Противотанкист. Книга 2.

– Дедукция – мать порядка. – Ещё понятнее отвечаю я. – И, повернувшись спиной к бойцам, взмахом руки зову их за собой, сотрясаясь от беззвучного смеха.

Сняв затвор автомата с задержки, и взяв ствол наизготовку, иду к нашим бывшим ложным позициям. Через несколько секунд меня догоняет вышеназванный Шурик и, сказав – командир отделения послал, – пристраивается справа, отстав на пару шагов. До места доходим быстро, в ячейках находим троих самых хитрых, дохлых скунсов. Но и на каждую хитрую немецкую жопу, найдётся русский болт с левым винтом, потому что на дно нескольких ячеек, эти "грязные извращенцы"разведчики, установили трофейные тротиловые шашки, с взрывателем нажимного действия DZ-35. Поэтому можете себе представить, во что превратилась нижняя часть, наступившего на стограммовую шашку солдата, в тесной ячейке. Повезло только одному из троих, он удачно заколол ножом чучело и, выкинув его из окопа, спрятался сам. Поэтому ему наш снайпер просто, без всяких изысков, вогнал пулю в голову. Ну, может быть и не просто, а также не сразу, потому что кто-то же стрелял по нам из автомата, а у этого фрица, как раз ППД-40. Свою СВТ, я отдал Федору, когда отсылал его за подмогой, с наказом присмотреть, поэтому этого жмура потрошу сам. Забрав пару барабанных магазинов и все патроны, которые я нашёл в ранце, ложу их в свой вещмешок и, сдёрнув с шеи жмура жетон, причём целый, а не располовиненный, повесив себе за спину дважды трофей, иду вдоль окопов, и внимательно смотрю, где можно пройти к берегу и не подорваться.

Над водой клубился туман, зато полоска в двести метров от нас до берега просматривалась идеально, поэтому впечатлившись от увиденного, на мины мы не полезли, а выполняем приказ о прикрытии фланга, и друг за дружкой идём вдоль стрелковых ячеек. Доходим до крутого берега, где я нос к носу, сталкиваюсь с Серёгой, который вынырнул из тумана, как немец в детской считалке. Без обмена дружественным огнём, обошлось только потому, что за минуту до этого, я услышал крик филина, который раскукарекался средь бела дня, а увидев Филатова, поприветствовал его знакомой фразой.

– Саид. Ты как здесь оказался?

– Сам ты Махмуд. – Не отозвавшись на пароль, ответил он. Встреча на Меже, прошла в тёплой и дружественной атмосфере, но мне уже было не до эмоций. От внезапно накатившей усталости, практически ничего не хотелось. Хотелось только жрать и спать, но второе больше. Последнее что я сделал, это свёл Серёгу с лейтенантом и, сказав где меня искать, отошёл на опушку, и завернувшись в плащ-палатку, срубился прямо под одним из деревьев.

Глава 3. Возвращение блудного разведвзвода.

Проспал я целых два часа и, проснувшись, обнаружил всю нашу команду, храпящую рядом. Оставив всё лишнее, на месте импровизированного бивака, только с одним автоматом и мыльно-рыльными, иду умываться до ближайшей болотной лужи. Вода оказалась на удивление чистой и прохладной, видимо где-то под водой били ключи, поэтому болото и не пересыхало, а излишки сливались в речушку, текущую в нескольких километрах отсюда. Умывшись и почистив бивни, взял свои вещи и пошёл искать своего непосредственного начальника, которого и нахожу в обществе младшего лейтенанта Борисова, чью фамилию я запомнил, прочитав его документы. Командиров я застал, распивающими кофейный напиток, заваренный видимо из свежих трофеев.

– Не помешаю, товарищи командиры? – спрашиваю я, присаживаясь рядом, и узрев, а главное учуяв, почти полный котелок с этим пойлом, стоящий на пеньке спиленного дерева.

– Доставай свою посудину и присоединяйся, – показывая на ёмкость с напитком, говорит мне старший по званию. Серёга же достаёт банку консервов и, распечатав её, ставит на пень, накрыв сухарём.

– Хавай давай, а то скоро нам выходить. Через час должна подтянуться стрелковая рота соседей, а нам приказано выдвигаться в расположение. Пока ты дрых, раненых я отправил, так что набивай брюхо, а через полчаса будим людей и выступаем. – От такого натюрморта я вспомнил, что "немного"проголодался и, достав свою посудину и ложку, уже с набитым ртом прошамкав – шпасибо – начинаю жрать. Именно жрать, а не культурно кушать, потому что на хавчик меня пробило как обкуренного. То ли молодой организм восполнял потерю энергии, то ли отходняк от нервного перенапряжения. Увидев такое моё состояние, Серёга не поленился, а сам налил мне кофе, и открыл вторую консерву. Конечно, если бы эти банки были наши килограммовые, я бы и одну не смолотил, но это были трофейные мясные консервы, ёмкостью 200 грамм, так что первую я сглотил в один присест, а вот вторую ел уже понемногу, запивая кофеём. Набив брюхо, наливаю себе ещё полкружки и, достав трофейную сигарету, закуриваю, а выпустив дым кольцами и отхлебнув из кружки, ловлю кайф.

– Вы посмотрите на него, прям вылитый буржуй. И где только таких манер нахватался? – подтрунивает надо мной страшный сержант. – А казался нормальным парнем.

– Ну, мы, артиллеристы, в отличие от простой махры, и есть элита вооружённых сил нашей дивизии. – Парирую я в ответ. – Потому как самые умные.

– А где ты тут пехоту видишь? Мы вообще-то разведчики.

– Мотопехота, оттого что идти неохота. Вот скажи мне друг, где в слове мотострелковая рота, упоминается про разведку? Вот товарищ лейтенант возглавляет взвод пешей разведки, значит он настоящий разведчик, а ты у нас просто, ленивый пехотинец. – От дружеского подзатыльника меня спасло только присутствие за нашим импровизированным столом "офицера"из другой части и громкий смех, присутствующих неподалёку разведчиков.

– Да какой ты артиллерист, из вашей пушечки только по воробьям стрелять. – Уже из чистого упрямства не сдаётся Серёга.

– Ну, наших воробьёв, и как они горят, ты своими глазами видел, – а вот сколько таких гусей ты бы настрелял из своей винтовки? Вот в чём вопрос.

Нашу пикировку, прерывает пулемётная очередь, раздавшаяся с той стороны. Буквально через секунду, мы уже лежим на пузе, направив стволы своего оружия в сторону противника.

– Вот грёбанный фриц, всю идею обговнял, – говорю я, конкретно ни к кому не обращаясь. Командир взвода отдаёт приказания своим бойцам, а мы с Филатовым по-пластунски выдвигаемся к самому краю опушки леса, и пытаемся разглядеть, что случилось, и почему фашики всполошились. С крутого откоса левого берега, по стрелковым ячейкам нашего ложного переднего края, работал ручной пулемёт, видимо гансы решили показать, кто в доме хозяин и прощупать нашу оборону. Туман на реке уже рассеялся, поэтому всю картину происходящего, было отлично видно, и она была не весёлой, потому что по берегу метался красноармеец, а немецкий пулемётчик играл с ним как кошка с мышкой, используя вместо кошачьих лап короткие очереди своего эмгача. За каким буем боец попёрся к реке и что он там хотел сделать, я понятия не имею, а вот то, что он попал ногами в жир, было видно и невооружённым взглядом, а не то что в бинокль. Наш метался по пустынному пляжу, а фриц своим огнём перекрывал ему все возможные пути отступления, и если красноармеец поворачивал к реке, то из пулемёта не стрелял, ну а если наоборот, делал попытки отбежать или отползти в сторону, то они пресекались бороздой трассирующих пуль. Расстояние между живодёрами и их целью, бывшее поначалу метров восемьдесят, постепенно сокращалось, а к пулемётчику, подключился ещё и стрелок из карабина, который стрелял буквально впритирку с бойцом, если тот просто залегал и не двигался.

От меня до этих гадов, было метров триста, и стрелять из автомата смысла не было от слова совсем, не стреляли и разведчики, потому что взводный приказал, огня не открывать и не демаскировать свои позиции. Но немцы заигрались, и "гейм овер"сделал снайпер разведчиков, выпустив по геймерам целую обойму из трёхлинейки. Правда и свою позицию он раскрыл, и по тому месту отработало несколько ротных миномётов противника, но тут дело такое, что главное вовремя съе… смотаться, что наш и сделал, скрывшись в лесу. Перепел тоже упорхнул, правда, оставив на берегу оружие, и всё своё снаряжение, но мировой рекорд в беге на сотню метров, он наверное перекрыл раза в два. Оставшиеся же две сотни до ближайших деревьев, тоже не шёл пешком, так что финишировал он почти трупом, и отлёживался, переводя дыхание, ещё минут пять.

– Кажется утро перестаёт быть томным, – говорю я Серёге. – Пошли что ли, полюбуемся на этого гаврика, пока взводный из него отбивную не сделал, а то слишком "доброе"лицо у него было, когда он пошёл в ту сторону. – Мы отползли от края леса, и побежали на правый фланг догонять Борисова. Правда по дороге Серёга притормозил и, дав ценные указания нашим бойцам, догнал меня чуть позже. Сначала лейтенант послал двух разведчиков навстречу стрелковой роте, чтобы предупредить пехотинцев и пустить их в обход, потому что фрицы как наевшись озверина, молотили по нашим ложным позициям на пляже из миномётов. А затем, когда парочка пулемётов занялась и нашей опушкой, перешёл к воспитательным мероприятиям. Руки распускать командир не стал, но его красноречию позавидовал бы любой замполит, так доходчиво довести до бойца всю глубину его падения, причём, не используя ни одного матерного слова, на это талант нужен. На Микки Мауса было больно смотреть, так его проняло после проповеди взводного, что он аж с лица сбледнул.

– Ну, что ты можешь сказать в своё оправдание, красноармеец Кулик? – Закончил свой монолог младший лейтенант.

– Так я эта, ахтоматик там приглядел. Товарищ командир. Там эта, дохлый германец у самого берега речки плавал, а у яго сбруя больно уж добрая, вот я и решил забрать, не пропадать же добру.

– Так что же ты мышкина норка средь бела дня то попёрся, да ещё и по минам? Раньше-то, когда на реке туман был, сходить не мог?

– Дык я эта, тогда в карауле стоял, а проход наши хорошо натоптали, вот я и подумал, туда сюда, быстро обернусь, никто и не заметит.

– Ну, и где теперь твоя винтовка, товарищ боец? Знаешь, что за утерю боевого оружия трибунал?

– Что трибунал знаю, поэтому свой карабин я Петрухе на сохранение и оставил, да и вещички тоже. Думал, ежели убьют, то хоть в трибунал за потерю оружия не потянут. – На бойце и правда, из всей амуниции присутствовал только солдатский ремень.

– А что за барахло тогда на берегу осталось? – Встреваю в разговор я.

– Дык, я же и говорю, добра сбруя, да и ахтомат ихний тоже неплохой, но наши всё-таки лучше, – поправился боец.

Пока мы разговаривали, подошёл вышеназванный Петруха и, спросив разрешение, передал солдату его карабин и другую амуницию.

– Товарищ младший лейтенант. Разрешите оправиться? – спрашивает Кулик.

– Разрешаю привести себя в порядок, – отвечает Борисов и поворачивается к нам.

– И что теперь с ним делать? – задаёт он вопрос, как бы советуясь с нами и разводя руки в стороны.

– Думаю можно наградить, – говорю я. И, сняв с плеча трофейный МП-40, вручаю его бойцу.

– Спасибо товарищ сержант, – от радости позабыв устав, вымолвил он.

– Стрелять-то хоть из него могёшь? – отдаю я ему подсумки с магазинами.

– Да, нам товарищ лейтенант объяснял и показывал, когда мы первые свои трофеи захватили.

– Вот и стреляй на здоровье. Только больше не изображай из себя подсадную утку, товарищ Кулик, – невольно каламбурю я, – или предупреди командира, он хоть охотников созовёт, да и своё ружьё нужной дробью зарядит. Может, конечно, боец и не за автоматом ползал, или не только за ним а за другими трофеями тоже, но увидев его загоревшиеся глаза, после того как ему дали в руки оружие, я понял, что основной целью для него был всё таки пистолет-пулемёт.

– Разрешите? Товарищ лейтенант, – опустив приставку младший, говорит красноармеец, показывая на подаренный ствол.

– Идите, занимайте оборону бойцы, а то что-то пехота задерживается, – отвечает командир взвода.

Стрелковая рота подошла через полчаса, так что после совещания командного состава, выступаем в поход. Впереди взвод пешей разведки, сразу за ним остатки нашего отряда, а уже следом за нами два взвода пехотинцев. Роте нужно перекрыть участок берега длиной три километра, от деревушки Зекеево, до Столбов, поэтому ни о каких сплошных траншеях речи и быть не может. На военсовете командиры решили, что оборону будут занимать повзводно, с большими промежутками между подразделениями, стыки же обеспечивать огнём станковых и ручных пулемётов. Идём в колонну по одному, пробираясь по редкому лесу и петляя, обходим глубокие болотные лужи. Идти по дороге вдоль берега, изображая из себя мишени, что-то не очень хочется, вот и идём как все "нормальные герои", в обход. Всё лишнее и тяжёлое вооружение Филатов отправил вместе с ранеными, договорившись о помощи с местными жителями, так что идём почти налегке, ну как налегке, я например тащу ППД, а так же закинутую за спину СветулЮ. Ничем не отличаются от меня и другие хомяки нашего отряда, каждый помимо автомата, тащит ещё и карабин, или винтовку, исключение составляют только расчёты пулемётов, но им приходится тащить на себе ещё и боезапас к своему прожорливому импортному агрегату.

В Столбах у нас дело, не сказать что приятное, но нужное. Хороним погибших. Пехотинцы занимаются своими делами, мы же на северной окраине деревни копаем для наших последний окопчик. В ночном бою у Серёги погибло пятеро, четверо получили ранения, поэтому я и не бросался на него с упрёками, а так же с расспросами, время придёт, сам всё расскажет. С опознанием тут всё в порядке, смертные медальоны почти у всех, да и разведчиков своего взвода командир знает хорошо. У кого записки оказались не заполнены, заполняем, причём ещё и всем пишем, когда и где погибли бойцы. Дав прощальный залп над братской могилой, идём дальше, нас сопровождает отделение сержанта Данилова. Им нужно проверить, далеко ли ещё протянулся неприкрытый берег реки, и выяснить, где находится правый фланг соседней дивизии. Нас теперь немного, так что идём почти в наглую, правда, не по дороге, а прижимаясь к самой опушке леса, потому что наш берег выше, а на левом болота приближаются практически вплотную к реке.

Пройдя три километра, в деревне Прохоренки встречаем своих старых знакомых, бойцов 53-й кавалерийской дивизии. Сама-то дивизия была в рейде, а вот её 34-й бронетанковый эскадрон оставался на месте дислокации, в районе станции Жарковский. При формировании бронекавалеристам не досталось материальной части, поэтому Кондрат Семёнович, не желая терять танкистов, и не взял их с собой. Можно было, конечно, посадить бойцов на коней, дать в руки шашки и отправить в атаку, но тут тоже были проблемы, во-первых, с лошадьми, а во-вторых, с вооружением, да и человек просто умеющий скакать на лошади, "немного"отличается от настоящего кавалериста. Основная же проблема была с отсутствием вооружения. Ведь согласно штату, танкистам положены наганы, вот их-то и выдали, и то не всем, и если в механизированных корпусах в начале войны, безлошадных танкистов использовали как чёрную пехоту, то они хоть пулемёты могли снять с подбитых и вышедших из строя танков, да и деваться тогда было некуда. Тут же ситуация была другой, пулемётов не было, а делать из специалистов – ковбоев, немцы, в отличии от индейцев, томагавками не кидались, у них аргументы повесомей.

Попрощавшись с командиром взвода и разведчиками, а также оставив четыре трофейных карабина, идём дальше. Нам остаётся пройти ещё около семи километров, поэтому через полтора часа, раздав по пути излишки трофеев, "прибываем"на станцию назначения, где и попадаем в ласковые объятия своих отцов-командиров. Серёгу уводит капитан Алексеев, а вот со мной жаждет пообщаться целый майор.Гарнизон деревушки состоял из танкового взвода, в количестве 15 человек личного состава, возглавляемые лейтенантом. Про нас они были предупреждены сначала командованием, а потом проходящим обозом с нашими ранеными. Наш самый главный начальник объявляет привал, поэтому идём пообщаться с начальником гарнизона. Сержант Данилов насчёт взаимодействия, ну а мы с Серёгой прояснить обстановку. Вот тут-то лейтенант и поведал нам самую главную военную тайну. Про своё вооружение, а также про боевую задачу. Самым главным оружием взвода был телефонный аппарат, с помощью которого можно было связываться с командованием, и сообщать о передвижениях противника. Для самообороны же и борьбы с диверсантами и вражескими разведгруппами, им выделили один ручной пулемёт, три винтовки, и по паре гранат на каждого, это кроме наганов, так что когда наши обозники презентовали гарнизону пяток Кар 98 с запасом патронов, танкисты были на седьмом небе от радости. По крайней мере, можно было отстреляться от небольшой разведгруппы гансов, а не застрелиться, как шутил лейтенант. Ещё две таких же заставы, были расположены по берегу реки, в двух километрах друг от друга, правда, с вооружением у них было ещё веселее.

Про то, что наш батальон во главе с батяней комбатом находится на станции, мне сообщил мой командир взвода. Так что оставив всё лишнее в расположении и приведя форму в более-менее приличный вид, как говорил один прапорщик – "сапоги нужно чистить вечером, чтобы утром надевать их на свежую голову", иду "на ковёр"к начальству. По пути вспоминаю все свои косяки, чтобы заранее сочинить отмазку. Войдя в помещение, где располагался штаб батальона, докладываю о прибытии и попадаю "с корабля на бал".

За накрытым столом сидело наше батальонное начальство а также капитан Алексеев, и слушало рассказ старшего сержанта Филатова про наши подвиги.

– Садись за стол сержант, – сказал мне майор Селиванов – а то в ногах правды нет, послушай, потом дополнишь.

– Есть. – Отвечаю я, присаживаясь рядом с Серёгой. Наступив мне под столом на ногу, Филатов продолжил свой доклад.

– Устроив засаду, мы стали ждать противника. Незадолго до полуночи, на наш берег переправилась усиленная рота немцев и пошла наступать во фланг на наши ложные позиции. Мой отряд двигался на некотором отдалении, собираясь в нужный момент ударить в тыл противнику. Но заметили второй эшелон десанта, готовящийся к переправе, а на реке лодки с боеприпасами. Поэтому решили, сначала разделаться с ними, чтобы не подставлять спину, после чего уже помочь нашим. Переправочные средства вместе с боезапасом мы пустили ко дну, также пулемётным огнём неплохо проредили гансов на той стороне реки. Но в бой с нами вступил взвод противника, оставшийся прикрывать переправу, а потом нас накрыли миномётным огнём и, неся потери, мы вынуждены были отойти. После прекращения артобстрела, немцы решили поиграть с нами в догонялки, но получив по сопатке, отстали. Перевязав раненых и оставив их на попечение местных жителей, я со своими оставшимися силами, отправился помочь нашим, но они и сами справились, потому что остатки противника переправились уже на свой берег реки, причём вплавь, о чём мне и сообщил передовой дозор. Бойцы видели, как немцы выходили из воды на берег и скрывались в прибрежных кустах. Начинало светать, на реку опустился туман, противника поблизости не было, стрельбы тоже, поэтому мы занялись поиском своих погибших в ночном бою товарищей. А потом, где-то в трёх километрах от нас, раздался взрыв гранаты, мы пошли проверить в чём дело и встретили наших. – На этом Серёга закончил, а комбат, повернувшись ко мне, кивнул и сказал.

– А теперь продолжай ты, Доможиров. – Ну, я и продолжил, рассказав всё без утайки, в конце же своего доклада выложил из командирской сумки кучу жетонов немецких солдат, а так же зольдбухов. Всё это мне подогнал дядя Фёдор, когда я собирался на "ковёр"к начальству.

– И что теперь с ними делать, капитан? – Обращается комбат к своему начальнику штаба.

– Да ничего. Приказ они выполнили. Противника потрепали. А то что бойцы погибли, так война без потерь не бывает. – Ответил капитан Прокудин.

– Твоё мнение разведка. – Продолжает Селиванов.

– Приказ на оборону отдавал я. Взвод его выполнил, фланг соседям прикрыл, часть противника уничтожил, и хоть в строю и осталась треть личного состава, так эти потери были не в одном бою, а в нескольких. Ну а насчёт боеспособности, то задачи по ведению разведки взвод выполнит.

– Идите в расположение, товарищи младшие командиры, – подводит итог майор, – дайте людям отдохнуть, а к семи вечера будьте готовы.

Придя в расположение своего отряда (а располагаемся мы всё в тех же складских помещениях), обедаем и, отправив своих, вернувшихся из рейда бойцов отдыхать, идём "пытать"Ивана насчёт нашей вечерней готовности, про которую нам намекал комбат. В результате сами попали на допрос с пристрастием про наши ночные стрельбы, но кое-что всё же выяснили. Ушедшая в рейд кавгруппа, воевала вполне успешно, но ей нужны были боеприпасы, ну и главную проблему представляли раненые. Во-первых, связывали тылы, а во-вторых, без квалифицированной медицинской помощи многие умирали, а так как дивизии были почти в постоянном движении, то и подстреленных бойцов приходилось возить с собой, что ни сил, ни здоровья им не добавляло. И хоть потери были и не велики, но с каждым боем количество убитых и раненых прибавлялось, и если погибших хоронили, то обоз с ранеными увеличивался. Вот командование и решило провести операцию "бартер", – как я её окрестил, – поменять трёхсотых, на боеприпасы, продукты и снаряжение, да и лошадям требовался овёс, а то на подножном корму много не наработаешь, тем более не навоюешь. А так как лишних войск для проведения операции у генерала Масленникова не было, то он и обратился к командованию фронта за помощью, вот наш батальон и выделили, как самый ближайший к месту событий, тем более его можно было доставить по железке. Естественно в детали операции никого не посвящали, но наша разведка уже шарила во всех направлениях.

Глава 4. Новое