Последняя Мария

Михаил Ерёмин

Последняя Мария

Глава 1

Обреченная Мария

Ветер. Он был первым, кто встретил их на краю земли. Не легкий бриз, не ласковый зефир, а полный ненависти норд-вест, который рвал куртки, слепил глаза солеными брызгами и выл в ушах безумным волчьим голосом. Он гнал по небу клочья рваных, черных туч и с яростью швырял тяжелые, как свинец, волны на острые зубы прибрежных скал.

Иван и Петр, два брата-рыбака, шли по мокрому галечнику, едва удерживая равновесие. Утренний шторм стих, но море еще бушевало, выплевывая на берег обломки водорослей, доски от какого-то старого судна и прочий мусор, которым оно всегда щедро награждало берег после своего гнева.

– Ничего путного сегодня не будет, – прокричал Иван, старший, подставляя спину ледяному порыву. – Одну мелочь надергали. Море злое сегодня.

Петр молча кивнул, укутываясь глубже в воротник. Его взгляд скользнул по линии прибоя, выискивая хоть что-то ценное – бутылку, может, ящик. И вдруг остановился.

– Вань, глянь-ка.

Там, в полуметре от воды, среди тины и темно-коричневых водорослей, лежало что-то бледное, неестественно белое на фоне серого камня.

– Бревно, что ли? – нехотя повернулся Иван.

Они подошли ближе. И замерли.

Это была не древесина. Это была рука. А дальше – плечо, шея, бледное, почти прозрачное лицо с закрытыми глазами. Женщина. Молодая. Ее темные волосы раскидались по камням словно корона из морской травы. На ней было простое черное платье, промокшее насквозь, облепившее тело и подчеркивающее хрупкость и безжизненность форм.

– Боже правый… – прошептал Петр, крестясь. – Живая?

Иван, побледнев, качнул головой. Он наклонился, стараясь не смотреть на ее лицо, и ткнул двумя пальцами в холодную, окоченевшую кожу шеи. Ни единой пульсации. Только ледяной холод смерти.

– Нет. Не живая.

Они оттащили тело подальше от воды, на сухой камень. Теперь она лежала на спине, и ее лицо, обращенное к свинцовому небу, казалось удивительно спокойным, почти умиротворенным. Словно она не боролась со стихией, а уснула.

– Звони участковому, – хрипло скомандовал Иван младшему брату. – Беги к машине, лови связь!

Пока Петр бежал по гальке, Иван остался стоять на страже. Ветер трепал полы его куртки, завывая в ушах панихиду. Он не мог отвести глаз от мертвой девушки. Кто она? Откуда? Как она оказалась в море в такую погоду? Неужели самоубийство?

Его взгляд упал на ее руку, безвольно лежащую на камне. Ладонь была раскрыта, пальцы слегка согнуты. И там, на внутренней стороне запястья, чуть ниже основания большого пальца, он увидел темное пятно. Сначала показалось, что это просто грязь или синяк. Но, приглядевшись, Иван различил четкие линии.

Татуировка.

Странная, не похожая на обычные якоря или имена. Стилизованная, замысловатая буква «М», переплетенная с чем-то вроде морского узла и увенчанная древним символом, который Иван видел разве что на сувенирах для туристов – славянским оберегом. Знак выглядел старым, мастерски выполненным.

Вдалеке послышался хриплый звук мотора. Петр вернулся не один – с ним был участковый Сергей, мужчина лет пятидесяти, с красным от бессонницы и ветра лицом. Он тяжело дышал, подходя.

– Ну, показывайте, что у вас тут… – его голос оборвался, когда он увидел тело. Он снял фуражку, потер лысеющий лоб. – Мать-перемать… Опять.

Он опустился на корточки, стараясь быть профессиональным, но его руки слегка дрожали. Осмотрел карманы – пусто. Ни кошелька, ни документов, ничего. Потом его взгляд упал на запястье. Он наклонился ближе, чуть не касаясь лица кожи. Увидел татуировку. И резко выпрямился, будто его ударило током. Его лицо стало серым, землистым.

– Все, ребята, идите домой, – сказал он тихо, но так, что спорить не приходилось. – Никому ни слова. Понятно? Абсолютно ни слова.

– Да мы же не… – начал было Петр.

– Понятно? – повторил Сергей, и в его голосе прозвучала сталь.

Братья, переглянувшись, поспешно ретировались, оставив участкового наедине с мертвой девушкой и воющим ветром.

Сергей еще минуту стоял, глядя на море, потом достал из кармана старый, потрепанный мобильный телефон. Он не стал звонить в свое отделение. Он листал контакты, пока не нашел нужный номер. Тот самый, который надеялся никогда не использовать.

Вызов соединился.

– Алло? – послышался спокойный, деловой голос.

– Иван Викторович? – голос Сергея срывался на фальцет. Он сглотнул. – Это участковый Сергей из Вербицка. Простите, что беспокою… У нас тут… ситуация. Нашли девушку. На берегу.

– И что? Утопленники, к сожалению, бывают, – голос в трубке звучал устало.

– Не просто утопленница, Иван Викторович. На запястье… знак. Та самая «М». С узлом и этим… оберегом.

На том конце провода повисла мертвая, давящая тишина. Слышен был только ветер, вывший в телефонную трубку.

– Вы где? – наконец спросил голос, и в нем уже не было усталости. Была холодная, стальная напряженность.

– На старом пляже, под маяком.

– Никого не подпускайте. Оцепление. Ждите. Я выезжаю.

Сергей опустил телефон и снова посмотрел на тело. Он медленно, почти ритуально, надел фуражку.

– Ну что ж, – пробормотал он себе под нос. – Приехал и к нам конь белый. Теперь жди, не жди – лиха беда начало.

Возвращение в Вербицк

Дождь забарабанил по стеклу машины уже на подъезде к Вербицку. Не теплый летний дождик, а холодная, мелкая изморось, которая затягивала мир в серую, влажную дымку. Кирилл Макаров с отвращением посмотрел на стекающие по стеклу потоки. Идеальное соответствие его настроению.

Он свернул с асфальтированной трассы на разбитую бетонку, ведущую прямо в город. «Город» – это было громко сказано. Большое село. Рыбацкий поселок, разросшийся до статуса районного центра. Вербицк. Место, которое он поклялся никогда не посещать снова.

Пейзаж за окном был до боли знакомым: чахлые, пригнутые к земле ветром деревца, поля, уходящие в сырую пелену горизонта, и повсюду – море. Оно было не видно, но его присутствие ощущалось во всем: в соленом привкусе на губах, во влажном воздухе, в постоянном низком гуле, что стоял над землей.

Его телефон завибрировал. Начальник.

– Кирилл, доложите обстановку.

– Еще не доехал, Иван Викторович, – ответил Кирилл, стараясь, чтобы в голосе не проскользнуло раздражение. – Минут через десять буду на месте.

– Хорошо. Сергей, местный участковый, встретит вас. Он в курсе. Осмотрите тело, место, составьте впечатление. Это важно, Макаров.

– Понял. Кажется, я уже начинаю чувствовать эту «важность».

– Не сарказмь, Кирилл. Это не обычное убийство. Там… есть нюансы. Свяжусь позже.

Связь оборвалась. «Нюансы». Любимое слово начальника для обозначения полной катастрофы.

Впереди показались первые дома. Деревянные, обшитые серым сайдингом, с покосившимися заборами и дымком из труб. Ничего не изменилось. Словно он уезжал не десять лет назад, а вчера. Те же вывески («Рыболовные снасти», «Бар «Волна»), та же разбитая дорога, те же хмурые лица редких прохожих, кутающихся в плащи.

Он проехал по главной улице, мимо здания районной администрации с облупившейся краской, и свернул к морю. Там, на небольшом мысу, стояло неприметное кирпичное здание – местное отделение полиции и морг одновременно. У входа его уже ждал тот самый Сергей – мужчина в форме, с усталым, но внимательным лицом. Он помахал рукой.

Кирилл заглушил двигатель и вышел из машины. Холодный ветер сразу обжег ему лицо.

– Макаров? – участковый сделал шаг навстречу, протянул руку. Крепкое, мозолистое рукопожатие. – Сергей Ильич. Ждал вас.

– Кирилл. Поехали сразу смотреть?

– Да, лучше не тянуть. Она внизу. Патологоанатом уже ждет.

Они вошли в здание. Внутри пахло хлоркой, старым деревом и… да, морем. Всегда здесь будет пахнуть морем. Они спустились по узкой лестнице в подвал, где царил знакомый Кириллу до тошноты запах формалина и смерти.

Дверь в морг была приоткрыта. Внутри, под яркой лампой холодного света, на металлическом столе лежало тело. Возле него, в белом халате, стояла женщина лет пятидесяти с строгим, не выражающим никаких эмоций лицом и умными, пронзительными глазами за стеклами очков.

– Галина Васильевна, – представил ее Сергей. – Наш судмедэксперт. Это коллега из города, Кирилл Макаров.

– Здравствуйте, – кивнула она, ее голос был низким, спокойным. – Приступали к вскрытию. Предварительно – cause of death: утопление в соленой воде. Аспирация, отек легких, типичная картина.

Кирилл подошел к столу. Он видел сотни трупов, но это никогда не становилось привычкой. Девушка была очень молодой, лет двадцати пяти. Бледная кожа, темные волосы. Лицо спокойное. Он надел перчатки.

– Время? – спросил он, осматривая пальцы. Маникюр был аккуратный, но под ногтями – песок и микроскопические частицы водорослей.

– От восьми до двенадцати часов назад, – ответила Галина Васильевна. – То есть, между вчерашним вечером и полуночью. Вода холодная, процессы замедлены.

– Идентификация?

– Ничего. Ни документов, ни украшений. Лицо не разбито, можно делать фоторобот, но… – она перевела взгляд на запястье руки.

Кирилл последовал за ее взглядом. И увидел. Татуировка. Искусная, стилизованная буква «М», вплетенная в сложный морской узел и увенчанная архаичным славянским символом. Знак выглядел не как любительская работа, а как произведение искусства. И очень, очень старым.

– Вот этот «нюанс», о котором говорил Иван Викторович? – тихо спросил Кирилл.

– Это он, – подтвердил Сергей, стоявший у двери. – Больше на теле ничего нет. Ни следов борьбы, ни… стоп. Галина Васильевна, покажите ему спину.

Патологоанатом аккуратно приподняла тело. Кожа на спине была бледной, чистой, кроме…

– Что это? – Кирилл наклонился ближе.

На лопатках, чуть ниже шеи, едва заметные, тонкие царапины. Две параллельные линии. Слишком ровные, чтобы быть случайными. Слишком поверхностные, чтобы быть причиной смерти. Словно кто-то провел по коже острым кончиком ножа уже после того, как жизнь ушла.

– Постмортальные, – сказала Галина Васильевна. – Нанесены через несколько часов после смерти. Символические повреждения. Ритуальные, если хотите.

– Ритуальные? – переспросил Кирилл, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

– Возможно. Я еще не закончила анализ. Но они точно не имеют отношения к cause of death.

Кирилл отошел от стола, снял перчатки. Утопление. Неопознанная жертва. Странная татуировка. И ритуальные посмертные marks. Идеальный коктейль для странного дела.

– Место обнаружения осмотрено? – спросил он Сергея.

– Вчера вечером только предварительно. Шторм был. Сейчас можно съездить, если хотите.

– Хочу.

Они выехали на ту самую дорогу, что вела к старому маяку. Дождь почти прекратился, но небо по-прежнему висело низко и тяжело. Машина подпрыгивала на ухабах. Сергей молчал, сосредоточенно руля.

– Вы ведь отсюда? – неожиданно спросил он, не отрывая глаз от дороги.

Кирилл вздрогнул.

– Да. Отсюда.

– Значит, слышали. Про легенды эти.

– Какие легенды? – насторожился Кирилл.

– Да про местные… про море, про утопленниц. В каждом приморском городке свои байки, – Сергей махнул рукой, но Кирилл почувствовал, что тот что-то не договаривает.

Они подъехали к месту. Это был дикий, каменистый пляж в небольшой бухте. Скалы надежно укрывали его от посторонних глаз. Идеальное место, чтобы что-то – или кого-то – скрыть.

Они вышли. Ветер тут был еще сильнее. Кирилл поднял воротник куртки и пошел к урезу воды, где темнело пятно водорослей, примерно там, где, по словам Сергея, нашли тело.

Он осмотрел камни. Ни следов, ни очевидных улик. Волны продолжали с ленивой силой накатывать на берег, смывая все возможные evidence. Он посмотрел на скалы. Кто-то мог стоять там наверху и наблюдать. Или толкнуть.

– Кто нашел? – спросил он.

– Рыбаки, братья Иван и Петр Соколовы. Местные. Обычные мужики, паниковать не стали, сразу вызвали. Говорят, кроме нее, ничего не видели.

– Кто-то еще знает?

– Стараемся не светить. Но в Вербицке все быстро становится известно.

Кирилл кивнул. Он прошелся еще немного по берегу, вглядываясь в камни, но ничего не нашел. Только море, камни и вечный, пронизывающий ветер.

– Ладно, здесь делать нечего. Поработает группа. Надо опрашивать людей, показывать фоторобот. Кто-то же должен ее знать.

Они вернулись в машину. По дороге назад Сергей ненадолго остановился у здания местной администрации.

– Мне надо на минуту, отчет забрать, – сказал он. – Подождите в машине?

Кирилл остался один. Он смотрел на знакомые улицы, и воспоминания накатывали, как те самые волны – холодные, неуютные. Он вырос здесь. Он бегал по этим улицам. И он сбежал отсюда при первой же возможности, поступив в академию МВД в большом городе. Он хотел забыть Вербицк, его серость, его сплетни, его давящую тоску.

Его взгляд упал на бар «Волна» через дорогу. Вывеска была та же, что и десять лет назад. Он вдруг почувствовал сухость во рту. И желание. Желание зайти туда, увидеть familiar faces, и в то же время – панический страх сделать это.

Решимость пришла внезапно. Он вышел из машины и перешел дорогу. Толкнул тяжелую деревянную дверь.

Внутри пахло пивом, жареной рыбой и старым деревом. Было пустынно – только за стойкой мужчина лет сорока вытирал бокалы. Он поднял голову на звонок колокольчика над дверью. И замер.

Это был Семён. Его старый друг. Друг детства. Они вместе хулиганили, вместе ловили рыбу, вместе влюблялись в одних и тех же девушек. Время изменило его – добавило морщин вокруг глаз, седины на висках, легкую одутловатость лица, но это был он.

Семён смотрел на него несколько секунд, не веря своим глазам. Потом медленно убрал тряпку.

– Кирилл? Черт возьми… Кирилл Макаров?

Кирилл неуверенно улыбнулся.

– Привет, Семён.

– Да что ты… Господи… – Семён вышел из-за стойки, подошел, похлопал его по плечу. – Какими судьбами? Ты ж в городе, говорили, большая должность…

– Командировка, – коротко сказал Кирилл. – Дело одно.

Улыбка на лице Семёна медленно угасла. Он отступил на шаг, его взгляд стал осторожным, изучающим.

– Дело?.. Неужели про ту… про девушку, что рыбаки нашли?

– Ты уже знаешь?

– В Вербицке все знают, Кирилл. Уже шепчутся. – Он понизил голос. – Говорят, у нее на руке была метка. Та самая.

Кирилл насторожился.

– Какая «та самая»? Что ты имеешь в виду, Семён?

Тот замялся, отвел взгляд, снова принялся вытирать стойку.

– Да так… слухи. Бред сивой кобылы. Людям делать нечего, вот и несут чушь.

– Какую именно чушь? – настаивал Кирилл, чувствуя, что вот оно – первая зацепка.

Семён вздохнул, посмотрел на него с каким-то странным сочувствием.

– Говорят, что это… Снова Марии объявились. Или одна из них. – Он произнес это слово с большой буквы, с почтением и страхом.

– Какие Марии? – голос Кирилла стал тверже, следовательским.

– Легенда такая, старая. Про девушку, которая утопилась из-за несчастной любви. Говорят, она является раз в несколько лет и забирает с собой девушек… чтобы не было одной такой несчастной. Ну, ты понимаешь. Деревенский фольклор. – Он нервно рассмеялся, но смех получился фальшивым. – А эта… у той девушки, говорят, на руке была татуировка. Буква «М». Вот все и связали.

Кирилл молчал, переваривая информацию. Легенда. Татуировка. Совпадение? Слишком уж удобное.

– И много таких «Марий» было? – спросил он наконец.

Семён пожал плечами, снова отвернулся.

– Кто их знает. Слухи. Может, одна, может, пять. Не забивай голову, Кирилл. Наверняка какая-то туристка, упала со скалы, и все дела. Не стоит оно того.

В дверь бара вошел Сергей.

– Кирилл, я готов. Поехали? – Он увидел Семёна и кивнул ему. «Семён».

– Сергей. – Тот кивнул в ответ. Между ними пробежала напряженность, короткая, почти невидимая молния понимания чего-то, чего Кирилл не знал.

– Да, поехали, – сказал Кирилл, все еще глядя на Семёна. – Я еще вернусь, Семён. Поговорим.

– Всегда рад, – тот улыбнулся, но глаза оставались серьезными, настороженными. – Береги себя, горожанин.

На улице уже смеркалось. Фонари зажигались тусклым, желтым светом.

– Вы знакомы? – спросил Кирилл у Сергея, когда они сели в машину.

– Кто с кем? Я с Семёном? – Сергей завел мотор. – Да, конечно. Он же тут главный по развлечениям. Все его знают.

– Он говорил про какую-то легенду. Про Марию.

Сергей тяжело вздохнул.

– Ну вот, началось. Я же просил его помолчать. Не обращайте внимания, Кирилл Владимирович. Людям скучно, вот и мистику всякую придумывают. Не стоит отвлекаться на сказки.

Но Кирилл уже не слушал. Он смотрел в темнеющее окно на проплывающие мимо дома и чувствовал, как старые, детские страхи и суеверия медленно, но верно выползают из всех щелей этого города, чтобы обвить его своими холодными щупальцами. Он приехал расследовать убийство. Но все вокруг твердили ему о легенде.

Он не верил в легенды. Он верил в факты. Но факты вели его прямиком в сердце старой сказки, от которой кровь стыла в жилах.

Глава 2

Машина медленно двигалась по темным улицам Вербицка к