По ту сторону лета

– Ну что ж, прекрасно, тогда мы обо всем договорились. Может быть, еще прогуляемся?

Софи согласилась и мысленно уже стала планировать, куда отвести Стива.

3

Они поднялись на невысокий холм и подошли к Бельведеру, с которого открывался живописный вид на окрестности. Момент напоминал картину пейзажистов XVIII века. Казалось, что ничего вокруг с тех пор не поменялось. В средней части композиции протекала великая река Южной Франции Рона и стоял наполовину разрушенный мост Сен-Бенезе, который вел в никуда. Несколько столетий назад этот мост через Рону был единственным на пути путешественников и торговцев, приплывших со стороны Средиземного моря и следовавших вглубь Франции. А с другой стороны возвышалась средневековая крепость, которая в прошлом охраняла подступы к Авиньону.

Софи могла бы еще дольше любоваться этим видом, но вдруг ее отвлек Стивен своим вопросом, который, по всей видимости, сильно занимал его.

– Расскажи, как ты видишь и чувствуешь людей? Это у тебя с детства?

Вопрос закономерный, и она ожидала его от незнакомцев. Но, даже будучи подготовленной, бывает сложно подобрать правильные слова, чтобы ей поверили, хотя бы немного. На абсолютную веру Софи быстро не рассчитывала.

– Попробую объяснить, – она тяжело вздохнула и продолжила, – для поддержки жизни в организме мы питаемся, и еда преобразовывается в энергию. Но, кроме физической, существуют эмоциональная и духовная стороны, и у них тоже есть свое энергетическое поле. Я называю это аурой – использую общепринятое понятие. Так вот, мне дано видеть эту ауру, а в ней – чувства, эмоции, может быть, события, произошедшие с человеком ранее. Каждый раз по-разному, не всегда, не везде, но при должной сосредоточенности я это вижу. Какая-то информация и образы от меня ускользают, иногда нужно больше времени.

– Что ты чувствуешь, когда это видишь?

– Если это просто цифры на бумаге, то я вижу людей, которые их написали. За любой написанной буквой, любым знаком стоит живой человек и его поступки. Если я долго сосредоточиваюсь на процессе, то может начаться головная боль или другие неприятные физические ощущения. Десять лет назад мне давалось это гораздо легче. А теперь вот так. Поэтому я не люблю тратить способности впустую: читать прохожих людей, например, без серьезной на то причины. Да даже тебя.

Стив молча слушал ее. Софи удивила его спокойная реакция, будто он уже знал это. Вероятно, Томас подготовил его к беседе с ней и заранее что-то прояснил. Но как много Том мог рассказать? Возможно, больше, чем она хотела бы.

После паузы Софи продолжила:

– Когда мы испытываем сильные эмоции, то, сами того не осознавая, посылаем сигналы. И их можно считывать, если я правильно и понятно выбираю слово. Для меня это естественный процесс, но иногда я путанно объясняю, особенно на английском. Хотя на русском я вообще об этом не говорю.

– Совсем ни с кем не говоришь об этом?

– А с кем мне это обсуждать? С друзьями, которые знают меня почти всю жизнь, мы эту тему уже много лет не затрагиваем. В детстве я рассказывала о том, что вижу – дома, в семье. К счастью, они думали, что у меня яркое воображение и даже развивали его, давая свободу фантазировать. Но дело в том, что это не были детские выдумки. И наверное, хорошо, что родные думали иначе, ведь в семье мою особенность или дар принимали за простые фантазии ребенка.

– Тебе повезло в детстве.

– Это точно! Ты, кстати, тоже не обязан мне верить. Большинство людей на твоем месте усомнились бы, поэтому я стараюсь держать все в тайне. По натуре я достаточно скрытный человек.

– Но со мной ты предельно откровенна. Или мне это кажется?

– Ты прав, я честна с тобой, и ты мне нравишься. Я не вижу в тебе угрозы в мою сторону. Поэтому я так открыта.

В этот момент Стив поднял руку и неуверенно дотронулся до ее плеча, это было похоже на дружеский жест после откровенной беседы, в нем заключались понимание и поддержка. Но когда он дотронулся до Софи, она почувствовала волну сильной грусти в нем и четко увидела в его мыслях образ молодой, красивой и жизнерадостной женщины. Стивен очень тосковал по ней и не мог в мыслях скрыть это. Сейчас, стоя на берегу Роны, ему ее не хватало. Он скучал по своей умершей жене.

Через несколько минут они оставили за спиной реку с ее медленным спокойным течением и пошли обратно.

По дороге в отель они спустились с холма по улице Монте-де-Канон, и она вывела их на Замковую площадь с папским дворцом.

Начинался вечер и тот самый золотой час, когда солнце опускается и ярким прощальным лучом освещает все вокруг. Замок стоял будто на сцене, освещенной софитами.

Напряжение этого дня, казалось, стало спадать, и Софи немного расслабилась. Она любовалась площадью при свете золотого закатного солнца.

Старинный готический дворец с внешней стороны сохранился практически нетронутым. Восточной стеной он больше напоминал мощную крепость. С внешней стороны декора почти не было, разве что несколько окон, украшенных готическими плетеными арками в верхней части.

Софи вспомнила, как когда-то зашла в папский дворец. Убранство внутри мало сохранилось, но стены, просторные залы поражали своей монументальностью и дышали историей. То чувство сопричастности, которое она испытала в прошлом, до сих пор будоражило ее воображение. Редкие туристы, которых тогда находились внутри замка, ходили в молчании и слушали аудиогид, выданный на входе. В огромных залах стояла тишина, и каждый человек легко погружался в атмосферу прошлого. Представлял себе стены, увешанные гобеленами, росписями, стоявшие рядом большие лавки и столы, горевший в зале огонь. По коридорам и у каминов перешептывались кардиналы, папы…

Софи и Стив вошли внутрь замка и встали в молчании. Они обменялись понимающими взглядами, будто говорили друг другу: какая мощь и великолепие!

Вернувшись в отель и стоя в лобби, Софи никак не могла подобрать слова, которыми стоило завершить встречу и знакомство со Стивеном. Видимо, он уловил ее нерешительность и сам предложил снова встретиться за ужином и позвать Томаса. Она подумала, что это действительно неплохая идея. С годами Томас стал сложным человеком, и когда они с ним оставались наедине, он инициировал не совсем приятные для Софи разговоры. Поэтому перспектива разделить этот вечер с кем-то еще понравилась ей.

– С удовольствием! – ответила она.

Стивен более уверенно коснулся ее руки и попрощался, сказав: «До встречи!»

4

Софи с Томом договорились встретиться перед ужином в его номере для того, чтобы она без лишних глаз могла поделиться своими наблюдениями о клиенте.

Она подошла к двери и тихо постучала, а Том, ожидавший ее прихода, почти сразу распахнул дверь и жестом пригласил войти. Он выглядел уже готовым к выходу в свет: в голубой рубашке и светлых брюках. На кровати, покрытой темного цвета покрывалом, небрежно лежал синий пиджак. Софи была одета в черный брючный костюм и такого же цвета блузку. Последние годы она не увлекалась одеждой и аксессуарами, выбирала аккуратный минимализм во внешнем виде, отдавая предпочтение деловому стилю и кэжуал.

– Ты разве все еще носишь траур? – спросил Том и махнул рукой, предлагая расположиться в комнате.

Софи покачала головой и не ответила на его вопрос. Она оглядела комнату, полную антикварной мебели и искала, где могла бы сесть. Хотя номер и просторный, места было не так много. Огромная двуспальная кровать занимала основную часть пространства.

В углу, около окна, Софи заметила аристократичного вида бюро и подошла к нему. Она пододвинула стул, села и начала рассматривать столешницу, превратив бюро в письменный стол. Аккуратно провела кончиками пальцев по полированной деревянной поверхности и немного загрустила, потому что рядом нет Кристофера. Он увлекался старинной мебелью и мог бы много рассказать о любом подобном предмете. Софи же могла только предположить, что, скорее всего, бюро изготовлено из орехового дерева, а верх обрамлен утонченным узором красивой ручной резьбы. Возможно, XIX век и страна изготовления – Франция.

Она сразу представила себе, как за этим бюро, расположенном в будуаре полтора столетия назад, сидела молодая девушка. Читала письма при свечах, а затем клала их в маленький выдвижной ящичек в центре столешницы. Эта девушка повзрослела, переехала в поместье мужа, забрав с собой в том числе и этот предмет мебели. Шли годы, она стала почтенной дамой, писала за этим столом письма уже своей дочери, которая уехала далеко на восток – в Индокитай – вместе с мужем, получившим там назначение.

Мысли Софи прервал Томас, коснувшись ее руки.

– Ты в порядке? Где ты пропадала? – участливо спросил он.

Софи повернулась к нему, отведя взгляд от бюро, которое так увлекло ее и перенесло за тысячи километров от Авиньона, и честно ответила Тому.

– В Индокитае.

– Ты в самом деле можешь все это чувствовать, просто прикоснувшись к вещам?

– Нет, наверное. Воображение обманывает меня, подсовывая образы, которые я хочу видеть, – в действительности, она сама не знала, правда это или вымысел, но склонялась к мысли о собственных фантазиях. – И долго меня не было?

– Несколько минут. Я не хотел тебя отвлекать, ты выглядела отстраненной, но такой красивой, потерянной в своих мыслях. Скажи мне честно, Софи, ты не боишься однажды так сойти с ума? Это ведь опасно.

– Том, черт возьми, я не знаю! Я живу так много лет и пока справляюсь, – она постаралась сделать акцент на слове «справляюсь», чтобы не навлечь на себя еще больше вопросов.

На самом деле, Софи волновало, что она часто витает в облаках, особенно когда это происходит не вовремя.

Том пододвинулся к ней и попытался обнять, но все ее тело напряглось и сжалось, и он это почувствовал. Софи сразу поняла, что они совершают ошибку.

Внезапно атмосфера в комнате накалилась, и казалось, напряжение, вполне реальное, атомами перемещается от стены к стене. Том встал, налил себе в бокал что-то из бара, подошел к камину и облокотился на него. Он пребывал в явной растерянности, сделал пару глотков, пытаясь успокоиться.

– Расскажи мне про клиента, что ты увидела? – нетерпеливо сказал Том, и Софи начала свой монолог.

К глубокому разочарованию Тома она не принесла ему хороших вестей. Софи была не уверена в честности клиента, тот заинтересован лишь в прибыли от проекта. Она опасалась ситуации, в которой банк Томаса вложит деньги и потеряет их, либо успеет вернуть только двадцать-тридцать процентов.

Провинция, в которой предполагалось строительство, расположена на спорной территории: сейчас эту часть контролирует одно государство, хотя народ, который там живет, относит себя к другой стране. Споры за землю длятся уже более шестидесяти лет. Когда колонии получили независимость, то границы «начертили» посередине территории, на которой проживал один народ. Софи не представляла, чем руководствовались эти люди, впрочем, это уже и не важно. Но вооруженные столкновения повстанцев и государственной армии раз в пару десятилетий там случались. Правда, о них все быстро забывали, страна редко появлялась в повестке новостей.

Безусловно, компания ищет финансирование, она убеждает инвестора в безопасности территорий. Банк Томаса проверял всю информацию, кто-то из сотрудников даже выезжал на место, и губернатор провинции уверял, что ситуация под контролем. Это так на сегодняшний день, но будет ли безопасно завтра – они могут гарантировать только на словах.

– Может быть, мы еще успеем предотвратить этот вооруженный конфликт? – со слабой надеждой в голосе спросил Томас. – Ты сказала, это случится через несколько лет. Значит, у нас есть еще время?

– Да, если ты поедешь на встречу с торговцами оружием, которые уже начали осуществлять поставки… и убедишь их отказаться от огромных денег или найдешь им других клиентов…

Томас раздраженно махнул в воздухе рукой и резко сказал ей:

– Ты издеваешься надо мной? Что за бред! – и, разочарованно вздохнув, продолжил уже чуть более спокойным тоном: – В таком случае мы могли бы спасти жизни людей, предотвратить столько жертв… Хотя сомневаюсь, что тебя это интересует.

Софи пропустила выпад Томаса, она понимала, что он очень огорчен неудавшимся проектом и нынешней жизнью в целом.

Вся история была полным набором штампов. Спорная территория с вероятно скорым военным конфликтом с повстанцами, спонсору которых выгодно начать это столкновение. Клиент, запрашивающий финансирование от банка Томаса с обещанием крупной прибыли, в планах которого увольнение с работы и получение отступных. Он уже присмотрел на эти деньги недвижимость за рубежом. К сожалению, люди слишком алчны и не несут ответственности за свои слова.

Томас громко выругался и начал винить во всем своих подчиненных, которые так легко пропустили «слона в комнате».

– Проклятье! Черт бы их побрал! Тысячи рабочих часов – и все насмарку! Что за идиоты! – продолжал ругаться Томас.

– Мне кажется, это не просто так происходит, кто-то специально подкинул вам этот проект. Какой отдел этим занимался?

– Региональный отдел по Азии и Ближнему Востоку. Ты думаешь, в этом замешаны конкретные сотрудники?

– Скорее всего, ведь кто-то лоббировал интересы именно этого проекта в отделе. Проверь этих людей по возвращении.

Томас тяжело вздохнул и резко опустился на кровать. Он выглядел расстроенным.

– Могу тебя обнадежить, я присмотрела другой проект. За завтраком я встретила женщину из Бразилии, у нее амбициозная задумка в сфере IT и компьютерной безопасности. Программа уже есть, нужно только поспособствовать внедрению на рынок. Довольно скромные инвестиции, которые вы можете ей легко предоставить, и успех гарантирован.

– Ты в ней уверена?

– Она произвела на меня хорошее впечатление, представляет известную в своем внутреннем кругу бразильскую компанию. Им нужна поддержка более крупного игрока, увидев имя которого они смогут позиционировать себя выше. Ее зовут Сильвия, и она мне очень понравилась. Поговори с ней, когда у тебя будет время.

Том в ответ кивнул и сжал губы. Ему не нравилось менять проект на середине пути, но другого варианта не было.

Взгляд Софи снова стал блуждать по комнате, и внимание привлекли свежие цветы, стоящие на старом, покрытом лаком комоде: светло-розовые тюльпаны. Она подошла к ним, аккуратно дотронулась до лепестков в надежде, что бутоны своей нежностью немного снимут тяжелые эмоции. В отражении висевшего зеркала Софи увидела Тома, который вплотную подошел к ней. Их глаза встретились. Он намеревался ее обнять и уговорить провести с ним больше совместного времени во Франции за рамками их деловой дружбы. Все те же одинаковые фразы, которые она слышит от него уже несколько лет. Но их время уже ушло. Было ошибкой прийти к Тому в номер. Эта комната XIX века с обоями в голландском стиле и огромной кроватью без балдахина навевала совсем другое настроение.

Невесомое балансирование на тонкой грани. У Софи не осталось иного выбора, как попытаться уязвить Тома, оттолкнув его, прежде чем он прикоснется к телу и обнимет ее. Поэтому она решила заговорить с ним о его невесте и предстоящей свадьбе. Пусть он думает, что она жестокая и бессердечная, ей все равно.

– Как дела у Мэрил? – услышав этот вопрос, Том резко отпрянул от Софи.

– У нее дела идут хорошо, получила желанное повышение, ее, наконец, сделали партнером, – с толикой грусти сказал Том, хотя должен был показать радость от этого события, – и теперь у меня кончились аргументы, чтобы дальше задерживать свадьбу, венчание и весь этот большой праздник, – на слове праздник он поморщился.

Удивительно, Том растерял все свои манеры, он откровенен с ней, как никогда раньше. И даже признает, что сам не хочет этого союза.

Неудобная пауза повисла между ними. А затем Том продолжил с надеждой в голосе:

– Давай через пару дней, когда здесь все закончится, возьмем машину в аренду и поедем в Ниццу, Канны, покатаемся по Лазурному Берегу… – он мечтательно смотрел на нее. – Ну, что скажешь?

Перед мысленным взором Софи проплывала картинка, будто они действительно едут по холмистому побережью: машина с открытым верхом, вдалеке море, и ее волосы развеваются от порыва ветра.

– Не смогу, мне надо домой. Я давно там не была, – хотя для Софи понятие «давно» достаточно растяжимое. Ее не было в России около двух месяцев – не так уж и много.

– Ты так быстро вернешься в свой город, как его там, вечно не могу выговорить…

Не дождавшись, пока Том исковеркает название ее города, она прервала его и продолжила:

– Да, я полечу домой. Могу ровно на день задержаться во Франции, не больше.

– Так если ты настолько скучаешь по родному городу, зачем было торчать в ледяной Канаде? Тебя никто не заставлял! – уже со злостью в голосе сказал Том.

– Никто. Но тебя злит, что я провожу там время с Кристофером.

– И снова Кристофер…

– Ну, так он, в отличие от тебя, подобрал меня, можно сказать, котенком и приручил. Так почему бы мне не проводить с ним время? Где я хочу и столько, сколько хочу, – эти фразы Софи попыталась произнести с определенным нажимом в голосе, чтобы дать понять Тому: разговор необходимо закончить как можно скорее. – У тебя в свое время был шанс, ты это прекрасно знаешь. Я встретила Кристофера через пару лет после нашего с тобой знакомства.

– Знаю. Давай не будем об этом.

– Ты сам первый начал и разозлил сам себя.

– Сколько ему сейчас лет? Ему было около сорока, когда ты его встретила, значит, теперь пятьдесят. Он стареет.

– А тебе сорок один. Знаешь, вот мы с тобой за это время точно постарели, а Кристофер нисколько не изменился внешне.

– Хм, да он просто волшебник, – с усмешкой сказал Том.

Но она понимала, это вовсе никакое не волшебство. Когда люди нравятся друг другу, причем не только в романтическом ключе, то они не замечают, как стареют или меняются, если их чувства остаются такими же. Кристофер ей нравился, и часто она расстраивалась, что их связывает только дружба.

К сожалению, сегодня ей не удалось избежать этого неприятного разговора с Томом. Им больше нечего было сказать, и они оба, огорченные каждый по своей личной причине, пошли на ужин вниз. Не в ее манере рвать отношения с людьми, поэтому она сохранила эту связь с Томом, хотя давно могла бы ее прекратить.

5

В лобби отеля Софи с Томасом встретили Стивена и взяли по бокалу шампанского как аперитив. Оба держались уверенно и приветливо, они не хотели потерять лицо и самообладание, поэтому играли роли старых друзей.

Их пригласили в другой зал, где должны позже подать ужин. В качестве музыкального сопровождения перед гостями выступала пианистка – молодое дарование из Южной Кореи. Она выглядела совсем юной, около семнадцати-восемнадцати лет, играла сонаты Бетховена, ноктюрн до минор Шопена.

Под воздействием красивой музыки и нескольких глотков шампанского Софи невольно погрузилась в воспоминания. У кого-то музыка стирает любые мысли, но для нее мелодия всегда оставалась тропой в прошлое.

Она смотрела на Тома и не верила своим глазам. Казалось, что память обманывает ее. Как она могла влюбиться в него? Сколько прошло лет с момента их знакомства? Одиннадцать или двенадцать, она уже точно не помнит. В который раз всплывают кадры того дня, когда она встретила Тома в аэропорту Франкфурта.

В то время из ее родного большого, но провинциального города летали прямые рейсы в Европу: во Франкфурт-на-Майне, в Хельсинки и в Вену.

Каждый раз, приземляясь во Франкфурте, Софи представляла, что идет на бал и именно в этом месте возможно все. На табло были написаны такие волшебные названия, как Рио-де-Жанейро, Шанхай, Лос-Анджелес, Йоханнесбург – места, где исполняются все мечты, стоит только правильно загадать желание. Она чувствовала, как эти города – пока просто названия на карте – окажутся для нее чем-то более значимым. Они звали ее, обещая радость и новые приключения. Волнительное ощущение предстоящих открытий будоражило мысли и сны.

Тогда она старалась красиво одеваться, быть настоящей девушкой: платье, элегантное пальто, аккуратный маленький чемодан, который издавал нежный, шуршащий звук, когда она быстро и решительно шла, пересекая один за другим новые терминалы аэропортов. За этими вещами и уверенностью она хотела скрыть свой юный возраст и неопытность, сыграть другую версию себя.

Софи уже не помнила, куда именно она летела в тот раз, когда встретила Томаса. Лион или Болонья, может быть, и Париж. Тогда она сделала невозможное и совершенно нехарактерное для нее действие: она сама подошла к нему и познакомилась.

Сначала Софи наблюдала за ним около получаса, была зима, и рейсы задерживали. Том нервничал и мерил шагами свободное пространство около выхода на посадку. Она почувствовала и поняла по его нервному состоянию, что он опаздывает на встречу с клиентом, а встреча для него крайне важна, заключение договора с этой компанией необходимо его банку. Он боялся потерять свое новое место работы. Софи подошла и первая заговорила. Пара ничего не значащих фраз, но она вложила в них много сил и эмоций, чтобы расположить его к себе и снять все волнение.

Она оставила ему электронный адрес, и Том тоже охотно поделился с ней своими контактами. А потом их самолеты разлетелись в разные стороны. На следующий день она получила от него письмо, затем еще одно и еще одно, началась переписка.

Иногда они звонили друг другу, и постепенно Том стал делиться с Софи рабочими вопросами, спрашивал совета, хотя по правилам корпоративной этики он не мог этого делать. Скоро ей пришлось прилететь в Лондон и познакомиться с управляющим того отдела банка, в котором работал Том. Им вдвоем удалось убедить его начальника в том, что Софи можно доверять и даже брать ее в качестве консультанта на определенного рода дела.

Эту маленькую личную победу они отмечали с Томасом походами по театрам, операм и концертам. Казалось, за те десять дней она посетила все постановки, которые ставили в то время на лондонской сцене. Музеи тоже входили в программу.

Том предчувствовал скорый взлет карьеры и был благодарен Софи, но она надеялась на большее и предоставила пространство для любых действий. Она ждала первых шагов от него, как от мужчины, а в силу своей неуверенности не могла сама заговорить с ним об их возможном совместном будущем или как-то по-другому проявить инициативу.

В один из вечеров после театра Том провожал Софи до отеля в Ноттинг-Хилл через Гайд-парк. Она вдруг отчетливо поняла, что романтические надежды беспочвенны, лишены смысла. В силу своего воспитания, образования и определенных ограничений общества, к которому Том принадлежал, он не мог ответить на ее невысказанные чувства взаимностью. Или мог, но не хотел, слишком много барьеров было в его голове и сердце. Его будущее положение в обществе, которое он скоро займет, в том числе благодаря Софи, в определенной степени тоже обязывало выбрать в спутницы более достойную партию, а вовсе не юную русскую девушку со скромным образованием. Ни дар Софи, ни ее проницательный острый ум и добрый характер не могли в этом случае сыграть решающую роль. Бороться или пытаться что-то доказать Тому было бессмысленно. Пройдет много лет, и он изменит взгляд на нее, но будет поздно.

Однажды Том рассказал Софи о своей девушке. Потом о другой и, наконец, третьей, с которой все было уже серьезно. Еще через пару лет Том сказал Софи, что он помолвлен, но свадьба из года в год откладывалась под разными незначительными предлогами. Даже сам Том понимал, что это выглядело уже неприлично, но ничего поделать с собой не мог.

Ее воспоминания о том времени похожи на качели: развлекали и катали в разные стороны, но ни к чему не приводили. Время шло, и Софи постепенно вычеркивала посещенные города и страны из своего списка, пока однажды очередь не дошла до Нью-Йорка…

Играл ноктюрн Чайковского, и она вернулась из воспоминаний в реальность. Снова ощутила себя в настоящем времени, в обеденном зале старого поместья в Авиньоне. Рядом с ней сидел все тот же Том, только старше, и Стивен.

После небольшого концерта состоялся ужин с блюдами высокой кухни и приглашенным шеф-поваром известного парижского ресторана, название которого Софи слышала в первый и последний раз. Они мило беседовали, несмотря на предшествующие разногласия. Утонченная атмосфера старого шато, изысканный ужин в паре с хорошо подобранным вином и компания обаятельного Стивена радовала ее и Тома. Наконец, на их лицах появились искренние, а не притворные улыбки.

Им троим неожиданно захотелось продолжения этого приятного вечера. Томас взял новую бутылку шампанского, подошел к бару и попросил три пустых бокала для игристого вина.

– Попроси бокалы для белого вина, из них нам будет проще пить. Раскроем нюансы аромата шампанского и изысканный вкус.

– Ты как всегда права, – сказал Том и с легкой ухмылкой посмотрел на Стивена и взглядом дал понять: да, да, она всегда права. В его манере сквозила легкая насмешка и недовольство Софи. В действительности она точно знала, что для этой прогулки им лучше подойдут бокалы именно для белого вина.