
Полная версия
Летающий остров

Летающий остров
Пролог
На острове всегда дул ветер. Иногда ласковый, приносящий прохладу в жаркий день, а иногда резкий и упрямый, гнавший песок в глаза и заставлявший крепче держаться за землю. Ветер здесь был как дыхание самого острова, его вечный спутник и хранитель.
Жизнь текла просто. Взрослые ловили рыбу, строили хижины из пальмовых листьев, пели песни у костра, а дети резвились на берегу до самой темноты. Всё было размеренно, почти как в раю. И каждый вечер был свой ритуал: взрослые собирались у костров и рассказывали истории. А самая любимая – о герое по имени Манато.
Легенда гласила: когда придёт беда и тьма коснётся земли, Манато вернётся. Он найдёт свою любовь, поднимет народ и прогонит злых духов, что давно точат зуб на остров. Эта история передавалась из уст в уста, от стариков к детям, от родителей к внукам.
Я слушал её ещё ребёнком. Тогда, лежа на песке и глядя на звёзды, всё казалось простой сказкой. Но было в ней что-то особенное. Не та банальная небылица, которой пугают детей, а словно намёк на правду. В каждом слове легенды чувствовалась серьезность, в каждом вздохе рассказчика – тайна.
«Манато вернётся», – повторяли старики, и глаза у них блестели. А вот молодёжь часто посмеивалась, шутила, что герой давно заблудился по дороге. Но даже они знали: сказки на острове не рождаются просто так.
Шли годы. Я взрослел, а легенда оставалась со мной. Временами она казалась забавной выдумкой, временами – предупреждением. Но что бы я ни думал, одно было ясно: остров жил ею. Люди строили надежды на невидимого героя. И в этом была какая-то странная сила, которая объединяла их сильнее любых законов.
И всё же я не верил. Точнее, верил не до конца. Слишком уж удобно было перекладывать судьбу на плечи несуществующего спасителя. Я считал это красивой традицией, не более.
А потом пришёл тот день, когда всё изменилось.
И я понял – сказки не умирают. Они ждут своего часа.
Глава 1. Неразрушимый образ
Спустя многие годы творческих изысканий и противостояний, я набрел на какую-то странность. Выяснилось, что в сочетании многих событий просматриваются пробелы.
Незаполненные структурные ветки напоминают пузырьки воздуха в трубке капельницы. Они нейтральны, абсолютно свободны и не заполнены энергией. Пропуски словно разгруженные вагоны длинного железнодорожного состава, которые нужно заполнить смыслом – веществом, очень нужным и необходимым для деятельности всей системы путей сообщения.
Предположим, вы пьете утренний кофе. У вас хорошее настроение и вы полны оптимизма. Ваш разум построил события на день, и все кажется логичным и вполне себе достижимым.
Но! В какой-то момент, в тот самый, когда в событийной цепочке появляется пустой вагон, вы не контролируете ситуацию. Случайность, везение, роковое событие, момент истины, дежавю, волшебно возникают и заполняют цепочку запланированных вами событий. Странность, которую невозможно предугадать и повлиять на ее проявление.
Также как мы не можем повлиять на цвет кожи своего организма в момент рождения, на высоту своего роста или количество глаз на затылке, потому что там их просто нет.
Я всё яснее понимал, что эти пробелы не случайны. Они ждут того, кто сумеет наполнить их. Может быть, именно в этом и есть моя роль – быть свидетелем и творцом, подбирать недостающие кусочки и складывать из них новый узор.
В создании моего образа участвовали, видимо, искушенные архитекторы. Я был похож на исполинскую тень, случайно затесавшуюся в мир маленьких людей. Двухметровый тяжеловес с широченными плечами и густой шевелюрой, завитой в непослушные пряди. Мои руки напоминали мощные механизмы – хватка костолома, сила атлета, точность хирурга. Но стоило заглянуть в мои глаза – и вся эта мощь теряла угрозу. В них отражалась мягкость и доброта, та самая искренняя ясность, которую обычно можно встретить только у детей.
И все же мне сложно ассоциировать себя с кем-то из вышеперечисленных. У них есть цель, намерение и стремление. Достичь поставленных высот, целей, мотивировать себя на результат.
Я не такой. Могу часами следить за тем, как муравей тащит крошку хлеба или как в ночном небе появляется первая звезда. Внутри меня всегда жил наивный мальчишка, которому чудеса казались ближе, чем законы физики.
Мне чужды массовые убеждения и правила, по которым живут люди.
– «У него иной взгляд», – говорила моя мать.
– «Он мог бы навалять большинству из вас», – говорил отец.
Окружающие видели во мне силу, но я никогда не пользовался ею для борьбы. Моим оружием было созерцание. Я словно чувствовал за миром какие-то скрытые нити, пробелы и разрывы, которые можно наполнить смыслом. Для других это случайности, совпадения, странности. Для меня – нечто большее.
Я умел растворяться в толпе: несмотря на рост и массивность быть «как все». Но для внимательного взгляда я остаюсь другим – тем, кто знает, что правила можно менять, и у кого хватит смелости это сделать.
Иногда мне казалось, что я словно вижу мир через тонкую плёнку. Всё вокруг реально, и всё же немного чуждо. Я улыбался вместе с другими, но внутри оставался сторонним зрителем спектакля. Может быть, именно это и было моим предназначением – видеть то, чего не замечают другие.
С пяти лет я свободно говорил на трех языках, и, замечу, я был положительным мальчиком и среди освоенных мной языков не было матерного.
Это заслуга среды, в которой я рос. Моя мать была потомком французских колонистов, осевших в поисках легких денег на чужой земле. Отец, чистокровный полинезиец с корнями, уходящими в море и землю. Так и появился я: наполовину европеец, наполовину островитянин, маленький деми-человек.
Французская Полинезия была моим домом в детстве и юности. Райский уголок с щедрой природой и добрыми людьми. Место, которое не променяешь ни на один город мира. Гармония и умиротворение царили там повсюду.
К сожалению, создателем я стал не сразу, но мечтателем был всегда. Я фантазировал, представляя себя покорителем вершин, мореплавателем, исследователем, новатором. Мой внутренний мир был широк и разнообразен. В мечтах я становился смелым лётчиком, чудным путником со странностями, а иногда даже дегустатором корма для животных. Тяга ко всему новому проявлялась во мне с самого раннего возраста.
Пока сверстники возились с бамбуковыми копьями, я исчезал в прериях острова. Там я разглядывал дороги и дома, птиц и людей, будто искал скрытые связи. Я выдумывал невероятные истории и следил, как одно случайное движение может изменить весь порядок событий.
И как ни странно, я стал тем, кем хотел. Мои желания исполнялись вовремя, мир словно подстраивался под меня. Я объехал множество стран, встретил удивительных людей, увидел чудесные места и человеческие странности. Всё это сформировало мое собственное мнение.
Несмотря на то, что большую часть своей жизни с подросткового возраста я провел в Штатах, где узнал, что такое цивилизация и комфорт, меня все равно тянуло на родину. Сейчас я снова на острове.
Я думал, что вернулся домой лишь за покоем. Но остров готовил для меня совсем иное. И, как всегда, в нужный момент на моём пути появился тот самый “пустой вагон”. Только теперь я уже знал: именно в нём скрывается мое предназначение.
Глава 2. Прибой
Мой дом создала сама природа. Вокруг раскинулись десятки вулканических и коралловых островов, ставших приютом для птиц, рыб, млекопитающих и насекомых. Повсюду кипит жизнь. На первый взгляд – хаос и бесполезное мельтешение. Но стоит представить себя частью этого мира, и картина меняется.
Иногда я представляю себя старой морской черепахой – неторопливой, спокойной, равнодушной к чужим страстям. Я скольжу среди кораллов, выискивая пищу, а вокруг кипит пёстрый карнавал подводной жизни. Бирюзовые бухты, хрупкие рифы и золотые пляжи слагают этот гармоничный мир, где каждый связан с каждым.
У меня тоже есть дом, почти у самого берега. Старинная хижина, построенная когда-то руками моего отца. В ней сохранился уют родителей. С тех пор как они погибли, я ничего не менял: в углу стоят отцовские удочки, в шкафу висит их одежда, а в шкатулке лежат мамины украшения и зеркальце.
Каждое утро я просыпался под нежный голос матери. Она практически всегда на рассвете напевала какую-то песню и, едва я открывал глаза, целовала меня в щёку. Ее забота и тепло было несравнимо ни с одним рассветом и закатом на этой планете. Так любить могла только она.
По утрам глядя в окно, я всегда вспоминал ее. Солнечные лучи, протискиваясь сквозь занавески, словно искали меня, а пение птиц напоминало мамину песню. Шелест сухих листьев крыши аккомпанировал этой мелодии. Это был мой рай – тишина и умиротворение, которые наполняли душу.
Казалось невероятным, что после стольких лет скитаний полных опасностей и чудес, я вновь ступлю на порог родного дома. Всё то, что когда-то воспринималось как обыденность, теперь стало для меня драгоценностью. Здесь промчалось мое детство, здесь растворилась юность – как ненастный день, унесенный ветром.
– Привет, Сэм! – послышался голос снаружи.
– Кто там? – поинтересовался я.
– Неужели не узнал? Старый друг лучше новых двух! – с теплым упреком сказал незваный гость.
Я отдернул занавеску и увидел возмужавшего друга детства. Тощий, среднего роста таитянин. Все местные были не похожи на меня. Я – полукровка с европейскими корнями, заметно выделялся среди них хотя бы тем, что с трудом помещался в дверной проём из-за своего роста. Для меня они все были как гномы, вечно путающиеся под ногами.
– Ну что, привет! – кинулся в объятия Мако.
Он крепко обнял меня и закрыл глаза. Почти целую минуту мы стояли словно статуи, мысленно возвращаясь в воспоминания нашей молодости. Для меня это было не слишком удобно: согнувшись, я поддерживал половину веса своего тела.
– Закругляйся, – прошептал я. – Заходи в дом, хочешь выпить?
– Как же я рад тебя видеть, – улыбка не сходила с лица самаритянина. – Я иногда приходил в этот дом. Присмотреть, всё ли на месте. Каждый раз надеялся, а вдруг ты вернулся. Даже немного переживал. Но я верил! Верил, что ты вернёшься! – воскликнул он, указывая на меня пальцем.
– Я рад, – сдержанно произнёс я.
Эта встреча пронеслась мурашками по телу. Мне тоже хотелось прыгать от счастья и повиснуть у него на шее, но я удержался. Я тоже скучал по другу детства. Сэм – такой друг, от которого потом не избавишься, в хорошем смысле слова. Он вездесущий. Его забота не знает границ, он способен «задружить» до самой смерти.
– Мако, поведай, что нового, дружище, – обратился я к нему, устроившись в кресле напротив.
На журнальном столике между нами уныло стояли стаканы и стопка журналов, как будто и сами ждали сенсаций. Мако потянулся к своему напитку, сделал глоток и вдруг оживился:
– Ты не представляешь, у нас тут такое! – его глаза моментально увеличились раза в два, как у кота, которому на хвост поставили холодильник.
– Они строят! И снова строят! Эти иностранцы распоясались хуже цыплят на рисовом поле. Мы зовем на помощь, вопим, чуть ли не пишем жалобы в небесную канцелярию. И наконец-то, Мауи услышал нас… и прислал тебя! – Мако торжественно ткнул в меня пальцем, как в супергероя из комикса.
– Ты – наш спаситель! – радостный таитянин аж подпрыгнул в кресле, переполненный эмоциями.
– Неужели, всё настолько плохо?
– Гораздо хуже! – оживленно воскликнул Мако. – Вспомни бухту, где ты потерял плавки и возвращался домой, прикрывшись пальмовыми листьями. Мы тогда смеялись до слёз. Я думал, ты не выдержишь такого позора. Ах, какие это были времена! Кстати, Хеймана тебя тогда обошел – жемчужин собрал больше. После того спора он страшно зазнался, что неудивительно: ведь его имя означает «королевская корона». И выходит, ты проиграл не только спор, но и…
– Мако! – перебил его я. – Хватит, я не хочу этого слушать, – я отвел взгляд в сторону горизонта. Туда, где волна постепенно сглаживалась и растворялась в небе, где вода встречалась с чистой лазурью.
Влажные ладони предательски дрожали, а в горле встал плотный ком.
– Тайана до сих пор живёт на острове! Разве ты не знал? – воскликнул Мако.
– Тебе не кажется, что ты отвлекся! – я снова посмотрел на Мако и развел руками.
– О, да! Угадай, что? В нашей бухте теперь отель! – всплеснул руками Мако. – Туристы, домики на сваях, коктейли с трубочками… И угадай, кто там главный? Хеймана! Этот тип теперь решает, кому работать, а кого выгонять с острова. Настоящий «король». Только вот корона у него, похоже, из кокосовой скорлупы. А самое главное – нас больше не пускают в бухту. Понимаешь? Это наше место. Место наших предков. Твоё место! И моё тоже!
Возмущение закипело во мне. Я чувствовал негодование каждой клеткой. А что я хотел? Все в жизни меняется, течет, и ничего удержать нельзя. Я как никто понимал: жизнь на моем острове хоть и течет медленно, но остановить всепоглощающий индустриальный процесс мне не под силу.
Хорошо хоть моя хижина ещё стоит. Иначе было бы совсем печально – остаться без памяти предков.
Мако замолчал. Он видел на моем лице сожаление и печаль. Новость, которую он принес, возмущала не только нас двоих, но и всех наших друзей и знакомых.
– Наш мир стал другим, Сэм, – тихо, почти неслышно произнес Мако. – Мне очень жаль. Пока тебя не было, многое поменялось.
Мако вдруг осел, будто свеча догорела. От прежнего энтузиазма не осталось и следа. В его глазах появилась тоска, и, погружённый в воспоминания, он не заметил, как по щеке скатилась одинокая слеза.
– Мако, ты чего?! – воскликнул я и поднялся с кресла. – О какой надежде ты говоришь? Чем я могу помочь? Точнее… вам помочь? – спросил я.
– Ну, как же! А пророчество!? Ты забыл? – встрепенулся Мако, словно воробей в луже, и его глаза засверкали еще ярче.
– Да, прекрати! Ты тоже веришь в эту чепуху!? – в ответ я бросил в него свой риторический вопрос. – Да, брось! – резко ответил я. – Ты тоже в эту чепуху веришь? Это же сказки! Людям свойственно придумывать истории, чтобы справляться с бедами. Но всё это – ложь! Я не тот, кем ты меня считаешь. И точка. Не хочу об этом слышать!
Я махнул рукой и уставился вдаль, туда, где горизонт растворял первые лучики пришедшего дня.
– И всё же… – начал Мако.
Он подошел ближе, положил руку мне на плечо и шепотом добавил:
– Навести Тайану. Хотя бы это ты можешь?
После этих слов он вышел из хижины. Я остался один. В тишине смотрел, как по морской глади медленно проплывает рыбацкая лодка, и постепенно погрузился в воспоминания о первой любви. Сердце вновь затрепетало учащенным биением, а перед глазами возникли образы самых счастливых мгновений, проведенных с Тайаной.
“Девушка, которая боится ночи” – вот что означает её имя. Как красиво звучит. На самом деле, в нём нет страха. Скорее, оно о преодолении, смелости и готовности встретить неизвестное. Я так её и представляю в своих фантазиях. Путешествуя по миру, она была моим лучиком, моей надеждой, родным запахом, который всегда поддерживал меня в трудные минуты. Это была любовь, в которой признаться я так и не смог.
Оставшись наедине с мыслями, я пребывал в умиротворении, наслаждаясь радостью от встречи с другом детства.
Несмотря на события в хижине, снаружи оставался мой любимый остров с незабываемыми пейзажами, бирюзовой прибрежной водой и неугомонными птицами, чьи крики настойчиво нарушали тишину тропического ветра.
Горы зацепились за облака, разрезая их на куски, яркое солнце бликами отражалось в мерцающих прибрежных волнах моего Тихого океана, а прибой постепенно смывал на песке следы ушедшего Мако, будто никого и не было.
– И зачем он вообще приходил?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.