Три шага до края

Собравшиеся наблюдали за представлением с нескрываемым интересом. Очевидно, что они только и ждали, когда я отвечу. А я не хотела заставлять себя ждать, подошла ближе к парню.

– У меня официальное назначение, – ровным тоном ответила я, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы захлопнуть любопытные рты.

– Что? – скривился он, сплюнув себе под ноги. Я пробежалась взглядом по его футболке и потёртой джинсовой куртке. Внешность упорно отказывалась выдавать хоть какие-то его навыки.

– Удивительно, что с такими ушами ты так плохо слышишь, – медленно выдохнула я с самым искренним недоумением в голосе, будто это реально тревожило меня.

Кто-то из стоящих сбоку прыснул от смеха, но тут же кашлянул и отвернулся, встретившись с уничтожающим взглядом ушастого смельчака. Тот, впрочем, явно растерялся: то ли от того, что его не испугались, то ли от того, что его теперь будут звать ушастиком.

На лице парня проступили красные пятна, руки сжались в кулаки. Явный признак того, что в следующее мгновение он попытается напасть. Я никогда не переходила на личности первой и старалась не ввязываться в потасовки, но если кто-то из окружающих сам перешёл черту, то и не видела смысла отмалчиваться.

Жаль, что достойных соперников вербальной агрессии в моей жизни пока не было. Стоило мне только открыть рот и сказать что-то колкое, как следом сразу пытались ударить…

Вот и сейчас я собралась, готовясь дать отпор. Мышонок выпрямился, подался корпусом вперёд и напряг ноги, собираясь кинуться.

В его лице читалось то самое напряжение, которое бывает у тех, кто слишком уверен в своих кулаках и недостаточно – в голове. Уголки губ дёрнулись в кривом подобии ухмылки, и я почти услышала, как он ликует от того, что проучил девчонку с острым языком.

Я уже знала, как именно он попытается ударить. Видела это много раз: на тренировках и в реальности, где мужчин с хрупким эго всегда коробит, когда ты не сжимаешься в испуганный комочек.

Правое плечо напряглось – он будет бить от души, прямолинейно, без техники, зато с надеждой впечатлить собравшихся.

Выставив руки для захвата, я ожидала. В голове выстроился чёткий план действий: правая рука на его запястье, левая чуть в сторону, чтобы дёрнуть за локоть и вогнать его лопатками в пыльный бетон.

– Что вы вытворяете?

Я вздрогнула от неожиданности, резко разворачиваясь и влетела… в грудь, обтянутую тканью тёмной футболки, под которой угадывались очерченные мышцы. Поверх неё – кожаная куртка, явно видавшая лучшие времена: на боках потёртости, местами материал выцвел, будто от долгого солнца или постоянного трения. Взгляд упал вниз, на грубые ботинки со шнуровкой.

Под пальцами почувствовалась горячая кожа и глухие удары сердца. Никогда в жизни мне не приходилось одёргивать руку от чего-то обжигающего с такой заторможенной реакцией. Я скривилась на мгновение, уставившись на ладони, будто там реально могли оказаться ожоги.

Какого хрена подкрадываться почти вплотную?!

Подняв взгляд, я уже прекрасно знала, с кем столкнусь. Ледяные голубые глаза вцепились в моё лицо, рассматривая без единой эмоции. В отличие от других первокровных, с кем мне доводилось пересекаться, он явно не придерживался привычного для них образа.

Ни излишней холёности, ни аристократической выверенности. Светлые волосы, чуть длинноватые, небрежно спадали на виски и шею, будто он просто не считал нужным что-либо с ними делать.

Моментально отступив назад, я постаралась даже не дышать с ним одним воздухом и скрестила руки на груди.

Спесь моего ушастого приятеля быстро спала при виде первокровного, словно он не пытался мгновение назад показать, что он настолько крут, что способен ударить женщину.

– Ещё раз спрашиваю, что здесь происходит? – повысив голос до командного, выкрикнул упырь, оглядывая всех в помещении.

– Мы просто ждали … – промямлил мужчина, который отпихнул сдутый мяч в сторону, как улику, явно указывающую на несерьёзность.

Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы Морвель оказался главным во всей этой заварушке, но то, с каким разочарованием он смотрел на всех, говорило именно об этом.

Демиан медленно обвёл всех взглядом, будто решал, с кого начать устраивать разнос, но, видимо, передумал. Вместо этого он прошёл мимо, не задев никого. Пыль скрипнула под его ботинками.

Он остановился в центре помещения, уставился в полу-обвалившийся потолок и какое-то время молчал, словно пытался донести до небес, насколько сильно он сожалеет, что вообще существует в этом мире. Или сожалеет, что существуем мы…

Но длилось это всего пару секунд. Потом плечи снова распрямились, лицо застыло, и всё, что осталось, – привычная маска.

– Почему мы здесь? – резко бросила я, сделав шаг вперёд.

В помещении повисла тишина. Если остальные и задавались этим вопросом, то в лоб его до сих пор никто не рискнул озвучить. Или…

– Ваши подразделения получили все указания относительно вашего участия в предстоящей операции, – чуть наклонив голову, без доли иронии ответил блондин.

Руки едва не сжались в кулаки, но я вовремя взяла эмоции под контроль. Это я не получила инструкций, Берроуз ничего мне не сказал… Либо намеренно умолчал, либо забыл. Хотя второе – вряд ли. Юрий в делах, которые касаются непосредственно ИКВИ, никогда ничего не забывает. Получается, по каким-то причинам, он решил не посвящать меня в курс дела, выставив полной идиоткой.

– Но так и быть, я повторюсь, – снизошёл его величество, обладатель божественной крови, позволив выдавить скупую улыбку. – По решению Верховных мне поручено возглавить расследование по делу гибели Астории Лойс и исчезновения сотрудника нашей корпорации Орина Дирки.

Ленивый взгляд перемещался от одного лица к другому.

– Расследование проходит под грифом секретности. Здесь находятся доверенные лица, которые по тем или иным причинам станут полезными, – он кивнул в сторону парочки, недавно увлечённо пинавшей мяч. Те моментально вытянулись. – Те, что когда-то перешли черту, залезли туда, куда никто не должен был добраться, но именно поэтому сейчас нужны здесь.

Один из них сжал плечи, второй фыркнул и быстро отвёл взгляд. Профессиональные нарушители закона, вдруг оказавшиеся по нужную сторону?

– Некоторые из вас, – продолжил Морвель, – из числа служителей. Жрецы, которые проходили обучение у Верховных и знают, как работать в тени, не оставляя следов.

Я оглядела зал уже немного иначе. Это был не слаженный отряд, а пёстрый набор из тех, кто в одиночку – профессионал, а вместе – пока хаос.

– ИКВИ здесь представлены… – он бросил взгляд в мою сторону, – одной единицей. Для урегулирования отношений и контроля за ситуацией в коллективе.

Мышонок прыснул от смеха, хватаясь за живот. Что его так развеселило, я понятия не имела. Лично мне ничего забавного в этом не виделось.

– Накажешь меня за плохое поведение? – не отставал ушастый.

Придурок приблизился и облизнулся, оценивая меня похотливым взглядом.

– Я буду даже не против, если ты меня отшлёпаешь, только без своего костю…

Договорить я не позволила. Сжала кулак и со всей силы впечатала его в живот, заставляя смельчака согнуться пополам.

– Ещё раз ляпнешь при мне свои фантазии – я вырву тебе глаза, – нагнувшись, я прошептала предупреждение прямо в торчащее ухо, чтобы он наверняка услышал.

– Су-у-ука, – прохрипел придурок, но дальше ругательств благоразумно не пошёл.

Брезгливо тряхнув кистью, я отошла от ушастого и сложила руки на груди, с вызовом подняв взгляд на голубоглазого упыря. Судя по напряжённой складке меж бровей, представление ему не понравилось.

– Итак, – наконец сообразив, что мы здесь не для того, чтобы играть в гляделки, Морвель перешёл к делу.

– Зачем мы нужны, если есть ИКВИ, которые должны заниматься расследованием? – резонно спросил женщина, которая стояла у оконной рамы.

Вряд ли она когда-либо занималась чем-то, выходящим за рамки закона. Ни следа нервозности, ни распущенности, ни желания показать, что ей всё по плечу. Наоборот, женщина выглядела так, будто случайно забрела не туда. Идеально уложенные тёмные локоны, чистый выглаженный костюм, прямой ровный взгляд и повседневный макияж. Складывалось впечатление, что она – чей-то секретарь, которого можно попросить принести кофе.

На фоне местной неформальной тусовки – как музейная статуя. Подозреваю, человек служителей. Как и мужчина в костюме рядом с ней. Слишком заметная осанка и безразличный взгляд, будто ему просто дали задание, которое он должен выполнить.

– Это необходимая мера, – спокойно ответил Морвель. – Во-первых, мы работаем независимо от ИКВИ. Это даёт нам гибкость. Нас не видят, нас не ждут. А ИКВИ… – он метнул на меня короткий взгляд, – уж слишком хорошо известны тем, кого мы ищем.

Доля правды в его словах присутствовала. Берроуз уже много лет занимается поиском тварей, продающих людей, и всё без толку. Мы слишком приметные, даже когда остаёмся в тени.

– Во-вторых, – продолжил он, лениво вышагивая и отпинывая камушки из-под ног, – у каждого из вас есть ресурс. Что угодно, что может быть полезно. Но в одиночку вы используете их только в рамках собственного интереса. Вы не делитесь, не координируетесь. А значит, неэффективны. Те, кто стоит за этим, давно в курсе, что за ними наблюдают. Они контролируют каналы, следят за утечками, и пока внимание приковано к официальным следам, они чисты. Но контролировать всех невозможно. Ошибки всё равно происходят. Вопрос: кто их заметит первым – мы или они.

– У нас есть реальные зацепки или только бравада о том, что наша суперкоманда посадит всех преступников за решётку? – не поднимая головы, поинтересовался высокий здоровяк, который всё это время держался поодаль от остальных вместе с тощей девчонкой с короткой стрижкой.

– Есть, – кивнул Демиан, выдержав театральную паузу. – Зацепок много, но каждую нужно проверить. Вы сами понимаете, что мы не можем прямо спросить всех подозреваемых, надеясь, что они расскажут правду. Нам придётся действовать грязно, но для некоторых из вас это не проблема.

– Сколько уже идёт расследование? Напомни-ка, огонёк? – я не заметила, как ушастый выпрямился и уже курил сигарету. – За это время никто даже не приблизился к мудакам, а ты ждёшь от нас чего… чуда? – усмехнулся парень, глубже затягиваясь дымом из фильтра.

Нарочито лениво упырь подошёл ближе, убирая руки в карманы куртки. Вблизи он возвышался над мышонком почти на голову, отчего тот поднял взгляд, стараясь придать выражению как можно более бесстрашный вид.

– Хочешь чудо? – с хладнокровной улыбкой поинтересовался Морвель. – Посмотри в зеркало. Чудо в том, что ты до сих пор жив с твоим умением держать язык за зубами.

Всем видом показывая, что это и был ответ на вопрос, Демиан развернулся вполоборота и упёрся в меня ледяным взглядом.

– Мне плевать на ваши способности, какими бы выдающимися они ни были. Меня интересует только результат. Если вы испугались, не готовы приступать или есть ещё какие-то причины, по которым операция кажется вам слишком сложной, то вперёд, – блондин махнул на проём.

Никто не пошевелился, оставаясь на своих местах.

– Каждый из вас получит инструкции. Часть из вас работает из офиса, остальные – в полевых условиях. Детали заданий будете получать на месте, координаты заранее. На время операции выбросьте из головы всё, что касается личного. Вы будете нужны в любое время дня и ночи. Свободны!

– Что насчёт этого места? Мы здесь часто будем собираться? – поинтересовалась женщина в костюме, брезгливо оглядывая пространство.

– Нет, офис готовится к открытию.

Мысленно я уже была в кабинете Берроуза. Нужно о многом его спросить и в первую очередь: «Какого хрена?».

Собравшиеся принялись медленно сваливать, и я последовала их примеру, но на моё плечо легла тяжёлая рука, заставившая затормозить.

3

Демиан

Я одёрнул руку быстрее, чем падальщица обернулась. Поздно сообразил, что нужно было просто окликнуть, но не додумался, как к ней обратиться.

В досье, которое мне предоставили, значилось имя Меган Смит, но произносить его я не хотел. Обращаться к кому-то по фальшивому имени – всё равно что играть по чужим правилам. В подчинении Берроуза она может быть кем угодно, но я привык знать всё о людях, с которыми работаю.

Отдать должное, Берроуз хорошо постарался, чтобы подчистить следы. Выдуманная дата рождения, номера счетов на фальшивое имя, всё имущество на ИКВИ. Естественно, я пробил её, но везде только то, что искусственно создано. Я мог бы покопаться, добраться до правды, но времени на это не было. Эта Смит не стоит моего внимания настолько, чтобы я переключился с основной миссии на нечто незначительное.

Чистой воды марионетка. Только вот марионетки не смотрят так, как посмотрела она, когда обернулась. Не глаза, а грозовое небо, с молнией, которая ещё не ударила, но уже чувствуется напряжение.

– Что? – вложив в вопрос всё пренебрежение, спросила падальщица и сложила руки на груди.

– О своей форме на время моей операции забудь. Не хватало, чтобы из-за тебя всё пошло не по плану.

– Мне не дали инструкции относительно дресс-кода.

Хотелось позлорадствовать, но я сдержался. И на кой хрен мне сдалась эта девчонка? ИКВИ умеют работать по своим правилам, в своей команде. Стая падальщиков, что с них взять… Но распоряжение звучало очень чётко: «сотрудники Берроуза тоже принимают участие в операции».

Признаться, бывшие заключённые вызывали у меня больше доверия, чем она. О них я хотя бы знал всю подноготную, а с ней – как коробка с сюрпризом, в котором неизвестно, что внутри.

– Хочешь дам совет? – она не стала дожидаться ответа и продолжила: – Если тебя назначили главным, то формулируй мысли яснее, конкретно и по делу. Есть что-то помимо формы, что тебе не нравится?

«Твоё присутствие здесь».

– Нет, – стиснув зубы, чтобы не сказать то, что думаю на самом деле, ответил я.

– Супер, – девчонка махнула рукой и развернулась к дверному проёму, но внезапно остановилась. – Что значит «контроль над ситуацией в коллективе»?

Едва сдержав ухмылку, я внимательно оглядел падальщицу. Неровная стрижка по плечи, будто она сама обкромсала свои рыжие волосы тупым ножом. Средний рост, худощавая, но я успел увидеть технику, когда она врезала Юджину.

Распределение ресурсов – целиком и полностью моя задача. И мне нужно, чтобы этот сброд стал полноценным отрядом, который умеет выполнять приказы чётко и слаженно.

Прекрасно помню тот день, когда Смит наставила мне в затылок пушку, не позволяя прикончить Никсона. Я был так близок, чтобы вырвать его сердце, но щелчок позади заставил замереть от неожиданности.

Она не побоялась пойти против меня, прекрасно осознавая, что в тот момент моя звериная часть преобладает над здравым смыслом. Сама едва держалась на ногах, на хрупкой шее наливалось синее пятно от удушения, капилляры в глазах полопались, делая её похожей на актира в момент сильной жажды.

И именно оценив её навыки и бесстрашие, я осознал, что она прекрасно подойдёт на роль медиатора. Пусть её и навязали Верховные, но игнорировать упёртость и целеустремлённость, которые могут сыграть мне на руку, я не собирался.

Я уже составил план, но, работая с разношёрстными людьми, высок риск, что кто-то налажает. Пусть следит за тем, что каждый делает свою работу хорошо, не отвлекаясь.

Меган шумно выдохнула, показывая, что устала ждать, пока я отвечу. Похоже, терпение – не её конёк.

– Это значит, – сместив взгляд к окну, начал я, – что, если кто-то решит поставить личное выше общей цели, ты будешь той, кто поставит его на место. Справишься?

Серые глаза нахмурились ещё сильнее прежнего. То, что девчонке не понравилось услышанное, я понял сразу, но её эмоции меня волновали примерно так же, как пробки на дороге, когда я на мотоцикле.

– Инструкции? Как именно «ставить на место»? Ликвидировать, бить, шантажировать?

Не сдержавшись, я рассмеялся. Голос эхом оттолкнулся от разваливающихся голых стен, уходя вдаль разрушенного дома.

– Методы ИКВИ забудь, пока я твой начальник.

– Я это уже поняла, – усмехнувшись, сказала она, глядя мимо меня. – И, тем не менее, конкретика? Как мне усмирять твоих подчинённых в случае непредвиденных обстоятельств?

Шагнув к девчонке, я заставил её поднять голову.

– Прояви гибкость и будь добра – не распускай руки. Вы – одна команда.

– Команда играет хорошо, если тренер толковый, – колко заметила девчонка, не стирая с лица язвительности. – А если тренер просит кого-то другого следить за его игроками… – она дёрнула плечом, как бы показывая, чтобы я сам додумал.

Следовало натянуть выражение, которое я предпочитал носить на людях. Холодное, отстранённое, чуть насмешливое – как маска, ставшая привычнее собственного лица. Я сделал это автоматически, но внутри уже знал: с ней будет тяжело.

Находить общий язык с людьми – не проблема. Даже с теми, кто на первый взгляд кажется неуправляемым. Но здесь… случай тяжёлый. Падальщица ИКВИ – необычный экземпляр, выращенный с подачи ублюдка Берроуза.

Пришлось наступить себе на горло и улыбнуться той самой улыбкой, почти обволакивающей, из тех, что заставляли представительниц слабого пола спотыкаться, забывать, о чём шла речь, и старательно приглаживать волосы.

Я сделал шаг ближе, вторгшись в её личное пространство, будто просто по привычке. Склонился, делая вид, что собираюсь сказать что-то важное. Горячее дыхание коснулось её виска, когда я прошептал:

– Значит, тренер достаточно умен, чтобы использовать всё, что у него есть, – отрезал я, растягивая губы в усмешке.

Предвкушая победу, я взглянул на падальщицу, намереваясь увидеть, как она густо покраснела от нашей близости. Я ожидал, как в её взгляде мелькнёт неловкость. Как она отпрянет или отвернётся, едва заметно покраснев. Это срабатывало всегда.

Слова цепляли, воздух между нами становился плотнее, мои губы почти коснулись её уха, а в голосе завибрировало то самое преднамеренное почти-не-флирт, которым я умел оборачиваться.

Вот только…

Смит не покраснела. Она побледнела. Настолько, что даже губы потеряли краску, став почти того же оттенка, что и кожа.

Мгновение – и в её глазах мелькнуло не замешательство, не раздражение и даже не злость. А что-то другое… словно я стал свидетелем, а может, даже причиной её глубинного страха. Может, она испугалась, что я внушу ей что-то… нет, бред. Мне известно, что все сотрудники ИКВИ носят защитные от внушений линзы.

Тончайшие, почти невидимые, они лежат на радужке, сливаясь с цветом глаз так, что даже при прямом освещении их трудно различить.

Работают на нейросенсорном уровне: как только в глаз фиксируется попытка воздействия – визуального, звукового или ментального, линза блокирует сигналы, преобразуя их в обычный фон.

Я знаю об этом из рассказов Калеба, которому как-то удалось раздобыть разработки этих девайсов. Естественно, речи о том, чтобы делиться своими патентами со стороны ИКВИ и быть не могло… Берроуз тщательно охраняет то, к чему прикладывает руку.

Она замерла, будто внутри сработал триггер, который я не заметил. Ни движения, ни попытки сделать шаг назад. Но она словно окаменела. Секунда – и дыхание стало едва слышным. Зрачки расширились. Я почувствовал: что-то пошло не так. И самое мерзкое – я не имел понятия, что делать дальше.

Так и не сообразив, как реагировать, я пришёл к самому правильному выводу: чужие тараканы – не моя проблема.

– Дальнейшие инструкции я пришлю на твой номер. И помни про форму, – отчеканил я и поспешил на выход. Всё-таки даже находиться рядом с падальщицей некомфортно.

Дёрнув за кольцо ключей, я вышел наружу и направился к чёрному спортбайку, запаркованному у бетонной стены. Я обошёл его слева, провёл рукой по прохладному сиденью и щёлкнул замком под сидушкой, вытаскивая шлем. В затемнённом стекле отразилось яркое небо и стена с разводами чёрной краски.

Перекинув шлем через предплечье, я вставил ключ в замок зажигания и провернул. Электроника ожила с характерным щелчком – приборная панель вспыхнула красными огнями. Двигатель зарычал низко, басовито, с ровным механическим урчанием, которое я так любил.

Я опустил шлем на голову, плотно прижав его к вискам, почувствовав, как мягкая внутренняя подкладка охватывает лицо. Захлопнул визор, и мир сразу стал другим: приглушённым, словно выключили лишние звуки, оставив только меня и дорогу.

Меньше всего я любил кататься в шлеме, но полиции на дороге не объяснишь, что меня не так-то просто убить даже при аварии. Можно, конечно, внушать, что я в шлеме, но на камерах такое не сработает. На штрафы было плевать, а вот на внимание ко мне – точно нет.

Всегда приходилось играть по правилам.

Взгляд уловил движение сбоку, заставляя повернуться на рыжую макушку, направляющуюся к своей машине. Хорошо, значит, вышла из ступора.

Перекинув ногу через седло, я опустился на байк, проверил сцепление, немного провернул газ: рёв усилился, оживая в груди. Выжав сцепление, я включил первую передачу и плавно тронулся с места, мечтая опустить тормоз и на время забыться в скорости.

4

Меган

Описать все те эмоции, которые я пережила после общения с упырём, приличными словами невозможно… Поэтому первым делом, как я села за руль машины, не сдержавшись, высказала всё, что думала о нём.

Вжимая педаль газа в пол, я мчала в штаб ИКВИ с намерением немедленно освободиться от этой операции. Пусть Берроуз выберет кого-то другого – в отделе достаточно кандидатов с выдержкой куда лучше, чем у меня.

Будь на месте первокровного человек, я бы без раздумий смогла вытерпеть любое отношение, но это существо… нет. Это выше моих сил и возможностей.

Охрана без вопросов пропустила меня на территорию. Кивая парням на посту у входа, я немедля прошла к стойке, за которой сидела Люси.

– Юрий у себя? – спросила я без лишних вступлений, вызывая у секретарши только лёгкий вздох и перекат глаз.

– У себя, – протянула Люси с показной усталостью. – И да, он уже в курсе, что ты идёшь.

– Конечно, в курсе, – пробормотала я и, не дожидаясь разрешения, направилась к лифту.

Коротко постучав, я дождалась, когда за дверью послышится ответ, и вошла внутрь. При виде Юрия я моментально выпрямилась и собралась. Его взгляд медленно оторвался от монитора компьютера. По лицу, как и всегда, сложно было прочитать эмоции.

– Проходи, Мег, присаживайся, – рука оторвалась от мышки и махнула на кресло рядом со столом.

Честно говоря, присаживаться не хотелось. Я не планировала задерживаться, моя просьба, как мне казалось, займёт не больше пары минут. Но спорить с начальником в его кабинете – не лучшая идея, особенно когда ты и так на взводе. Поэтому я подошла и опустилась в кресло.

– Как всё прошло? – Юрий откинулся назад и впился в меня внимательным, выжидающим взглядом.

– Ужасно! – сорвалось чересчур громко и резко. Я сама вздрогнула от собственного голоса. – Просто… – шумно выдохнув, продолжила я уже более ровно, понимая, что перед начальством не подобает говорить в таком тоне: – Он не дал мне никаких конкретных инструкций.

Я продолжила, стараясь выровнять дыхание и расслабить напрягшиеся на коленях пальцы:

– Только велел не появляться в форме и обозначил, что моя задача – усмирять его жалких отщепенцев…

– Мег, успокойся, – мягко прервал Юрий, налепив на лицо спокойную улыбку, будто выслушивал незначительные проблемы от зарвавшейся дамочки.

– Почему я, Юрий?! – я приподняла брови, хватаясь за подлокотники кресла. – Мне казалось, что я – ценный сотрудник. Профессионал. Явно не та, кого нужно засовывать в цирк, устроенный упырём. У нас ведь собственное расследование, разве я не буду нужнее здесь?

– Ты выбрана не случайно, Меган, – спокойно сказал он, пристально глядя в глаза. – Именно потому, что я целиком тебе доверяю.

– Почему не Сиард?! – выпалила я. – Он в команде дольше. Он надёжный. Он…

– Потому что он – не женщина.

Челюсть сама собой сжалась, и я ощутила, как где-то глубоко внутри поднимается густая, вязкая злость. Впервые мне дали задание не за навыки. Не за выслугу. Не за точность работы. А из-за пола…

– Демиан Морвель падок на женщин, – продолжил Юрий спокойно, словно объяснял очевидный факт. – Мне нужно, чтобы ты была рядом. Чтобы ты наблюдала, анализировала. И чтобы докладывала мне обо всём, что он вытворяет. Нас не сняли с расследования, чтобы запутать следы, но ты знаешь, что информации никогда не бывает достаточно.

Он чуть подался вперёд, голос стал ниже, серьёзнее:

– Ты – мои глаза, Мег. И мне очень важно, чтобы ублюдок проникся к тебе доверием настолько, что расслабится.

– Юрий, при всём уважении… Он – первокровный. Создание, которое я ненавижу, и вам известно, что это не бравада. К тому же, судя по сегодняшней встрече, я тоже не в числе тех, кому Морвель доверится. Я из ИКВИ, и стоит ли говорить, что он не рад моему появлению в его команде?