Поцелуй в нос

Алёна Денисова

Поцелуй в нос

Все имена и события вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны.

ПРОЛОГ

Ксения Васильевна ошарашено стояла в холле третьего этажа, где на глазах всего коллектива во время пятничной планёрки начмед толкала очередную пространную речь, суть которой первые пять минут никто не понимал. Канва повествования, тем не менее, крутилась вокруг Ксении Васильевны. Несколько раз прозвучало какая она яркая личность, как она фонтанирует, стабильно искрит и регулярно продуцирует нежизнеспособные идеи, а под конец, в гробовой тишине, что должность её сокращается и сейчас самое время начать строить большое, светлое, обеспеченное будущее без неё. Сохранить лицо удалось скорее по привычке, хотя удивлению не было предела. Ксения Васильевна очень хотела сострить, но мягкая, удушающая сила удава и обильная словесно-пузырьковая приправа, исходящая от начмеда, остановила даже начальную стадию подобной инициативы.

– Но это ещё не всё! – уже радостно, как будто самая сложная часть разговора была позади, провозгласила начмед. И вручила увесистую коробку 60х70х60. К коробке прилагался большой и несуразный букет с открыткой "Яркой!" И букет, и коробка совсем не попадали в формат мероприятия. Людская волна заёрзала и напряглась. Ксении Васильевне вдруг стало отчаянно стыдно за начмеда, за непродуманную акцию "проводов на пенсию", за неловкость, которую испытывали люди вокруг, да и за большой нескладный букет, который явно на скорую руку втюхала старшей сестре, собрав из "завалявшихся остатков" умелая цветочница из ближайшего ларька. Увидев боковым зрением эту милую белокожую пампушечку, которая как истинный человек медицины слёту считала среду и устыдилась, Ксения Васильевна устыдилась за компанию повторно и разрядила обстановку, открыв подарок…

– Неужто подушки… или одеяло, нет скорее всего плед… всё-таки "пенсия", а я такая с книжкой, под пледом и в кресле-качалке… – тяжесть коробки смущала. Вторая волна удивления придавила не только Ксению Васильевну, но и всех, рядом стоящих. В коробке оказался огромный макет женского влагалища со всеми мельчайшими физиологическими особенностями.

– Сюда и слон влезет, – всё-таки пошутила Ксения Васильевна. Начмед неодобрительно посмотрела на неё глазами удава из советского мультфильма, и Ксения резко вынырнула в утро.

– Господи! Даже во сне тебя посылают не в жопу, не на хуй, а в пизду – подумала Ксюша и захохотала.

ДЕВИЗЫ

Если жизнь человека можно описать девизом, то девиз Ксении Васильевны был "Благими намерениями устлана дорога в АД!" В детстве, живя в деревне, в полной семье, она очень хотела заслужить любовь родителей, однако этого так и не случилось. Отец был суров и девизов у него было два: "Разделяй и властвуй!" и "Бей своих, чтоб чужие боялись!" Ксения запомнила его жёстким и непоследовательным. За одно и то же она могла схлопотать как похвалу, так и по жопе. В десять лет он так стеганул ее проводом, что она описалась, однако, сделал "правильные выводы" и стал бить реже, "по поводу", но ладонью в ухо. Даже будучи взрослой, она поворачивалась к мужчинам правым ухом. Во-первых, оно лучше слышало, во-вторых, с тех пор она никогда не подставлялась под удар. Являясь небольшим сельским чиновником, отец и в семейной жизни любил вбить клин между членами вверенной ему ячейки общества. Посеяв смуту между детьми, легче быть главным. Каждый сопричастный хотел доказать, что именно он молодец и заслужить похвалу. Лечиться отец не любил, таблеток никогда не пил, давление не мерил, хирургов считал мздоимцами, врачей других специальностей просто бездельниками и шарлатанами.

Может поэтому и медицинский! Вот вам – манифест! Но отец и здесь удивил. Когда, набравшись смелости, Ксения объявила, что будет поступать в мед, отец растерянно посмотрел на нее и сказал: "Молодец, хороший выбор!", а когда поступила искренне обрадовался, закатил по случаю семейное торжество в широком кругу и толкнул речь о гордости за детей, когда они оправдывают надежды. Память – интересная штука: годы стёрли незаслуженные оплеухи, несправедливое молчание, когда мать бранилась не по адресу; отсутствие крепкого отцовского плеча и ощущения тыла, когда она так в них нуждалась. Стёрло время и тот факт, что отец не считал её красивой, а вот единственное "Молодец, оправдала надежды!", берегло Ксению Васильевну и в самых трудных житейских ситуациях, и в нелёгкой профессии врача. Это скупое отцовское "молодец" не давало права усомниться ни в себе, ни в выбранном пути.

Папа Ксении Васильевны скоропостижно умер на работе от инсульта в возрасте 54 лет.

Жизнь матери тоже можно было охарактеризовать девизом "Вначале роди няньку, потом ляльку!" Брата мать любила истово, безоговорочно и всей душой. Это проявлялось даже не в одежде или еде, хотя лучший кусок всегда был мелкому, а в том, что, видя славного, умненького мальчика, она начала читать его книжки, слушать его музыку, интересоваться его друзьями, жить его мечтами. Она отчаянно хотела "Соответствовать!", хотела, чтобы он гордился мамой, прилагала огромные усилия, чтобы мальчик смог выучиться на того, кого захочет и вырваться из болота сельской жизни. Сотворив невозможное, мать накопила на однушку в городе для сыночки, чтобы спокойно учился и не мыкался по общагам. В это время Ксения, прожив шесть лет в общежитии, остервенело обивала пороги института в поисках выхода на нового коменданта общежития, чтобы, будучи уже интерном, остаться жить в своей комнате, а не искать работу официантки и оплачивать съёмное жилье.

Несмотря на весь этот преморбид1, семья была дружная, брата Ксения любила искренне, он отвечал ей тем же, родителей они почитали и во многом оправдывали.

КЛАССИФИКАЦИЯ

Личная жизнь у Ксении, в отличии от брата, не складывалась. Сашка умудрялся всё делать не только правильно, но и легко. Легко поступил в универ, легко учился, быстро и навсегда определился с выбором второй половины, играючи получил красный диплом, быстро нашёл хорошую, интересную работу по душе, легко обзавёлся здоровыми и умными детьми, размашисто зашагал вверх по карьерной лестнице. Ксения всё это время лишь трудно работала в стационаре 1,75 ставки, одиноко спала в съёмной однушке, да в редкие выходные ездила к матери в деревню на трудовую повинность.

Секса в институте так и не случилось. Добрая, излишне сентиментальная, не к месту смешливая, болтушка, вечно зубрящая и дрожащая перед любым экзаменом, парням постарше и молодым аспирантам она была неинтересна своим простодушием и наивностью. Преподаватели старшего поколения к этому времени навсегда выпали из "большого секса", раздавленные политической и экономической ситуацией за пределами ВУЗа. Ровесников, которые осваивали любой движущийся объект, Ксюша стеснялась и чуралась, да и они не хотели связываться с явной девственницей. Трать свою молодость, чтобы пробить эту броню, а она потом намечтает себе неземную любовь – не отвяжешься! У таких на лбу бегущей строкой: "Замуж, квартира, холодильник, телевизор, дети, машина, пенсия, поликлиника, смерь и на памятнике: ПОМНИМ, ЛЮБИМ, СКОРБИМ… ДЕТИ, ВНУКИ, две гвоздики". Додики и ботаны сами побаивались активистки-комсомолки-просто красавицы. Эта популяция была уверена, что такая бойкая девушка имеет большой сексуальный опыт и им ловить в этой гавани, кроме трихомонад, точно нечего. К парочке таких товарищей в разное время своего пребывания в институте Ксения неумело, но настойчиво проявляла знаки внимания, однако была предана анафеме как окончательно падшая женщина.

Была ещё одна редкая популяция сверстников "о них мечтают все". Денис был из их числа. Родители врачи, оба из представителей славных медицинских династий. Остроумен, но немногословен, общителен, но всегда знал, где "помолчать", красив, но не слащаво и с перебором, а по-мужски тестостероново. Для него и ему подобных она была "своим парнем". В невысокой, худенькой, бедрастой, курносой, голубоглазой простушке с пушистыми, чуть рыжеватыми волосами, которые сколько не осветляй проступает желтизна, а сколько не укладывай, всегда сворачиваются мягким локоном, – она сама не видела для таких "достойную пару" в своем исполнении.

– Не личат они друг другу, – говорила бабушка про таких. А Ксения что? У неё из плюсов только ямочки на щеках. Достались от этой самой бабушки по папиной линии. Лучшее наследство. Бабушка очень любила Ксюшу. Она жила в той же деревне, на соседней улице. Никогда, ничего не заставляла делать, но с ней всё спорилось само-собой. Они много болтали, всему смеялись, под хорошее настроение и дело бабушка пела. При больших и маленьких печалях она всегда смотрела Ксении в глаза, улыбалась ямочками на щеках, которые огромными бороздами пропахали лицо. Лучиками из глаз навстречу ямочкам хотели дотянуться другие морщинки. Когда бабушка смотрела на Ксюшу всеми своими морщинками, вся любовь мира распахивала навстречу девочке свои объятья. С появлением брата, только бабушка стала ещё больше любить маленькую Ксюшу. Она всегда обнимала ее крепко-крепко и говорила: "Это не печаль, это печалька, пошли её разгоним!" И они шли заниматься огородом, курами, домом, рукоделием или просто щёлкали семечки на лавке и глазели на улицу. Когда бабушки не стало, Ксения в трудные моменты подходила к зеркалу, долго смотрела на себя, вглядываюсь в свои ямочки и мелкую сеточку лучиков вокруг глаз, пытаясь уловить сходство, потом обнимала себя, повторяла мантру про "печальку" и шла отдавать себя этому миру.

А Денис? Ну что Денис. После зимней сессии все девчонки из общаги разъехались. Оставшиеся отмечали окончание сессии у городских на квартире. Пропустив последний автобус, пришлось вдвоём топать через весь город. Он проводил до общаги, зашёл погреться. От тепла и выпитого алкоголя его развезло. Он успел даже снять штаны и расстегнуть ей под свитером лифчик. Пока она смотрела на "боевую готовность", посетила мысль, что если это в неё засунуть, то конечная остановка ночного транспорта будет у нее в районе пупка. Объект девичьих грёз в этот момент так и заснул с шашкой наголо и рукой на девственных горных вершинах, которые он даже не откопал от свитера. По началу она хотела его разбудить, потом решила дать ему немножко выспаться и протрезветь, затем засвербела мысль, что её подружка Олька имеет на него виды и прав на него у неё больше (городская, тоже династия, родители дружат, да и внешне "личат"). Спать с ним на узкой кровати был уже не вариант и Ксения перебралась на соседскую. Утром, как ни в чём не бывало, Ден чмокнул её в курносый носик, выпил чай с последними двумя сухарями, ласково промурлыкал: "Это было мило!" и больше как женщину её не рассматривал.

КАК ЖЕ ЭТО ВСЁ ПРОИЗОШЛО?

А дальше? Дальше время ускорилось и сжалось до малюсенького мига, даже точки. Работа в стационаре, где вначале приходишь спать в съёмное жилье, потом долго и дорого платишь ипотеку за малосемейку на краю белого света. Радуешься, что сумасшедшую бабку через стенку и её сыночку алкаша, пропивающего пенсию почти не видишь из-за работы. Потом снова радуешься, когда брат Сашка, с которым пересекалась теперь только у матери и который даже на новоселье не заехал, а оно, между прочим, было 6 лет назад, вдруг сам приехал, выпил чаю, промычал многозначительно "Да-а…" и растворился на несколько месяцев, радуешься собственному дивану, который теперь было куда поставить и телевизору, который некогда было смотреть. Время это запомнилось лишь тяжелым трудом, бессонными ночами, да дурацкими жалобами пациентов. Дом – работа, вернее работа – работа – дом – работа – работа. И так по кругу. Мужчины на работе были исключительно женатые. Это не мешало их личному счастью, ведь отделение: "это одна большая, дружная семья!" Вступать в семью и телом и делом не хотелось, да и не представляла она себе начало отношений с женатыми мужчинами вообще, а на работе в частности. Ипотека платилась трудно, но благо кризис за кризисом, инфляция за инфляцией – и не так страшен чёрт, как его малюют.

Счастье привалило откуда и не ждала. Сашка опять появился на горизонте, сказал, что так она никогда свою жизнь не построит, что он попользовался материной квартирой, теперь её очередь. Ксения Васильевна не смогла сразу осознать масштаб свалившегося на неё благосостояния. Брат, оказывается всё это время строился-строился и, наконец, построился. Квартиру свою продал, убедил продать свою малосемейку и Ксению, деньги вложил в доллары, а после ещё одного витка инфляции, купил Ксении трёшку в хрущёвке недалеко от больницы. Ксения всё это время, несмотря на жгучие протесты золовки, жила с семьёй брата. Однако, когда весь процесс купли-продажи закончился и пришло время разъезжаться, все рыдали. В результате махинаций и платёж по ипотеке, и сроки платежа приятно сократились, а жизнь заискрила белой полосой. Квартира была маленькая, без ремонта, с узким, тёмным коридором, замызганными обоями, гнилым водопроводом, пятиметровой кухней и газовой колонкой на половину кухонной стены. Из плюсов в конце коридора был большущий встроенный шкаф, куда влезли все вещи и зимний холодильник под кухонным окном, где красиво встали мамочкины соленья-варенья. Именно здесь Ксюша ощутила первую волну внутреннего диссонанса из разряда: "А правильно ли я живу?" Однако вторая волна сокрушила нежную белую полосу, расплющив об асфальт всё мироощущение Ксении Васильевны. Инициатором цунами стала её коллега по работе с будничным вопросом: "А что ж, Ксения Васильевна, в этом году юбилей! Будите 35 отмечать или зажмёте?"

Куда делись двенадцать лет жизни? Я попала в сказку Карлик Нос? Меня похищали инопланетяне? Гвоздь в крышку гроба забила невесть откуда воскрешая в её вязком безвременье институтская подружка Ольга. Ксения слышала, что Ольга стала дерматологом и всё-таки вышла замуж за Дениса. Теперь, когда Ольга в полный рост и во всём своем великолепии стояла перед Ксенией, казалось волны свежего бриза обдували ее лицо. Вот что значит генетика! – восхищённо подумала Ксюша. Дело было в отпуске и, вспомнив про то, что они уже взрослые и есть свободная квартира, Ксения Васильевна затянула-таки Ольгу в гости. Водопровод к тому времени был поменян, обои в спальне переклеены, свет в коридоре усилен и новой люстрой, и большим зеркалом, даже отвратные деревянные двери, путём кропотливых трудов, строительного фена и двух банок дорогущей краски приведены в божеский вид.

– А ты, Ксюшка, не меняешься! – бегло осмотрев жилище, засмеялась Ольга.

– Это как?

– Какой к верху! Дайте мне таблеток от жадности! И побольше, побольше! Зачем тебе такое большое и несуразное жильё, если ты его в порядок привести не можешь? Не человек должен служить дому, а дом человеку! А то так и проживешь – бедненько, но чистенько!

– А какое жилье правильное? – не зная каким образом реагировать на такое нарушение личных границ, спросила Ксения.

– На вкус и цвет товарищей нет, но мы с дочкой живём в евродвушке, семьдесят квадратов, а на лоджии я оборудовала кабинет.

– Евродвушка – это как? – поинтересовалась Ксения.

– Вечно твое "как?", ты из деревни что ли только приехала. Учишь тебя, учишь! Нельзя так всё время всему удивляться. А в квартире есть комната дочери и общая площадь – гостиная, столовая, кухня, зал и спальное место в одном флаконе.

– То есть громадная однокомнатная квартира и ты с мужем спишь на раскладном диване на большущей кухне, а ребёнок делает уроки на балконе? Правильно я поняла? А где же твоё пространство?

– Во-первых, про планировку поняла правильно, во-вторых, на диване я сплю одна, мы с Денчиком развелись ещё лет восемь назад, а в-третьих, пространство это моё и для меня. Я в нём живу, а не ючусь. Но подумываю о расширении.

– Как развелась? Как он мог тебя такую роскошную бросить? У вас же ребёнок! Как же одной, да еще с ребёнком, он хоть помогает? – Ксения бросилась обнимать Ольгу и даже слеза навернулась!

– АААА-АААА! – шутливо заныла Ольга, ты опять в своём репертуаре.

Из-за невысокого росточка Ксения дышала Ольге куда-то в шею, а та подобно большой красивой мухе пыталась высвободиться из маленькой, но липкой капли варенья.

– Ты меня слышишь? Это Я с ним развелась, а не он со мной, да ещё отжала деньжат на эту квартирку. Я не одна, у меня периодически случаются романы, сейчас я тоже в отношениях. И да, Денис помогает в рамках законодательства алиментами и всегда рад встречам, но Ника сама не хочет к ним ходить. У него второй брак, а там детей наклепалось мал-мала-меньше.

– Это как? – словарный запас в этот вечер окончательно покинул Ксению Васильевну.

– У нее был ребенок, они тут сообразили ещё двоих подряд. Счастливая советская семья. Он же всегда мечтал про толстопятую колхозницу, чтобы ему пять детей родила, чтоб дом большой, зав отделением стать и диссертацию, наконец, защитить. А потом умереть в один день, чтобы жена не радовалась свободной, счастливой старости, а вместе с ним рука об руку под одной могильной плитой лежала!

– ПОМНИМ, ЛЮБИМ, СКОРБИМ… две гвоздики – откуда-то из подсознания всплыло у Ксении Васильевны.

– Во-во!

– А я могла бы стать той самой толстопятой колхозницей, просто что-то пошло не так, – подумала Ксения, а вслух сказала:

– А разве не об этом все мечтают? Дом – полная чаша, семья, достаток, любовь?

– Ну если прям так высокопарно, то ты, конечно, права, но пути и макет конечного результата у всех разни́ца! – на этот раз Ольга обняла за шею и чмокнула в макушку Ксению.

– Но ты сейчас, о чём мечтаешь? – спросила и сразу смутилась Ксения. Тоже ведь хочешь мужа, поддержки, любви, а там и до новых детей, брак скрепить, и до необходимости расширить жильё рукой подать.

– Жильё моё меня сейчас полностью устраивает. И только Я буду решать, когда оно мне станет не по росту. Замуж я не хочу, новых детей тем более, мне бы Нике лад дать. На многодетную мать не претендую. Мужики мне нужны для секса и для достижения целей, а носочки стирать и рубашечки гладить – это вообще не про меня.

– А какие у тебя цели? Захватить весь мир? – я что-то сегодня жгу, отстранённо подумала Ксения.

– Ну не так амбициозно. Я отучилась на косметолога, сняла кабинет, хочу отучиться ещё на аппаратную косметологию, хочу помещение не в съём, а в собственность, хочу быть вечно молодой и красивой и хочу дарить это ощущение людям. А ещё хочу сама быть хозяйкой своей жизни, не оглядываясь на детей, родителей, мужчин и кто, что скажет… Пусть они под меня все подстраиваются!

– То есть ты совмещаешь ещё и косметологом?

– Не совмещаю, ушла совсем. Снимаю помещение в парикмахерской.

– То есть ты променяла профессию врача на то, чтоб прыщи давить и в парикмахерской сидеть? А жить на что, от мужа алиментов ждать? А образование куда – коту под хвост.

– АААА-АААААА! Косметолог тоже врач – это раз, парикмахерская – это только пока, мне самой не нравиться – это два, мужиков я использовала и продолжу это делать – прости, такая натура – это три. Зарабатываю я, если что, в разы больше Дениса. Алименты, вообще-то, на счёт дочери складываю, это её деньги, а знаний и навыком в моём деле уж точно поболе, чем у тебя! – не сдавалась Ольга.

– Всё-таки амбициозно… – резюмировала хозяйка.

Ольга вышла победительницей, Ксения дипломатично сдалась, но каждая осталась при своём. Потом они пили вино, мыли всем кости, и много смеялись. Ольга звала в ресторан, но бюджет на месяц был весь расписан, а статью "развлечения" Ксения уже потратила на сегодняшний вечер.

Если смерть от змей – быстро, страшно и с флёром романтики, то смерть от мух, пусть и прекрасных, отсрочена мучительно-рвотным окрасом и постыдно-клозетным запахом. Минус в том, что, по закону подлости, она наступает редко и выжившего никто не жалеет! Осознание пришло только утром. – Я девственница! Все ещё! Мне скоро тридцать пять, люди сходятся, расходятся, женятся, разводятся, детей рожают, работы меняют, а у меня скоро ЮБИЛЕЙ! А я девственница. Работа та же. Из достижений только квартира и та – спасибо брату. У меня даже увлечения нет, у меня и собаки нет, мужа нет, детей нет, ничего нет. И-И-И-И, завыла в голос Ксения, – отчего же ничего? Девственность есть, ипотека есть, работа сутки через сутки есть. И-И-И-И…

К вечеру Ксения Васильевна безостановочно ела мороженое, так же безостановочно рыдала, взахлеб жалея себя и бесцельно прожитые годы. "Есть ли у вас план, мистер Фикс?" План не созрел, но желание стать как все показало свои очертания.

РЕЗАТЬ, НЕ ДОЖИДАЯСЬ ПЕРИТОНИТА

2

!

Доселе незнакомое чувство под названием "зависть" за несколько часов измотало всё естество Ксении Васильевны. Она даже отстраненно оценила его, пожалев тех, кто испытывает его чаще, чем раз в тридцать пять лет. Как же она раньше хорошо жила, за всех радовалась, ни о чём толком не мечтала, шла и шла по жизни, как умела. А тут ей сразу захотелось всего: и юбку, и ремонт, и сапоги зимние на каблучке, и отношений, у халат шёлковый, и перчатки кожаные, и на море, и цепочку золотую, а больше всего захотелось родить. Ну хоть кого-нибудь, ну хоть от кого-нибудь!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Преморбид – предшествующее и способствующее развитию болезни состояние, когда защитные и приспособительные силы организма перенапряжены или резко ослаблены

2

Перитонит – это воспаление брюшины. Без лечения человек погибает в течение нескольких дней.