Мой личный катализатор хаоса

Я шла по Бродвею, стараясь не задумываться о том, что сегодня будет, хотя, честно говоря, вся моя нервная система уже стояла по стойке «смирно». Сегодня в мой рабочий мир ворвётся Эштон Картер – не как случайный прохожий из кофейни, а как официальный «важный клиент» моей компании. Мы вчера об этом договорились. Я согласилась. Причём трезво и сознательно, что для меня уже само по себе подозрительно.

План был прост, как бомба замедленного действия: он приходит на встречу, я делаю презентацию, Джонсон ни о чём не догадывается, а мы оба наслаждаемся моментом. Ну, он наслаждается, а я – пытаюсь не умереть от неловкости.

Офис «BrandVision» встречал холодным блеском стеклянных стен и хрустальной чистотой пола. Всё выглядело так идеально, что казалось, будто здесь запрещено дышать громче, чем шёпотом. Я едва успела включить компьютер, когда в дверях моего кабинета вырос Джонсон – идеально выглаженный, с этой своей фирменной улыбкой, в которой было ровно столько тепла, сколько в морозильной камере.

Когда-то он пытался за мной ухаживать: приносил цветы, «случайно» приглашал на обед, однажды даже предлагал подвезти домой, хотя жил в противоположной стороне города. Я вежливо отказала, пояснив, что не строю романов на работе. С тех пор он держал внешнюю вежливость, но я чувствовала, что внутри у него есть небольшой личный список мести.

– Мисс Брукс, – произнёс он с тем пафосом, будто сейчас вручит мне премию «Сотрудник года», – у нас сегодня встреча с перспективным клиентом. Подготовьте презентацию к обеду. И, Николь… постарайтесь не опозорить компанию.

Я сладко улыбнулась:

– Конечно, мистер Джонсон. Постараюсь даже не упоминать, что вчера на совещании вы перепутали Стивена Спилберга с Сильвестром Сталлоне.

Он дёрнул уголком губ, но промолчал. Маленькая победа в утренней стычке.

Я разложила на экране первые слайды, когда телефон мигнул. Сообщение от Эштона:

«Помнишь, мы сегодня играем в шпионов? Обещай, что будешь выглядеть так, будто впервые меня видишь. И да… я уже придумал пару реплик для Джонсона».

Я выдохнула. Ему весело. Мне – не очень. Времени до обеда оставалось всё меньше, а я лихорадочно пыталась сделать презентацию безупречной. Сегодня мне предстояло доказать двум мужчинам одновременно, что я умею управлять ситуацией.

К 12:05 секретарь заглянула в кабинет и, понизив голос, сказала:

– Клиент прибыл, – сообщила секретарь, выглянув из-за двери.

Я кивнула, хотя внутри у меня всё сжалось в тугой комок. Словно сейчас в офис ворвётся не клиент, а ураган категории «разрушить карьеру».

Джонсон лично вышел встречать «звезду дня», и уже через несколько секунд я услышала уверенные шаги. Они звучали так, будто их обладатель был абсолютно уверен: да, я выгляжу чертовски хорошо, и да, вы все это заметили.

Эштон появился в дверях кабинета как актёр, выходящий на сцену в момент аплодисментов. Синяя рубашка сидела на нём так, будто её шили под заказ, тёмные брюки подчёркивали длинные ноги, а на лице – та самая наглая, обезоруживающая улыбка.

– Мисс Брукс, – произнёс он с идеально выверенной паузой, и я видела, как уголок его рта предательски дёрнулся. – Рад познакомиться.

Я поднялась, сделав вид, что вижу его впервые.

– Мистер Картер, добро пожаловать в «BrandVision». Проходите, присаживайтесь, – сказала я тоном, в котором ледяная вежливость тщательно маскировала желание улыбнуться ему.

– О, Николь, – вставил Джонсон, – мистер Картер – основатель перспективного стартапа. Мы хотим предложить ему полное бренд-сопровождение.

– Да, – кивнул Эштон, – мой проект требует нестандартного подхода… и, говорят, вы именно тот специалист, который способен превратить хаос в искусство.

Я почувствовала, как к глазам Джонсона прилила завистливая тень.

– Хаос? – переспросила я, мягко прищурившись. – Ну что ж, мистер Картер, у нас как раз есть несколько идей, которые могут вас впечатлить.

– Надеюсь, среди них нет страховки для белых рубашек? – невинно уточнил он, глядя прямо на меня.

Я уловила, как Джонсон хмурится, пытаясь понять, к чему это.

– Нет, мистер Картер, – ответила я ровно, – но если вы будете продолжать в том же духе, я лично подберу для вас фирменный галстук с надписью «опасен в обращении».

На лице Эштона мелькнула тень смеха. Он откинулся на спинку стула и жестом пригласил:

– Тогда начнём. Удивите меня.

Я включила презентацию, а сама думала о том, что этот день либо сделает моё имя в компании, либо сожжёт карьеру дотла.

И, кажется, Эштон готов сделать ставку на оба варианта одновременно.

Проектор мягко загудел, заливая комнату тёплым светом, а на экране появилась первая заставка моей презентации. Белый фон, крупный логотип «PetMatch» – минимализм, который или производит эффект вау, или кажется слишком смелым.

– Итак, – начала я, вставая чуть вбок от экрана, – «PetMatch» – это не просто мобильное приложение для поиска домашних животных. Это платформа, которая объединяет людей и питомцев по интересам. Если позволить аналогию, это «знакомства Tinder и Facebook в одном флаконе, только вместо свиданий у нас прогулки в парке и совместные тренировки на площадках для дрессировки.

– Звучит опасно, – хмыкнул Эштон, – я уже представляю, как кто-то придёт за щенком, а уйдёт с новым бойфрендом.

– Возможно, – парировала я, – но пока в приложениях знакомств вам предлагают людей по геолокации, мы предлагаем друзей с хвостами по душевной совместимости.

Джонсон кашлянул, явно пытаясь вернуть внимание к делу. Я кликнула на следующий слайд.

На экране появилась диаграмма сегментации аудитории: молодые специалисты 25–35 лет, семьи с детьми, одинокие профессионалы, активные пенсионеры.

– Мы работаем с четырьмя ключевыми сегментами, – продолжила я, – и для каждого разработана отдельная маркетинговая воронка. На этапе привлечения пользователей мы делаем ставку на рекламу в соцсетях, контент от блогеров-кинологов и вирусные ролики. Цель – не просто привести человека в приложение, а вызвать эмоциональный отклик с первого же знакомства с брендом.

– Вы серьёзно будете говорить «с первого знакомства» в присутствии клиента? – тихо пробормотал Эштон, склонившись ко мне. – Звучит как намёк.

– Если вы не перестанете комментировать, я дойду до фразы «глубокое повторное касание», – прошептала я в ответ, не оборачиваясь.

Он усмехнулся так, что я краем глаза увидела блеск в его взгляде.

Следующий слайд – прототип интерфейса. Лёгкие пастельные оттенки, фото счастливых людей с собаками и кошками, карточки профиля с указанием «любимый вид прогулок» и «уровень активности питомца».

– Мы делаем ставку на удобство для пользователя, – сказала я, – интуитивный дизайн, простой вход в сервис и внутренняя система «игровых наград». Это увеличивает удержание аудитории на 25% за первые три месяца.

– А что за значок с косточкой? – спросил Джонсон, щурясь в экран.

– Это система внутренних бонусов, – пояснила я, – пользователи получают косточки за активность: публикацию фото, участие во встречах офлайн, приглашение друзей.

– И чем больше косточек, тем выше шанс найти любовь всей жизни, – вставил Эштон, – или хотя бы того, кто будет с тобой делить пакет корма на двоих.

Я закатила глаза, но заметила, что часть команды за стеклянной перегородкой улыбается. Джонсон – нет. Он выглядел так, будто боится, что мы сейчас дойдём до шуток про «собачьи свадьбы».

– Теперь о пожизненной ценности клиента, – переключила я слайд, – наша монетизация строится на трёх источниках: премиум-подписка, партнёрские предложения от зоомагазинов и интеграции с ветеринарными клиниками. При среднем чеке в 1 200 рублей в месяц и удержании платных пользователей на уровне 60% в год, мы выходим на устойчивый рост уже через первые 12 месяцев.

– То есть, – уточнил Эштон, – вы хотите, чтобы люди платили за то, чтобы найти свою собачью половинку… и ещё остались в приложении после?

– Именно, – подтвердила я, – потому что любовь проходит, а фотографии милых котят остаются.

Он тихо рассмеялся, но этот смех был тёплым, не издевательским. И я вдруг поймала себя на том, что мне нравится его стартап. Не потому, что он приносит деньги, а потому что в нём есть душа.

На финальном слайде я вывела слоган: «PetMatch – найдите того, кто подберёт вам поводок по сердцу».

– Ну что ж, мистер Картер, – подытожила я, – готовы доверить нам продвижение вашего проекта?

Эштон посмотрел на меня, потом на Джонсона, и, выдержав паузу, произнёс:

– Если вы лично будете курировать кампанию – да.

Джонсон напрягся.

– У нас целая команда…

– Да, но мне нравится работать с людьми, которые не боятся слова «хаос», – перебил Эштон, всё так же глядя на меня. – Это редкое качество в маркетинге.

Между нами повисла тишина, в которой я слышала, как бьётся собственное сердце.

– Отлично, – сказала я наконец, стараясь не выдать эмоций. – Тогда перейдём к деталям.

Джонсон что-то записывал в блокнот, но по лицу было видно – он уже строит планы, как «неожиданно» вмешаться в этот проект. А я… я чувствовала, что этот день только начал рушить мои чёткие профессиональные границы.

И, похоже, Эштон прекрасно об этом знал.

В переговорной стало тихо, только проектор ещё негромко шумел, словно пытаясь переварить всё, что здесь только что прозвучало. На экране завис финальный слайд с логотипом PetMatch, и я почувствовала лёгкое удовлетворение: презентация удалась.

Джонсон прокашлялся и сложил руки на столе, глядя на Эштона:

– Ну что ж, мистер Картер, думаю, мы можем переходить к следующему шагу. Я предлагаю подготовить пакет документов и отправить их вашим помощникам для ознакомления.

Эштон чуть приподнял бровь, словно слова «помощникам» его слегка позабавили. Он кивнул, но тут же повернулся ко мне:

– Звучит разумно. Но знаете, Джонсон, я обычно предпочитаю держать связь напрямую с теми, кто действительно понимает, о чём говорит.

И, будто всё это было заранее продумано, он достал из внутреннего кармана телефон – дорогой, блестящий, в чехле из тёмной кожи.

– Так что, Николь, – обратился он прямо ко мне, – продиктуете свой номер?

Я выдержала паузу, делая вид, что обдумываю, стоит ли вообще открывать дверь в свой личный мир этому человеку.

– Уверены, что он у вас ещё не записан под именем «Опасность для белых рубашек»? – парировала я, приподняв подбородок.

Он хмыкнул, скользнув пальцем по экрану, словно что-то проверяя:

– Думал, сохранить как «Смертельная доза кофеина с сарказмом». Но, возможно, «Николь» тоже неплохо звучит.

– Я рада, что вы хотя бы не подумали о чём-то похуже, – ответила я, протянув визитку с минималистичным логотипом нашей компании и своим именем.

– Похуже? – он прищурился. – Поверьте, у меня фантазия богатая. Но я сегодня в хорошем настроении.

В его взгляде на секунду мелькнуло что-то слишком личное, и я почувствовала, как моё лицо предательски теплеет.

– Значит, хаос – это теперь комплимент? – уточнила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– В вашем случае – безусловно, – ответил он, поднимаясь из-за стола.

Он откинул лацкан пиджака, проверяя, всё ли на месте, и не спеша направился к выходу. Перед дверью обернулся:

– Рад был познакомиться с вашей компанией, Джонсон. И, конечно… – он перевёл взгляд на меня, – с вами, Николь.

Я почувствовала, что все в переговорной, включая секретаря за стеклянной стеной, заметили этот обмен взглядами.

– До скорой встречи, – сказал он, и дверь за ним мягко закрылась.

Оставшаяся часть дня прошла в режиме офисного шторма. Поток писем, звонков, согласований и бесконечные «можно на пять минут?», которые на деле растягивались на полчаса. Я ловила себя на том, что в голове всё время прокручиваю утреннюю встречу.

Особенно – тот момент, когда он не моргнув глазом перебил Джонсона. Это было и нагло, и эффектно, и… почему-то мне нравилось.

В 17:58 телефон завибрировал. На экране – короткое уведомление:

Сообщение от: Эштон Картер.

Интересно, сколько он ждал, чтобы не выглядеть слишком нетерпеливым? – подумала я, разблокируя экран.

Эштон: «Давай вечером встретимся в Центральном парке и прогуляемся с собаками. У меня – Майло, у тебя… как зовут пса твоей соседки? Обсудим нашу гениальную актёрскую игру и дальнейший план действий.»

Я уставилась на текст и почувствовала, как губы сами собой растянулись в улыбке.

Пальцы быстро набрали ответ:

Николь: «Барни. И предупреждаю: он кусается, если ему не нравится собеседник. Так что будь убедителен.»

Сообщение ушло, и буквально через несколько секунд экран снова загорелся:

Эштон: «Тогда возьму пару лакомств. Для Барни. Хотя, если честно, и для тебя тоже.»

Я фыркнула, покачав головой.

Человек, который может за один день устроить офисный спектакль, заставить Джонсона нервничать и назначить прогулку… определённо опасен.

И всё же… я уже знала, что вечером окажусь в парке.

Ведь хаос, как оказалось, может быть чертовски притягательным.

Центральный парк в конце августа живёт особенной жизнью. Город, шумный и рваный, словно джазовая импровизация, за его пределами продолжает бешено бежать вперёд: гудят жёлтые такси, визжат тормоза автобусов, на углу спорят двое продавцов хот-догов, у которых одинаковая точка. Но сто́ит ступить на гравийную дорожку парка – и всё меняется.

Здесь воздух другой: не пропитанный выхлопами и запахом асфальта, а насыщенный ароматом свежескошенной травы, влажной земли и чуть сладковатым духом поздних цветов. Листья в кронах деревьев тихо шелестят, будто перешёптываются, а где-то вдалеке скрипит старый мостик, по которому проходит пара влюблённых.

Барни тащит меня вперёд с энтузиазмом профессионального исследователя, которому поручили найти золото. Уши – как два шёлковых маятника, хвост крутится так быстро, что можно было бы подзаряжать телефон.

– Барни, мы идём на встречу, а не на марафон, – бормочу я, но он и не думает замедляться.

Я поворачиваю за угол тропинки – и вижу Эштона.

Он стоит, облокотившись на деревянную ограду, спиной к закату, из-за чего солнечный свет очерчивает его фигуру золотистой каймой. В руках – поводок, за который лениво тянет крупный золотистый лабрадудель. Пёс послушно останавливается, но глаза у него – хитрые, как у того, кто уже понял, что вечер будет нескучным.

Эштон поднимает голову, и в этот момент я ловлю себя на том, что буквально застываю на месте.

Он чертовски хорошо выглядит. Джинсы, чуть потёртые на коленях, белая рубашка с расстёгнутой верхней пуговицей, рукава закатаны до локтей, и видно, как под тканью двигаются мышцы предплечий. Волосы чуть растрёпаны ветром, а на губах – лёгкая улыбка, в которой одновременно и дружелюбие, и озорство.

Господи, Николь, соберись. Это просто парень. Очень симпатичный. И очень сексуальный. Но всё же – просто парень.

– Майло, – представляет он пса, кивая в сторону лабрадуделя. – Самый воспитанный пёс Нью-Йорка. По крайней мере, был… до сегодняшнего вечера.

– Это угроза или предупреждение? – спрашиваю я, подходя ближе.

– Это факт, – он усмехается, переводя взгляд на Барни. – Майло никогда не гонялся за утками.

– Значит, сегодня у него дебют, – парирую я.

Мы идём вдоль озера. Вода переливается, отражая розовые и оранжевые оттенки закатного неба. Несколько уток чинно плавают рядом, изредка поглядывая в нашу сторону. Барни замирает, уши поднимаются – и я уже знаю этот взгляд.

– Нет, только не это, – начинаю, но поздно.

Спаниэль рвётся вперёд, и я почти теряю равновесие. Майло, вдохновлённый примером, радостно срывается с места. Их лапы бьют по гравию, поднимая мелкие камешки, а мы с Эштоном одновременно восклицаем:

– Барни!

– Майло!

Пробегая мимо лавочки, я слышу, как кто-то возмущённо ахает, кто-то смеётся, а велосипедист еле успевает увернуться, выдав нам длинный и явно нецензурный монолог.

Когда мы их догоняем, оба стоят у самой кромки воды, радостно виляя хвостами, а утки – в панике разлетаются прочь.

– Видишь? – Эштон слегка запыхался, но в глазах у него пляшут смешинки. – Я же говорил: ты и Барни – источник стихийных бедствий.

– Это был акт спонтанного творчества, – отвечаю я, поправляя волосы. – Не всем же жить по правилам Майло.

– Майло жил по правилам. До того дня, как встретил тебя, – он бросает на меня взгляд, и от этой смеси насмешки и тепла в груди становится чуть теплее. – И, знаешь, мне это нравится.

Мы идём дальше, псы уже спокойны, но изредка переглядываются, словно заговорщики.

– У тебя всегда так? – спрашивает он. – То кофе, то утки, то ещё что-то?

– Это называется насыщенная жизнь, – пожимаю плечами. – Иногда мне кажется, что неприятности просто ставят на мне GPS-метку.

– А мне кажется, это твой талант, – усмехается он. – Некоторые ищут адреналин в горах или на гонках, а тебе достаточно просто выйти за хлебом.

Я смеюсь, и он, кажется, ловит этот момент – настоящий, без всяких фильтров.

Мы садимся на лавочку. Он чуть разворачивается ко мне, локтем облокотившись на спинку, и я замечаю, что его глаза – не просто карие, а с золотистыми вкраплениями, которые особенно ярко сияют в лучах заката.

– Ладно, – говорит он, – обсудим нашу актёрскую игру. Сегодня мы сделали вид, что незнакомы. Завтра можем разыграть, будто давно сотрудничаем. Джонсон будет в шоке.

– То есть ты хочешь ввести его в информационный штопор?

– Именно, – улыбается он. – Думаю, мы сработаемся.

– Опасная мысль, мистер Картер, – говорю я, но он уже понял, что я согласна.

Мы ещё немного сидим, слушая, как ветер шумит в листве, а где-то вдалеке играет уличный саксофонист. Барни и Майло в это время пытаются поймать упавший лист, устраивая маленькое сражение.

Когда начинает темнеть, мы поднимаемся. Он провожает меня до выхода из парка.

– Береги Барни. И себя, – говорит он, задерживая взгляд чуть дольше, чем просто дружелюбие. – Хотя, если честно, я надеюсь, что завтра опять окажусь в эпицентре твоей бури.

Я ухожу с улыбкой, и впервые за долгое время жду завтрашнего дня с лёгким, почти подростковым предвкушением.

Глава 3. Утро, кофе и первая подлость.

Будильник пискнул в 07:05, и Николь, с закрытыми глазами, привычным движением нащупала телефон на прикроватной тумбочке. Обычно она позволяла себе ещё десять минут вялого переворачивания с бока на бок, но сегодня что-то невидимое подтолкнуло её встать сразу. И нет, она абсолютно точно не думала об одном конкретном самоуверенном стартапере, который собирался снова появиться в офисе. Просто… сегодня ей хотелось выглядеть чуть лучше, чем обычно. Так, для себя.

В ванной уже зашипела горячая вода, заполняя воздух паром. Николь сбросила с плеч халат, шагнула под тёплые струи и на пару минут прикрыла глаза, наслаждаясь тем, как сонливость медленно уходит, уступая место утренней собранности. Её мысли бродили где-то между рабочими задачами и воспоминанием о том, как вчера в кофейне Эштон улыбнулся своим фирменным «я знаю, что ты на крючке» взглядом.

Она вышла из душа и подошла к шкафу. Рука автоматически потянулась к привычной комбинации – светлая рубашка, чёрные брюки, – но взгляд зацепился за изумрудное платье-футляр, которое она обычно надевала только на важные презентации или редкие корпоративы. Платье мягко обнимало фигуру, подчёркивая талию, а его глубокий цвет делал глаза ярче.

– Это чистое совпадение, – пробормотала Николь, снимая его с вешалки. – Никаких скрытых мотивов.

Перед зеркалом она поймала себя на том, что стрелка на глазах получается ровнее обычного, а румянец ложится чуть теплее. Капля любимых духов с нотами жасмина и бергамота коснулась кожи за ухом – и вот уже в отражении смотрит женщина, которая будто идёт не просто на работу, а на встречу, от которой многое зависит.

Улицы города встречали её привычной утренней какофонией: кто-то гнал машину на жёлтый, таксист ругался в телефон, где-то вдали сигналил трамвай. Возле входа в дом сосед поставил лоток с ещё горячими круассанами – аромат масла и теста смешивался с густым запахом кофе из уличного киоска. По тротуару сновали спешащие офисные сотрудники с картонными стаканами в руках, а у перехода стояла женщина с собакой, похожей на уменьшенную версию медвежонка.

Путь до офиса казался сегодня особенно коротким. Николь шла, чувствуя, как каблуки ритмично цокают по плитке, и невольно гадала: появится ли Эштон в безупречном костюме или снова в своём расслабленном стартаперском образе – джинсы, пиджак и кроссовки.

Офисное здание сияло стеклянными панелями, отражая утреннее солнце. Внутри – привычная картина: охранник, приветствующий каждого по имени, запах свежеотпечатанных документов, шелест страниц. На кухне кто-то уже спорил, кому идти за сахаром, а из дальнего угла доносился шум работающего кулера.

Лиза из PR, заметив Николь, выразительно вскинула брови:

– Мисс Брукс, вы сегодня сияете! Что за повод? Интервью в журнале «Бизнес и стиль»? Или тайная встреча?

– Просто пятница, – отмахнулась Николь с невинной улыбкой, хотя чувствовала, что щеки предательски теплеют.

Она устроила сумку на столе, включила компьютер, сделала первый глоток кофе и краем глаза поймала своё отражение в чёрном экране монитора. Да, она действительно выглядела иначе. И да, возможно, ей хотелось, чтобы кое-кто это заметил. Но, разумеется, она ни за что в этом не признается. Даже себе.

Секунду Николь задержала взгляд на экране телефона. Пусто. Ни сообщений, ни звонков. «И зачем я вообще об этом думаю?» – отчитала она саму себя и с показной сосредоточенностью открыла папку с планами по текущим проектам.

А за стеклянной дверью лифта кто-то уже поднимался на её этаж.

В офисе ещё витал запах утреннего кофе, а кондиционер тихо гонял тёплый воздух по просторному, но вечно перегруженному бумагами опенспейсу. У кого-то на мониторе горели таблицы Excel, у кого-то – бесконечные отчёты в CRM. За окном, как назло, начался лёгкий снегопад, придавая пейзажу оттенок новогодней открытки, хотя до праздников было ещё далеко.

И тут двери лифта разъехались, и из них шагнул Эштон Картер.

Он вошёл так, словно знал, что все взгляды будут прикованы к нему. Чёткая линия плеч под тёмно-синим пиджаком, белоснежная рубашка, галстук в тон глубокого бордо, блестящие от полировки туфли. Его шаг был уверенным, а лёгкая, почти лениво-уверенная улыбка будто говорила: «Да, я знаю, что вы сейчас обо мне подумали».

Лиза из PR на секунду забыла, что держала в руках, и ручка со стуком упала на стол. Финансисты переглянулись. Даже охранник Пётр, обычно полностью равнодушный к посетителям, слегка наклонился вперёд, будто присматриваясь к деталям гардероба.

Николь, услышав щелчок лифта, машинально подняла глаза и едва заметно прикусила губу, чтобы спрятать улыбку. «Это просто клиент, – попыталась она убедить себя. – Один из многих. Ничего особенного». Но внутренний голос ехидно добавил: «Да, конечно, и солнце у нас в Москве светит каждый день одинаково».

– Доброе утро, мисс Брукс, – произнёс он так, будто видел её каждое утро всю свою жизнь.

– Мистер Картер, – она кивнула, сохраняя полупрофессиональную улыбку. – Как приятно, что вы лично решили убедиться, что мы начинаем рабочий день вовремя.

– Я пришёл убедиться, что здесь вы начинаете его вовремя, – без тени смущения ответил он. – И, как вижу, я не ошибся.

В этот момент из кабинета, как по команде, вышел Джонсон. Его выражение лица напоминало человека, которому только что сообщили, что его любимую парковку отдали под ярмарку меда.

– Мистер Картер, – голос Джонсона был чуть натянут, – рад вас видеть. Надеюсь, перейдём к делу?

– Конечно, – Эштон развернулся к нему, но сделал едва заметный шаг в сторону Николь. – Но я настаиваю, чтобы мисс Брукс участвовала в обсуждении проекта.

– Мы ещё не распределяли задачи, – сухо бросил Джонсон.

– Тогда сэкономлю вам время, – Эштон улыбнулся, но в его тоне слышалась уверенность. – Николь – идеальный кандидат. Она прекрасно уловила суть моего стартапа, и, к тому же, обладает редким талантом превращать сухие факты в истории, которые хочется слушать.

– Это комплимент или тонкий намёк на то, что я склонна драматизировать? – Николь приподняла бровь.

– И то, и другое, – без паузы ответил он. – В маркетинге умение добавить щепотку театра – бесценно.

Джонсон явно с трудом сдерживал раздражение.

– Если вы настаиваете…

– Настаиваю, – коротко подытожил Эштон и развернулся к Николь. – Пойдёмте, у нас есть что обсудить, прежде чем начнём презентацию.

Он сел на край её стола, раскрыв кожаную папку.

– Итак, «PetMatch». Мобильное приложение, которое соединяет владельцев домашних животных по интересам – будь то утренние пробежки с собаками, фотосессии для котов или совместные походы в ветеринарку. По сути, это микс Tinder и социальной сети для питомцев, но с алгоритмами подбора, адаптированными для российского рынка.