Тилларина. Говорящая с миром

Губы Асуры дрогнули под прикосновением – холодным, как воды зимнего озера, но странно притягательным. Инкуб не просто целовал её. Он вкушал: каждую дрожь, каждый прерывистый вдох, каждый стук крови в висках. Его пальцы скользнули вдоль её шеи, и девушка почувствовала, как под ними вспыхивают крошечные звёзды боли – ровно на грани между мучением и наслаждением.

– Ты боялась признаться даже себе… – его голос прозвучал прямо в сознании, обнажая потаённые фантазии. – Как же это… трогательно.

Он усилил давление, и ногти впились в её кожу ровно настолько, чтобы оставить алые полосы. Асура вскрикнула – но в этом крике не было ужаса. Только яростное, животное возбуждение.

Фамилиар метнулся к ним, превратившись в синий кинжал, но демон лишь щёлкнул пальцами. Змейка застыла в воздухе, обвитая чёрными лентами его силы.

– Не мешай хозяйке получать то, о чём она действительно мечтала…

Острые зубы сомкнулись на её ключице. Боль, такая сладкая, ударила в живот, заставив Асуру выгнуться.

Инкуб методично обнажал самые потаённые уголки души Асуры, словно разворачивая свиток запретных фантазий. Каждое прикосновение его пальцев оставляло на коже девушки невидимые руны – они жгли, но боль растворялась в волнах нарастающего блаженства.

– Ненасытная…

Он ловил каждый её вдох, вытягивая жизненную энергию тонкими серебряными нитями. Асура и сама не заметила, как её тело начало отвечать демону на языке страсти – выгибаясь, цепенея, снова выгибаясь.

– Ты могла бы затмить любую аристократку Фанаара, – губы скользнули по её бедру, оставляя след, похожий на ожог от льда. – Представь… целый мир, где боль становится песней, а стон – молитвой.

– Всего один шаг… – демон разомкнул объятия, давая ей передышку, но его глаза светились как угли – и ты узнаешь, что значит быть по-настоящему… свободной.

Приворотные чары сжимали разум Асуры всё сильнее, но где-то в глубине теплился огонёк сопротивления.

– Ты… боишься? – инкуб намеренно замедлил движение, заставляя её жадно потянуться навстречу.

– Опасаюсь… – её голос сорвался на полустон.

– Но я же обещал… – он исчез из поля зрения, чтобы в следующее мгновение оказаться между её бёдер, – …не вредить.