающихся под вырисовывающимися строчками тканей. Но швейная идиллия прерывалась, когда в комнату вошла дама в пальто из тесненной коричневой кожи с опушкой из меха, крашенного под леопарда и следами свежего посещения элитного медцентра на лице. Она ответственно-хозяйски осмотрела комнату и с дикторской улыбкой начала:

–-Так, ну когда все собрались …

–– Мы никуда и не уходили.

–-Не перябивай нашу дорогую, заботливую…

–-Спасибо, Сима! Но я в этом не нуждаюсь. Тем более, что время перерыва закончилось и вам уже можно открывать рот только для дыхания. Если насморк конечно. Вы все читали инструкцию и все расписывались за это. Так, что нечего делать вид. Что вы на это всё не подписывались. Сима вы хоть и бригадир, но у нас всеобщая демократия. Для наёмных сотрудников. Ну, значит так. Как вы все знаете, в результате многих обстоятельств к которым я не имею никакого отношения мы теперь всей фирмой стали ближе к друг –другу. Т. е.

Скрип-скрип! БАХ-БАБАХ!!! КРАК!!!

–-У кого есть вопросы?

–-Что там был за грохот в нашем соседнем цехе?

–– Тебе же только, что сказали: это уже не наш цех! Как вы меня слушаете вообще?

–-Енто нормально!

–-Спасибо, Сима. Но они и сами всё понимают. Наше предприятие в результате событий произошедших в стране, (а они очень напоминают стирку: всё крутится-вертится, кое-кто полиняли, и многие смылись) наше предприятие опять слегка село, как и любая вещь. Вы это все отлично знаете. Особенно Вера. Которая опять пришла сюда в кофте на два размера меньше.

–-Но я вырастаю. А новую не купила – не накопила,—смущённо пищит помощница закройщика.

–-Значит, плохо и медленно работаете, раз не успели накопить. И я же сказала: «У кого какие вопросы?»

–– У меня. Конечно, везде по всему миру, как и у нас, состиралось много ложного блеска. И многое и многие в результате этой «стирки» предстали в своём истинном цвете, можно сказать изнанка показалась, отлетели фальшивые блёстки. Но наше предприятие сокращалось по всему периметру, и до этого. Так причём же здесь ситуация…–задумчиво говорит Алина, конструктор одежды, а ныне «на все руки от скуки».

–– Так. Кто много спрашивает – тот много думает. О себе. Думайте в свободное от работы время. А сейчас все оставили работу. Потом дошьёте. Вытрете носы и все вместе добровольно начинаем улучшать свою жизнь на предприятии. Для начала возьмём-ка, девушки, вот этот стеллаж и придвинем его к стене. Поднажали-поднажали! Вернусь—проверю!

И тут же вслед за уходящим, гулким рокотом шагов по шаткой, металлической лестнице, послышался вопль помощницы закройщика Лены:

–-Ой, мамочки!!!

–-?!?

–-Там, в корпусе напротив опять кто-то по тополю, по тополю и в окошечко!

–-А вы чего туды пялетеся? Тама давно другое предприятие. У них была пожарная лесянка. Очень удобно—прям в окно. Но её спи..списала другая «швейка». Теперь енто ихний проход в комнату отдышки. Где им отдышациыся можно. Но у нас-то какая благодать—все едим каждай за отдельном месте. На своём. На рябочем. Где шьём там и пьём.

–– Уже лестницу спёрли? Вот гады!

–-Не гады, а хозяйственные! Без ентого никак! А если и надо кого винить то Советскую власть.

–-К-хым… Почему в этот раз?

–-Енто ихнее здание. В ихнее время поставили. И его в наше планировали-перепланировали, да не выпланировали!

–-Потому, что каждый год это делают опять и снова.