Красная роза

Свен Йоргенсен

Красная роза

Глава 1

Холодные, влажные каменные стены, тяжёлый, сколоченный из досок стол и жёсткое ложе из сена – вот и всё, что у меня есть сейчас. Воздух здесь пропитан запахом сырости и чужого пота, и каждый вдох напоминает мне о моей новой, ужасной реальности. После того как меня обвинили в колдовстве и заклеймили как «особо опасный объект», моя жизнь превратилась в нескончаемую череду боёв на арене, где смерть поджидает за каждым поворотом. Я здесь уже больше трёх недель, и каждый день – это ожидание. Сегодня должны быть новые вызовы. Нам предстоит впечатлить владыку этих земель, чтобы он, возможно, забрал нас с собой. Надеяться на это – всё равно что верить в сказки, но это единственное, что даёт силы.

Я всё ещё помню свою прошлую жизнь, и эти воспоминания – моё самое острое наказание. Она была такой… простой. Обычной, как кусок хлеба. Мой отец, городской стражник, был высоким и сильным, его руки пахли железом и кожей. Он видел во мне не просто дочь, а своего рода преемницу. Я помню, как он учил меня давать отпор дворовым мальчишкам, которые пытались меня задирать, и как учил держать меч – не как игрушку, а как продолжение собственной руки. Я до сих пор чувствую вес клинка в ладони, слышу металлический звон, когда наши мечи скрещивались в наших тренировочных боях на заднем дворе. Его слова были твёрдыми, но глаза – всегда добрыми, полными гордости. Моя мать помогала в пекарне, и её руки всегда пахли тёплым хлебом и корицей. Я помню, как сидела на мешках с мукой, пока она месила тесто, а потом вытаскивала румяные буханки из печи, от которых шёл пар. Мы жили скромно, но у нас всегда был и свежий хлеб, и покой. Всё изменилось в день моего двадцатилетия. Город праздновал, воздух был наполнен смехом и музыкой, но всё замерло, когда в город прибыла делегация инквизиции. Среди них был эльф, высокий, с костяными чертами лица, а его глаза… они были похожи на осколки льда. Он просто посмотрел на меня, и я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Он почуял во мне скверну. Во время ареста я не сдалась так просто. Я кричала, вырывалась, и их руки жгли мою кожу. Я чувствовала панику, страх, и в этот момент что-то сломалось внутри меня. Я увидела магию инквизитора – невидимую нить, что связывала его с его силой. И я, словно по велению инстинкта, потянулась к ней. Я смогла скопировать его магию, обернуть её против него самого, и его же силой я и убила своих обидчиков. Это было неконтролируемое, дикое, ужасающее. Теперь я лишь дикий зверь, что выступает в смертельной игре ради потехи, и воспоминания о том, какой я была, делают мою нынешнюю жизнь ещё более невыносимой.

Вдруг раздаётся громкий, раскатистый гонг, возвещающий о начале сражений и прибытии владыки. Он сотрясает каменные стены и заставляет моё сердце колотиться быстрее. Пора. Я иду в оружейную и решаю взять оружие полегче. Мой взгляд падает на скимитар – изогнутый клинок, который лежит на грязной скамье. Он лёгкий и ловкий, не такой громоздкий, как меч, и не такой хрупкий, как шпага. Это оружие, достойное меня, идеальное для стремительных выпадов. Я чувствую, как его рукоять ложится в мою ладонь, словно мы созданы друг для друга.

Звенит второй гонг. Мы, оставшиеся гладиаторы, выстраиваемся по кругу на залитой солнцем арене, которая всё ещё хранит следы недавней крови. Мы ждём начала. Напротив себя я замечаю пристальный взгляд юноши, моего ровесника или немного младше. Он смотрит на меня, словно заворожённый, и это раздражает, потому что в его взгляде нет ни страха, ни злости, а лишь какое-то странное, неуместное любопытство.

Наконец, третий гонг. Поединки начинаются. Всё больше людей умирает на арене, здесь это обычное дело, ведь мы лишь забава. Толпа ревёт, жаждет крови, но Владыка по-прежнему никого не замечает. Ему скучно, будто он смотрит на уличные разборки. Его безразличие унизительно, оно превращает нас не просто в гладиаторов, а в марионеток. Интересно, выберет ли он сегодня хоть одного человека из этого ада, или мы все так и сгинем в забвении?

В этот момент мужчина восточной внешности выходит в центр арены и внимательно смотрит на меня. В руках у него хопеш – изогнутый меч, очень сложное и незнакомое нам, европейцам, оружие. Я знала его. Его зовут Адиль, и я часто общалась с ним в ожидании боя. Он был странствующим фехтовальщиком, что искал достойной битвы и очень любил живопись. Он видел в бою не смерть, а искусство.

С мягким, напевным акцентом он произносит: «Мадам Касс, я здесь уже давно, но не встречал более достойный противник, чем есть вы. Не сочтите за грубость, прекрасная леди, но я хочу бросить вам вызов, дабы насладиться вашим мастерством. Может, это станет вдохновение для написания прескрасной картины».

«Я принимаю твой вызов», – говорю я, хоть в глазах и виден страх, ведь сердце моё бешено колотится. Адиль – великий фехтовальщик, никто ещё не выживал в схватке с ним. Но у меня нет выбора. По крайней мере, я умру красиво от рук такого человека. Я умру, как герой, а не как загнанный зверь.

Он подходит ко мне и, поклонившись, произносит: «Да будет наша битва красивая, а ваши движения – столь красивые, как и ваш вид, словно у розы. Кассандра, я рад, что мы могли общаться, пока ждали достойных противников. Да благословит нас хозяин пустыни на честную и изящную битву».

В ответ я кланяюсь фехтовальщику и готовлюсь сражаться как в последний раз, ведь, скорее всего, он и будет последним.

Мы медленно расходимся по арене, и я чувствую, как дрожь пробегает по моим рукам. Сжимаю рукоять скимитара так сильно, что костяшки белеют. Я должна выжить. Движения восточного воина невероятно красивы. Его хопеш не жуткое орудие убийства, а кисть танцора, рисующая в воздухе смертоносные узоры. Он наносит удары сильные и беспощадные, но я каким-то чудом отражаю их. Наши клинки соприкасаются, и по арене разносится звон, похожий на колокольный перезвон. Я всё ещё жива, но чувствую, что он сражается не в полную силу. Словно невидимая сила удерживает его от мгновенного уничтожения. Ещё удар, ещё и ещё. Моё сердце колотится в груди, как пойманная птица. Силы покидают тело, а воин лишь играет со мной, разогревая публику. «Я продержалась дольше остальных, – мелькает в голове горькая мысль, – но это лишь вопрос времени».

И вот, мастер делает новый выразительный выпад. Я вижу, как клинок летит в мою сторону. Это конец. Я зажмуриваюсь, готовясь к смерти. Но вместо неё раздаётся оглушительный металлический звон. Меня резко отбрасывает в сторону. Я приоткрываю глаза и вижу перед собой того самого юношу, что так настойчиво смотрел на меня из толпы. Он, неуклюже держа кинжал, преградил путь клинку воина, не давая ему пронзить меня.

«Вставай! Не время умирать!» – крикнул он, и в его голосе слышалось отчаяние и непоколебимая решимость.

Толпа взревела от негодования, ведь поединки должны быть один на один! Я перевела взгляд на Владыку и увидела в его глазах живой интерес. Он кивнул и что-то сказал своему подчинённому.

«Владыка разрешает девчонке сразиться вместе с юнцом против Воина!» – раздался громкий глас, и мы встали спина к спине, готовясь дать отпор в этом смертельном представлении.

«Считай, что я твоя верная тень, рассчитывай на мои способности, а не на силу. Силой будешь ты», – прошептал юноша. «Тень? Что он имеет в виду? – подумала я, но его слова вдохнули в меня новую жизнь».

Усталость и страх отступили, словно по волшебству. Восточный воин сделал ещё один выпад, но моя реакция обострилась, а скимитар в руке стал невесомым. Мы сошлись в яростном танце клинков. Страх полностью ушёл, а уверенность в победе нарастала с каждой секундой. Юноша резко появился из-за спины Адиля, но тот с лёгкостью отразил его атаку, открываясь для моего удара. Я нанесла удар, но не смогла нанести смертельную рану, оставив лишь небольшую ссадину на руке. Однако даже это было для меня величайшим достижением. Мы кружили вокруг мастера, пытаясь сломить его оборону. Но он, словно несокрушимая скала, отражал каждую нашу атаку. Резкий и сильный выпад, но меня будто неведомая рука откинула, и я не попала под удар. «Это его дар? Я должна его скопировать!» – пронеслось в моей голове. Юноша снова и снова выскакивал из теней, пытаясь лишь отвлечь врага.

И снова мой удар был бесполезен. Я видела, как паренёк, забыв о всякой осторожности, бросился на воина. За свою беспечность он тут же поплатился: оказался повален на землю, и вот-вот его жизнь прервётся. «Я должна спасти пацана, что так рьяно хотел спасти меня!» – пронеслось в моей голове. В этот момент я вспомнила все движения Адиля. Я закрыла глаза, концентрируясь, чтобы мой дар скопировал их, и сделала решающую атаку.

Удар, и тьма перед глазами.

Глава 2

Тупая, пульсирующая боль в затылке была первым, что вернуло меня из небытия. Она была похожа на набат, настойчиво требующий внимания. Затем пришла тяжесть, словно на грудь положили могильную плиту, выдавливая из лёгких остатки воздуха. Я ещё существую? Если это не кипящие котлы ада, то уже можно считать это удачей. С неимоверным усилием, будто поднимая каменные створки, я заставила веки разлепиться. Мир вернулся не сразу, а медленно, неохотно проступая сквозь мутную пелену, как пейзаж в утреннем тумане.

Первое, что я осознала – это запахи. Я лежала не на колючей, пахнущей гнилью и отчаянием соломе темницы, а на чём-то невообразимо мягком, источающем тонкий аромат лаванды и чистоты. Под головой – настоящая перьевая подушка, прохладная и упругая. Комната была пропитана сложным, но умиротворяющим букетом сушёных трав, горьковатого древесного дыма и чего-то терпкого, как лекарственный раствор. Солнечный свет, пробиваясь сквозь пыльное оконце, рисовал на дощатом полу золотые полосы, в которых лениво танцевали мириады пылинок. Сотни склянок и глиняных горшочков с таинственными жидкостями и порошками мерцали на полках, как сокровища алхимика.

Мой взгляд, обретя фокус, зацепился за соседнюю кровать. Там лежал тот паренёк, что так безрассудно бросился мне на помощь в кровавом песке арены. Сейчас, во сне, в нём не было ничего от воина. Просто измождённый мальчишка с копной тёмных, непослушных кудрей, разметавшихся по подушке. На щеке алела свежая ссадина, кожа была серой от въевшейся грязи и хронической усталости. Его руки, тонкие и проворные, с длинными пальцами, лежали поверх одеяла. Я смотрела на эти пальцы и видела не воина, а карманника. Такие руки созданы не для того, чтобы уверенно сжимать эфес меча, а чтобы молниеносно и незаметно исчезать в чужом кошельке. Лицо, асимметричное и по-детски трогательное, было лицом беспризорника, знавшего больше голода, чем материнской ласки. Его стиль боя, отчаянный и хаотичный, – это танец выживания, который учат на жестоких улицах, а не в фехтовальных академиях. Он был крысой, загнанной в угол, – опасной, но хрупкой.

– О, наша воительница очнулась, – раздался спокойный, мелодичный голос, вырвав меня из размышлений. – Не пугайтесь. Здесь вы в безопасности.

У моей кровати стоял мужчина… или юноша? Трудно было определить. Его кожа была гладкой и молодой, но во взгляде синих, почти сапфировых глаз читались мудрость и опыт, накопленные за долгие, неисчислимые годы. Гладкие, как шёлк, волосы цвета первого снега падали на плечи, контрастируя с лёгким загаром его кожи. Он был ниже меня на голову, одет в простую, но добротную одежду лекарей Царства. Рядом с ним, словно пчёлка, суетилась девушка лет восемнадцати, его подмастерье, ловко перебирая травы на полках.

В этот момент дверь тихо скрипнула, и в комнату вошла невысокая женщина. Казалось, она принесла с собой дыхание целого луга – её простое зелёное платье было искусно расшито живыми цветами, вплетёнными прямо в ткань. Она двигалась легко, почти не касаясь пола, и от неё исходила аура тепла и спокойствия.

– Ну как они, Арден? Идут на поправку? – её голос был тёплым и обволакивающим, как летний полдень.

– Фрея, дорогая, ты же знаешь, – лекарь по имени Арден усмехнулся, и в уголках его глаз собрались морщинки. – Я лучший целитель во всех Нейтральных землях. Даже если бы по ним пронеслось стадо разъярённых бизонов, я бы собрал их по кусочкам.

– Главное, что они живы и скоро будут здоровы. – Женщина, Фрея, подошла ко мне, и её искренняя, добрая улыбка согрела моё израненное, очерствевшее сердце. – Как тебя зовут, дитя? Я стану твоим проводником по нашему Саду.

– Кассандра… дочь Вильгельма из провинции Англес, – голос прозвучал хрипло и неуверенно.

– Ого, из таких далёких краёв! – искренне удивилась Фрея. – Большинство из нас – славы или перебежчики из Великой Степи. Есть ещё Истоздены, но их совсем мало. Мы все здесь – осколки разбитого мира, нашедшие приют.

– Что… что с нами будет? – вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я успела его обдумать.

– Вы будете жить с нами, в нашем маленьком раю, – радостно ответила Фрея, и её глаза засияли, как два изумруда. – Уверена, вам понравится. А сейчас нужно поднять твоего друга и познакомиться с владениями Владыки Помпея.

Я начала медленно садиться, чувствуя, как ноет каждая мышца. Арден тем временем взял маленькую склянку с тёмной жидкостью и поднёс её к носу парня. Тот вдохнул и тут же подскочил, дико озираясь, словно пойманный зверёк, готовый в любую секунду броситься в драку или бежать. Ещё некоторое время мы приходили в себя, пока лекарь давал наставления о приёме отваров и напоминал заглядывать к нему, если что-то пойдёт не так.

Выйдя из хижины, я зажмурилась от яркого света и вдохнула полной грудью чистый, свежий воздух. Следующие несколько часов пролетели как во сне. Мы шли по Саду, который казался чудом, выросшим посреди выжженного мира. Плодовые деревья ломились от спелых яблок и персиков, кустарники благоухали жасмином и шиповником, а уютные домики, увитые плющом и диким виноградом, выглядывали из зелени, словно жилища лесных духов. Мы миновали привычную мне церковь Меридиана и подошли к огромному, величественному зданию из белого мрамора, которое казалось здесь чужеродным. Его крышу поддерживали резные колонны, а на фризах были высечены скульптуры героев из легенд, которые когда-то читал мне отец.

– Что это за строение? – выдохнула я, ощущая благоговейный трепет.

– Это Школа, – с гордостью пояснила Фрея. – Так называли их древние агреки. Место, где учёные мужи постигали науки, философию и воинское искусство. Наш владыка Помпей восхищается их культурой и пытается воссоздать её здесь. Он верит, что красота и знание могут исцелить мир.

Мы бродили дальше, пока Фрея не привела нас к Таверне. Это здание, похожее на огромный, добротный шалаш, было мне уже знакомо. Изнутри лился мягкий свет, доносился гул голосов, аппетитный запах жареного мяса и терпкого хмеля. Мы вошли и сели за свободный столик из грубо отёсанного дуба. Людей было немного – казалось, всё население этого райского уголка могло бы поместиться здесь. Вскоре Фрея ушла, оставив нас с мальчишкой наедине в ожидании ужина.

– Слушай, парень, а как тебя зовут-то? – нарушила я неловкое молчание.

– Влад. Был дознавателем у своих… пока не поймали.

– Почему дознаватель? – я скептически изогнула бровь.

– Потому что уши и глаза у меня были повсюду, – он криво усмехнулся, и в его взгляде промелькнула тень былой гордости. – Всё знал, что в городе творится. Ко мне даже богатеи за слухами приходили, а воры делились едой за информацию. Эх, да что уж теперь… нет больше нашей банды уличных мальчишек.

– И сколько тебе?

– На днях девятнадцать должно стукнуть.

– Понятно. Мелкий ты ещё, – я усмехнулась, пытаясь скрыть укол сочувствия. – Меня Кассандра зовут. Можешь звать Касс.

Нам принесли дымящееся мясо на деревянных плахах и по тяжёлой глиняной кружке тёмного пива. Мы ели, пили и говорили – о прошлой жизни, полной грязи и борьбы, и о новой, что ждала нас здесь, в этом странном, невозможном раю. И впервые за долгое время я почувствовала, как ледяная корка вокруг моего сердца начала понемногу таять.

Глава 3

Утро второго дня в Саду встретило меня не рёвом толпы и лязгом тюремных засовов, а тихим пением незнакомых птиц и мягким светом, пробивающимся сквозь резные деревянные ставни. Первой мыслью, ещё на грани сна и яви, было инстинктивное напряжение – ожидание крика надсмотрщика, удара в дверь. Но ничего не последовало. Лишь тишина, наполненная ароматом цветущего жасмина под окном. Я позволила себе роскошь полежать ещё несколько мгновений, вслушиваясь в это умиротворение. Новая жизнь. Слова звучали странно, почти чужеродно.

Одевшись в простую, но чистую и удобную одежду, что оставила для меня Фрея, я умылась ледяной водой из глиняного кувшина. Моё отражение в медном тазу было незнакомым: исчезла въевшаяся грязь арены, сошли худшие синяки, а в глазах вместо загнанной ярости появилось что-то похожее на любопытство. Перекусив куском тёплого хлеба с мёдом и сыром, я вышла на улицу и направилась к громаде Школы, видневшейся в центре Сада.

Воздух был свеж и прохладен. По дороге я встречала других обитателей этого удивительного места. Я видела и своих ровесников – юношей и девушек, идущих, как и я, в сторону Школы. На их лицах не было и тени того страха и отчаяния, что стали нормой в мире за границами Сада. Они улыбались, смеялись, спорили о чём-то своём. Их беззаботность была почти осязаемой, и это зрелище одновременно и согревало, и кололо сердце.

– Касс! Подожди меня! Я тоже бегу! – запыхавшийся голос Влада заставил меня обернуться.

Он нёсся по тропинке, едва не спотыкаясь о собственные ноги, и его тёмные кудри подпрыгивали в такт бегу.

– Тише ты, так и расшибёшься, – я не смогла сдержать усмешку, которая переросла в искреннюю, неприкрытую улыбку. Впервые за долгое время мне хотелось улыбаться.

– Да всё нормально! – он поравнялся со мной, пытаясь восстановить дыхание. – В своё время я от городской стражи по таким крышам бегал, что эти дорожки – просто ровная скатерть.

Мы пошли дальше вместе, и его болтовня стала привычным, приятным фоном. Мы любовались прекрасными деревьями, причудливыми скульптурами, скрытыми в зарослях, и самой атмосферой Сада, пропитанной спокойствием и надеждой. Всё и вправду было похоже на сон, из которого отчаянно не хотелось просыпаться. Наконец, мы подошли к подножию Школы. Величественное здание из белого мрамора, казалось, подпирало само небо. Его прохлада и строгость контрастировали с буйной зеленью вокруг.

Войдя внутрь, мы очутились в огромном, гулком зале. Высокие потолки терялись где-то во мраке, а пол был выложен сложной мозаикой. Десятки дверей и коридоров расходились в разные стороны, как ветви гигантского дерева.

– И куда нам теперь? – растерянно пробормотал Влад, вертя головой. – Тут заблудиться можно, как в лесу.

– Сейчас разберёмся, – неуверенно ответила я, пытаясь найти хоть какой-то указатель.

– Заблудились, птенцы? – раздался низкий, с лёгкой хрипотцой голос прямо за нашими спинами.

Мы резко обернулись. Перед нами стоял мужчина средних лет, появившийся абсолютно бесшумно. Он выглядел как ожившая скала. Крепкое тело воина, обтянутое строгой чёрной формой без единого знака различия. Колючая, небритая щетина, волевой подбородок и пронзительные зелёные глаза, похожие на змеиные. Глубокий шрам пересекал правую щеку от виска до уголка губ, придавая его лицу суровое, хищное выражение. Ростом он был почти с меня, может, на пару сантиметров ниже, но от него исходила такая мощь, что он казался гигантом.

– Мы… э-э… пытаемся понять, куда надо шлёпать, – с несвойственной ему растерянностью пролепетал Влад.

Мужчина окинул нас оценивающим взглядом, задержавшись на мне на долю секунды дольше. В его глазах не было ни жалости, ни тепла – лишь холодный профессиональный интерес.

– Раз вас ещё никто не прикарманил, пойдёте со мной. Считайте, что я буду вашим первым учителем.

– А что значит «не прикарманил»? – тут же оживился Влад. Плутовская натура взяла своё, и он уже пытался разузнать обстановку.

– Каждый учитель в этой Школе ищет себе способных учеников, – терпеливо, но безэмоционально пояснил мужчина, шагая по коридору. Мы поспешили за ним. – Учителя готовят кадры для своих нужд: лекари – для госпиталя, агрономы – для садов, я – для гарнизона. И между нами идёт постоянная, тихая борьба за таланты.

– А вы, значит… – начал Влад.

– Я командую всеми силами, что защищают этот Сад от непрошеных гостей, – отрезал он. – И я всегда заинтересован в пополнении своей армии.

Мы вошли в огромный тренировочный зал. Воздух здесь был спёртый, пах потом и железом. Вдоль стен стояли многочисленные манекены, истыканные мечами и стрелами, стойки с самым разным оружием – от коротких кинжалов до тяжёлых двуручных топоров. А посреди зала была круглая арена, засыпанная чистым речным песком. Этот вид был до боли знаком.

– Раз уж вы пришли ко мне вдвоём, – наш новый учитель остановился у края арены, – покажите, на что способны. Вы оба новички в наших стенах, так что будет справедливо поставить вас друг против друга. Без оружия. Только борьба. Давайте, на арену.

Влад с опаской оглянулся на меня, но потом на его лице растянулась хитрая, довольная улыбка. Я не поняла, к чему это, но всегда была не прочь побороться. К тому же, мне было чертовски интересно, как этот уличный мальчишка сражается без своих кинжалов. Мы встали на песок друг против друга, готовясь к схватке. Для меня это было привычно – оценить противника, найти слабость. А вот Влад выглядел слегка неуверенно, он переминался с ноги на ногу, не зная, как правильно встать. Будто раньше он никогда не занимался борьбой по правилам.

– На счёт три можете начать. Раз… Два… Три!

Мы начали ходить по кругу, как два волка. Я искала момент, чтобы сократить дистанцию, схватить его и повалить, используя свою силу. Он же, казалось, лишь следил за тем, чтобы таких моментов мне не предоставлять. Его движения были лёгкими, почти танцующими. Наконец, я не выдержала. Резкий рывок вперёд – мои пальцы вцепились в его одежду. Я вложила всю силу в бросок через бедро. Он оказался неожиданно лёгким, и я без особых проблем перекинула его через себя. Но в момент падения он сгруппировался, как кошка, и, перекатившись, ловко выскользнул из моего захвата, тут же вскочив на ноги. Проворный, как воробей. Мой высокий рост и сила играли ему лишь на руку – я была менее поворотливой.

Снова круги, снова выпады. Я раз за разом пыталась повалить его, но каждый раз он умудрялся вывернуться, ускользнуть, отскочить. Я чувствовала, как мои мышцы забиваются усталостью, а дыхание сбивается. А он стоял напротив, бодрый и полный сил, лишь капельки пота блестели на его лбу. Ярость начала застилать мне глаза.

Собрав остатки сил, я бросилась на него, игнорируя финты. Я схватила его в медвежий захват, прижала к себе и рухнула на песок, придавив всем своим весом. Теперь ему не выбраться. Он мог лишь обхватить мой торс ногами и извиваться, как змея, пытаясь найти лазейку. Я начала сжимать рёбра, чтобы он сдался, но он даже не думал останавливаться. Перебросить мой вес ему было не под силу, но я понимала, что долго так его не удержу. Силы стремительно покидали меня. А его хитрые глаза всё так же смотрели на меня, ожидая моего поражения. Как только моя хватка ослабла на мгновение, он использовал этот шанс. Его руки освободились, он обхватил мою шею, и в следующее мгновение, используя инерцию моего ослабевшего тела, он перевернулся. Теперь он был сверху, а я – под ним, беспомощно распластанная на песке.

– Ну вот мы и поменялись ролями. Забавно, не правда ли? – хитро прошептал он мне прямо в ухо.

Ещё мгновение – и его предплечье легло мне на горло, отсекая воздух. Удушающий. Мне ничего не оставалось, как дважды хлопнуть ладонью по песку, подавая знак, что я сдаюсь.

– Замечательно, – раздался голос учителя. – Для новичков вы сражаетесь превосходно. Но и не удивительно, вы же выжили в Колизее. Ваши стили – полная противоположность. Кассандра полагается на силу и базовые навыки борьбы, но в игре на выносливость быстро проигрывает. Влад же не имеет формальной подготовки, но обладает опытом драк с более сильными противниками. Он знает, как измотать врага и использовать его же силу против него. Поэтому он и выиграл. Отдохните. Скоро приступим к вашей физической подготовке.

Влад слез с меня и протянул руку, помогая подняться. Его лицо было красным как помидор, а в глазах читалось смущение.

– Ты… ты не обижайся, ладно? – пробормотал он, не глядя на меня. – Среди уличных этот твой медвежий захват очень популярен. Но долго сжимать ни у кого силёнок не хватает. Если просто перетерпеть боль и не отключиться, всегда можно победить, когда противник выдохнется.

– Вижу, ты много дрался, – сказала я, отряхивая песок с одежды. Злости не было, только удивление и… уважение.

– Да не то слово, – он наконец поднял на меня взгляд. – Когда живёшь на улице, приходится вертеться, чтобы выжить. И драки – это как дышать. Но… ты очень сильная. И красивая, – выпалил он, тут же снова покраснев.