Виктория

Виктория Лайт

Виктория

"Вика. Отвергнутая"

Глава 1.

Больница. Холодный ноябрьский вечер.

Анна сжимает простыни в кулаках, стиснув зубы от боли. Роды долгие, мучительные – как будто сама судьба сопротивляется появлению этого ребёнка на свет.

– Толкайся! – кричит акушерка.

Последний надрывный крик – и в тишине раздаётся слабый плач.

– Поздравляю, у вас девочка.

Анна, измученная, но счастливая, протягивает руки. Впервые видит её. И… замирает.

Ребёнок не такой. Не розовый, не русый, не с голубыми глазами, как у неё самой. Кожа – тёплая, оливковая. Глаза – чёрные, как угольки. Волосы – тёмные, чужие.

– Это… это не моя… – шепчет Анна, но медсестра уже кладёт малышку ей на грудь.

Девочка жмурится, цепляется крохотными пальчиками за её халат. И в этот момент Анна чувствует укол нежности.

– Вика… – называет её, прижимая к себе.

Но уже через секунду взгляд падает на зеркало напротив. Там – она, бледная, светловолосая… и эта тёмная девочка, которая выглядит, как чужак. Первая мысль:

"Что скажут люди?"

***

Первые месяцы Анна «пытается».

Она пеленает Вику, кормит, даже целует в макушку, когда та засыпает. Но каждый раз, выходя на улицу, ловит косые взгляды.

– Ой, а это чья такая смугляночка? – ухмыляется соседка.

– Моя… – бормочет Анна, чувствуя, как горят щёки.

Мать Анны – Галина Ивановна, долго не хотела навещать дочь с внучкой. Когда она пришла в роддом забирать их, она даже просила Анну оставить Вику на лавочке в парке. Но Анна отказалась, удивляясь безумию своей матери!

– Ты что, совсем дура?! – шипит она, хватая Анну за руку. – Это же позор! Все будут показывать пальцем! Ты что, думаешь, кто-то тебя теперь замуж возьмёт?

Анна молчит предпочла сразу же уйти из дома и поселилась с Викой в общежитии. Комната была большая, уютная и даже ремонт был достаточно не плохой.

***

Вике полгода. Анне с каждым днём всё сложнее было находиться рядом с дочкой. Ощущение, будто весь мир стал в темных красках. Вика плачет по ночам – как будто чувствует, что её уже не хотят.

– Замолчи! – Анна трясёт её, потом в ужасе отпускает.

Но наутро снова берёт на руки.

– Прости… мама не хотела…

Но чем больше Вика растёт, тем больше похожа на отца.

Её тёмные глаза смотрят на Анну точно так же, как его.

И однажды, когда Вика в первый раз улыбается, Анна не выдерживает.

– Не смей так смотреть! – и ударила её.

Девочка плачет. Анна плачет. Но стыд уже победил любовь.

Глава 2.

Вике 3 года. Она боится маму.

Анна не гладит её по голове, не целует.

Однажды Вика подходит обнять её, но Анна отталкивает.

– Отстань!

Девочка падает, ударяется головой об пол. Анна на секунду хочет подбежать, но… Останавливается.

– Вставай сама.

А потом, когда Вика засыпает, Анна стоит над ней и шепчет:

– Лучше бы я тебя оставила на той лавочке…

Анна работала на железной дороге – стрелочницей. Смены длинные, ноги гудят, а возвращаясь домой, она первым делом слышала:

– Мама! Я у Натальи Петровны пила чай с пирожным! А потом мы с Ленкой в классики играли!

Вика была как ветер – шустрая, громкая, вечно у всех на устах. Соседи улыбались: «Какая общительная!» Но Анну это бесило.

– Ты что, без стола останешься? Ходишь по чужим домам, как бродяга! – шипела она, дёргая Вику за руку.

Девочка замолкала, но ненадолго.

Однажды Анна принесла с работы жареную рыбу. Вика уставилась на неё, потом ткнула пальцем:

– Её надо срочно в воду! Рыбка не может дышать!

И пока мать разогревала чай, девочка стащила рыбу с блюда и – бултых! – вкинула её в аквариум.

Через час все золотые рыбки всплыли брюхом вверх.

– Ты что наделала ?! – орала Анна, хватая ремень.

Вика ревела: «Я хотела, чтобы они были свободные!»

***

В день получки Анна купила себе новую помаду – алую, дорогую. Спрятала в тумбочку.

Но нашла её размазанной по столу.

Вика, испачканная в красном, гордо объявила:

– Я хотела, чтобы стол был красивый! Теперь у нас как в кино!

Анна дрожащими руками счищала помаду тряпкой. Потом молча отшлёпала её.

Кота Анна принесла с работы – чтобы ловил мышей.

Вика тут же «усыновила» его: назвала Барсиком, завернула в платок, как ребёнка. А потом тащила его в туалет.

– Он должен уметь плавать! Все животные должны! – уверяла она, опуская Барсика в унитаз.

Кот захлебнулся, вырвался, но Анна услышала шум, влетела и вовремя вытащила его.

– Ты – дьявол! – кричала она, тряся Вику. – Ты убьёшь всё, что любишь!

Вика плакала:

– «Я хотела, чтобы он научился плавать и мы бы потом вместе с ним ходили на рееечкуууу!»

***

Темнота. В квартире тихо, только слышно, как за окном шумит дождь. Анна ворочается с боку на бок, не может уснуть. Вдруг скрип половицы – и к кровати осторожно подкрадывается маленькая тень.

– Мам…

Анна притворяется спящей.

Теплые ладошки осторожно трогают ее лицо.

– Мам, ты меня все равно любишь?

Голосок дрожит. Анна открывает глаза. В темноте видны только блестящие детские глазки, полные слез.

Сердце вдруг сжимается.

– Дурочка ты моя… – шепчет Анна и резко прижимает дочку к себе.

Вика замирает от неожиданности, потом крепко-крепко обнимает маму за шею.

– Я тебя очень люблю, – Анна целует ее в макушку, в нос, в щеки. – Просто иногда… мама очень устает.

Вика прижимается щекой к маминому плечу.

– Я буду хорошей, правда-правда!

– Ты у меня и так самая лучшая, – Анна гладит ее по спинке. – Иди сюда, поспим вместе.

Она накрывает дочку одеялом, прижимает к себе. Вика засыпает почти сразу, уткнувшись носиком в мамину шею.

Анна долго лежит без сна, слушая ровное детское дыхание.

Наутро она будит Вику не пинком, а нежным поцелуем:

– Вставай, солнышко, в садик пора.

И впервые за долгое время улыбается.

По-настоящему…

***

Анна неожиданно для себя решила – сегодня они пойдут в цирк.

"Пусть хоть раз почувствует себя как все дети", – подумала она, разглядывая афишу у проходной завода.

Вика, увидев маму с билетами в руках, замерла на месте.

– Мам, это правда? Правда мы идем в цирк!?

Ее темные глазки расширились от восторга, а маленькие ладошки беспокойно сжимали край сарафана.

– Одевайся быстрее, опоздаем, – буркнула Анна, но уголки ее губ дрогнули.

В трамвае Вика не могла усидеть на месте – ерзала, рассматривала всех пассажиров, громко спрашивала:

– А клоуны страшные? А слоны большие? Мам, а они не убегут?

Анна одёргивала ее за рукав, но люди вокруг улыбались – такая заразительная была у девочки радость.

У входа в цирк Вика впервые увидела воздушные шарики.

– Мам, можно? – она потянула мать за руку к продавцу.

Анна уже хотела отказать, но увидела, как загорелись глаза дочки. – Один, и все, – вздохнула она, доставая кошелек.

Вика выбрала ярко-красный шарик и тут же привязала его к своему запястью, как научила соседка Лена.

– Чтобы не улетел, – серьезно объяснила она маме.

Представление началось. Вика не отрывала глаз от арены. Когда выбежали клоуны, она хохотала так громко, что окружающие оборачивались. Когда под куполом взлетели акробаты – вцепилась в мамину руку.

– Мам, они же упадут!

– Не упадут, – впервые за долгое время Анна обняла дочь за плечи. – Они же артисты.

В антракте Вика упросила маму купить ей "ту самую розовую вату". Липкими пальчиками она отламывала кусочки и неожиданно сунула один маме в рот.

– Тебе тоже вкусно?

Анна морщилась от приторной сладости, но кивнула.

– Вкусно.

Возвращались домой уже затемно. Вика еле плелась, уставшая, но счастливая. Красный шарик покачивался над ее головой.

– Мам, а мы еще когда-нибудь пойдем в цирк?

Анна взглянула на дочь – на ее перепачканное ватой личико, на сияющие глаза – и вдруг поняла, что впервые за долгое время в ней проснулся материнский инстинкт.

– Пойдем, – сказала она твердо. – Обязательно пойдем.

И взяла Вику за руку. По-настоящему.

Не потому что надо…

А потому что захотела!

***

Анна долго откладывала этот визит. Каждый раз, собираясь навестить родителей, она передумывала в последний момент – представляла себе холодный взгляд матери, её сжатые губы, молчаливое осуждение. Но в этот раз что-то пересилило страх. Может быть, та самая ночь, когда Вика прошептала: "Мам, ты меня всё равно любишь?" , а она вдруг поняла, что не хочет, чтобы её дочь росла в тени этого вечного стыда, только потому, что она с темным цветом кожи, похожая на не русскую и не похожая на их семейство. В конце концов малышка в этом не виновата!

– Бабушка и дедушка хотят нас видеть? – спросила Вика, натягивая новое платье, которое Анна купила специально для этого дня.

– Дедушка – да, – честно ответила Анна, поправляя дочке воротничок. – А бабушка… Ну, она просто не сразу привыкает к новому.

Вика кивнула, будто поняла. Она вообще многое понимала без слов – куда больше, чем думала Анна.

Дом родителей Анны стоял на окраине, старый, с покосившейся верандой. Когда они подошли к калитке, Анна почувствовала, как у неё холодеют пальцы.

Дверь открыл отец.

– Ань! – его лицо расплылось в улыбке, и он тут же присел на корточки, чтобы оказаться на уровне Вики.

– Ну, давай познакомимся, солнышко.

Вика, обычно такая бойкая, вдруг застеснялась и спряталась за мамину юбку.

– Не бойся, – засмеялся дед. – Я же не кусаюсь.

Он протянул ей маленькую деревянную лошадку – ту самую, с которой когда-то играла Анна.

– Это мне? – прошептала Вика, широко раскрыв глаза.

– Конечно, тебе!

Анна улыбнулась. Но в этот момент из кухни вышла Галина Ивановна.

Тишина…

Она даже не взглянула на Вику. Просто прошла мимо, будто той не существовало, и сухо бросила:

– Обед на столе. Садись, Аня.

Вика не понимала. Она подняла глаза на маму, потом на дедушку – и вдруг спросила громко, слишком громко для этой тяжёлой тишины:

– А бабушка меня не любит?

Стол был накрыт с холодной точностью. Всё, как любила Галина Ивановна: тарелки по линеечке, ложки блестят, салфетки сложены углами. Ничего лишнего.

Вика, обычно такая непоседливая, сидела смирно, будто чувствовала – здесь нельзя шуметь.

– Как работа, Аня? – спросил отец, наливая суп.

– Нормально, – коротко ответила Анна.

– А у меня в садике рыбок новых принесли! – не выдержала Вика. – Только их нельзя кормить жареной рыбой, они тогда…

– За столом не болтают, – резко перебила Галина Ивановна, даже не глядя на неё.

Вика замолчала.

Анна сжала вилку так, что пальцы побелели.

После обеда отец увёл Вику во двор – показывать старый сарай, где когда-то держали кроликов. А Анна осталась на кухне с матерью.

– Мама, – начала она, глядя в окно, – она же просто ребёнок.

– Я видела, какая она, – холодно ответила Галина Ивановна, моя посуду. – Всё в неё от него. И цвет кожи, и глаза. Ты думаешь, люди не видят?

– Мне плевать, что видят люди!

– А мне нет! – мать резко хлопнула тарелкой о стол. – Ты испортила себе жизнь. И теперь тащишь за собой этот… этот напоминание о своей ошибке.

Анна вдруг поняла, что больше не боится. Не боится этого голоса, этих слов.

– Она не ошибка, – тихо сказала она. – И если ты не можешь принять её, то и меня тут больше не будет.

Когда они уходили, отец наклонился к Вике и прошептал:

– Приезжай ещё, ладно? Я тебе домик из палок научу делать.

Вика улыбнулась и кивнула.

Галина Ивановна стояла на крыльце, руки скрещены на груди.

– До свидания, мама, – сказала Анна. Та не ответила.

Только когда они уже вышли за калитку, Вика вдруг обернулась и крикнула:

– До свидания, бабушка!

И что-то дрогнуло в лице Галины Ивановны.

Но лишь на секунду.

– Мам, – Вика держала маму за руку, – а бабушка когда-нибудь меня полюбит?

Анна остановилась, присела перед дочкой и посмотрела ей прямо в глаза.

– Не знаю. Но это не важно.

– Почему?

– Потому что тебя и так любят. Очень-очень сильно.

И впервые за долгое время Анна поняла, что это правда.

Полная правда.

Глава 3.

То утро началось с неприятностей. Соседка Наталья Петровна, которая обычно присматривала за Викой, когда Анна была на смене, внезапно заболела.

– Прости, Аня, у меня температура, – кашляя, сказала она через дверь. – Не могу сегодня.

Анна закусила губу. Отпрашиваться с работы было нельзя – как раз сегодня проверка, начальник и так был не в духе.

– Ладно, – вздохнула она. – Тогда Вика пойдет со мной.

Вика, услышав это, тут же подпрыгнула от радости.

– Ура! Я увижу поезда?

– Увидишь, – Анна натянуто улыбнулась. – Но ты должна вести себя тихо. Очень тихо.

Депо встретило их грохотом и гулом. Вика впервые оказалась в таком месте – огромные машины, люди в спецовках, громкие голоса. Она крепко держалась за руку мамы, но глаза её горели от восторга.

– Мам, а что это? А куда тот поезд едет? А можно потрогать?

– Вика, тихо, – Анна оглядывалась по сторонам. – Я сейчас очень занята.

Она усадила дочь на лавочку у служебного входа, сунула ей в руки книжку с картинками и бутерброд.

– Сиди здесь. Никуда не уходи. Я скоро вернусь.

Вика кивнула.

Но когда Анна, спустя полчаса, выглянула во двор, лавочка была пуста.

– Вика?

Сначала Анна подумала, что дочь просто отошла ненадолго. Но её не было ни у водонапорной колонки, ни за углом, ни у соседнего цеха.

– Вика! – её голос сорвался на крик. Коллеги, услышав переполох, бросились помогать.

– Может, к поездам пошла?

Анна побежала к путям. Сердце колотилось так, что казалось, выскочит из груди.

– Остановите движение! – закричала она диспетчеру. – Моя дочь пропала!

На станции поднялась суматоха. Поезда замерли, люди начали прочесывать территорию.

– Вика! Вика!

Но её нигде не было.

Голова кружилась. Анна уже не понимала, куда бежит. Ноги подкашивались.

– Может, домой вернулась? – кто-то крикнул ей вслед.

Общежитие было рядом. Анна, шатаясь, побежала туда.

Лифт ехал мучительно медленно. В глазах темнело, дыхание сбилось.

– Господи, только бы она была там… Но в квартире было пусто.

Анна схватилась за стену. В глазах поплыли черные пятна.

Не помня себя, она выбежала во двор. И тут…

– Мам!

Знакомый голосок.

Анна обернулась.

На лавочке у детской площадки сидела Вика… в новом платье. Розовом, с бантиками. Рядом с ней – соседка Людмила Семёновна, та самая, которая обычно ворчала на шумных детей.

– Ой, Аня, – Людмила Семёновна поднялась ей навстречу. – Мы тебя искали! Вика сказала, что ты разрешила ей пойти со мной в магазин.

Анна не могла говорить. Она просто упала на колени и прижала дочь к себе так крепко, что та заворчала:

– Мам, ты меня задушишь!

– Где ты была? – прошептала Анна.

– Я пошла к голубям, – честно призналась Вика. – А потом тётя Люда увидела меня и сказала, что я вся грязная. И повела меня домой переодеваться.

Людмила Семёновна смущённо пожала плечами.

– Ну, думаю, раз уж ты на работе, а девочка одна… Купили платьишко, мороженое…

Анна не могла сдержать слёз.

– Спасибо, – прошептала она.

***

Вечером, когда Вика уже спала, Анна сидела на кухне и смотрела на её новое платье, аккуратно повешенное на спинку стула.

Она вдруг поняла: мир не так жесток, как ей казалось.

Да, есть люди вроде её матери, которые отворачиваются.

Но есть и другие.

Те, кто подберёт потерявшегося ребёнка.

Кто купит ему мороженое.

Кто не пройдёт мимо.

Анна подошла к кровати, где спала Вика, и поцеловала её в лоб.

– Я тебя люблю, – прошептала она.

И впервые за долгое время эти слова не резали ей горло.

Они были правдой…

Утро началось необычно тихо. Вика, обычно такая шумная, вдруг вела себя осторожно – видимо, чувствовала, что вчерашняя история не прошла бесследно.

Анна налила чай, поставила на стол тарелку с бутербродами и села напротив дочери.

– Вика, – начала она спокойно, но твёрдо, – нам нужно поговорить о вчерашнем дне.

Вика опустила глаза, покрутила край скатерти пальчиками.

– Я не хотела…

– Я знаю, что ты не хотела плохого, – Анна сделала глубокий вдох. – Но ты понимаешь, что произошло? Ты ушла, не предупредив меня. Я не знала, где ты. Я думала… – голос дрогнул, но она взяла себя в руки. – Я думала, что потеряла тебя навсегда.

Вика подняла на маму глаза – они были полны слёз.

– Мне было страшно, – прошептала она. – Ты долго не приходила, а я хотела посмотреть на голубей…

– Вика, – Анна наклонилась к ней, – если тебе страшно или скучно, ты должна сказать мне. Или тому взрослому, с которым ты остаёшься. Но уходить без спроса – нельзя. Никогда. Ты поняла?

Вика кивнула, по щеке скатилась слезинка.

– А если я потеряюсь по-настоящему?

– Вот именно, – Анна вытерла ей слезу. – Мир большой, и в нём есть не только добрые тёти, как Людмила Семёновна. Есть и плохие люди. И если ты уйдёшь одна, я могу тебя не найти.

Вика вдруг бросилась маме на шею.

– Я больше не буду! Я обещаю!

Анна обняла её, прижала к себе.

– Хорошо. Я верю тебе. Но чтобы ты запомнила, сегодня никаких мультиков. И гулять мы пойдём только во двор, и то вместе.

Вика кивнула, прижавшись к маме.

– Мам…

– Что?

– А ты всё равно меня любишь?

Анна закрыла глаза. Вчерашний ужас снова всплыл перед ней – эти бесконечные минуты, когда она не знала, где её ребёнок. Когда мир будто рухнул.

– Да, – прошептала она. – Люблю. Даже когда сержусь. Даже когда наказываю. Всегда.

Вика улыбнулась сквозь слёзы.

– Я тоже тебя люблю.

Анна погладила её по голове.

– Вот и хорошо. А теперь доедай завтрак.

И в этот раз её слова "люблю" не были просто уступкой. Они были правдой.

Правдой, которую она наконец-то перестала бояться признать.

Глава 4.

Утро выдалось дождливым. Вика, наказанная вчерашним запретом на мультики, копошилась в углу комнаты, раскладывая кукольные платья. Анна пила кофе у окна, наблюдая, как капли стучат по стеклу. Внезапно дочка прервала её мысли:

– Мам, а ты в детстве тоже убегала?

Анна замерла с чашкой в руках.

– Почему ты спрашиваешь?

– Тётя Люда вчера говорила, что я в тебя… – Вика скривила носик, вспоминая слово, – как там… "вылитая"? И характером тоже.

Кофе вдруг показался горьким.

***

15-летняя Анна была кошмаром для учителей. После уроков – драки во дворе. Дневник – сплошь красные чернила замечаний. Юбка перешита короче, на глазах – первая тушь, украденная у матери.

– Опять вызывают в школу? – орал отец, доставая ремень. – Я тебя выучу, идиотка!

Удар. Ещё удар. Она не плакала.

Отца уволили с завода. Он пришёл пьяный в хлам. Мать, как всегда, сделала вид, что не замечает.

– Где мои сигареты? – рычал он.

– Не брала, – буркнула Анна, не отрываясь от учебника.

В кармане джинсов лежала пачка "Явы".

– Врёшь!

Бутылка полетела в стену. Стекло разбилось. Потом – страшный удар в висок. Она не поняла сразу, что это он швырнул пепельницу. Кровь. Крик матери. "Ты её убил!" Тёмное пятно на линолеуме до сих пор под краской. Очнулась в больнице. 3 шва на голове. Отец сидел у кровати – трезвый, с трясущимися руками.

– Ань… прости…

Она отвернулась к стене.

Но через месяц он принёс ей первый в жизни торт – "Прага", весь в кремовых розах. И новое платье, хотя зарплату ещё не дали.

***

– Мам? – Вика тыкала пальцем ей в колено. – Ты почему молчишь? Анна поставила чашку.

– Да, убегала. И меня наказывали. Сильно.

– Как я вчера?

– Хуже.

Вика задумалась, потом неожиданно обняла маму за талию.

– Мне не больно было. Когда ты ругалась.

Анна сглотнула ком в горле.

– Потому что я не хочу быть как мой отец.

Она впервые сказала это вслух.

Вика, конечно, не поняла. Зато соседка за стеной громко закашляла – видимо, Людмила Семёновна снова подслушивала.

– Значит, – дочка подняла на неё серьёзные глаза, – когда я вырасту, я тоже буду… как ты?

Анна рассмеялась сквозь слезы.

– Надеюсь, только в хорошем.

Дождь за окном стих. Где-то на кухне капал кран – тот самый, который отец когда-то починил, пытаясь загладить вину.

После серьезного разговора и домашнего «ареста» Вика заслужила досрочное освобождение. Дождь закончился, выглянуло солнце, и Анна решила, что небольшая прогулка в парк не повредит.

– Только чур, не убегаешь! – строго сказала Анна, помогая Вике застегнуть куртку.

– Обещаю! – Вика торжественно скрестила пальцы на груди.

Парк был почти пустым – мокрые скамейки, блестящие на солнце лужи, запах свежести после дождя. Вика сразу побежала к качелям, а Анна села рядом, наблюдая, как дочка раскачивается, зажмурившись от восторга.

– Выше! Ещё выше! – кричала Вика.

Анна улыбнулась. После утренних воспоминаний о своём детстве ей вдруг стало легче. Как будто она наконец-то разрешила себе отпустить что-то тяжелое.

И тут её мысли прервал мужской голос:

– Место свободно?

Анна обернулась. Рядом стоял мужчина лет тридцати – в тёмной куртке, с книгой в руке. Карие глаза, чуть усталое, но доброе выражение лица.

– Конечно, – кивнула она, немного смутившись.

Он присел на скамейку, отложил книгу и посмотрел на Вику.

– Ваша?

– Да, – Анна невольно напряглась, ожидая очередных косых взглядов или неловких вопросов.

Но мужчина просто улыбнулся.

– Энергии у неё – на десятерых.

Анна рассмеялась.

– Это ещё мягко сказано.

– Денис, – представился он.

– Анна.

Вика, заметив, что мама с кем-то разговаривает, спрыгнула с качелей и подбежала.

– А это кто?

– Вика! – Анна покраснела. – Нельзя так спрашивать!

Но Денис только рассмеялся.

– Я Денис. А ты, наверное, самая быстрая девочка в этом парке?

– Не только в парке! – гордо заявила Вика. – Во всём дворе!

Разговор завязался сам собой. Оказалось, Денис работает инженером на том же железнодорожном узле, только в другом цехе. Пришёл в парк просто подышать воздухом после смены.

– Я вас, кажется, видел, – сказал он задумчиво. – Вы на стрелочной работаете?

Анна кивнула, удивлённая, что он её заметил.

– Давно?

– Год уже.

– А я три, – он улыбнулся. – Но в офисе больше, с бумажками.

Вика, которой быстро наскучил взрослый разговор, дернула маму за руку.

– Мам, можно я покормлю уток?

Анна хотела было отказать, но Денис вдруг достал из кармана пакетик с сухариками.

– Я как раз прихватил на всякий случай. Утки здесь вечно голодные.

– Ой! – Вика схватила пакет. – Можно, мам?

Анна взглянула на Дениса, потом на дочь.

– Иди, но далеко не уходи!

Вика тут же помчалась к пруду.

– Спасибо, – сказала Анна. – Вы, кажется, знаете, как подкупить детей.

– У меня племянник такой же непоседа, – засмеялся он.

Они ещё немного поболтали – о работе, о книгах (оказалось, Денис читал ту самую, что лежала у него на коленях), о том, как странно устроена жизнь.

– Мам! – Вика вернулась, вся в каплях воды – видимо, слишком близко подошла к краю. – Утки съели ВСЁ!

– Конечно, съели, – Анна вытерла ей лицо рукавом. – Ты же их чуть ли не в рот запихивала.

Денис рассмеялся.

– Ну что, команда спасателей голодных уток?

Вика засияла.

– Ты с нами?

Анна хотела было возразить, но Денис уже встал.

– Если мама не против.

И Анна… не стала против.

Они ещё час гуляли втроём. Кормили уток, катались на карусели, ели мороженое (хотя Анна сначала сказала «нет», но Денис как-то так посмотрел, что она сдалась).

Перед уходом Денис осторожно спросил:

– Может, как-нибудь ещё… прогуляемся?

Анна заколебалась. Но Вика тут же влезла:

– Да! Завтра!

– Вика! – Анна вспыхнула.

Но Денис только улыбнулся.

– Я, конечно, не против, но пусть мама решает.

Анна вздохнула.

– Ладно. Только если без побегов.

– Обещаю! – Вика скрестила пальцы на груди, как делала это утром.

Денис кивнул.

– Тогда до завтра.

Когда они шли домой, Вика спросила:

– Мам, а он хороший?

Анна задумалась.

– Не знаю. Но… вроде да.

Вика удовлетворённо кивнула.

– Мне он понравился.