Мир Ожерелья. Восход

Елена Северская

Мир Ожерелья. Восход

Мир Ожерелья

Главы 1-4

Глава 1. Зов Пустоты

Воздух Эфии всегда пахнет стерильностью и озоном после дождя. Не лекарствами, нет. Скорее, обещанием чистоты, идеалом, к которому так яростно стремился её отец и весь их мир. Аврора стояла у окна своей комнаты, вглядываясь в небо маленькой планеты-шара. За стеклом, вымытым до идеальной прозрачности, расстилался аккуратный мир её дома: зелень подстриженных газонов, геометрические клумбы с синими и белыми цветами, невысокие деревца с гладкой корой. Где-то там, за куполом неба, сияли другие бусины Ожерелья, соединенные тонкой серебряной нитью Тракта. И одна из них – тёмная, немая, запретная – манила её сильнее всех.

– Аврора! Спускайся, завтрак!

Голос матери, тёплый и певучий, как всегда, не нарушал, а дополнял утреннюю гармонию. Аврора обернулась. Её разные глаза – левый, цвета морской волны, и правый, небесно-голубой – скользнули по тяжелым бумажным учебникам по нейрохирургии, аккуратно сложенным на простом деревянном столе. Отец настаивал на «лёгком чтении перед сном». Комната была уютной, но аскетичной: кровать с металлическим изголовьем, стул с витыми ножками, на стене – старомодная фотография семьи в резной рамке. На тумбочке лежала щетка для волос и недавно купленное, еще не использованное зеркальце в перламутровой оправе – робкая уступка просыпающейся женственности.

В столовой царила привычная атмосфера. Мать, Февра, в белоснежной хлопковой униформе медсестры (она всегда уходила на смену раньше всех), расставляла на столе фаянсовые тарелки с мелкой синей полоской по краю. Отец, Горди, уже погруженный в бумажный отчёт с грифом «Университет Эфии. Сектор исследований», жестом предложил ей сесть. На нем был темно-синий халат поверх обычной рубашки. Воздух пах свежесваренным зерновым кофе и теплым хлебом.

– Смотри-ка, – он не отрывался от данных, но его веселый, чуть поучающий тон был знаком до боли. – Уровень заражения на Дваре снизился на семь процентов после внедрения нашей новой сыворотки. Семь! Это не просто статистика, Аврора. Это спасённые жизни. Настоящий врач видит за цифрами дыхание людей.

– Я вижу, папа, – тихо ответила Аврора, играя ложкой. Она и правда видела. Но не спасённых шахтёров. Она видела сами шахты Двара – фантастические, похожие на подземные города, пронизанные гигантскими бурами. Она помнила вкус пыли Фракса, сладковатый и терпкий, и бескрайние фиолетовые поля злаков, колышущиеся под ветром.

– Она опять витает в облаках, Горди, – с доброй улыбкой сказала мать, подливая ему кофе из простого металлического кофейника. – В кого она такая? Определённо не в нас, двух трудоголиков.

Отец наконец оторвался от бумаг и посмотрел на дочь. Его взгляд, всегда такой острый и проницательный, смягчился.

– Она просто ищет себя. Но лучший способ найти себя – посвятить жизнь помощи другим. В этом наша миссия, миссия Эфии. Наше кредо.

Их кредо, – промелькнуло у Авроры в голове. Не моё.

– Отец, – начала она, набравшись смелости. – Завтра ведь открытие шлюза на Парден. Тракт отремонтирован. Я… я хочу посмотреть.

За столом повисла тишина. Даже Февра замерла с кофейником в руке.

– Хочешь посмотреть? – отец отложил перо. Его брови поползли вверх. – Аврора, это не экскурсия в ботанический сад Фракса! Это величайшая неизвестность за триста лет! Мы не знаем, что там. Какие патогены, какие формы жизни, какие… опасности. Первой на ту сторону ступит научно-исследовательский десант с учёными с Елана и, конечно, с нашими медиками. Я сам возглавляю группу по оценке биологических рисков.

– Именно поэтому! – воскликнула Аврора, её разноцветные глаза загорелись. – Ты будешь там. Это же исторический момент! Я могу быть полезна, я знаю протоколы карантина, я…

– Ты моя дочь, – голос отца стал твёрдым, бескомпромиссным. – И твоя задача – учиться. Твоя миссия ждёт тебя здесь, в лабораториях, а не на какой-то сомнительной смотровой площадке у дыры в никуда. Тема закрыта.

Он снова углубился в отчёт, ясно давая понять, что разговор окончен. Аврора сжала кулаки под столом. Ощущение лёгкой тошноты, знакомое с детства, подкатило к горлу. Это чувство, когда тебя пытаются втиснуть в идеально стерильный, предсказуемый мир, который на два размера тебе мал.

После завтрака, провожая мать до двери, Аврора поймала её понимающий взгляд.

– Он беспокоится, солнышко, – тихо сказала Февра, поправляя воротник простой хлопковой блузки дочери. – Для него весь мир – это больной организм, который нужно лечить. А неизвестность – это самый страшный вирус.

– А для тебя? – спросила Аврора.

Мать улыбнулась своей простой и светлой улыбкой.

– Для меня мир – это моя семья. И я беспокоюсь за вас обоих.

Дверь закрылась. Аврора осталась одна в прихожей, устланной простым половиком. Приказ отца висел в воздухе, как приговор. Но в её груди, прямо под рёбрами, засел другой, знакомый и непокорный зуд. Зов Пустоты. Зов дороги.

Она поднялась к себе, к окну. Взгляд снова устремился к Тракту. Сегодня по нему сновали особенно активно грузовые транспорты, похожие на цепочки неуклюжих жуков. Весь мир замер в ожидании.

«Тема закрыта», – сказал отец.

Аврора медленно покачала головой, и на её губах появилась упрямая улыбка.

Для меня – только начинается.

Глава 2. Парк и Шпион

Парк Эфии был искусным подражанием природе. Деревья с листьями идеальной формы, газоны, подстриженные с хирургической точностью, и даже ручей, который журчал ровно с той громкостью, которая считалась терапевтической для психики. Воздух, как всегда, пах озоном и сладковатым ароматом люминесцентных цветов, опыляемых механическими колибри – единственным заметным технологическим элементом в пейзаже, больше похожем на идиллическую картину прошлого.

Аврора сидела на деревянной скамейке, наблюдая, как её друзья – её маленький, но такой разный мирок – спорят, словно на заседании правления Ожерелья. На ней были практичные коричневые штаны и зеленая футболка, удобные для лазания по деревьям или оградам, но сегодня она с гордостью надела и новую замшевую куртку, подчеркивавшую округлившиеся плечи и линию груди.

– Я просто говорю, что это исторический момент, – Политус размахивал руками, его поэтическая натура требовала жестов. На нем был свободный свитер с высоким воротником и клетчатый шарф, небрежно повязанный, несмотря на теплую погоду. – Первый контакт с потерянной цивилизацией! Это перевернёт все наши представления о социуме, о власти, о…

– О том, как правильно делать причёски? – едко вставила Камилла, лениво разглядывая свой идеальный маникюр с перламутровым покрытием, идеально сочетавшийся с ее плиссированной юбкой и блузкой из тончайшей шерсти. – Я слышала, у них на Пардене триста лет не было парикмахеров. Представляешь, Поли? Все поголовно ходят с дикими гривами. Ужас.

– Не будь поверхностной, Камилла, – фыркнула Залия. Она сидела прямо, как будто у неё вместо позвоночника был вставлен стальной прут с Коруса. Ее одежда – темные брюки и плотная куртка без единой складки – выглядела почти как военная форма. – Речь идёт о возможной угрозе. Их первым действием может быть не рукопожатие, а выстрел. Первым должен идти бронепоезд безопасности с Коруса, а не ваш поезд болтливых учёных с Еланы.

– «Болтливых учёных»? – возмутился Поли. – Залия, именно «болтливые учёные» поддерживают ту цивилизацию, которую ты так рвёшься защищать с помощью своей рапиры! Без них мы бы до сих пор жевали корни на Фраксе!

– Я предпочитаю стейк, – парировала Залия, и её губы дрогнули в почти улыбке.

Джен, сидевший рядом с Авророй и до сих пор молча листавший на планшете из матового металла атлас хирургической анатомии, наконец поднял голову. Он был одет, как всегда, безупречно и строго: рубашка с закатанными до локтей рукавами и темные брюки.

– Первым должен идти медицинский вагон с барьерным модулем, – заявил он с непоколебимой уверенностью будущего хирурга, привыкшего быть первым в операционной. – Мы не знаем, какие патогены могли эволюционировать за триста лет изоляции. Один чих парденита – и вся Эфия чихает через неделю. Нужен карантин, скафандры…

– Ой, всё, Дженнискот, – Камилла скривилась. – Ты уже всех заразил скукой.

Джен покраснел и сжал планшет. Он ненавидел, когда его называли полным именем.

Аврора слушала их, и её разные глаза перебегали с одного на другого. Её мир, её Ожерелье, было вот таким – пёстрым, спорным, живым.

– А вы не думали, – тихо сказала она, и все разом замолчали, повернувшись к ней, – что они могли просто… забыть нас? Жить себе своей жизнью. И наш приход станет для них таким же шоком, как и их появление для нас.

Поли смотрел на неё с восхищением, как на только что родившуюся метафору. Залия – с одобрением, как на правильно занятую огневую позицию. Камилла – с лёгкой насмешкой. А Джен – с тревогой.

– Именно поэтому нужны протоколы, Аврора. Всё должно быть стерильно и предсказуемо.

Предсказуемо. Это слово висело в воздухе, как приговор.

– Кстати, о предсказуемом, – Камилла перевела дух. – Все уже определились, куда будут поступать? Или кто-то ещё надеется, что Парден откроет институт кутюрье? Я, как вы знаете, уезжаю на Теренк. Скучная Эфия мне претит.

– Я – на Корус, – твёрдо сказала Залия. – Готовиться к реальным угрозам, а не выдуманным.

– А я – на Елану, – объявил Поли. – Кто-то должен будет писать законы для наших новых братьев с Пардена. Или хроники их завоевания, – он бросил взгляд на Залию.

– Я остаюсь здесь, – сказал Джен, его рука невольно потянулась к руке Авроры, но он сдержался, заметив взгляд Камиллы. – Факультет хирургии.

Наступила пауза. Все смотрели на Аврору.

– Аврора? – мягко спросил Поли. – Елана была бы рада такому пытливому уму. Ты могла бы изучать историю Пардена.

– Или присоединиться ко мне на Корусе, – добавила Залия. – Ты ловкая, быстро думаешь. Из тебя вышел бы хороший офицер разведки.

– Отец видит меня только здесь, – ответила Аврора, глядя на свои руки. – Врачом-исследователем.

Джен одобрительно кивнул, но в его глазах мелькнуло беспокойство. Он знал её слишком хорошо.

– Так что? – Камилла хлопнула в ладоши. – Решаемся? Идём завтра смотреть на этих дикарей?

– Отец запретил мне приближаться к шлюзу, – призналась Аврора.

– Мой тоже, – хмуро сказал Джен. – Говорит, это не для праздных зевак.